Buch lesen: «Гатарианцы»
Вася, по фамилии Чекета
Самораспаковывающиеся виртуальные рекламные диски-ракушки, которыми был усеян пол в боксе, принадлежащем Васе по фамилии Чекета, издавали легкий запах миндаля. Такой аромат шёл от сработавших запальников газа, за счёт поляризации молекул которого клиенту демонстрировалась предлагаемая рекламная продукция. Чёткость работы агентов вызывала раздражение.
«Всего три дня, как я не в сети, – думал Василий, – не хочу ни с кем общаться, ничего не читаю, не смотрю, соответственно, не усваиваю рекламу и, естественно, нарушаю статистику её потребления. И вот он результат – тридцать подметных ракушек с рекламой, присланных мне агентами через мусоропровод. Три раскрылись и показывают картинки из возможной будущей жизни потенциального клиента.
Ну, кто я сегодня? – зевнув, подумал Василий. – Вот он я, точнее, моя сгенерированная копия, счастливая, с неестественными зубами, придурковатой улыбкой, двигается среди мебели, прыгает на гелиевой кровати, работает в саду со снегообразователем. Налицо отвратительная работа визуализатора или папарацци, скорее последнего – я даже не знаю, где он меня отсканировал, в сауне, что ли. Ладно, хоть части тела не перепутал».
«Цирюльня Писаревского», что в Хамовниках, сменила на мне шесть виртуальных причёсок и даже зарегистрировала одну как «Вам идёт», основываясь на моей улыбке, затем отправилась на домашнюю страницу в поисках подходящего времени, чтобы записать меня на стрижку.
Я – за рулем подлодки, потом в кенийской одежде. Далее, на острове, в окружении надувных красавиц, по пятьдесят два рубля за каждую. А вот я уже с живыми, настоящими жрицами любви. Картинка действительно возбуждает, но дорого. Тигровая лапа – татушка – наколота на моей спине… Опять бросается в глаза неестественность в движениях меня виртуального. Сколько хотят? «Тату special», двадцать девяносто девять. В принципе, это недорого для такой работы.
Ещё несколько дисков сделали потуги раскрыться, но я свернул в ванную, их створки закрылись, ожидая моего появления. В коридоре заметил инспектора, хотел отпрыгнуть, но было поздно. «Закидоны», так называемые в народе красные с позолотой по краям и золотым гербом на крышке диски-инспекторы, присылаемые органами имперского контроля через специальное отверстие в двери, имели преимущества перед обычными рекламными дисками, и самое главное из них – больший радиус идентификации. Диск раскрылся, и «Роспидернадзор» обязал меня зарегистрироваться в течение пятнадцати секунд. Заставил указать количество половых актов за последние десять дней, а также указать на партнерш из предлагаемого списка фейсов женщин. У многих были очень жалостливые лица, девчонки идут на риск, часто указывая партнеров, которых на самом деле не было, в надежде познакомиться и в идеале забеременеть от имперского служащего. На планке фейсов были Светка и Настя, аппетитные близняшки из соседнего дома. Дарья, героиня вчерашнего фильма, понедельничная блондинка из очереди в супермаркете, в общем, все дамы, которые хоть как-то зацепили мое воображение в последние три дня. Все остальные были спамом, этих лиц я не видел никогда. Женщины, пытающиеся обмануть робот. Их можно было определить сразу, по табличкам в руках с надписями: «Выбери меня», «Хелоу, пупсик», «Не пожалеешь». Мать, носившая своего ребёнка от человека, имеющего статус имперского служащего, могла рассчитывать практически на всё. Бесплатное медицинское обслуживание, питание, отдых, а самое главное, безбедное существование в течение пяти лет после рождения ребенка. Империя всеми силами поддерживает естественную рождаемость, правда, меня оштрафуют за то, что Настя, указанная мной как постоянная партнерша, ещё не беременна, и придется объяснять инспектору, где и когда могла случиться моя встреча с другой женщиной. Почему нет соответствующих сканов, и что я должен зарегистрировать новую партнершу. Опять-таки Настя может не понять подобных инсинуаций с отчетностью, так как к ней сразу придёт уведомление о смене статуса. Она надеется пробыть в моем официале хотя бы год. Я же ведь ей обещал брак, причем торжественно, в присутствии её папы, полковника Имперской службы безопасности.
На полу, в ожидании моего приближения розовые ракушки с глазками из искусственных кристаллов многообещающе подмигивали мне всеми красками радуги, приглашая посмотреть то, что сделает хозяйка письма в случае, если я ее зарегистрирую в качестве новой пассии. «Берегите семя, пятьсот тысяч рублей штраф за разбазаривание». «Пидернадзор» напоминал об ответственности в случае уличения меня в однополой любви. Но в этот раз предложений от геев вроде не было. После чего, как обычно, шёл социальный рекламный спот про недопустимость однополых отношений на примере слабовольного Чебурашки и напористого Гены.
«Береги свой генофонд. Империя ждет твоих детей!» – и далее очередная хрень, призванная уберечь ариев от сворачивания с истинного пути гетеросексуала.
Я нажал регистрацию, как обычно, указав Настю в партнерах, количество совокуплений – ноль. На что инспектор тактично попросил увеличить частоту связей, так как в этом случае у нее увеличиваются шансы забеременеть до нового года.
В случае рождения ребенка до тридцатого сентября – дня рождения нашего императора, мы можем выиграть поездку на отдых. Или получить кричальное кольцо с двадцатипроцентным дисконтом на детские принадлежности. Я нажал «ОК». В соответствующей графе изменилась дата осмотра, желтая оболочка растаяла, крышка диска закрылась.
Фырган и Чёма
Наркоторговец средней руки, в недавнем прошлом Федя Мохунов, а ныне Фырган Могилевский, долго искал глазами свой чемодан в зале ожидания космопорта «Пулково». Вот он запачканный, забрызганный слюнями нюхачей, с оттопыренными ушами, но счастливый и довольный, это был его, красный с похмелья, долгожданный чемодан.
– Ремень давай. Ремень, говорю, давай. – Фырган протянул руку.
– Фырган, брат! – Чемодан бросил упаковочный ремень Фыргану и сделал попытку вылезти из дорожного контейнера.
Фырган резким движением выдернул его из-под горы дорожных сумок и поставил на пол. Разбросав прилипшую за три месяца полёта грязь из багажного отделения корабля колонистов, чемодан встряхнулся, изрядно запачкав мраморный пол терминала космодрома «Пулково», почесал спину о колонну в центре зала ожидания и с достоинством произнёс:
– Фырган. Я им ни слова не сказал. Ни словечка.
– Ещё бы, я б тебя тогда вот этими ремнями задушил. Ни слова он им не сказал. Ты ведь чемодан, а не справочник «Желтые страницы».
– Они спросили меня: «Саквояж, ты чей?» А я им гордо отвечаю: «Меня зовут чемодан! Чемодан Фыргана Могилевского!»
– И всё, больше ничего не спрашивали?
– Нет, больше ничего, куда бежим?
– Давай вправо!
Из группы чемоданов и упитанных сумок отделилась лакированая сумка-клатч и послала воздушный поцелуй:
– Чёма, пока!
– Пока, чмоки, чмоки, – обрадовался чемодан.
– Кто? Чёма? Ёперный театр! – усмехнулся Фырган.
– Слушай, Чёма, или как там тебя? За то, что ты потерял мою золотую пряжку, запонки, и нажрался как свинья, я легко, понимаешь, легко сдам тебя обратно в магазин «Живые вещи», где брал тебя напрокат. Ты – чемодан, понимаешь? И всё. Ты просто че-мо-дан. И я тебя умоляю, не надо всего этого «чмоки», «пока», типа как у людей, это, по меньшей мере, смешно и меня бесит. И вообще иди молча, я за тебя такие «бабки» отдал.
– Да я уже пять лет твой чемодан! Фырган, ты опять поэта хочешь обидеть. Я просто долги отрабатываю, ты же знаешь. Я не знаю, кто такой свинья, и я просто расслаблялся в полёте, имею право. Сам бы повалялся в багажнике полгода или хотя бы месяц. В грязи, среди крыс и пятитонных контейнеров, которые угощают тебя в дороге, а потом при каждом маневре корабля так и стремятся припечатать тебя к стене, чтобы выдавить всё, что у тебя внутри. Вот тогда я бы посмотрел на тебя.
Чёма поднатужился и выплюнул из чрева блестящую пластинку, которая со звоном упала на пол.
– Вот твоя пряжка, на, подавись, «бабки», блин! Я твой друг!
Фырган поднял упавший предмет, вытер о штаны и пристегнул к ремню на поясе.
– Свинья, это она, а не он, давай налево, быстро.
Прозвучал голос в громкоговорителе:
«Вы находитесь в шестом терминале».
– Ого, Фырган, а откуда она знает?
Фырган сжал кулаки и прошипел:
– Чёма, я тебя прошу. Заткнись!
На горе
Ноябрьский холодный воздух остужал кофейные кружки утренних завсегдатаев местного кафе под названием «На горе». Красный рак, нарисовавшийся в небе над крышей заведения лазерным пучком, засунул себе в пасть клешню и пронзительно свистнул: «Девять утра в столице!»
Тунцом пронырнув мимо клеток с птицами, из-под которых, шурша соломой, лента транспортёра уносила только что снесённые яйца, Василий вошёл в трапезный зал и сел за свободный столик. Активировав меню, он заказал «Фаберже», капучино и попкорн из кофейных зерен. Сидя за бактерицидным столом с мраморной столешницей, он включил новостной таблоид и начал посасывать очищающий желудок лёд с ароматом мяты. Видимо, телевизор сегодня утром никто не включал, так как он ещё с вечера был настроен на эротический канал. По закону в девять утра имперские новости должны идти по всем сетям и каналам. Поэтому господин Эдмунд Ротт, владелец эротической медиаимперии «Ротт и Ко», законопослушный гражданин и семьянин, а также талантливый предприниматель, стремился везде сохранять формат вещания, даже во время подачи официальной информации. Когда диктор читала новости, в проекции можно было видеть только её пухлые губы или глубокое декольте. А если шёл репортаж с места событий, которые она комментировала по официальному пресс-релизу, летающие камеры Ротта показывали всё что угодно, только не то, что имело прямое отношение к происшествию или событию, и в основном все ниже пояса.
Вот и сейчас, в течение десяти секунд зрителям показывали женские попы в кожаных юбках, сидящие в прозрачных креслах. Голограмму транслировали из палаты республиканских заседателей под слова диктора: «Допустимая степень давления Имперской службы безопасности на разгон демонстрантов». В углу экрана бегало изображение Ротта, с поднятыми вверх большими пальцами обеих рук. Он подмигивал в экран, приглашая дать оценку увиденному сюжету. Василий выбрал на сенсоре другой канал и нажал «ОК». Шла заставка «Си-ар-эм». Информационная служба главного канала страны через секунду начнет менять ментальность миллионам жителей империи.
Из раздаточной шахты в центре стола вырос завтрак. Горячий «Фаберже» был любимым блюдом Василия: кипящий в скорлупе страусиный желток вперемешку со сливочным маслом, утонувший в нём хвост королевской креветки, щепоть конопляных зёрен, веточка укропа, четыре шарика икры лосося и сушеный жареный лук. Завершала композицию хлебная ложка, лежащая в гнезде пищевой соломы, в котором томился черешневый соус. Снаружи на скорлупу были нанесены разноцветные пиктограммы, которые информировали гостя, что страусиха снесла яйцо сегодня, в шесть пятьдесят, ей пять полных лет, оплодотворение произошло естественным путем пару дней назад, соучастника зовут Гога. Изображения имперских рун просто обязывали посетителя зарядить этот день положительной энергией. Дальше шёл всякий бред про калории, цены, рецептуру, координаты лова креветки, который Василий дочитывать не стал, а сразу отсканировал ценник кольцом. За естественную органику списали шесть рублей.
Как всегда, новости начались с обзора состояния здоровья Императора. Повествование шло на трёх потоках, это означало, что в данном выпуске будет нечто важное. Для основной массы населения вещание осуществлялось на вербальном уровне. Это делал сидящий в студии ведущий. Для ариев и имперских служащих – при помощи изображения рун и пиктограмм. Гастарбайтерам и гостям столицы новости переводил имперский телепат. Различие смыслов между информацией, предназначенной для ариев, и тем, что говорил диктор, сегодня было особенно очевидным. Внимательно слушать и сравнивать потоки информации Василия научил отец, ведь именно сравнив версии можно было предугадать, что произойдет в стране в течение ближайших суток, и при необходимости, предпринять соответствующие меры. Если в вербалике всегда присутствует многовариантность толкования событий, то руны обмануть нельзя. Для того чтобы их читать, нужно иметь IQ хотя бы третьего поколения, но даже с первоначальным уровнем было понятно, что ничего хорошего они не обещают. Транслировались следующие символы: «Черный», «Небесная Вода», «Зиг», «Освобождение», «Связь времен», «Гуру Даск», «Число судьбы семь».
Имперский диктор вещал быстро и лаконично:
«Сегодня утром в шесть часов утра имперский эмограф зафиксировал критическое снижение уровня ЭМО. Событие произошло впервые за последние сто пятьдесят лет.
Руна „Черный” означала активизацию „Чёрного рыцаря”, который по предположению ученых, устанавливал квоты на взимание эмоционально чистой энергии ЦИ от всех органических концессий видимого мира. Солнце давало обратно энергию РА. Отношением полученной РА-энергии и выделенной землянами ЦИ измерялся показатель, именуемый ЭМО. В течение последних двух тысяч лет это был главный показатель, регулирующий отношения землян с внешним миром. Только удерживая показатель не ниже ноля целых шестисот шестидесяти шести тысячных, Земле удавалось сохранить себя.
Но сегодня, – продолжил ведущий, – ЭМО перевалил за критическую отметку».
«Это чревато неприятностями, – стал рассуждать Василий. – Если так пойдёт и дальше, то через короткое время загрязнённый эфир планеты может привлечь множество нежелательных гостей из глубинного космоса, они учуют нас, как окунь живца. Руна „Небесная вода” указывает на слишком большой объём отрицательно заряженной воды на Земле, которую должна разбавить небесная. Огромный объём энергии не очищен и имеет негативный знак. Руна „Зиг” угрожала молниями и катаклизмами».
До особых распоряжений подданным империи, не имеющим особого статуса, предписывалось воздержаться от перемещений, а также перевоплощений любого рода. На этих словах имперский телепат попытался без спроса влезть в мозги посетителям кафе. Василий рефлекторно поставил блокировку от вхождений подобного рода и смайлик «Я занят» в виде детской попки, сидящей на ночном горшке.
Рука машинально забрасывала в рот вспученные хлопья кофейного попкорна, обмакивая их в горячий шоколад, а голова разгадывала кроссворд смыслов, идущих с таблоида. Пиктограмма «Освобождение» означала сброс или чистилище – место, где несколько тысяч специально подготовленных офицеров очищали ЦИ.
Навыки чистильщика передаются из поколения в поколение, на генетическом уровне. Но многие даже не подозревают о своих способностях. Гуру Даск – легендарный основатель школы очистки, волхвов, или как их ещё называют «носителей знаний», собирал по всему миру. Одним из таких был дед Василия, Михай Чекета, приехавший в столицу из провинциального городка и передавший свои способности отцу Василия, а потом и ему.
Имперской службе безопасности диктор предписывал особый режим несения службы Н1. Что означало пристыковку к патрульным модулям полиции регенеративных капсул для восстановления поврежденных органов. Банк ДНК составлен только на треть, ариям и служащим очистки надлежало оказывать всестороннюю помощь гражданам в срочной перерегистрации кодов ДНК и в случае несоответствия вносить недостающие данные. Руна «Связь времен» была для третьего уровня развития и Василию давалась с трудом, но, похоже, она призывала ариев воздерживаться от путешествий.
Кофе, сдобренный азотом выше нормы, забурлил гейзером, напоминая о готовности и образуя те самые пенные карамельные водопады, из-за которых сюда ходят его почитатели. Но, к сожалению, сегодня напиток не вызывал того леденцового восторга как в детстве. Посетители кафе лениво потягивали свои коктейли, кутались в тёплые куртки, зевали и перекидывались друг с другом неспешными фразами о погоде, политике и другой ерунде. Новости, которые читал диктор, не вызывали у них ровным счётом никаких эмоций.
Личную руну – знак особых заслуг, имел только один человек на земле – вышеупомянутый Гуру Даск. Её транслировали в особо торжественных и судьбоносных случаях. Видимо, сегодня этот момент наступил. Белая единичка моргала в правом верхнем углу экрана. Понять её тайный смысл было дозволено только ограниченному кругу лиц, приближенных к Императору, в число которых Вася не входил. Но то, что после неё шла пиктограмма тюрьмы под названием «Число судьбы семь» в виде зарешеченного креста, наводило на мысль о том, что в ближайшее время должно произойти важное событие, связанное с этим известным исправительным учреждением. Всё, что Вася знал про тюрьму, это то, что она названа в честь седьмого воплощения души или седьмой судьбы, в котором, по преданию, душа должна испытать лишения и мытарства, выпадающие на долю заключённого преступника. Василий включил обогрев одежды и нажал кнопку вызова такси.
Из рекламной тумбы, мимо которой к девятому терминалу двигались чемодан по имени Чёма и известный наркоторговец Фырган Могилевский, раздался голос:
– Привет, красавчик! Как тебя зовут?
Чёма обрадовался и остановился возле тумбы.
– Меня зовут Чёма, а это мой друг Фырган. Фырган, это же Марка Шагала, суперзвезда, смотри!
– Собираешься в путешествие, Чёма? Ты уже выбрал подходящее тело? Как насчёт меня? Хочешь быть мной, Чёма? Целых семь дней мой дом, мой бассейн, мои охранники, мои поклонники, мои любовники и, наконец, моё тело, всё твоё! Делай от моего имени всё, что хочешь, всего за десять тысяч золотых. Подумай, Чёма!
Голограмма зависла.
В основании тумбы, из которой транслировался голографический рекламный ролик, открылась небольшая шахта и появилась механическая рука, в которой был зажат молоток. Рука размахнулась и несколько раз стукнула молотком по титановой поверхности тумбы. Голограмма ожила нарисовавшимся в ней представителем компании в белом галстуке:
– Семь дней шесть ночей с Маркой Шагалой всего за девять тысяч девятьсот девяносто девять золотых рублей, «Body Hotel», центральный терминал, окно номер три.
– Иди сюда, чудовище! – послышался голос невдалеке.
– Что ты шипишь, Фырган, я бегу уже. Там просто рекламу смотрел. Эта шлюха офигела вообще, десять тыщ золотом, за что? И вообще, почему ты всегда прав, а я всегда виноват?
– Да потому, что ты чемодан! И всё! Ты самодвижущаяся багажная сумка для перевозки вещей, взятая напрокат. Ты – вещь!
– Ах, так, да? Да? Да! Я вещь. Но надеюсь, ты не забыл, что тебе эта вещь привезла? А?
– Слушай меня внимательно! – разозлился Фырган. – Видишь вон тот автомат по продаже кондитерки? Сейчас подойдешь к нему. В отверстие для оплаты вместо кольца поднесёшь то, что ты привёз. Закажешь три пирожных «Кремлин» с ореховыми куполами. В окне выдачи вместе с пирожными найдешь новую путевую карту и транзитный чип. Повесишь документы на шею и отправишься на таможню, встанешь спокойно, как нормальный чемодан, в очередь со всеми сумками и будешь ждать меня. Ясно тебе?
– Ясно. А что делать с пирожными?
– Можешь съесть.
Боди отель для новых душ
Такси «Акваланг» отличалось от других тем, что на всем протяжении поездки пассажиры совершенно бесплатно дышали кислородом. Водитель был явно доволен своим клиентом – редко выпадает такая удача проехать по спецкоридору без ограничений и остановок. Вакуумная пушка, расчищающая воздух впереди такси, выстрелила с едва слышным хлопком.
Как ни странно, тревоги у Василия Чекеты не было, даже наоборот, предчувствие перемен к лучшему. В ближайшие полчаса оставалось лишь захватить чемодан и – прямиком в «Body Hotel».
«Я отправляюсь в командировку с суперважным заданием», – думал Василий, глядя в окно.
Пришёл файл, информация быстро загрузилась в память Василия с инфоуровня, к которому он подключился при помощи особой настройки сознания, освоенной в академии. Но то ли предвкушение приключений и первого перевоплощения в его жизни, то ли переизбыток кислорода или всё вместе возбудило его настолько, что он даже забыл послать подтверждение о получении файла.
Служебный чемодан запрыгнул в багажник в лучших традициях шпионских боевиков – почти на ходу.
Его чемодан – шахмадиамус – являлся типичным представителем этой малой народности. Шахмадиамусы миллионами подрабатывали на Земле на самых незавидных работах. Необычайная гибкость, в то же время прочность и эластичность тел позволяли им принимать практически любые формы, но в большей степени их использовали для преодоления притяжения, попросту для переноски тяжестей. Любое тело, помещенное внутрь тела шахмадиамуса, переставало иметь вес – это выражение звучало как теорема, а выражение «Любая дорогая вещь, помещенная внутрь тела шахмадиамуса, могла исчезнуть совсем» со временем стало аксиомой. Чемодан прошёл специальные курсы, имел бирку имперского служащего. Но всё равно Василий недолюбливал этот народец. Не потому, что он был ханжа или считал себя, арийца, выше их по рождению, нет, просто у них всегда был какой-то глупый вид, хотя, может, это просто на взгляд землянина. Они все какие-то одинаковые, на одно лицо и все время едят сладкое. Глюкоза – единственное сырье, которое они смогли адаптировать под свои клетки, но в целом очень дружелюбный народ, который обитает на Земле уже несколько поколений.
Такси ускорилось и через семь секунд остановилось в парковочном боксе имперского центра перевоплощений, где Василий прочел: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «BODY HOTEL».
«Да, немного погостить в чужом теле для выполнения важного служебного задания… Это ли не начало новой страницы в моей жизни?» – подумал Василий, сел в кресло и взял со стойки журнал.
На первых страницах муви-журнал «Дежавю» приглашал участников ледового побоища погрузиться в прошлое на встрече однополчан.
«Как же мне надоел этот арийский снобизм! – зевнул Василий. – Вспомни, кто ты! Что тебе снится! Всё это превращается в обычную попойку бывших противников или соратников вкупе с мордобоем после восстановления событий. Кому нужны эти воспоминания? Не каждый может их выдержать. Опять пережить смерть, смятение, потерю энергии, а затем долгое и мучительное восстановление и вхождение в актуальную реальность».
На обложке журнала давался сюжет о «погруженцах» в прошлое: таксист из Монте-Карло, финн по происхождению Сакко Ехнен, в шлеме из музея «Ледовое побоище», в прошлой жизни служил сотником тяжелых копейщиков Тевтонского ордена. А его враг по побоищу, афроамериканец Пафф Даффи, к своему удивлению, оказался русичем с палицей на коленях из того же музея. Тогда он носил имя Александр Холмогоров и имел чин вожатого боевой ватаги, примкнувшей к войску Александра Невского. Два заклятых врага в прошлом сейчас стояли в обнимку.
«Интересно, сколько пройдет времени до их драки после журнальных съёмок? Самое главное, что перед погружением в прошлое каждый думает, что именно он и есть тот самый Александр Невский или Джордж Вашингтон, а если, как этот негр, оказываешься не полководцем, а всего лишь крестьянином Холмогоровым, питавшимся снетками, пойманными в подол на озере Чудь, то что? Чем не повод для драки. Интересно, что теперь думает про него его родня, жена Марли и сын Тедди Даффи, то бишь Холмогоровы, стоящие неподалеку с открытыми ртами? До регистрации ещё час, интересно, в кого мне предложат вселиться?» – думал Василий. Он отложил журнал в сторону и молча оглядел зал. Странный молоток стучал по голограммной рекламной тумбе, возле которой стоял чемодан.
