Хроники Второй Гражданской Войны в США

На вид Кириллу лет тридцать пять, спортивного телосложения. Собой не слишком красив, но кому на войне до этого есть дело? Не девчонок же клеить. Лицо покрывали уродливые рубцы – свидетельство его участия в конфликте на востоке Украины. Разумеется, сам он говорит про добровольность своего присутствия в августе-сентябре 2014 года под Донецком, но кто знает… По слухам, платили там по-моему невероятные деньги! 250 тысяч рублей в месяц. Разумеется, фантастическая сумма для врача, офисного клерка, учителя или даже обычного полицейского. Стал бы он лишний раз чесать своим языком, зная, что за разглашение государственной тайны полагается тюремный срок? Возможно… Надо же похвастаться друзьям, знакомым, родственникам. Но он наверняка хотел повидать ещё, как растёт его дочка, через два месяца празднующая пятый день рождения в новой квартире в уютном районе Вологды, где жила его молодая жена. Поэтому и каких-либо новых подробностей про события на Донбассе я и не узнал. Но насчёт этой войны ему поболтать было только в радость.

– Привет, Кирилл. – Начал ставить камеру.

– Здравствуйте.

Интервью проходило в подвале частного полуразрушенного дома. Пришлось изрядно помучиться, прежде чем смог нормально выставить камеру, дабы тусклый свет лампочки, висевшей на потолке, не портил картинку. Хотя, лично по мне всё вышло даже круто! Обожаю мрачную атмосферу, сравнимую по жути с фильмами ужасов. Но, тем не менее, не раз вспомнил «добрым» словом нашего главного редактора, заставившего меня в принципе делать видеорепортажи, хоть я этим никогда не занимался. Благо, людям нравилось. Плохих отзывов не было, и смотрели же! Новых выпусков ждали с нетерпением.

– Ну, что же… Начнём.

– Давайте. – Кирилл утвердительно кивнул головой в ответ.

– Первый вопрос, ответ на который для вас и ваших очевидцев, возможно, будет очевидным, но мне, по факту стороннему наблюдателю, это не совсем понятно. До сих пор, хоть к вашему полку я приписан уже достаточно долгое время. Что заставило вас приехать на другой край земли, на чужую войну?

– Мне показалось, что все эти мудаки, что сейчас воюют с нами, продвигают идеи, для меня не привлекательные. По-моему, это движение в сторону коммунизма. Я ненавижу краснопузых.

– Почему?

– Прадеда в 1949 году расстреляли за антисоветскую деятельность, хотя всю войну прошёл, много наград привёз. Потомственный казак.

– Вы тоже из казаков? Верно?

– Так точно! Православной веры также. А что эти уроды продвигают? Бесовщину всякую. Не нравится мне вся эта гадость, голубятня их. Мужик должен мужиком быть, а баба – бабой! А эти… Вы вообще видели, сколько девчонок под пулями легло?! И ради чего всё это? Чтобы доказать, что они не хуже нас на войне? – Рассмеялся, – чтобы доказать, нужно побеждать, а они пачками под пулями валятся. Аж, слёзы наворачиваются порой! Красивые ж, детей красивых, здоровых бы родили. А вместо этого ворон кормят… Женщин на войну максимум снайперами надо или в тыл, объекты охранять и медсёстрами. А эти, чёрти что, а не вояки!

– И, тем не менее, это же проблемы Америки, всё-таки…

– Уже научены горьким опытом! Всё, что у пиндосов¹⁸ модно, то сразу к нам идёт. Не остановим здесь, бесовщина эта всю землю русскую кровью зальёт, как пить дать!

Говор был явно южнорусский. Ни с чем не спутаешь. Сам сидел нахмуренный с толстым лицом и длинными усами, широко расставив ноги. Одна рука на правой ноге соприкасалась с ней между кистью и локтем, другой рукой обхватил пальцами бедро, чуть выше колена. Казалось, говорю не с Кириллом из-под Ростова, а с самым настоящим Тарасом Бульбой или Григорием Мелеховым. Не хватало только папахи или фуражки эпохи царской армии в первую мировую, курительной трубки, а также характерной для казаков длинной чёлки (чуб).

– Как к вам относятся простые американцы: солдаты, мирные жители?

Кирилл задумался:

– Солдаты хорошо, даже с уважением, почтением. А мирные кто как. Одни благодарны, другие проклинают. Но я на заблудших не обижаюсь! На обиженных воду возят знаешь ли… Вот освободим эту страну от бесовщины, очнутся люди – так сразу все благодарны будут!

– То есть, вы сражаетесь тут с бесами? – Я смутился. Кирилл расхохотался.

– Ну, в целом да. Ещё с масонами и жидами. Ещё отец говорил, что все беды от них!

– От евреев?

– Жидов! – Кирилл улыбнулся, широко раскрыв глаза.

После подобных слов захотелось сбежать от этого казачка куда подальше, ибо, казалось, ничего вразумительного, адекватного он больше не скажет. Лишь Бога благодарил, что Наташа этого не слышит, не то от неё последовала бы очередная разоблачительная сенсация или вопрос ребром, после которых пришлось бы, видимо, на коленях стоять, лишь бы нас с ней не прогнали поганой метлой к чёртовой матери не только с фронта, но и скорее всего из страны. Или того хуже. Что ему помешало бы нас убить?

– И много таких, кто думает, что всем на этой планете управляет кучка обозлённых на мир евреев тридцать третьего градуса, посвящённые в тайны вселенной и древних цивилизаций?

Кирилл прищурился, понимая, что этим вопросом я его выстебал.

– Не так много, как хотелось бы. Но зря люди не верят. Если всю историю посмотреть, кто войны начинал? Жиды – Ротшильды! Это же очевидно! Знаешь, когда-нибудь мы узнаем всю правду, и те, кто не верил, скажут: «Вот ж дураки мы были…» Так и будет! Поверь!

Я кивнул в ответ, сделав вид, что всерьёз отношусь к словам собеседника.

– Платят ли вам деньги за участие в боях?

Кирилл нервно покосился:

– Конечно, нет! Да и нужны ли нам деньги, если за будущее человечества воюем?

Тут Кирилл, разумеется, отчасти лукавил. «Конфедераты» не чурались платить деньги бойцам, приехавшим из других стран. Так сказать, дополнительная мотивация. Вопрос состоял только в том, сколько? Платили им небольшое жалование. Такое же, как и остальным солдатам на мелкие расходы и прочее. Но, думаю, были и те, кто получал большие суммы денег. И не ровен час, когда приехавший во имя благой цели доброволец войдёт в кураж, понимая, что их борьба с врагом приносит им вполне солидный доход. Тут и до предпринимательской деятельности на крови недалеко, что, несомненно, пугало Кирилла. По нашему законодательству быть наёмником на чужой войне – это уголовно-наказуемое деяние. Вряд ли ему хотелось бы вернуться домой и тут же сесть в тюрьму, ведь, не думаю, что он хотел бы после войны остаться в США. Плюс жару подогревал недавний скандал с некоей гипотетической частной военной компанией «Вагнера», которая по результатам расследования «Фонтанки» понесла в Сирии значительные потери. Набирались туда по некоторым данным бывшие военные и силовики. Именно они, по мнению украинских СМИ и были той ударной силой ополчения Донбасса, что позволило бывшим шахтёрам, взявшим в руки автоматы, нанести военные поражения украинской армии в августе-сентябре 2014 года. Операция тогдашняя была проведена крайне умело. Ну не мог некий товарищ Стрелков, в быту военный реконструктор, не имевший опыта руководства крупными войсковыми соединениями, провести такие блистательные операции, окружив и доведя до отчаяния самые боеспособные соединения украинской армии. Это касается и тех, кто был после него. На самом деле, будет даже забавно, если Кирилл окажется членом этой гипотетической ЧВК «Вагнера». То-то он так нервно ответил на мой вопрос. Хотя, может быть и во мне проснулось зерно заговорной теоретики? А он приехал сюда с самыми искренними намерениями. Кто знает?

Я решил закончить интервью, так как решил, что более ничего интересного от Кирилла не узнаю.

– А какой бы вы хотели видеть будущую Америку? Кто по вашим предпочтениям должен выйти победителем?

– Победит тот, на чьей стороне правда, как говорил Данила Багров. А правда за нами! Америку же хочу видеть страной, свободной от жидов и масонов! В идеале, даже союзником России. Вместе мы даже инопланетян порвём, пусть только сунутся! – Смеётся, – ну, а пока нужно победить этих уродов вонючих.

– Насколько я знаю, многие здесь считают, что сражаются против коммунизма…

– Коммунизм, капитализм, фашизм… Какая разница, если всё придумали жиды.

После интервью, честно говоря, скверного, мы ещё немного пообщались. Он рассказал про свой загородный дом в Ростове, семью. Оказывается, у него пятеро детей! Такую ораву кормить надо, а он здесь. За жалование.

– И вы оставили их там? Одних?

– Справятся! Сильные! И жена у меня молодец!

Если оставить семью ради борьбы с тайной мировой закулисой – это реальная причина его поездки в Штаты, то могу сказать одно: не имею права сомневаться в искренности этого человека. А также в невежестве. Не представляете даже, скольких дурачков я повидал на своём веку! Стоит только посмотреть телеканал РЕН-ТВ, так сразу у сторонников теорий заговоров и палео-контакта появляется тысяча неопровержимых доказательств существования привидений, инопланетян, следов присутствия нацистов в Антарктиде, строительства египетских пирамид и Стоунхэнджа инопланетянами. Не, ну серьёзно! Стоит такой Игорь Прокопенко перед камерой и с серьёзным лицом заливает про теорию плоской земли. Причём вовремя поймал волну ажиотажа вокруг этой темы. Жалко только того мальчишку Максима Ожерельева, что с пеной у рта доказывал теорию плоской земли, после того как насмотрелся всякой чуши в интернете про плоскую землю и наслушался православного предпринимателя Германа Стерлигова. Но это ещё что. Когда об этом говорит кто-то незнакомый, то как-то и по барабану. А если твой лучший друг начинает заливать тебе в уши чепуху от Дэвида Айка и Эриха Фон Деникена с Захарием Ситчиным, то становится даже немного не по себе. Был у меня один такой. Всерьёз верил, что тело Гитлера, чудесным образом сбежавшего из осаждённого Берлина в сорок пятом году, хранится на территории Новой Швабии в состоянии криосна. Только и ждёт, наверно, момента, чтобы показать всему миру, у кого здесь самые модные усики. Про то, что мы в далёком прошлом с Марса прилетели, вообще говорить не хочется. Но самое абсурдное, это вера в то, что русских, как нации со времён монгольского нашествия не существует. Сам из нашего племени, а ведь верит! И глаза у многих карие, и русых волос нету, и языка других славянских народов не понимаем. А на генетические исследования учёных и по кочану! Друг, конечно, жив, дай Бог ему здоровья, но после вышеизложенного вы, думаю, понимаете, почему я говорю о нём в прошедшем времени.

***

15 мая «южанам» наконец-таки удалось захватить весь правый берег реки Саскуэханна в районе Гаррисберга. Группировке с другой стороны удалось блокировать город, окружив восемь отборных дивизий противника, в том числе уже ставшую легендарной дивизию Спенсера Рапоне, быть может, лишённую отныне помощи извне, зато не растерявшую желания сражаться и побеждать.

Не знаю, уместно ли подобное сравнение, но в свете сложившейся оперативной обстановки битва за Гаррисберг чем-то напомнила мне Сталинградскую. Как и там, город на берегу большой реки, окружённая со всех сторон группировка и попытки деблокировать оказавшиеся в огненном кольце части.

Весь день 16 мая «северяне» не прекращали попыток прорваться к своим. Видеть бы вам это своими глазами, как тысячи танков и самолётов, сотни тысяч пехотинцев рвались навстречу окружённым со стороны Балтимора и Филадельфии, теряя последние боеспособные резервы. О, да! Вот это была настоящая современная война, которую не сможет воплотить в цифре даже самый лучший симулятор боевых действий. Каждую минуту стороны обменивались ударами артиллерии и авиации, сбрасывая друг на друга тонны смертоносного металла, не жалея друг друга, не давая противнику закрепиться на позициях, если они уже были заняты или отвоёваны вновь.

Я наблюдал за этим торжеством смерти с высотки, на которой располагался командный пункт дивизии. Видел воочию, как огромные массы людей и техники идут стенка на стенку, кружась в вальсе безумия и исступления, не желая сдаваться, дарить противнику победу. Слишком многое было поставлено на карту, слишком много крови товарищей пролито, чтобы отступить. «Южане» слишком долго добирались до своей цели, а «северяне» понимали, что с захватом Гаррисберга об организованной обороне восточного побережья придётся забыть. Никто не желал поднимать белый флаг, не жалел ни себя ни других. История Америки, а может и всего мира решалась здесь и сейчас в битве за Гаррисберг. А я ещё наивно думал, что по уровню ожесточённости и потерь с обеих сторон бойню за Детройт уже никакая другая не переплюнет. Как же я ошибался!

Хотелось бы похвалить генерала Рассела, получившего пару дней назад звание «фельдмаршала Свободы». Он не давал противнику передышки, искал слабые места в обороне, проводил мощные и умелые фронтальные и фланговые удары. Но, увы, у него не осталось резервов. И так после захвата промышленных центров скудное число бронетехники и авиации словно растаяло на глазах. Пехотинцы, признаюсь, были смелыми ребятами, но молоток никогда не сравнится с кувалдой. Атаковать одной только пехотой, теряя последние резервы, было глупо. Так что к концу дня «северяне» откатились на восток, оставив всяческие попытки деблокировать Гаррисберг.

На рассвете 17-го числа я посетил поле боя. Могли ли помыслить генералы Грант, Ли и Шерман, что потомки переплюнут результаты битвы при Геттисберге в разы? Всё поле боя было усеяно трупами, наваленными друг на друга так, что невозможно было ходить не спотыкаясь. Казалось, я оказался в аду. В один момент, проходя по трупам, меня схватила чья-то рука. Перепугался и упал, а из-под мёртвых тел вылез получивший пару пуль в корпус солдат «северян», весь в крови, саже и грязи. Он хрипел, пытаясь орать от пережитого днём ранее ужаса, не мог связать вместе и пары слов, так как еле дышал. Оглядывался вокруг с натуральным взглядом бешеной собаки, потеряв, казалось, последние остатки человеческого разума. Но это только на первый взгляд. Он видел шевроны и понял, что оказался в плену. И ничего лучше в голову не пришло этому бедолаге, чем достать из подсумка гранату и выдернуть чеку. Но не успел. Меткий выстрел полковника Фицджеральда из револьвера мигом оборвал жизнь этого несчастного парня, павшего навзничь с алой дырой вол лбу и дуплом диаметром с яблоко на выходе. На лице его более не было ничего, кроме удовлетворения, что для него всё, наконец, закончилось. То, что пережить и врагу не пожелаешь.

Земля, изредка проступавшая из-под усеянных трупов, казалось, до сих пор была раскалена от снарядов, ракет и бомб. По некоторым участкам ходить было просто опасно, потому что то и дело через каждые несколько сантиметров в чернозёме зияли обуглившиеся куски металла, острые, как бритва. Со стороны «южан» в тот день было выпущено столько снарядов, что для их транспортировки понадобилось около тысячи вагонов. Последние запасы, бывшие в наличие у «южан». План их был крайне прост: создать перед противником стену огня, через которую он не решится пройти, но у тех не было других вариантов. Убери трупы и сгоревшую технику, и наверняка увидишь лунный ландшафт, до такой степени эта бедная земля была перепахана. Бой происходил на нескольких огромных полях, через которые проходили шоссейные трассы, ведущие к городу. По бокам располагались леса, которые «южане» жгли напалмом, дабы у противника не осталось никаких вариантов, кроме как лезть по открытой местности. Только бы вы видели… Ещё вчера зелёные, стройные, высокие, красивые ели, сосны, липы, секвойи и дубы теперь представляли собой натуру для съёмок фильма в жанре пост-апокалипсис. И зря боялись угрозы вулкана Йеллоустоун или астероида Апофиз футурологи и голливудские сценаристы. Человек и сам отлично справился, уничтожая не только себе подобных, но и всё вокруг. Лишённый милосердия и сострадания, с упоением сжигавший древние леса ради победы над врагом, а по сути победы смерти над жизнью.

К полудню подсчитали примерные потери за вчерашний день. Двести девяносто четыре тысячи человек, в два раза больше раненых и около 1800 единиц техники. То есть за один день американцы понесли потери по численности примерно равные тем, что им нанесли страны оси во вторую мировую. И если есть жизнь по ту сторону, то пусть неупокоенные души забросают проклятьями тех, кто начал эту беспощадную войну. Надеюсь, они перестанут спокойно спать, есть, пить, получать удовольствие от жизни. За то, что я здесь увидел в тот день, они заслужили такую участь. Вне всяких сомнений.

После обеда дивизию перебросили к мостам через Саскуэханну. Задача была только охранять переправы, так как смысла вступать в бой уже не было. «Северяне» были плотно окружены, лишены всяческой поддержки, а северная группировка неплохо справлялась с задачей по зачистке города. Да и навоевать особенно дивизия Харриса была не способна, потеряв за вчерашний день шестьдесят процентов личного состава. Но без работы бойцы не остались, хоть и валились с ног от истощения. Отчаявшиеся янки, словно пауки в банке, пытались найти выход наружу из кипящего котла, внутри которого они оказались, понимая, что более нет никакого смысла оборонять Гаррисберг. И не придумали ничего лучше (более оптимальных вариантов на самом деле и не было), кроме как атаковать позиции противника по мостам. И я их прекрасно понимаю. Ведь кипящий котёл, это было не сравнение. Все мы помним и Дрезден и Ракку, но я даже представить не мог, что ради победы можно сравнять с землёй один из городов на своей территории, притом таких красивых и больших. Объёмно-детонирующие, бетонобойные и фугасные бомбы, осколочные и зажигательные снаряды и ракеты – пошло в ход всё, что только было можно и осталось в наличии, превращая Гаррисберг в геену огненную, только вот истинно ли грешны души тех, кто там в тот день горел? Жар чувствовался даже здесь, с другой стороны переправы. Казалось, вода в реке кипит. То и дело мы зарывались всё глубже в землю, как кроты, укрываясь от очередной взрывной волны. Городская администрация, например, была просто снесена до основания от взрыва «Мамы всех бомб», сброшенной в паре метров от здания.

– Это вам за Атланту, твари! – орал от восторга Харрис, припрыгивая и глупо улыбаясь. В глазах полыхали отблески огненного зарева, лицо исказилось в жуткой гримасе, которую я видел только у Чикатило, когда смотрел видеозаписи его выступлений в суде. После мне стало страшно, действительно страшно так, как не было никогда раньше. Приди бы к власти Хиллари Клинтон и дёрни её чёрт за ногу начать войну с Россией, это бы ждало и нас с вами. Бесцеремонный огненный ад. И не обольщайтесь. Не надо прикрываться боевой мощью Китая, численностью их армии и нашим ядерным потенциалом и вооружениями. Кто бы что ни писал, ни говорил, Россия бы проиграла эту войну. Всего НАТОвцы смогли бы поставить под ружьё семьсот миллионов человек, мы только семьдесят. Наша и так исхудавшая под санкциями и коррупционным мельничным колесом экономика не смогла бы обеспечить армию и десятой частью необходимых для ведения войны ресурсов. И так бы горела Москва или Питер, Нижний Новгород или Ростов. От гибели нас спасла коллегия выборщиков, отдавшая свои голоса Трампу. Очевидный и невероятный, занимательный и одновременно пробирающий могильным холодом до костей факт.

«Конфедераты» неспроста так безалаберно бомбили Гаррисберг, уничтожая под корень последние очаги сопротивления противника. За несколько дней до полной блокады города, жители покинули свои жилища, спасаясь от войны, кто куда. Поэтому и смысла вступать с янки в бой «южанам» не было абсолютно никакого. Мирные жители всё равно не пострадают, а людей с оружием жалеть нет никакой надобности. Пока глядел на это безумие, обрушался, почему они не стали капитулировать, но как оказалось потом, им пришло сообщение из штаба верховного главнокомандования: стоять до последнего. В этом была своя соль. Уничтожение группировки займёт достаточно много времени. За этот промежуток можно будет если не выстроить новую линию обороны ближе к побережью, то хотя бы усилить имеющиеся укрепления, что дало бы возможность «северянам» продержаться чуточку дольше до тех пор, пока генерал Баргас на западе, наконец, не решится на генеральное наступление. Это понимали и «южане», поэтому торопились как можно быстрее закончить здесь, чтобы перебросить войска на запад для противостояния с хитрым мексиканцем. От того и желание как можно быстрее расправиться с окружённой группировкой.

За пару часов до полудня на следующий день (то есть сегодня) мы вошли в город, к тому времени уже фактически захваченный. Остались только мелкие очаги сопротивления, подавить которые не составляло особого труда. Увидел бы Джеймс Кэмерон то, что осталось от некогда прекрасного города, то не стал бы выстраивать декорации к фильму «Терминатор» для съёмок сцен борьбы людей и машин в будущем. Армия Новой Конфедерации вежливо и бережно, в точности как надо, абсолютно бесплатно воссоздала антураж уничтоженного ядерными ракетами поселения.

Пару раз бойцы полка подрывались на минах, были и случаи огневого столкновения с противником. «Южане» после суток у чёрта на сковороде сражались довольно вяло: сказалась усталость и потери, понесённые позавчера. Но и пережившие огненный дождь с неба, сравнимый разве что только с уничтожившим Содом и Гоморру гневом Господним, янки также сопротивлялись довольно неохотно. Последняя стычка завершилась только в шесть вечера. Из тридцати человек, укрывшихся в одном из подвалов от артиллерийских и авиационных ударов, выжило четверо. Они выходили с поднятыми руками, все в бетонной пыли, мучимые изнеможением, голодом и жаждой. Попали они в ту же самую ситуацию, в которой оказались защитники Брестской крепости в 1941 году. «Южане» предусмотрительно перекрыли водоснабжение города, и единственным источником питьевой воды осталась река Саскуэханна, а дождей, как назло, не было. Добраться же до неё было невозможно. Оба берега хорошо простреливались артиллерией и пулемётами. Поэтому только самые отчаянные решались выйти к реке и набрать воды. Единственное, в чём защитникам Гаррисберга повезло, в отличие от оборонявших Брест советских солдат, было то, что это истязание не продлилось для «северян» так долго, как для советских пограничников.

На одной из площадей я стал свидетелем разбора завалов одного из зданий. Обычное, в общем-то, дело, но после работ из-под обломков достали тело Спенсера Рапоне. Подбежал ближе, чтобы взглянуть и сфотографировать. Бездыханное тело выглядело так, будто парень прошёл Освенцим. Кости торчали из-под кожи, потерявшей эластичность, тёмные круги под глазами. То были признаки не только голода, но и обезвоживания. Пленники рассказывали, что Рапоне старался меньше есть и пить, дабы отдать свою порцию пищи и воды раненым. В итоге к концу битвы его рассудок помутился, что отразилось на приказах, да и командовал он уже по факту не армией, а кучей смертников. К тому времени уже был командующим всей Гаррисберговской группировки, ибо их командующий не нашёл иного лучшего выхода, как застрелиться. Рапоне просто не имел опыта управления боевым соединением такой высокой численности. Да и смогли ли бы они, вставшие под его командованием бойцы, выполнить хоть что-то без еды, воды и боеприпасов, постоянно обстреливаемые бомбами, снарядами и ракетами? Тело было в бетонной пыли. В момент гибели он находился в штабе. Одно попадание бетонобойной бомбы снесло здание практически до основания. Чтобы извлечь тело из завалов, пришлось даже отрубить трупу ступни ног, придавленные обрушившейся стеной. Форма была разорвана в клочья, кости переломаны.

Возле тела стояли генерал Харрис и Брустер. С тоской глазели на убитого антагониста. Затем первый снял кепи и опустил голову, прочитав про себя заупокоенную молитву. Когда закончил, обратился к солдатам, стоявшим вокруг:

– Я не знаю, заслужил ли он рая или хотя бы чистилища. Но абсолютно уверен, что заслужил наше уважение. Кто из генералов на их стороне мог сравниться с ним, тем человеком, всё это время бывшим для нас, как заноза в пальце? Он не давал нам спуску смелыми контратаками, всегда находился на острие удара, оборонял самые ответственные участки, не сдавал, не пролив крови конфедерата, ни пяди земли. Знаете… Нам бы такого, и мы бы сбросили янки в воды Атлантики ещё месяц назад. Увы, этот парень выбрал другую сторону. Я призываю вас не считать его проигравшим. Он погиб победителем, и точка! Кому бы ещё из стана этих педиков хватило бы смелости оборонять город в полном окружении без всяческой поддержки? Любой другой из их генералов-тупиц давно бы в штаны наложил, подняв руки вверх с криками: «Не убивайте, макияж же подпортите…» – Стоявшие вокруг бойцы рассмеялись, – а он отказался сдаваться и сражался до последнего. Как загнанный в угол волк, но не сдрейфил и даже в самой отчаянной ситуации предпринимал попытки надрать нам задницы. Уже поэтому мы должны проявить к нему должное уважение и почёт. Похороните его как героя, как офицера американской армии, окажите все почести, позаботьтесь о семье. Он заслужил наше почтение к нему!

Тело унесли. Бойцы дивизии ещё долго бродили по разрушенному до основания Гаррисбергу, осматривая дымящиеся руины. Глядели то ли с унынием, что им пришлось превратить в пепел город своей родной страны, то ли с упоением, как если бы Марк Порций Катон бродил по чистому полю, усеянному пшеницей, где когда-то стоял назойливый Карфаген, что по его субъективному мнению должен был быть разрушен.

Из шестидесяти тысяч человек, оборонявших город, выжило около четырёхсот. Было разрушено по моей скромной оценке девяносто пять процентов зданий. Таковы результаты последних часов битвы за Гаррисберг, которая теперь войдёт в историю, как самая кровопролитная в истории человечества, по количеству жертв за сутки более чем в два раза опередившая Бородинское сражение 1812 года. Таков побочный продукт научно-технического прогресса, должного в идеале принести людям пользу, а на деле косившего их, как пшеницу серпом.

В городе делать было нечего. Войска покидали его и шли вперёд на восток. Что им всем предстояло пережить дальше, одному Богу известно, но после Гаррисберга у «южан» зародилось ощущение скорого победного конца войны. Хотя, кто знает, что их ждёт ещё. Кто знает…

И шли мы по руинам, все грязные, голодные, уставшие, доведённые войной до белого каления. Позади мерцало зарево пожара, слившееся с кроваво-красным закатом солнца, красиво игравшее оттенками жёлтого, оранжевого и алого цветов. А впереди непроглядная тьма, обещавшая лишь новые страдания. Около одного из полуразрушенных домов стоял священник из ещё одной из неофициальных церквей. На вид лет шестьдесят. В правой руке держал крест. В левой в подмышке ютилась библия. Он читал проповедь. Голос громкий, ясный, чёткий. Молвил так, что, казалось, не он говорит, а воют Иерихоновы Трубы. И, кажется, вот-вот стены идолопоклонников с востока будут разрушены волей Господа, ниспославшего на рабов своих благодать, на врагов же своих смерть и разрушения. Стоял он на том месте, как статуя, обладал навыками ораторского искусства. Речи его действительно завораживали, опьяняли. Я поспешил сделать фотографию, потом продолжил слушать. Говорил пастор следующее:

– Да восславьте Господа вы, воинство Христово! Идите в бой и остановите еретиков, что посягнули на веру и свободу нашего народа! Будьте храбрыми в часы скорби, отчаяния и ужаса. Ведь враг силён, искушён змием, а, значит, не ждите милосердия от врагов и не проявляйте его к ним, как не проявил его к безбожникам Иисус Навин, когда шёл освобождать Землю Обетованную от дьявольской нечисти, что впилась своими цепкими корнями в прогнившую от скверны почву. Война наша священна, но не забывайте, что заблудшие души ещё можно спасти! Читайте блудным детям священное писание, дабы вернуть их в лоно веры и избавить от лукавого. Проявляйте милосердие к тем, кто не держит оружия и кто счастлив вашему прибытию. Не забывайте, дети мои, для них вы ангелы во плоти! Так не посрамите имени своего и звания. Идите в бой с крестом на шее и верою в сердце, и вас будет ждать победа такая великая, что весь мир восхитится сынами Христовыми! Не бойтесь тьмы, ибо в душах ваших свет благой, ярчайший! В минуты скорби, страха, боли не бойтесь, лучше помолитесь! Не стесняйтесь общаться с творцом, потому что он выслушает всех и приласкает, даст вам сил, когда будет казаться, что валитесь с ног. И не забывайте цели! Христиане всего мира смотрят на вас с надеждой, ибо только вам суждено очистить этот мир от гнойников, что плодятся на планете и лишают людей права верить! Не посрамите Господа, и тогда победа, вечная благодать и счастье будут ждать нас всех! Аминь!

Мы продолжали идти вперёд на восток. Во тьму.

7 июня 2018 года. Битва за Филадельфию.

На следующий день 19 мая пришла новость, что привела в восторг всех «конфедератов». Гарнизоны Вашингтона и Мемфиса капитулировали с разницей в несколько часов. В прямом эфире крутили кадры, как солдаты сбивают прикладами голову статуе Авраама Линкольна на территории одноимённого мемориала, а над Белым Домом гордо развевался флаг Конфедерации. В тот же день, но уже вечером пришла весть о сдаче «северянами» Бостона. Все телеканалы мира транслировали кадры торжественного парада победителей по улицам захваченного города. Женщины кидали солдатам цветы, то и дело лезли целоваться. Если вы взглянете на фотографии американских городов в день окончания второй мировой войны, то заметите схожую картину. Вот только не ясно, нагнали жителей Бостона на парад насильно, или же пришли они туда искренне, добровольно?

Итак, ситуация для «северян» сложилась так, что о скорой победе можно было рассуждать всерьёз, без иронии, что всего пару недель назад казалось незыблемой мечтой.

Восточное побережье на момент начала наступательной операции обороняли пять миллионов «северян». Из них около трёх было в резерве. Большинство дожидалось поставок оружия из Канады и Евросоюза. Полностью укомплектовать свои войска янки удалось только к началу битвы за Гарррисберг. В итоге около миллиона солдат защищали столицу, около двух сражалось в Гаррисберге, одновременно прикрывая подходы к Балтимору, Филадельфии и Нью-Йорку. Остальные оборонялись на севере, защищая Бостон и северные подходы к «Большому Яблоку». В итоге ситуация вышла таким образом: под Вашингтоном было уничтожено двести тысяч солдат противника, пятьсот сдались в плен, остальные сумели отступить. После битвы за Гаррисберг и оборонительных операций на подходе к Нью-Йорку да данном направлении осталось около девятисот тысяч боеспособных солдат. В районе Бостона, Хартфорда и Провиденса янки потеряли до полутора миллионов человек убитыми, ранеными и попавшими в плен. Следовательно, у Рассела осталось 1,8 миллиона человек, потрёпанных в боях. Резервов не отсутствовали вовсе. В ходе последнего призыва удалось собрать ещё пятьдесят тысяч человек. На такую огромную группировку Рассел располагал двумя сотнями танков и пятью сотнями самолётов. Войска испытывали дефицит патронов и снарядов. Так как Баргас так и не соизволил начать наступление, Расселу противостояла группировка в десять миллионов «южан» с тысячью пятьюстами танков, двумя тысячами самолётов, восемью тысячами артиллерийских орудий. Численность техники постоянно пополнялась: «конфедератам» к тому времени удалось запустить все захваченные заводы на полную мощность. Был ли в такой ситуации хоть какой-то выход? Проще было капитулировать, нежели продолжать бессмысленную, по сути, борьбу, но правительство LSA продолжало верить в чудо, закидывая Баргаса приказами о начале немедленного наступления на восток. В такой ситуации янки совершили свою последнюю ошибку: Баргас был объявлен президентом Амандой Дафф предателем и должен был немедленно сдаться властям. Вместо этого хитрец повернул часть своих войск на Лос-Анджелес и в ходе военного переворота взял в свои руки единоличную власть. Хоть это и не гарантировало внезапного удара с тыла, но окончательно развязало руки «южанам», так как ни о какой координации востока с западом отныне не могло идти и речи. Теперь восточное побережье было окончательно обречено.