Хроники Второй Гражданской Войны в США

– Когда приехала в США, дала интервью одному каналу. Был большой переполох. ИГИЛ, Нация ислама, Исламский Джихад пообещали мне голову отрезать. Остальные же меня просто вне закона объявили, хотя знают прекрасно, что в Америке это будет нарушением моих прав, а, значит, понесут наказание они, а не я. Потом ездила по университетам, рассказывала свою историю жизни и столкнулась с ярой оппозицией в мою сторону, мол, зачем ты порочишь ислам? Это же религия мира и добра. Они не все такие, с чем я соглашусь. Не все. Но я видела только таких. И говорили это мне SJW-активисты. Прочитала потом про них и поняла, что никогда не буду с ними на одной стороне, пока эти тупицы не поймут, что в исламе, который видела я, нет свободы. Да и знаешь же, наверно, сколько мусульман на их стороне сражается. Я там буду, как на пороховой бочке, и никто не сумеет защитить.

– Нет свободы? Исламские женщины говорят, например, что им нравится носить хиджаб…

– Им приходится это делать, потому что знают: если снимут – муж побьёт. В исламе жену бить дозволено, даже полезно. И если возможно, то, как можно чаще. Чтобы место своё не забывала. Поэтому и придумали они такую байку. Если им и нравится, то только потому, что привыкли уже. Кому может понравиться в жару ходить закутанной в огромный мешок? Про никабы и паранджи я вообще не говорю. Это везёт если цветные. В чёрных в жару попробуй пройтись, семь вёдер пота стечёт. Давно ведь известно, что чёрный цвет, как бы солнечные лучи притягивает. Попробуй в жару внутри автомобиля чёрного цвета посидеть. Или в чёрной одежде пройтись. Какая бы ткань ни была, всё равно жариться будешь, как на сковородке. Сама через это прошла.

– Ты носила никаб? – Удивлённо переспросил я.

– Да. – Фатджета рассмеялась.

Я продолжил:

– Так понимаю, у тебя с SJW-активистами напряжённые отношения.

– Особенно с феминистками. Они лицемерки. К тому же тупые.

– Почему?

– Вспомни только протесты против Трампа. Пятьсот тысяч собрали только потому, что он что-то там сказал про женщин. А как в Саудовской Аравии или Иране женщин подрывают гранатами или серной кислотой обливают, так человек пятнадцать соберётся у посольства. Они лицемеры. Говорят, что борются за права всех, даже делают вид, что им не всё равно, а на деле просто языком теребят, но на деле ничего стоящего не делают. Смотреть противно.

– А почему тупые?

– Да потому что, когда мусульман станет большинство, они своим «защитницам» одним из первых языки отрежут или в паранджу закутают. Они глупые, не понимают, какого джинна из бутылки выпускают. Ни разу в жизни ни одной из лекций имамов не видели, не слышали. Привести их туда, может, поймут, что творят. Кто им такие глупости в голову вдалбливает…

– Глупости?

– Про белое большинство и угнетённых цветных. – Рассмеялась, – ни разу же не открывали учебников по истории, не изучали вопрос более досконально. Смогли бы арабы в VIII веке Рим захватить, сейчас далеко бы не Папа Римский там заседал. Просто не смогли власть сохранить, а потом и монголы вторглись. Всё на Крестовые Походы кличут. А знаете, что такое реконкиста? А чего я вообще не понимаю, это как мусульмане будут с неграми сожительствовать. И не понимаю негров, что ислам исповедуют. Разве знают они про зинджей¹⁶? Стоит им только рассказать про то, как мусульмане описывали их предков, как негры на это отреагируют? Когда узнают, что в средневековье мусульмане негров делили на муравьёв (каблиет) и собак (кенджевият)? Не начнут ли войны на расовой и религиозной почве, взглянув на картину Дэвида Робертса «Невольничий рынок в Каире»? Как будут сосуществовать вместе, узнав, сколько восстаний негров-рабов было на территории Месопотамии во времена Арабского Халифата? Скольким ещё неграм хватит ума принимать ту религию, что обвешивала цепями их расу? Перестали бы мусульмане использовать рабов в качестве рабочей силы? Приняли бы принципы свободы, равенства и братства? Свободы вероисповедания, слова? Покаялись бы они за рабство, как сейчас заставляют белых, по сути нас с вами, хоть в Восточной Европе негров-рабов были единицы, и то пользовались они куда большими привилегиями, чем в Америке или Западной Европе? Такая правда. И от неё никуда не уйдёшь. Но об этом же нигде не говорят… А притеснения мусульман-рохинджа. Уже давно все якобы случаи геноцида давно опровергли. Потом оказывалось, это тайская полиция ловит нелегальных мигрантов, которые к рохинджа и Мьянме никакого отношения не имеют. Как будут с Китаем отношения выстраивать, если крови буддистов всего мира ради мести за рохинджа хотят?

– Вы знаток темы… – Заметил я.

– Пришлось углубиться в вопрос. – Фатджета улыбнулась. – Кстати, я теперь буддистка.

– Надеюсь, вам нравится.

– Очень!

– Что вы посоветуете девушкам, желающим выйти замуж за мусульман или принять ислам?

– Посоветую десять раз подумать. Столько историй уже наслушалась. Какими бы ни выглядели арабские мужчины здоровыми, красивыми, богатыми, всегда помните, что вы потеряете. Сколько бы феминистки ни говорили о насилии в отношении женщин среди европейцев, в исламе это норма, в отличие от запада. Европейцы относятся к женщинам куда лучше. Об этом говорят все, кто выходил замуж за них. Больше уважают. Пусть думают, стоит ли жертв их личная свобода, желание показать красоту и сексуальность. Конечно, их право, но подумайте. По-моему мусульмане в Европе показали истинное лицо своей религии, насилуя девушек в Кёльне. Случай с пакистанцами в Англии. Изнасилование шведки на стриме. Избиения женщин и мужчин в Европе в целом.

На этой печальной ноте я закончил интервью. Первым делом сразу хочу сказать, что это было лишь только её мнение. Не надо рубить мне голову или обвинять в разжигании межнациональной розни, коль прочитаешь эти строки. А если сможешь осилить, то задумайся. Попробуй понять. Отринь имперское, религиозно-фанатичное мышление, помешанность на крови и прочие глупости, будь ты даже иудеем или христианином и взгляни правде в глаза. Потом проверял всю информацию в википедии. Она не лгала. Разве что только про чёрный никаб, возможно, слукавила. И историй про девушек отринувших ислам, я тоже вдоволь начитался. Не суди её, не суди никого другого. Ведь, кто не без греха, пусть первым кинет в неё камень. Кого-то не устраивает такая жизнь, но это не повод устраивать газават всему человечеству. Ты же сам понимаешь, чем это закончится. Ведь никому ещё в истории нашего мира не удавалось захватить всю землю и заставить думать и жить, как ты. Не суди, просто прими, или попытайся оспорить её слова в нормальной дискуссии, а не размахивая кулаками. Дискуссия лучше войны, ты же понимаешь это лучше всех. А коли нет, то что? Объявишь газават монголам за то, что практически уничтожили Арабский Халифат в своё время? Подумай, стоит ли оно того? Неужели так мало крови для тебя на земле пролилось? Неужели хочешь ещё? Неужели не напился? Подумай. Никто не против, чтобы ваша религия существовала и развивалась, но не надо её насильно навязывать другим. Взгляни правде в глаза, шариат, как закон морально устарел. Он плюёт на все нормы права и морали, совести. Я знаю, что вашему миру не довелось познать вкус плодов Великой Французской Революции, ведь именно там появился знаменитый лозунг: «Свобода, Равенство, Братство!» Вы не переживали религиозной реформации, у вас не было своего Мартина Лютера, Жана Кальвина или Яна Гуса. К сожалению. Быть может, тогда бы и не было фильма «Невинность мусульман». Ведь его сняли христиане-копты Египта, коих заставили, как аль-зимми¹⁷, платить налог за право исповедовать свою религию по шариату. И это в XXI то веке! Подумай.

***

Следующий день с Наташей провели в Джонстауне. Почти не разговаривали. Её слова на берегу озера перед сражением меня поразили. Она вообще исключала шанс, что «северяне» её просто могли взять и убить только за то, что она находилась в стане «южан». Просто стояла и ждала, пока их уничтожат. «Не уж то все «конфедераты» провинились за преступления одного обезумевшего пастора?» – спрашивал я её, а она лишь глупо улыбалась, опустив глаза. Уже ничего Наталью не волновало. Она увидела там свою правду и не желала более принимать иную точку зрения. Даже слушать. Ведь теперь для неё все слова исходят от уст человека, что продался американскому нацизму, религиозному фанатизму и империализму. Что толкового он сможет теперь сказать, оправдывая большинство, что в её глазах лишь кровожадные монстры, коим чуждо всё человеческое? Её правда.

Сидели в гостинице на кровати, следили за сводками с фронта. Наступление на Гаррисберг застопорилось. «Республиканцы» не желали отдавать противнику без боя ни пяди земли. Каждый следующий метр давался «южанам» большой кровью, что заставило их действовать осторожнее при наступлении, активно применяя авиацию и артиллерию. Только вот поддержка была уже не такой массированной, как раньше. «Конфедератам» не удалось в короткий срок запустить массовое производство снарядов и бомб, что и повлияло на уровень огневой поддержки, потому что в день «южане» получали от силы десять снарядов на орудие. С таким раскладом наступление с минимальными потерями, как раньше, не представлялось возможным. «Северянам» же удалось добиться главного. «Детройтского чуда» в этот раз не повторится. По крайней мере, так быстро. Наступление могло захлебнуться, и главная задача «южан» состояла сейчас в том, чтобы война манёвренная не превратилась в позиционную на истощение, в которой у обеих сторон были примерно равные шансы на данный момент. Но всё зависело от того, когда армия Баргаса будет готова к решительным действиям. Тогда «конфедераты» будут обречены.

Наташа нарушила тишину:

– Понравилось?

– Что?

– Видеть, как издеваются над пленными.

– Разве ты не видела, что Рикман потребовала остановить обряд?

– Только после того, как я попросила…

– Лучше поздно, чем никогда. Да и она сразу требовала, ты разве не помнишь?

– А, по-моему, лучше со мной согласиться. – Не желала слушать Наташа.

– В чём?

– В том, что такие, как эти фанатики и нацисты, в финале и придут к власти. Тебе же, видимо, будет это приятно видеть?

– Да, может быть и придут. Время покажет. Ну, а тебе, видимо, приятно видеть, как янки чуть было не убили нас. Ты не забыла, в каком лагере сейчас тусуешься? Чего ты стояла и смотрела тогда?

– Потому что Рикман бросила нас на произвол судьбы. Они заслужили смерть! Нацисты везде одинаковы.

– Ты не судья, чтобы кого-либо судить! Рикман не была нацисткой. И у неё были на то свои причины. Да, абсурдные. Это душевная травма. Её мало что сможет вылечить.

– Все «конфедераты» – нацисты! А Рикман дала знать, что с нами будет после того случая у супермаркета.

– Прекрати! – Не выдержал я, – чем лучше радикальные левые? Чем массовые расстрелы лучше лоботомии?!

– Понятия не имею… – Наташа снова глупо улыбнулась и отвернулась к стенке. Ей было, что ответить. Но она решила промолчать, посчитав, что, видимо, такого отбитого якобы фаната Ку-Клус-Клана как я, уже невозможно переубедить.

– Вот-вот. – Отвечаю я, – ну, признай, Наташ. Нельзя выбирать одну только одну сторону в каком-либо конфликте. Тем более, в таком, как этот.

– Интересно, что бы было, если бы так рассуждали воевавшие против нацистов в Великую Отечественную.

– Интересно, что бы было, если б Троцкий пришёл к власти. Помнится мне, в быту командующим Красной Армией в Гражданскую Войну он не чурался массовых расстрелов.

– Это было тогда.

– В том то и дело! – Начал я, как вдруг зазвонил телефон. Со мной связался начальник штаба 281 дивизии, также ведущей наступление к Гаррисбергу. Предложил выезжать на место. Я согласился. На самом деле, нужно было отложить поездку и продолжить разговор. Почувствовал тогда, что способен до неё достучаться и объяснить в ком то веке, что я не сторонник нацизма. И, я уверен, нам бы удалось прийти к консенсусу. Ведь лучше выслушать друг друга, чем постоянно ругаться. Я же не отрицал, что «южане» тоже совершили много фатальных ошибок. Но и «северяне» тоже! И если бы удалось поговорить, понять, что все люди и все ошибаются. То потом, и не случилось бы никаких проблем. А теперь я, хоть и не Ванга, но чувствую, что скоро Наташин фанатизм приведёт к неприятностям. Но, увы, у нас такая работа. Сенсация не ждёт. Почувствовал, что ошибаюсь, но отложил разговор на потом. Теперь лишь молюсь, чтобы не было поздно. А то Наташа языком чесать умеет. Такого наговорит, что «южане» и её расстреляют за слова, а потом и меня, как её покровителя.

Выехали поздно вечером, слоняясь по горным дорогам. К утру 8 мая приехали в город Стейт-Колледж, сутки назад занятый 281-ой дивизией. Все дела решили закончить завтра. Простите, что так кратко всё описал. Сон добивает.

22. 18 мая. Битва за Гаррисберг.

Проснулся с сильной мигренью. Сон был просто ужасный. Москиты мешали спать. Даже ещё и ночь выдалась холодная, а окна гостиницы, где провели ночь, были разбиты. Закинулся таблетками, потом принял душ и позавтракал. Время решать организационные вопросы.

Командовал 281-ой дивизией генерал-майор Брустер. Имел опыт войны в Ираке. В 2003 году при вторжении командовал полком. Участвовал в 2004 году в битве за город Фаллуджа. На нынешней войне активно применял свой ценный боевой опыт, не давая противнику вести активную оборону. Умел надавить где надо, да так, что противник нос из окопов боялся высунуть. Подразделения его дивизии одними из первых ворвались в Питтсбург, во многом своим дерзким броском и обеспечив быстрый, с минимальными потерями штурм города.

Пообещав интервью сразу после победы, он направил нас в 409-ый полк, порядком удививший нас с Наташей. Он был полностью интернациональным, насколько это было возможно. В одном подразделении без проблем свободно уживались бойцы из Украины, Беларуси, Франции, Швеции, Норвегии, Финляндии, Польши, Венгрии, Сербии, Хорватии, Великобритании, Ирландии, Исландии, Чехии, Словакии, Австралии, ЮАР, Греции, Болгарии, Испании, Италии, Канады, Мексики, Дании, Нидерландов, Германии, Австрии, Швейцарии и России. Были ещё и бойцы из Аргентины, Африки, Китая (Тайвань), Японии, Южной Кореи и Тайланда. При первом своём появлении среди этих людей я удивился. Как все эти люди могут служить в одном подразделении: русские и поляки, англичане и французы, китайцы и японцы, белые из ЮАР и негры из Анголы, сербы и хорваты и другие? История распорядилась так, что они всю свою историю боролись друг с другом и вдруг объединились здесь и сейчас в борьбе против врага, который по идее только желал им жить в мире и согласии.

– Боремся с социалистами, коммунистами и анархистами. – отвечал их командир полковник Брендон Фицджеральд, отважный бородатый ирландец, гордо носивший на лице шрам, что оставила ему росомаха во время охоты.

Неужели ненависть к левым способна объединять целые народы?

– Все хотят свободы, жить в своих границах, не нападая на других. Левые же уничтожают нашу самобытность, наше национальное самосознание.

Наташе явно не понравилось подразделение, куда нас отправили, но она промолчала. «Эти наци прикрываются идеями интернационала?!» – видимо, думала она. Вообще после разговора в отеле перестала держать со мной какой-либо контакт, разве что спрашивала, куда идти, если что, дабы не заблудиться. Ей явно были не по душе люди, с которыми ей придётся провести ближайшее время. Не нравилась вышесказанная риторика этих вояк. Но она, к счастью, понимала, что сейчас не на своей территории. И хочет она того или нет, ей придётся следовать правилам, терпеть их, кого больше всего, возможно, ненавидит, до тех пор, пока всё не закончится.

Брендон подозрительно взглянул на неё:

– Она справится?

– Притом неплохо, – отвечаю я.

– Хорошо. Но не лезьте на рожон. Оставайтесь в тылу, двигайтесь только тогда, когда мы разрешим, и, может быть, останетесь в живых. Всё понимаете?

– Да не впервой уже в бою бывать…

– У нас не просто полк. Мы элитное подразделение. Всегда находимся на тех участках, где ситуация наиболее напряжённая. Стоим и побеждаем. С нами небезопасно.

– Когда это война была детской прогулкой? – Ухмыльнулся я, прищурив левый глаз.

Полковник улыбнулся:

– Как-то сражались мы за высоту. При взятии не потеряли ни человека, зато убили всех янки. Вот это была детская прогулка. Так что всякое на войне бывает. – Рассмеялся, – Пока оставлю вас. Адъютант покажет места для ночлега, но особо не располагайтесь там. Скоро выступаем.

Я кивнул. Полковник ушёл по своим делам. Наташа, сморщив лицо, произнесла:

– Ублюдок…

– Да ладно тебе…

– Мы просто в логове зверя.

– Успокойся.

Наташа становилась всё злее:

– Что, этот генерал не мог дать нормальный батальон?! – Ей до сих пор удивительно было видеть людей разных рас, национальностей и вероисповеданий в войсках тех, кто по её мнению всех их презирал. – Лицемерие сплошное!

– Успокойся, прошу… – Повторил я.

– Да пошёл ты. – Куда-то ушла. Даже не стал её трогать, донимать расспросами, куда идёт. Это война медленно и планомерно сводила её с ума. И я ничем не мог ей помочь, а должен был. Потому что всё больше понимал, что и меня скоро весь этот балаган доведёт до белого каления. Уже десять раз пожалел, что взял её с собой. Она была не готова принять правду, что на подобной этой войне не бывает только хороших ребят и плохих, а я не желал более следить за каждым её шагом, лишь бы не погибла. Мы оба знали, на что идём, чем жертвуем. А перед сражением у озера я, было, подумал, что у меня вновь вспыхли к ней старые чувства! Теперь же после продолжительного молчания мне стало вдруг всё равно, что случится с ней. Знаю, это неправильно. Но что может тут с ней произойти? Максимум подерётся с кем-нибудь, и ей сломают нос…

Хотя чувства… Не знаю, к месту ли я об этом говорю. Скорее всего, просто привык, когда она рядом, от того и волновался. Будь любовь, оставил бы её одну сейчас? Думаю, что нет.

Или, может быть, после сражения у озера, меня окатило ледяной водой? «Не смей!» – сказала она тогда на берегу. Что значили эти слова?! До сих пор удивляюсь! Хотела, давно бы убежала к «северянам». Или её после обряда экзорцизма пастора так передёрнуло? Резко, сразу. И каждый раз, вновь и вновь удивляюсь, даже учитывая то, что разговор наш в гостинице уже было, расставил всё по своим местам. Но это же не «южане» были. Одно дело, если бы она не сказала только тем фанатикам о том, что на озере появились «северяне». Но почему она желала подставить тех, кто её защищал, проливал свою кровь, лишь бы Наташа не поцарапалась? Речь не о Рикман, разумеется. Остальные бойцы батальона не бросили нас в беде (по крайней мере, одна). Разве хотя бы ради неё не стоило предупредить «южан» об опасности? Но откуда она знала, что одной из тех девушек хватит совести выполнять возложенный на себя долг? А вдруг янки действительно бы расстреляли нас за пособничество? Почему ей это до сих пор в голову не приходит?! Хотя, её, конечно, вряд ли. А меня за милую душу. Но раз так ненавидишь, что и не против будешь, если расстреляют, зачем оставаться с человеком, столь тебе нелюбимым? Всё равно, что позволить человеку, которого не любишь, обнимать себя, а потом удивляться, чего этот подонок себе позволяет, когда лапает за грудь. Надеюсь, конечно, что навязываю себе дурные мысли, строю бредовые, ничем не подкреплённые теории заговора. А у неё просто депрессия. И всё наладится. А сейчас пусть побудет одна. Хотя по-прежнему не знаю, правильно ли это или нет. Может, у неё депрессия, а я, дурак, не пытаюсь её утешить, успокоить. Правда, я и не психолог. Но бросать человека один на один с собственным самодурством себе дороже. Не раз в этом убеждался.

Эти вопросы я себе сейчас задаю. А тогда мне было всё равно, что у неё в душе творится. Больше навязывал дурного, чем рассуждал здраво. Да и интересовал меня совершенно другой вопрос.

Что эти люди забыли здесь? Все эти, можно сказать интернационалисты, которых дома за наёмничество вполне возможно тюремный срок будет ждать…

Я ходил по лагерю, смотрел, что делают солдаты, о чём и на каком языке общаются, что едят, пьют. Чем угощают друг друга, какие подарки дарят и не понимал, что они забыли здесь. У них дома остались семьи, друзья работа. Что ищут на другом конце земли? К чему им эта война? Всем им, представителям разных народов. Какая вша засела в их волосах, заставившая отправиться на другой континент? Вроде бы они и должны были принять идеи мира без границ, мирного сосуществования и равного распределения материальных благ. Но почему тогда борются с теми, кто так яро топит печку нео-коммунизма? Почему они так сильно желают гибели своим оппонентам, раз решились взяться за оружие? Так ли новый американский социализм их раздражает, или это просто солдаты фортуны? Плевать, с кем воевать, главное, чтобы было, где и с кем.

Может быть, потому что у них, простых людей, всех этих материальных благ, которыми они должны поделиться с «угнетёнными» никогда и не было? Не имею права говорить за другие страны. Буду говорить только от лица своей. Чернокожие молвят, что у нас всегда было больше денег, ресурсов, еды, воды и прочих обыденных потребностей, потому что мы белые. Нас всегда первыми устроят на работу, все дела в суде решаются в нашу пользу. То же самое касается геев и женщин. Серьёзно? Вы когда-нибудь изучали историю России? Знали ли вы про крепостное право? Даже при чёртовом коммунизме, когда вроде все национальные богатства должны были делиться поровну между гражданами страны, власть имущие в нашей стране всегда плевали простому народу в лицо! Изменилось ли что-либо сегодня? Есть у меня друг. Его даже грузчиком в «Деловые Линии» не взяли. Не взяли и в аэропорт работать, потому что им там девушка на вакансию нужна. Он уже более года стоит на бирже, где получает пособие в 1100 рублей в месяц. Сам признавался, что если бы не родители, то чёрт знает, что бы он делал. Залез в петлю? Застрелился? Где его привилегии, о которых юные мечтатели, так сильно желающие пожара мировой революции, орут с высоких трибун? Чем же ему делиться с «угнетёнными», когда в кармане-то у него ничего нет?! Только и пишет целыми днями книги, которые ни одно издательство в жизни никогда не посмеет напечатать. Слишком непонятны, абсурдны его мысли, а сюжеты банальны. Остаётся писать бульварное чтиво, в надежде на то, что когда-нибудь кто-то, наконец, это опубликует. Снизойдёт, так сказать. Хотя этот человек с ворохом идей, с высшим образованием, и как ни удивительно, со стойкими понятиями о справедливости и чести. Он никому не нужен. Его судьба, видимо, работать где-нибудь за 250 долларов в месяц, пока какой-либо олигарх с трудом переваривает свои миллиарды, не представляя, где бы ещё потратиться. В Ницце или Монте-Карло? И умирать в нищете и одиночестве, уничтожая себя изнутри завистью к новому хахалю своей бывшей, что выкладывает свои фотографии в Instagram, хвастаясь очередным веником из роз, крепкой семьёй, детьми и новым отпуском где-нибудь на чёртовых Бали. После этого он нашёл тысячу причин и тысячу виновных в своих несчастьях. Начиная от продажных женщин, культа денег и богатых армян или чеченцев, заканчивая настолько мерзким голосом, что армия тысяч школьников с удовольствием сожрёт его в комментариях на YouTube со словами: «Будь добр, вали отсюда!», если ему в голову когда-нибудь придёт идея вести свой видеоблог. Чем ему делиться с «угнетёнными» чеченцами, которым и так дотаций отправляется столько в регион, что, кажется, такого количества в одну глотку поместиться не может?! Дать им свободу? Да, пожалуйста! Пусть идут своей дорогой, вот только опыт независимости показывает, что сами они, подстёгиваемые зовом крови, клановой борьбой и собственным высокомерием, не смогут построить нормальное государство и экономику. А ему и всё равно, что там будет. Отделись бетонной стеной на границе, да и дело с концом. Это нужно глупцам, что собственную никчёмность, бездуховность и глупость с лихвой покрывают мыслями об имперском могуществе их страны, чьё богатство им никогда не достанется. Ибо для этой страны они ничего не сделали… Так говорят те, кто всеми этими богатствами на деле и владеет. Да пусть власть имущие скажут спасибо, кланяются в ноги, что их ещё терпят! Потому что всему есть предел, только не русскому терпению. Бессмысленному и беспощадному. И если не мне, то пусть ему Ника Водвуд и другие нео-леволибералы скажут: так чем он должен делиться с «угнетёнными»?! Или может, пора признать, что да, может, в Америке эта тема актуальна, но не в России! Как бы ни были похожи исторические пути наших страны в XIX веке. У нас разная история, разный менталитет. Попробуй кавказец подраться с русским, начав драку первым, его будут судить за хулиганство. Попробуй русский подраться с кавказцем, и его сразу отправят в колонию по 282 статье уголовного кодекса. Притом и ненависти к кавказцу у него по сути то и не было. Обычная бытовая ссора. Но властям плевать. Не раскачивайте лодку, господа! Говори, сколько влезет, что все мужчины-насильники, но презумпцию невиновности никто не отменял. Суть правосудия состоит в вынесении справедливых решений. А если тебя оклеветает девушка, назвавшая тебя насильником, и тебе никак нельзя доказать свою невиновность, ибо все мужчины-насильники, то где справедливость правосудия?! Где состязательность процесса?! Где будут права и свободы, закреплённые в конституции?! Правильно, к чёрту их. Вагинальный тоталитаризм круче. А заодно, если ваша идеология победит, то будь добра: запрети польский фильм 1984 года «Секс-Миссия или Новые Амазонки» и введи за изнасилование смертную казнь. А коли все мужчины-насильники априори, то будь добра, убей меня с моим другом первым! Так что скажите ему ещё раз, господа борцы за социальную справедливость: чем, чего у него и так нет, он должен с вами делиться?!

Бьюсь об заклад, люди, приехавшие сюда из других стран, знают про эту абсурдную идеологию. Разумеется, потому что приехали сюда. И им так же нечем делиться, ибо у них и так ничего нет. А когда у них собираются отнять всё до последних трусов, то и приходится брать в руки оружие. В своей основе идеология SJW несёт в целом правильные вещи, но настолько всё извратить и насаждать это другим странам, где подобные проблем нет, или всё происходит наоборот (угнетённые – это большинство), это надо было же так постараться. Заодно привить подобные глупости студентам по обмену, что приезжали на учёбу в США… Мир действительно разнообразен. Да, может быть у вас и есть проблема, когда чернокожих убивают полицейские не всегда обоснованно средь бела дня, но у нас же такого нет. Потому что чернокожие в Россию только учиться приезжают. А потом, как правило, возвращаются обратно в Африку и строят своё будущее. И это правильно! Пускать же себе домой толпы беснующихся мигрантов, включив синдром раскаяния из-за первородного греха угнетения – это глупо. Надо давать им технологии, чтобы они смогли построить свой дом, учились, развивались, сами построили себе свою самобытную цивилизацию. А не пускать их к себе, чтобы разозлённая толпа уничтожила всё, что непосильным трудом строили ваши отцы. И я говорю не про королей, олигархов и аристократов, а про простых крестьян, рабочих и других обычных людей, что проливали свою кровь во славу своей страны, даже не понимая, что властители в своих просторных кабинетах просто пользовались их патриотизмом, честью, любовью к Родине.

За это все они собрались здесь и воюют.

Не все, к сожалению. Разумеется, есть в армиях «южан» и наёмники. Но данный батальон точно не кишит нео-нацистами и христианскими фанатиками с солдатами фортуны.

И да, будьте добры. Со своими внутренними демонами мы справимся сами, уж позвольте, да и не мешайте!

Весь оставшийся день и вечер провели с Наташей в казарме, общаясь с бойцами подразделения. Русских и вообще выходцев из бывшего СССР здесь наберётся рота. Весёлые парни с разных городов. Признаюсь, удивился, когда многие из них заявили, что приехали сюда после просмотра моих репортажей. Мне было лестно, не спорю. Наталье же всё это слушать, как иглой под ноготь. Достаточно только поймать её взгляд, и, кажется, что тысяча ядовитых стрел ненависти пронзают твоё тело. Понятия не имею, что тогда было у неё на уме, что творилось на душе, но каждый её пойманный на себе взгляд представлялся мне так. Будто я один из тех корифеев нацизма, что залили кровью всю Европу, а она одна из трёх судей. Город Нюнберг, ноябрь 1945 года. Защищаться нет смысла. Меня всё равно ждёт Джон Вудз со своим методом «долгой петли». Остаётся только придумывать нелепые для неё отговорки, мол, я же не знал. Просто выполнял приказ. Мы все были солдатами. А после предоставят в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения дневник Тани Савичевой из блокадного Ленинграда. Невольно польются слёзы. Будто сам на себе ощутил страдания миллионов ленинградцев, погибших во время блокады. Будто я один из тех миллионов, замученных в концлагерях евреев, тела которых потом отлично подходили в качестве дров для котельных на электростанциях Берлина. И когда Наташа станет зачитывать приговор, останется только молчать. Ждать своего смертного часа и потратить последние дни своей жизни на чтение библии, в надежде найти там те слова, что оправдают меня в глазах апостола Петра, когда окажусь на небе. Лишь бы заслужить чистилище! А когда взойду на эшафот, Наташа посмотрит в глаза, в которых будет лишь отчаяние и страх, и ничего кроме. Потом смерть, мучительная и долгая, ибо петля Вудза беспощадна. Такова судьба всех, кто отринул то, что Наталья считает правильным. Без права на помилование.

Я старался отворачиваться, не смотреть в глаза, потому что взгляд тот воистину невыносим. Не хотел её раздражать, а улыбка невольно так и лезла сквозь онемевшие губы. Потому что всё так. Я плохой. Ужасный. Вдохновлял тех, кого левацкая пропаганда объявила нацистами априори, даже не спросив у последних, являются ли они сторонниками данной глупейшей идеологии. Даже уснул ночью с трудом. Как будто Наташа сканировала мою душу и видела там один лишь гной, первородный грех привилегированного большинства. Не помогло бы и покаяние. Поэтому и улыбался. Это единственное, что не позволило бы мне сойти с ума.

Разбудили ночью. Атака назначалась на четыре утра. 409-полк прикрывал фланг 4-ой моторизованной бригады. На нашем пути был городок Льюистаун, последний более, менее крупный населённый пункт перед Гаррисбергом.

Мы шли позади остальных под покровом темноты. Единственное, что могло нас выдать – это луна, необычайно большая, яркая в ту ночь, предательски великолепно освещавшая местность, по которой мы двигались. А эффект неожиданности сохранить было очень важно, так как предыдущие атаки на Льюистаун захлебнулись днём ранее. «Конфедераты» откатились, понеся тяжелейшие потери. Ещё одна подобная провальная атака могла стоить Брустеру должности командующего дивизией. Теперь же он шёл осторожней, рассчитывая на то, что окрылённые победами «северяне» не будут ожидать столь скорой новой атаки.