Buch lesen: «Предателей не прощают»
«Военные приключения» является зарегистрированным товарным знаком, владельцем которого выступает ООО «Издательство «Вече». Согласно действующему законодательству без согласования с издательством использование данного товарного знака третьими лицами категорически запрещается.
© Трифонов С.Д., 2024
© ООО «Издательство «Вече», оформление, 2024
* * *
Россия – могучая гора. Но каких же мышей она родила!
Н.В. Шебаршин
Все события и действующие лица этой книги вымышлены. Возможные совпадения случайны. Но так в действительности могло быть.
Глава I. Колокольный звон
1
Самаров не был в отпуске два года. Два года минуло и с того самого момента, когда за ним захлопнулись двери ЗАГСа, и он, свободный от совершенно проржавевших брачных оков, спокойный, с улыбкой на устах неспешно брёл по залитому августовским солнцем Коровинскому проезду в сторону Бескудникова бульвара. И все эти два сумасшедших года он мечтал не о тёплом, ласковом море и горячем песке пляжа, не о чистейшем воздухе и изумрудных лугах Кавказских или каких там иных гор. Самаров мечтал о рыбалке, он видел её во снах, просыпался по ночам от ощущений тяжести удилища, от ярости бьющейся на крючке рыбы… И вот, наконец, этот миг настал, он завтра едет на рыбалку.
Об этом пруде ему рассказал племянник Сергей, сын старшей сестры, девятнадцатилетний студент МВТУ, будущий инженер-ракетчик. Серёга неоднократно приезжал сюда летом со своей компанией мальчишек-однокурсников. Ставили палатки, натягивали между соснами сетку и целыми днями резались в волейбол, бегали окунуться в лениво текущую Протву, а потом на костре варили уху из уклейки и мелких окуньков, пели под гитару любимые песни и говорили, говорили, говорили… О ракетной технике, о новых достижениях в самолётостроении, успехах и поражениях России в научном и техническом противостоянии с Америкой, об уехавших за рубеж учёных, о будущей работе и, конечно, про любовь…
В среду вечером племянник без звонка приехал к Самарову в опустевшую квартиру. Опустевшую от тётки Кати (бывшей жены Самарова). Вернее сказать, от необъятного количества её одежды, обуви, коробок, коробочек, скатанных ковриков для фитнеса и всякого другого, непонятного обычному человеку. Самаров готовил ужин – яичницу с жареным хлебом.
– Дядечка, родимый, – запричитал Серёга, быстро вымыв руки, – не дай умереть с голоду бедному студенту.
– Бери тарелку, вилку с ножом и к столу, голодранец космический.
Голодранец был ростом за метр восемьдесят, с развитой как у всех волейболистов мускулатурой, и вечно голодный.
– Слушай, дядька, – в минуту очистив тарелку, басовито спросил племянник, – ты на выходные свободен?
– Пока вроде ничего плохого не планируется. Есть предложения?
– Есть. Помнишь, я тебе рассказывал, что наша команда постоянно выезжает побеситься на берегу Протвы неподалеку от Вереи?
– Помню. Что дальше?
– Я ведь знаю, как ты на рыбалку рвёшься.
– Дальше.
– Я там классный пруд нашёл. Вернее, это старица Протвы, соединенная с рекой узеньким ериком, так что вода в пруду чистая, не застойная. И самое удивительное, в пруду том вот такие караси клюют, – Серёга раздвинул ладони на полметра.
– Врёшь. Таких карасей не бывает.
– Ей-богу не вру! Ну, может, в два раза короче, но точно сковородный вариант. На прошлой неделе мы ведро натаскали.
– Опять врешь.
– Ну, может, и не ведро, но штук десять точно. Едем, дядька, не пожалеешь.
Самаров закурил, задумался. Грядущие выходные, если ничего не случится, и вправду ожидались свободными. Давно уже рядом нет Екатерины, ревниво относившейся к любым его отлучкам, а про рыбалку и слышать не желавшей. Семь лет, что они прожили вместе, ничего, кроме горького осадка в душе, не оставили. Ни детей, которых не желала супруга, считавшая их помехой в её фитнес-бизнесе, ни теплоты семейного уюта, ни воспоминаний о каких-нибудь счастливых моментах супружеской жизни… Ничего.
А ведь как начиналось! Он увидел её в международном аэропорту Афин во время регистрации на московский рейс. Среди многих красивых девушек и молодых женщин она выделялась сразу. Выше среднего роста, идеальное телосложение, тонкая талия, узкие бёдра, длинные стройные ноги… Короткая стрижка каштановых волос с забранным в бархатную ленточку хвостиком. На ухоженном загорелом лице маленький носик, слегка выдающийся волевой подбородок, и удивительно выразительный, необычный разрез больших карих глаз. В этом разрезе можно было обнаружить какие-то дальние персидские, тюркские или кавказские корни. Взгляд этих ни с чем не сравнимых глаз из-под густых длинных ресниц был ярким, уверенным, но, как показалось Самарову, несколько отрешённым. Светлые джинсы, голубая футболка навыпуск, красивые загорелые руки. Её можно было вполне принять и за художественную гимнастку, и за возвращавшуюся с европейских заработков элитную топ-модель.
В свои двадцать восемь он тоже был парнем не худого десятка. Высокий, стройный, с накаченной мускулатурой. Коротко стриженные густые русые волосы, красивый высокий лоб, голубые глаза, интеллигентное лицо… Такие, как он, не просто нравились женщинам, многие его обожали.
У стойки регистрации, когда нужно было поставить чемодан на весы, Виктор спросил:
– Позвольте, леди, помочь вам? – и взялся за ручку чемодана.
Она бросила на него строгий и оценивающий взгляд, вытянула губы трубочкой, но, подумав секунду, ответила дружелюбно:
– Будьте любезны, сударь.
Потом они в ожидании посадки сидели в кафе, пили кофе, оживлённо болтали о Москве, Греции, кулинарных достоинствах и недостатках греческой кухни, о необязательности греческого сервиса, о фитнесе…
Екатерина, бывшая на четыре года младше Виктора, окончила Российский государственный университет физкультуры, спорта, молодёжи и туризма (РГУФКСМиТ), профессионально занималась фитнесом, планировала с помощью отца, известного и успешного спортивного бизнесмена, открыть в Москве сеть фитнес-салонов. Она и в Грецию ездила изучать практику работы таких салонов и методику тренерской работы.
Одним словом, наш Самаров влюбился. После недолгих ухаживаний они поженились, и Екатерина переехала из большого родительского дома на Рублёвке в его двухкомнатную квартиру на Дмитровском шоссе. Квартира, доставшаяся Виктору от бабушки, была большой, светлой, в хорошем доме. Но вскоре молодая супруга захандрила. Квартира маленькая, район непрестижный, машину (у неё была «Тойота Карина») парковать негде.
Она никогда ничего не готовила дома, Виктор сам покупал продукты на завтрак и ужин, к которым она не притрагивалась, боясь потерять форму. Затем начались обиды на его задержки с работы, длительные командировки. Она недоумевала по поводу его низкой зарплаты, требовала сменить работу. Она не знала, где он трудится, и была уверена, что муж работал каким-то мелким чиновником в одном из министерств. Тесть делал привлекательные предложения, стремясь интегрировать зятя, окончившего экономический факультет МГУ, в свой бизнес. Виктор отказывался.
Периодически Екатерина закатывала скандалы, и они могли не разговаривать неделями. Также неделями она не появлялась дома, утверждая, что жила у родителей. Виктор никогда не проверял, не ревновал, не звонил ни тёще, ни тестю. Его длительные командировки как-то нивелировали ситуацию, но не более. После четырёх лет нерадостного совместного сосуществования он понял – семьи нет, но всё время оттягивал разговор о разводе. Екатерина тоже не поднимала вопрос о прекращении брака.
Всё изменилось после того, как он оказался на больничной койке. Операция была сложной, он долго пролежал в реанимации. Мать с отцом, сестра с мужем и племянник Серёга поочерёдно дежурили у его постели. Свекровь звонила Екатерине, сообщила об операции, но супруга так ни разу его и не навестила, а её родители даже не поинтересовались состоянием здоровья зятя.
Последнее время они, формально оставаясь мужем и женой, совместно не жили и даже не встречались. Екатерина переехала к родителям, иногда, когда Виктор находился в командировках, приезжала ночевать в квартиру или забрать кое-какие свои вещи.
Серёга видел, дядька сейчас где-то далеко. Он не тревожил его, деликатно молчал и мыл посуду. Расставив тарелки в сушилку и заметив, что Виктор закурил вторую сигарету и стал насыпать чай в заварной чайник, Серёга спросил:
– Что, дядька, воспоминания нахлынули? Скучаешь по Екатерине?
Виктор усмехнулся, обнял племянника за плечи, усадил рядом с собой.
– Нет, брат, не скучаю, но воспоминания нахлынули, здесь ты прав. В мемуарах Талейрана как-то прочитал: «Брак – такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь». Из песни, дорогой мой, слов не выкинешь. Так что, Серёга, не спеши с этой чудесной вещью.
– А я и не спешу. Я тоже вычитал у Жорж Санд, что брак без любви – это пожизненная каторга. Нет, дядечка, я торопиться не буду. Я пока все свои творческие силы приложу к поиску той единственной, которая полюбит моего дядьку и станет ему незаменимой и преданной и в любви, и в горе.
Оба долго смеялись, а потом обсуждали детали будущей рыбалки.
В субботу, в шесть утра, Самаров заехал за племянником, и они отправились на такую долгожданную рыбалку. Пруд и вправду оказался замечательным. Отгороженный от Протвы густыми зарослями ивняка, он имел размеры примерно пятьдесят на пятьдесят метров. С западной стороны кто-то положил на два понтона настил из досок, сделав, таким образом, прекрасное место для ужения. А ещё сердобольные рыбаки соорудили для удобства две скамейки. Осмотрев всё это хозяйство, Виктор сказал:
– Неплохое место, Серёга, поглядим, где твой карась, – он бросил племяннику ключи от старенькой «Мицубиси Паджеро». – Подгони машину, будем разгружаться.
Было прекрасное августовское утро. В ивняке щебетали пичужки, на верхушке берёзы трещала скандальная сорока, недовольная присутствием чужаков. В небе, прямо над прудом, медленно нарезал круги сокол сапсан. Ни ветерка, вода в пруду спокойная. Виктор достал из ведра заранее приготовленные колобки карасёвой прикормки и вместе с Серёгой стал бросать их метров на десять от пристани. Наладив удочки, уселись на скамейки и молча уткнулись взглядами в красные головки поплавков.
Первая удача выпала племяннику. Серёга ловко подсёк и вытянул на настил довольно приличного, грамм на триста, карася.
– Гляди, дядька, какой красавец! – бурно радовался Серёга. – Я же тебе говорил, здесь классный карась!
– Да помолчи ты, оглоед, – ревниво осадил Виктор, – всю рыбу перепугаешь.
Одну за другой Серёга вытянул три рыбины, а потом, часов в восемь, клёв прекратился. Вдруг позади рыбаков раздался подозрительный шорох. Разом обернувшиеся, Сергей с Виктором наблюдали такую картину: маленькая серая кошка уселась рядом с ведром, в котором плескались караси, и жалобно, с хрипотцой, мяукала.
– Серёга, дай кошке рыбку.
– Обойдётся, самим мало.
– Дай, не жмись, видишь, она беременная, надо подкормить бедолагу. Ещё наловим.
Сергей выбрал карася помельче, но всё равно довольно крупного в сравнении с небольшой кошкой, и положил его на настил. Кошечка ловко схватила зубами прыгавшую рыбу за голову и оттащила её в траву. Раздался хруст, и минут через пять от карася не осталось даже хвоста.
– Вот, Серёга, – засмеялся Самаров, – может, ты спас от голодной смерти целое потомство знаменитой серой русской кошки. Ладно, давай подкормим карася и сами кофейку выпьем.
Около десяти утра разразился дикий клёв. Наши рыбаки не успевали менять червя. Карась был отменный – в полторы ладони, серебристый, с золотой полоской вдоль спины. К полудню клёв вновь прекратился. Новая подкормка не помогла.
– Ну что, Серёга, подождём – или домой?
– Ещё чего, – заартачился азартный племянник, – надо подождать. Явно ещё наловим.
Посчитали улов. В ведре оказалось двадцать два карася.
– Вот, Серёга, мамаша твоя, сестрица моя любимая, обещала карася в сметане пожарить. Ты, небось, такого блюда отродясь не пробовал? Язык проглотишь.
– Это уж точно, такого ещё не ел. Ну как рыбалочка, хороша?
– Молодчага, очень тебе благодарен. Давай перекусим и ещё порыбачим. Может, вновь клевать начнёт.
Когда Самаров стал раскладывать на скамейке пластиковые контейнеры с бутербродами и помидорами, подкатил знакомый чёрный «Форд Мондео». Из машины выскочил дежурный по управлению капитан Селезнёв и закричал:
– Ну, наконец! Еле вас нашли, товарищ подполковник. Собирайтесь, генерал вызывает.
Самаров безрадостно взглянул на озадаченного племянника.
– Вот и порыбачили. Ладно, служба есть служба. На, Серёга, ключи от машины, куда поставить, знаешь. Маме скажи, возможно, вечером заеду. Ну, бывай, старина, ещё раз спасибо за отличную рыбалку.
2
До Москвы домчались быстро. Благо была суббота. Но иногда Михалыч, неизменный водитель «дежурки», всё же выставлял левой рукой мигалку на крышу, включал противно лающую сигнализацию, и «форд», нагло маневрируя, проскакивал на красный свет. Гаишники (прошу прощения, инспектора дорожно-патрульной службы) знали машину и никак не реагировали на служебное хулиганство Михалыча.
Совещание ещё не начиналось. Самаров зашёл в кабинет начальника управления, поздоровался с присутствующими и занял стул в правом углу так, чтобы видеть всех, а его мог видеть только хозяин кабинета. Первое, что бросилось в глаза – состав участников. Были только начальники отделов, генералы и полковники, причём трое из другого управления. «Странно, – подумал Самаров, – я ведь только начальник группы, подполковник. Очень странно. Видать, нешуточный шухер».
В кабинет вошёл начальник управления, сорокапятилетний генерал-лейтенант, среднего роста, худощавый, в отлично скроенном костюме тёмно-серого цвета. Галстук, как сейчас модно в Кремле, был вишнёвого цвета.
– Товарищи офицеры! – подал команду замначальника управления.
Присутствовавшие встали.
– Здравствуйте, товарищи, – сухо произнёс начальник, заняв своё кресло, – прошу садиться.
Он быстро оглядел участников совещания, раскрыл лежавшую перед ним папку, достал из неё один лист.
– У нас ЧП. Один из ответственных работников Департамента бюджетной политики в сфере государственной военной и правоохранительной службы и государственного оборонного заказа Министерства финансов снял копии документов под грифом «особой важности» из секретных приложений к федеральному бюджету и с флеш-картой вчера убыл за границу, якобы в отпуск. Скажу одно, если документы попадут в руки наших заклятых «друзей» в западных спецслужбах, это обернётся катастрофой. Руководство Службы считает случившееся крупнейшим провалом в нашей работе. На всё про всё нам дана неделя. Ни днём больше. Дальше, сами понимаете, последуют соответствующие выводы и оргштатные решения.
«Ну и дела! – думал Самаров. – Генерал, конечно, преувеличивает на свой счёт. Он назначен начальником управления всего-то две недели назад, причём из другого департамента Службы, за это время дай бог с кадрами познакомиться… Но пройдёт ещё две недели, и руководство не вспомнит об этом, выкатят ему по полной».
– Теперь о конкретных вопросах, – генерал вынул из папки несколько фотографий, передал их присутствовавшим. – Подозрения падают на заместителя начальника отдела упомянутого мною департамента Минфина Шеликова Геннадия Петровича, крупного специалиста в сфере госфинансирования военно-промышленного комплекса.
Самарова будто пронзило током. Он почувствовал, как моментально вспотел, как заныло в висках и засаднили раны на спине, столкнулся глазами с брошенным в его сторону жёстким взглядом начальника управления. Виктор опустил глаза, стал рассматривать фотографию с таким знакомым ему лицом. Генерал продолжил:
– По данным кадровой службы Минфина, Шеликов по графику должен отправиться в очередной отпуск в ноябре, но внезапно упросил своё руководство и получил две недели сейчас, в августе. Вчера он вылетел из Шереметьева рейсом в Ларнаку.
– На Кипр? – спросил один из офицеров.
– Да, на Кипр. Самолёт прибыл в аэропорт Ларнака вовремя, без задержки. Наши сотрудники установили, что Шеликов прошёл паспортный контроль и на такси убыл в неизвестном направлении. Алексей Михайлович, – генерал обратился к своему заместителю, – продолжайте.
– Принято решение создать оперативно-разыскную группу в составе офицеров нашего управления и управления спецмероприятий. – Генерал-майор Евдокимов говорил спокойно, лаконично, без всякого пафоса. Со стороны могло показаться, что такими неординарными вопросами он занимается ежедневно, без перерыва на отдых. На самом деле так оно и было в течение сорока лет его нелёгкой службы. – Все подразделения управления оказывают группе полную поддержку и помощь. На время операции в управлении вводится особый режим, отменяются выходные дни, сотрудники отзываются из отпусков, усиливается дежурная часть, устанавливается наружное наблюдение за родственниками, коллегами и друзьями подозреваемого, их телефоны ставятся на прослушку. В квартире Шеликова устанавливаются скрытые камеры наблюдения и микрофоны. Пограничным органам в аэропортах, морских портах, на автотранспортных и железнодорожных переходах поручено отслеживать и передавать нам информацию о попытках перемещения через границу родственников, коллег и друзей Шеликова. Опергруппе в срок до 14.00 представить план оперативно-розыскных мероприятий, до 15.00 оформить командировочные удостоверения и получить командировочные в бухгалтерии, в 17.45 вылет в Ларнаку.
– Вопросы есть? – спросил начальник управления. – Вопросов нет. За работу. Все свободны. Прошу остаться подполковника Самарова и вас, товарищ полковник, – обратился он к одному из старших офицеров управления специальных мероприятий. Замначальника управления остался тоже.
– Самаров, присаживайтесь поближе. А что это вы так вынарядились, будто на фронт собрались? Камуфляж, похоже, пограничников? – спросил начальник управления.
– На рыбалке я был, товарищ генерал. А камуфляж погранцы подарили в Таджикистане.
– Понятно, – усмехнулся генерал. – Скажите, Виктор Степанович, вы ведь знакомы с нашим героем? Мне доложили, вы учились вместе?
Трудно было понять, что больше звучало в словах генерала – профессионального любопытства или подозрения, изначального недоверия. Самаров это понял и, подумав секунду, собрался и уверенно ответил:
– Да, товарищ генерал, мы учились в одной группе на экономическом факультете МГУ. Считаю его не просто однокашником, но другом и единомышленником.
Правая бровь генерала пошла вверх. С нескрываемой иронией он продолжил:
– Ну и что вы скажите по поводу такого поступка вашего друга и единомышленника?
– Он этого сделать не мог. Ни при каких обстоятельствах. Он в такие игры не играет. Давайте позвоним ему. Узнаем, где он.
– Звоните.
Самаров достал айфон и набрал номер Шеликова. После длительных сигналов женский голос автомата сообщил: «Абонент недоступен».
– Он явно сменил сим-карту МТС на кипрскую, – сказал Самаров.
– Виктор Степанович, – мягко вступил в разговор замначальника управления генерал-майор Евдокимов, – все факты говорят об обратном. Шеликов планировал отпуск осенью. Внезапно он обращается к своему руководству с просьбой дать ему две недели в августе, с ним соглашаются, и замдиректор его департамента подписывает приказ об отпуске. В тот же день он приобретает билет на рейс Москва – Ларнака. Опять же в тот же день он письменно просит своё руководство разрешить ему поработать с документами под грифом «особой важности» – и получает такое разрешение. Точнее – с документами об объёмах финансирования конкретных программ производства новейшей боевой техники на три года. Установленная в помещении для работы с секретными документами аппаратура зафиксировала наличие в кармане Шеликова флеш-накопителя. Через два дня, то есть вчера, Шеликов вылетел на Кипр. Виктор Степанович, вы ведь профессионал и должны понимать – такие совпадения не бывают случайными.
Наступило молчание. Все пристально глядели на Самарова. Тот вновь повторил:
– Это не Геннадий. Там работал кто-то другой. Этот другой и подставил Шеликова. А в том самом кабинете есть камера наблюдения?
– Увы, – развёл руками генерал Евдокимов, – мы по этому вопросу ещё серьёзно разберёмся с нашим куратором Минфина.
– Вам, подполковник, и карты в руки, – начальник управления протянул Самарову документ, – это приказ о вашем назначении руководителем опергруппы, подписывайте.
Самаров внимательно прочитал приказ и поставил свою подпись. Генерал серьёзно, уже без иронии сказал:
– Мы знаем вас, Виктор Степанович, как одного из самых опытнейших сотрудников управления. За вашей спиной не одна успешная операция. Вы, как никто другой, сумеете найти Шеликова на этом маленьком острове, задержать его и доставить в Центр. А мы здесь разберёмся, он изменник Родины или кто иной. Руководство Службы вашу кандидатуру утвердило.
Генерал сделал паузу, и вновь его жёсткий взгляд вцепился в Самарова.
– Предупреждаю, в случае, если Шеликов будет вашей группой обнаружен, а вы дадите ему скрыться, последствия для вас станут незамедлительными и решительными.
Самаров за свою службу повидал всякое. Были победы и поражения, выговоры и поощрения, государственные и ведомственные награды, много несправедливости со стороны руководства, но никто и никогда не сомневался в его честности и порядочности. Слова генерала оскорбили его, и он, никогда не боявшийся несправедливых упрёков начальства, встал и заявил:
– В таком случае, товарищ генерал-лейтенант, считаю необходимым отказаться от выполнения приказа, прощу дать мне чистый лист бумаги и ручку, при вас напишу рапорт об увольнении.
Замначальника управления изменился в лице. Он тоже встал, положил руку на плечо Самарова, силой усадил того обратно на стул и с горчинкой в голосе сказал:
– Ты, Виктор Степанович, не горячиться должен, а идти составлять план работы группы, времени до отлёта у вас в обрез. Товарищ полковник, – обратился Евдокимов к присутствовавшему офицеру, – отправляйтесь с Самаровым.
Когда начальник управления и его зам остались вдвоём, Евдокимов с нескрываемым укором сказал:
– Зря ты, Анатолий. Я тебя ещё в молодости, когда ты пришёл ко мне в отдел лейтенантом, учил – людей надо проверять, но проверенным доверяй, иначе не будут доверять тебе. Самаров – парень проверенный, калач тёртый. Два ордена Мужества. Медали «За отвагу», «За заслуги перед отечеством» второй и первой степени с мечами. Это тебе не хрен собачий… За сорок лет службы я, как ты знаешь, всяких насмотрелся. Этот парень наш в доску.
Начальник управления напряжённо глядел в окно. Он всё понимал, чувствовал свой прокол, но начальственный гонор брал своё.
– Он должен исполнять приказы, а не рассуждать и не думать об ошибках начальства.
– А начальство, что, Господь Бог? Оно, что, не ошибается? Возможно, Самаров и не прав, но разве его версия не заслуживает внимания? Наша задача проверить все имеющиеся версии. Ведь вполне вероятно, нам этого Шеликова подставили, а настоящий преступник будет насмехаться над нашей глупостью. И потом, Анатолий Павлович, офицер-чекист – не армейский прапорщик в казарме. Что значит – исполнять и не рассуждать? Наша работа как раз и состоит в сборе, анализе и систематизации фактов, деталей, нюансов, мелочей. Самаров это умеет. Кстати, ты знаешь, за что он получил свой второй орден Мужества?
– Нет.
– Он был направлен в Сирию. Это была его вторая командировка туда. Мы подозревали, что в сирийской контрразведке сидел предатель, ряд наших совместных с сирийцами военных операций оказались провальными. Из Министерства обороны для разбора полётов была направлена группа во главе с генерал-майором. Самаров со своими ребятами осуществлял контрразведывательное обеспечение работы армейцев. Генерал с нашими и сирийскими офицерами выехали осмотреть место гибели российских спецназовцев, попавших в засаду по наводке. И все они тоже попали в засаду. Их окружили, и генерал с охраной три часа отбивались от игиловских боевиков. Самаров с помощью своего агента – сирийца-копта – всё же взял предателя, тот на допросе сознался и рассказал о засаде. Самаров, его помощник и десять бойцов из военной полиции на трёх БТРах прорвали окружение, вызволили наших и сирийских офицеров, оставили на месте боя пятьдесят «двухсотых» игиловцев и захватили трофеи. Самаров тогда был ранен в спину осколками гранаты, но всё обошлось, парень он крепкий. Вот такие сотрудники, дорогой Анатолий Павлович, служат под твоим руководством.
Мало кто знал, что пришлось испытать Виктору Самарову за свою не очень продолжительную карьеру контрразведчика. Даже лучший друг Генка Шеликов не знал всего.
Когда Виктор учился на пятом курсе университета, его однажды пригласили в кабинет декана факультета, но декана он там не обнаружил. За приставным столом сидел незнакомый мужчина средних лет. Был он невысок ростом, худощав. Тройка серого цвета, белая рубашка и серый галстук говорили о том, что он не из профессорско-преподавательского состава факультета. Профессура любила дорогие костюмы и яркие галстуки, а доценты и молодые ассистенты, стремившиеся, видимо, показать свою демократичность, часто щеголяли в свитерах и пуловерах.
Мужчина поздоровался с Виктором за руку, улыбнулся и представился сотрудником Федеральной службы безопасности России. Минут десять он расспрашивал Виктора об учёбе, о заграничной практике, о планах на будущее. Вскользь упомянул о том, что хорошо знает и уважает мужа старшей сестры Виктора, служившего старшим следователем по особо важным делам в Главном управлении МВД по Москве. Поговорили о волейболе, мужчина, как и Самаров, тоже увлекался этим видом спорта.
После того как мужчина представился, Самаров слегка встревожился, не очень понимая, отчего оказался в фокусе внимания органов госбезопасности. Он наскоро пролистал в уме свои заграничные практики, не случилось ли с ним там чего-нибудь криминального. Нет, там всё было чисто. Ни с какими оппозиционерами в связях он не состоял, антигосударственных речей нигде не произносил, контрабандой и валютными махинациями не занимался.
Его отец, инженер-метростроевец, и мать, врач-терапевт, воспитывали детей в любви, но в строгости. Дядя, брат отца, полковник армейского спецназа в отставке, ветеран боевых действий в Анголе и Афганистане, и родители с младых ногтей вложили в Виктора и сестру чувство глубокого патриотизма, любви и преданности Родине. Именно поэтому Виктор абсолютно спокойно относился к возможному призыву в армию после окончания университета. В отличие от большинства парней его курса, он с интересом и удовольствием пошёл учиться на военную кафедру и с нетерпением ожидал того момента, когда после получения университетского диплома ему присвоят звание лейтенанта запаса, и он гордо положит перед дедом и отцом зелёное офицерское удостоверение.
Когда же представитель ФСБ стал говорить на совсем отвлечённые темы, убаюкав, таким образом, внимание студента, Самаров вообще успокоился. И вдруг чекист задал вопрос:
– Виктор Степанович, не хотите попробовать послужить Родине в органах контрразведки?
Самаров опешил, он не ожидал такого поворота. Он честно в этом признался:
– Видите ли, я уже в некотором роде спланировал свою жизнь на ближайшие десять лет. Мне предложили работу в одном из академических институтов, я собираюсь поступать в заочную аспирантуру, готовить диссертацию о новых трендах в мировой валютной системе.
– Уверяю вас, работа у нас не менее интересна, чем в академическом институте. А заниматься наукой вам никто не запретит, только поощрят. Подумайте, мы вас не торопим.
Вечером Виктор поехал к дядьке за советом. За чаем и пирогами с капустой ветеран сказал:
– Витя, надо соглашаться. Тебя выбрали не случайно, ты хороший и умный парень. Таким, как ты, можно доверить Родину защищать.
Потом была интересная учёба в академии ФСБ. Знания, приобретённые там, часто были глубже, интереснее и революционнее в научном плане, нежели те, что почерпнутые в университете. Свой английский он отточил до совершенства, и многие англичане, с кем ему в будущем приходилось общаться, утверждали, что Виктор родом либо из Уотфорда, либо из Гилфорда, на худой конец. Академию он окончил с отличием.
Начальство решило, что выпускник академии ФСБ должен вначале послужить в силовом подразделении, и молодого лейтенанта Самарова направили в Антитеррористический центр. В сентябре 2004 года он в составе оперативной группы принял участие в ликвидации бандформирования, стремившегося вывезти за границу значительную сумму в валюте и слитки золота. Банда, состоявшая из дагестанских, чеченских и арабских боевиков, укрылась в небольшом дагестанском селении, расположенном в устье реки Самур. Террористы подготовили моторный катер, загрузили его и планировали выйти в Каспийское море. На азербайджанском берегу их ожидали сообщники.
Окружив дом, в котором базировалась банда, оперативники ФСБ предложили террористам сдаться, но те в ответ открыли огонь из стрелкового оружия и гранатомётов. Бандиты сопротивлялись отчаянно и постепенно продвигались к пристани, где стоял наготове катер. Самаров попросил у командира группы разрешение пробраться к катеру и подорвать его. Майор на минуту задумался, стоит ли рисковать жизнью новичка, но увидев решительный, но с хитрецой взгляд лейтенанта, дал согласие.
Самаров, прихватив с собой два РПГ-18 «Муха», скатился по скользкому каменистому берегу к реке и, таясь за остовом сгнившей лодки, подобрался к катеру на расстояние пятидесяти метров. Он видел, как двое бандитов устанавливали пулемёт на борту катера, и что они его заметили. Пули застучали по доскам отслужившей свой век лодки, выбивая из них фонтаны гнилой трухи. И одна из них всё же достала Виктора. Вначале он почувствовал тупой удар в левое плечо, затем жжение, но раной заниматься было некогда. Заряд первой «Мухи» уничтожил пулемётный расчёт бандитов и повредил надстройку катера. Вторая «Муха» пробила борт судна и, видимо, зацепила бак с горючим. Когда дым и брызги воды от взрыва рассеялись, Самаров увидел полузатонувший горящий катер.
С радостным чувством выполненного долга, позабыв о ране, Виктор выбрался к пристани, занял позицию за грудой пустых бочек и открыл огонь из автомата по бежавшим к реке бандитам. За тот бой Самарова наградили медалью «За отвагу».
В 2012 году группа под командованием майора Самарова была направлена в Сирию. Руководство поставило задачу взять несколько «языков» из состава террористических формирований ИГИЛ1 и постараться выявить на западе Сирии центры подготовки террористов, в которых проходили обучение прибывавшие из республик Средней Азии и Северного Кавказа.
