Анти-Горбачев – 3

Август 1985 года. Степанакерт

– Мы должны посоветоваться с товарищами, – ответил сотруднику девятки Романов и отошел в сторонку, где о чем-то беседовали Примаков и Куэльяр.

– Коллеги, – сказал он, – из оперативных источников поступила информация, что в ближайшее время очень вероятен террористический акт. Спецслужбы предлагают срочно заменить всех нас троих на двойников.

– То есть вместо нас речи на трибуне будут говорить какие-то третьи лица? – удивленно спросил Перес. – И откуда они возьмутся, эти двойники?

– Об этом не беспокойтесь, – ответил Романов, – наши спецслужбы зря хлеб не едят – двойников они обеспечат в необходимых количествах. А что касается вашего первого вопроса, то да – речи будут произносить другие.

– Может, перенести митинг в другое место или на другое время? – предположил Примаков.

– Боюсь, что это невыполнимо, – грустно ответил Романов.

– Может быть защиту какую-то надеть? – продолжил бомбардировать генсека вопросами Примаков.

– Да, это второй вариант нашего выступления, – согласился тот, – надеваем защитные жилеты первого класса, они спасут от пистолетных выстрелов калибра 7,62 и менее.

– А от снайперской винтовки спасут? – сразу же задал нужный вопрос Перес.

– Если на близком расстоянии, то вряд ли, а с дистанции в сотню метров – да.

– Значит, у нас будут хорошие шансы, – печально улыбнулся Куэльяр, – я голосую за жилеты.

– Я тоже, – присоединился к нему Примаков, – возня с двойниками точно не останется незамеченной журналистами и телевидением.

– Мне ничего не остается, кроме как присоединиться к вам, коллеги, – улыбнулся Романов, – русская поговорка гласит, что тот, кто не рискует, не пьет шампанское.

Следующие десять минут ушли у представителей девятого управления КГБ СССР на то, чтобы снарядить трех руководителей надлежащим образом. Бронежилеты вообще-то это очень неудобная и тяжелая одежда, весят под 20 килограмм, если высшего класса защиты. И воздух они слабо пропускают, так что носители быстро покрываются потом. Особенно недоволен оказался иностранный гость – он и так был самым субтильным в этой тройке, а теперь совсем сгорбился под тяжестью защиты.

– Ну что, – сказал в итоге Романов, покрутившись на месте и убедившись в том, что двигаться можно, – надо объявлять начало митинга.

Товарищ из девятки дал отмашку и председательствующий секретарь карабахского обкома провозгласил в микрофон, что на трибуну приглашаются большие люди.

А в это время на склоне горы напротив места митинга двое киллеров проводили последние приготовления к акции.

– Кажется, это они поднимаются, – сказал тот, что лежал слева с винтовкой Баррета, – точно, все трое в полном составе. Готовность номер один.

– Давно готов, – откликнулся правый с СВД, – стреляем по счету три… ты в левого, я в правого.

– Кто считать будет? – уточнил первый.

– Давай я, – отозвался второй и немедленно начал, – один… два…

Три он не успел назвать, потому что в его СВД в этот момент ударила пуля, отбросившая винтовку в сторону. Он немедленно перекатился вправо, укрывшись за большим камнем, и крикнул напарнику:

– Я в минусе, продолжай сам!

Второй, который похвастался гонораром в саудовских риалах, проявил немалое мужество и бежать не бросился, а просто прицелился и выпустил быструю серию из трех выстрелов по намеченным целям. Результат стрельбы проконтролировать он не смог, потому что две новые пули, прилетевшие оттуда же, откуда и первая, попали ему в голову и в левое плечо. Второй же террорист, видя такой печальный исход для своего товарища, попытался ползком выбраться из опасного места, но услышал с мегафон следующее:

– Лежать на месте и не дергаться, тогда останешься живой!

Говорилось на русском, который он прекрасно понимал, потому что родился и вырос в Фергане, городе, где русская речь звучит гораздо чаще узбекской.

А на трибуне, сооруженной для летучего митинга, тем временем происходило вот что – из трех выстрелов угодили в цель два, один попал в бронежилет Романова, отбросив того на метр назад, второй прямиком в лоб Куэльяру, а третий ушел в молоко – Примакову повезло.

Кэмп-Дэвид, загородная резиденция президентов США

Построена эта резиденция была еще при Франклине Рузвельте специально для отдыха руководителей государства подальше от суеты столицы. Это примерно в 100 километрах от Белого дома, полтора часа езды на автомобиле либо полчаса на вертолете. Площадь около 50 гектар, по периметру она окружена колючей проволокой и контрольно-следовой полосой, огонь по нарушителям охрана открывает без предупреждения.

10 августа Рейган отдыхал здесь от трудов праведных, катаясь на лошади по роще из тенистых кленов и буков. Его супруга Нэнси составляла ему пару – они оба были любителями верховой езды. Охрана следовала за ними не буквально по пятам, но в поле зрения хотя бы одного охранника они находились постоянно.

– Как там твоя базилиома? – спросила супруга Ронни, когда они завершали второй круг, – не беспокоит?

– Спасибо, дорогая, за заботу, – откликнулся президент, – рост остановился, так заверяет, по крайней мере, Дастин Бэррот (личный врач Рейгана), а я ему верю. Меня больше кишечник волнует…

– А что с ним?

– После последней операции боли возобновились (Рейгану последовательно сделали три операции на толстом кишечнике в 80е годы).

– И лекарства не помогают?

– Поначалу помогали, но чем дальше, тем хуже…

– Я буду за тебя молиться, – пообещала Нэнси, – господь не даст тебе пропасть по такому незначительному поводу.

– Я тоже на это надеюсь… не помню, говорил я тебе, что на день труда собираются приехать Майкл (сын Рейгана от первого брака) и Пэтти (дочь Рональда и Нэнси)?

– Нет, не говорил, – ответила она, – но я всегда рада, когда приезжают дети… надо будет испечь яблочный пирог.

Когда они практически завершили сегодняшнюю прогулку и подъезжали к конюшне, от дома вдруг отделился Арон Вайнштейн, личный секретарь президента. Лицо у него было весьма озабоченным и передвигался он чуть ли не скачками.

– Вижу-вижу, Арни, – сказал ему Рональд, перебросив поводья конюху, – что что-то случилось… только не говори, что русские запустили по нам ракеты…

– Нет, Ронни (они были на ты и общались достаточно фамильярно), до этого пока не дошло, но текущие новости не многим лучше…

– Окей, – сделал серьезное лицо Рейган, – я так понимаю, что о них вслух болтать не следует – пошли в дом.

– Покушение на Романова, – Арни сразу же бухнул новость в лицо президенту, когда они зашли в бильярдную комнату, – на Кавказе, где у них голосование проходит по этому… по Карабаху.

– Давай подробности, – Рейган налил в стакан содовой и выпил его до дна, после чего уселся в кресло и приготовился слушать.

– В главном городе Карабаха должен был состояться митинг, на нем предполагалось выступление Романова, генсека ООН Куэльяра и еще кого-то… точно не указано. Когда они поднялись на трибуну, снайперы открыли огонь.

– Романов жив? – сразу ухватил главное Рейган.

– По первым сообщениям источников – да, жив, хотя и серьезно ранен.

– Мне нужна связь с Москвой, – продолжил Рональд, – как можно быстрее.

– Красный телефон у нас только в Белом доме, – растерянно ответил Арни, – вертолет я уже вызвал, но прибудет он только через час.

– Почему так долго? – недовольно спросил Рейган.

– Плановая профилактика на Борте-1, а Борт-2 на запасном аэродроме в Пенсильвании, оттуда час лета до Кэмп-Дэвида.

– Тогда может быть с Москвой свяжется Джордж (вице-президент Буш), он же в Белом доме должен быть сейчас? А я буду на связи с ним… и еще с командующим НОРАД – с ним я хочу поговорить немедленно.

– Попробую сейчас все устроить, – пробормотал Вайнштейн и исчез из комнаты с бильярдом.

Через пять минут командующий НОРАД (Воздушно-космическая оборона Северной Америки) Билл Крайтон ответил президенту.

– Я уже в курсе, мистер президент, – сказал он, – уровень готовности ПВО десять минут назад поднят до ДЕФКОН-3 (обычный уровень ДЕФКОН-4, самый большой ДЕФКОН-1 максимальная боеготовность, не объявлялся ни разу), все отпуска военнослужащим отменены, примерно половина тех, кто находится в отпуске, отозваны на службу.

– Отлично, Билл, – ответил ему Рейган, – я на тебя надеюсь… позвоню еще раз после разговора с русскими.

Еще через десять минут была установлена защищенная связь с Белым домом, с того конца трубку поднял Джордж Буш.

– Хелло, Джорджи, – сказал Рейган как можно более приветливо (вообще-то у него с вице-президентом были натянутые отношения), – у нас большая проблема с Москвой.

– Я в курсе, Ронни, – отозвался тот, – сейчас пытаемся наладить связь с Романовым… то есть с тем, кто его там замещает…

– А кто его замещает?

– Насколько я в курсе линейки функциональных обязанностей в русском руководстве, это либо Громыко, министр иностранных дел, либо Воротников, председатель правительства.

– И как успехи в установке связи? – спросил Рейган.

– В процессе… – ответил Буш, – отвечает пока офицер, приставленный к красному телефону. Он пообещал отыскать кого-то из руководства в ближайшее время.

– Держи меня в курсе, Джорджи, – сказал Рональд и отключился.

В бильярдную зашла его супруга.

– Что-нибудь серьезное, дорогой? – спросила она настороженным тоном.

– Да, Нэнси, серьезнее не бывает – в России только что пытались убить Романова.

– И что, у них это получилось?

– По предварительным данным нет… помнишь, наверно, что у нас тут творилось после выстрелов в Далласе?

– Помню… – Нэнси села на диванчик и достала пачку Лаки-Страйк, – мне тогда 30 лет всего было… а тот стрелок, как его…

– Освальд, – подсказал Рейган.

– Да, Освальд, несколько лет в России прожил, и жена у него русская была… красивая, кстати.

– Будет грустно, если у этих покушавшихся на жизнь Романова вдруг найдутся американские ниточки…

– А к этому точно не приложили руку наши ребята? – уточнила Нэнси.

– Скажи, я часто тебе врал? – поставил прямой вопрос Рональд.

– Бывало, конечно, – не стала кривить душой она, – но в последние лет десять вроде бы нет.

– Так вот – даю тебе честное слово, что наши ребята здесь никак не замешаны.

– Дай-то бог, дай-то бог, – пробормотала Нэнси, но тут затрезвонил телефон.

– Извини, дорогая, государственные дела, – быстро сказал Рейган, и супруга немедленно вышла из комнаты.

Степанакерт, склон горы напротив здания обкома

– Лежать и не дергаться, тогда останешься живой! – раздался громовой голос, усиленный мегафоном.

Рашид притулившийся за большим камнем, отделявшим его от этого голоса, уже давно все понял и из двух зол выбрал меньшее.

– Лежу и не дергаюсь, – ответил он в ту сторону, откуда спрашивали.

– Оружие выкинь в сторону, – продолжил голос уже более спокойным тоном, – а сам вставай и руки держи, чтоб мы их видели.

Из-за камня вылетел сначала Стечкин, потом две гранаты типа РГД-5 и наконец длинный красивый кинжал.

– Встаю, не стреляйте, – сказал Рашид и медленно поднялся во весь рост.

К нему короткими перебежками приблизилось двое бойцов в камуфляже и с такими же Стечкиными наизготовке. Один остановился возле Ахмеда, опустился на колено, проверил пульс на шее. Потом на всякий случай забрал у него снайперскую винтовку и встал во весь рост.

– Этот двухсотый, – сообщил он напарнику, тот кивнул и скомандовал Рашиду лечь лицом вниз.

Потом он аккуратно, но сильно связал ему руки за спиной и обшарил карманы – ничего там не обнаружил и поднял Рашида за шиворот.

– Артем, – напомнил ему напарник, – действуем по схеме три.

– Я помню, – отозвался первый спецназовец, – отойди за тот камень и не мешай.

А Рашид тем временем глядел на бойца злыми глазами и ругался на узбекском языке.

– Ты думаешь, я не пойму, – ласково улыбнулся ему боец, – я у вас в Фергане два года прослужил. Так что давай переходи на русский.

– Ничего я тебе не скажу, – зло бросил Рашид, – даже не надейся.

– Скажешь, – все так же ласково ответил боец, – меня, кстати, Артемом зовут, а тебя как?

– Ибрагимом, – быстро соврал тот.

– Скажешь, Гимчик, все выложишь, как на ладони – сюда смотри.

И Артем вытащил из потайного кармана шприц и ампулу с ядовито-розовой жидкостью.

– Угадай, что это?

– Химка наверно, – озадаченно сказал Рашид, – или винт.

– Не угадал, – ответил Артем с хитрой улыбкой, – это скополамин… слышал что-нибудь про него?

– Нет, – хрипло отозвался тот.

– Сыворотка правды, если на понятном языке говорить. Сейчас вколю тебе пять кубиков, и ты все выложишь. И что знаешь, и что не знаешь.

– Врешь ты все, – хрипло продолжил террорист, – нет таких препаратов.

– Есть, – уверенно сказал Артем, – но понимаешь, в чем вся загвоздка…

– В чем? – попался на его удочку Рашид.

– Дозировка его очень индивидуальна – чуть меньше вколешь, клиент не колется, а чуть больше – копыта отбрасывает после часа в страшных мучениях. Подобрать точное значение очень трудно… но тебе я, так и быть, вколю максимальную дозу, чтобы ты вывалил всю подноготную, а потом скончался в корчах. Нравится такая перспектива?

– Нет, – мигом вылетело из него.

– А тогда расскажи все, что знаешь – даю гарантия, что в этом случае до суда ты точно доживешь.

– Слово офицера? – уточнил Рашид.

– Именно, слово капитана Советской армии.

И в следующие полчаса Рашид Мамедов, так его звали в советском Узбекистане, раскололся, что называется, до самой жопы. А еще через полчаса капитан Зубань доставил его в Степанакерт и передал с рук на руки своему командиру, майору Дербеневу. А тот доложил все обстоятельства лично Григорию Васильевичу Романову, который проходил курс интенсивной терапии в областной больнице имени товарища Семашко.

А еще через два часа состоялась пресс-конференция в зале заседаний обкома Карабахской автономной области, на которую собрались абсолютно все журналисты и корреспонденты, аккредитованные на выборы, порядка полутора тысяч штыков плюс три десятка видеокамер основных мировых телеканалов..

Степанакерт, пресс-конференция

На сцене сидели Романов, конечно, слегка забинтованный, но в принципе вполне бодрый, а также Примаков, ему повезло, не попали, и Перес де Куэльяр с бинтом на голове – пуля из снайперской винтовки во-первых, угодила в него на излете, после километра полета растеряв свою кинетическую энергию почти вдвое, а во-вторых она задела лысую голову генсека ООН вскользь. Просто он в рубашке родился, сказал ему главврач областной больницы. Также по бокам имели место два национальных лидера – слева армянский Карен Серобович Демирчян, а справа азербайджанский Гейдар Алиевич Алиев. Функции руководства пресс-конференцией взял на себя Романов, выступивший с коротким вступительным словом.

– Товарищи, – сказал он в микрофон, но тут же поправился, – и господа, позвольте коротко подвести итог сегодняшним событиям.

Зал зашумел, но несильно и недолго, и тогда Романов продолжил.

– Как вы все, наверно, знаете, в Карабахской автономной области сегодня проводилось голосование по вопросу национального размежевания. Прошло оно достаточно успешно, по данным Центризбиркома в нем приняло участие около 96 процентов населения, но полные результаты будут готовы только завтра. А сейчас я хотел бы остановиться на том событии, которое скорее всего волнует всех вас гораздо больше – на покушении на мою жизнь, а также на жизнь генсека ООН Переса да Куэльяра.

Из зала донесся одобрительный гул – никто там, по всей видимости, оспаривать факт интереса к покушению не собирался.

– Так вот, товарищи… и господа, – продолжил Романов, – могу со всей ответственностью заявить, что планы врагов были сорваны, все руководители, на которых было запланировано покушение, живы, здоровы и перед вами. В конце этой пресс-конференции могу пообещать вам небольшой сюрприз. А теперь с большим интересом мы выслушаем ваши вопросы. Начнем, пожалуй, с советского телевидения – прошу вас, товарищ Зорин.

И Валентин Сергеевич Зорин, политобозреватель Центрального телевидения и Всесоюзного радио, взял микрофон у девочки и задал первый вопрос.

– Григорий Васильевич, – сказал он, – сразу же хочу уточнить – как ваше здоровье и здоровье сеньора Куэльляра? Не пошатнулось?

– А пусть на это ответит сеньор Куэльяр, – кивнул Романов головой направо.

Тот согласно кивнул головой, пододвинул к себе микрофон и начал:

– Спасибо за проявленное внимание, у меня все хорошо, не считая небольшой царапины на голове и маленькой контузии. Все-таки не каждый день тебе попадает пуля в голову… хочу принести особые благодарности врачам областной больницы города Степанакерта.

Следующий вопрос задал корреспондент радио Спутник Александр Любимов.

– Кто на вас покушался, Григорий Васильевич? Это уже установлено?

– Да, – откровенно ответил ему Романов, – наши следственные органы нейтрализовали обоих террористов с самые короткие сроки.

– Значит, их было двое? – вклинился в паузу Любимов, – можно чуть больше подробностей на эту тему?

– Их было двое… – продолжил Романов, – непосредственных участников теракта, один уроженец Узбекистана, второй из Иордании. Этот второй при задержании был убит, а узбек сейчас дает показания под усиленной охраной.

– Удалось установить, чье задание они выполняли? – задал третий вопрос Любимов, а зал буквально затаил дыхание – ответ на это ждали все без исключения.

– Мне не хотелось бы опережать выводы следствия, – ответил после паузы Романов, – так что давайте немного подождем. Следующий вопрос пожалуйста.

Встал представитель восточногерманской газеты «Нойес Дойчланд» Гюнтер Шабовски.

– Товарищ Романов, – обратился он к генсеку напрямую, – как вы считаете, с чем могло быть связано это покушение? С результатами выбором в Карабахе или с чем-то другим? И каковы же предварительные итоги этих выборов?

– Начну с конца, – ответил Романов, – самые предварительные итоги выборов таковы (он пододвинул к себе стопку листов, скрепленных обычной канцелярской скрепкой) из десяти районов Карабаха восемь проголосовали за вхождение в состав Армении, два оставшихся – за Азербайджан. Эти два района расположены рядом и непосредственно примыкают к границе с Азербайджанской республикой, так что никаких анклавов не образуется. Что касается голосования в других регионах по аналогичному вопросу… в первую очередь это относится к Загнезуру (он с трудом выговорил это трудное название, но не ошибся), разделяющему основную территорию Азербайджана и Нахичевань… то они, эти голосования состоятся в самом скором времени.

– Вопрос господину Куэльяру, – поднялся с места ведущий ежедневной программы «Мировые новости» на АБС Дэвид Мюр. – Сегодняшнее голосование удивительно напоминает времена по окончании Первой мировой войны, когда аналогичные плебисциты проводились на границах Германии, Польши и Чехословакии. Если вспомнить, к чему все это привело в тридцатые годы, то становится грустно…

– Действительно, мистер Мюр, – ответил ему генсек ООН, – за основу сегодняшнего голосования были взяты плебисциты конца двадцатых годов. Что же касается дальнейших исторических событий, то на мой взгляд они никак не были связаны с тем, как проголосовало население этих территорий, так что какие-либо аналогии здесь неуместны.

– Вопрос господину Примакову, – пришла очередь итальянского телеканала РАИ Уно, – вы, если я не ошибаюсь, курируете силовые органы в советском правительстве, верно?

– Вы не ошиблись, – любезно сообщил Примаков.

– Расскажите тогда, почему советская госбезопасность не сумела предотвратить такое резонансное преступление? Мне кажется, это крупный провал курируемых вами ведомств…

Зал зашумел от такого поставленного в лоб вопроса.

– Мы же все остались живы, – парировал Примаков, – а значит, покушение провалилось…

– Мне кажется, – тут же вылетело из итальянца, – что это результат удачного стечения обстоятельств, что вы остались живы. Я почему такой вопрос задал – на моей родине не так давно террористы похитили, а затем убили председателя правительства Альдо Моро. Так что все случившееся с вами очень близко для всех итальянцев.

– Вся наша жизнь, – подумав, ответил ему Примаков, – это результат стечения обстоятельств, удачных и неудачных. Поэтому я не был бы столь категоричен. Случай с Альдо Моро вопиющий, согласен… события в Риме и в Степанакерте только подтверждают тот факт, что международный терроризм это абсолютное зло, и бороться с ним надо сообща всем странам.

В этот момент за кулисами зала заседаний началось некое шевеление – Романов поднял руку вверх и сказал:

– Небольшая пауза, за которой последует обещанный сюрприз.

Он встал и вышел со сцены, Примаков последовал за ним, а Куэльяр остался за столом.

Сюрприз

Вернулись они очень быстро и не одни – рядом шел человек в камуфляже с забинтованным правым предплечьем, которого сопровождали два очень здоровых на вид гражданина. Гражданин был в наручниках… зал оживленно загудел, ожидая сенсацию.

– Позвольте вам представить Рашида Мамедова, – сказал Романов, когда забинтованный сел за стол справа от всех остальных, сопровождающие остались стоять у него за спиной. – Это один из тех двоих террористов, которые сегодня устроили покушение на нас. Прошу задавать ему любые вопросы.

Тут уже зал взорвался, как кассетный боеприпас – говорили и кричали, казалось, все одновременно.

– Тише, товарищи, – попробовал урезонить их Романов, – я понимаю, что это всем интересно, но давайте по очереди. Вот вы, – и он нацелил свой палец в журналистку в красивом красном платье, – будете первой, представьтесь только сначала.

– Диана Шварцкопф, – сказала женщина через переводчика и встала, – Нойе Цюрхер Цайтунг, Швейцария. Господин Мамедов, расскажите, кто вы и от кого получили свое задание.

Рашид обвел мутным взглядом зал, задержался на секунду на красном платье, а далее его речь полилась легко и плавно, как вода из водосточной трубы в сильный дождик.

– Меня зовут Рашид, родился в Фергане, Узбекистан в 1961 году. Служил в Советской армии, 317 парашютно-десантный полк 103-й дивизии. С января 1980 года в Афганистане, наша часть располагалась под Кандагаром. Через полтора года попал в плен к моджахедам во время выполнения задания в провинции Газни. В плену был завербован в Мактаб-аль-Хидамат…

– Что такое Мактаб-аль-Хидамат? – не выдержала и перебила его Диана.

– Одна из группировок моджахедов, – пояснил Рашид, – центр в Пешаваре, руководители Абдулла Аззам и Усама бен Ладен. Специализируется на подготовке и засылке наемников в Афганистан и другие соседние страны.

Диана попыталась задать следующий вопрос, но соседи на нее зашикали, мол, слишком много внимания одному, пора бы и переключиться. И Романов выбрал следующего.

– Веселин Маслеша, – представился он на сносном русском языке, – газета Борба, Югославия. Кто был вашим напарником и от кого вы получили задание?

– Напарника зовут… звали Ахмед, фамилию не знаю, – начал отвечать Мамедов, – он из Иордании, проходил обучение в одной группе со мной в Пешаваре. Мы вдвоем были выбраны из всего курса лично бен Ладеном. Он и инструктировал нас перед засылкой в СССР.

Югослава тоже отстранили от микрофона, пришла очередь Матса Бергстранда из шведской «Дагенс Нюхетер».

– Господин Мамедов, – быстро начал он, пока не отобрали микрофон, – каким образом вы перешли границу СССР? И сколько вам обещали заплатить за эту работу?

– Обещали десять тысяч долларов, – ответил Рашид, – на счет в Иорданском Араб-банке. А границу мы перелетели на дельтаплане из Турции. Летели очень низко, чтобы не попасть в поле зрения радаров, все получилось очень неплохо.

У шведа все-таки отобрали микрофон, теперь очередь задавать вопросы пришла маленькому лысому японцу из газеты «Асахи Симбун», который спросил, наконец, о главном.

– Объясните, какой смысл был убивать советского руководителя? Если это месть за ввод войск в Афганистан, то насколько мне известно, Романов начал переговоры о выводе этих войск… а если на его место придет кто-то другой, неизвестно, как сложатся дальнейшие события.

– Я не в курсе мотивации бен Ладена, – ответил Рашид, – нам с Ахмедом ничего на этот счет не сообщили. Могу только рассказать, куда и с какими заданиями были засланы еще две группы, аналогичные нашей.

Возбуждение зала в этом месте достигло пикового значения – кричали уже, кажется, все, включая охранников и двух руководителей Армении и Азербайджана. Спокойствие сохраняли только Романов со спутниками. Когда страсти немного улеглись, Романов сказал Рашиду:

– Говорите, мы внимательно вас слушаем…

– Одна группа поехала в Англию… в Лондон, насколько я знаю, – спокойно ответил тот, – а вторая в Соединенные Штаты, в Вашингтон, округ Колумбия.

Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия

Рейган смотрел трансляцию карабахской пресс-конференции вместе с советником по национальной безопасности, госсекретарем и директором ЦРУ. Досмотрев шоу до конца, он щелкнул пультом и обратился к присутствующим:

– Какие будут мнения, коллеги?

– Мы немедленно начнем проверку всех иностранцев, въехавших на территорию страны в последнюю неделя, – тут же высказался Кейси, – а в Вашингтоне хорошо бы было ввести что-то вроде чрезвычайной ситуации.

– От себя могу добавить, что мы похоже немного заигрались с этими афганскими моджахедами, – добавил госсекретарь, – как бы это оружие не оказалось обоюдоострым…

– Согласен, – сказал советник, – ситуацию в Афганистане и соседних странах надо поставить на особый контроль, а с этим, как его… с бен Ладеном следует разобраться в полном объеме.

– Согласен со всеми вами, – высказался, наконец, президент, выслушав всех троих. Добавлю, что Романов вырос буквально на глазах и из обычного советского партократа превратился в умного и изворотливого лидера наших противников. Придумка с выводом террориста на всеобщее обозрение великолепна как по замыслу, так и по исполнению.

– Кстати, – вспомнил еще один момент госсекретарь, – буквально вчера из советского МИДа пришло неожиданное приглашение…

– Какое? – заинтересовался Рейган.

– Приглашение для НАСА поучаствовать в создании орбитальной станции. Это на первом этапе…

– Боюсь узнать, что же будет на втором этапе?

– Совместный полет на Луну, – ответил госсекретарь, – сверхмощная ракета у русских, под названием Энергия, практически готова, первый полет состоится в течение этого месяца… приглашение на космодром, откуда состоится пуск Энергии, приложено…

Большие разборки в маленьком Степанакерте

– Как так получилось, – сурово вопрошал Романов у Чебрикова за кулисами зала заседаний Карабахского обкома КПСС, – что этот склон горы остался неприкрытым?

– Маленькая неразбериха произошла, Григорий Васильевич, – объяснялся тот, прижав обе руки к груди. – Все инструкции охрана получила в полном объеме, но во время смены охранников случился небольшой сбой и этот сектор остался на некоторое время без присмотра.

– Вот что, Виктор Михайлович, – сурово ответил ему Романов, – это небольшой сбой мог стоить жизни не только мне, но и генеральному секретарю ООН. Будете объясняться на заседании Политбюро в следующий вторник. Я вас больше не задерживаю.

Чебриков ушел, уныло повесив голову, а вместо него в гримерку, ставшую временным пристанищем генсека, заглянули сразу оба руководителя соседних республик, Демирчян и Алиев.

– Как здоровье, Григорий Васильевич? – справился первым делом армянин.

– Вашими молитвами, – буркнул генсек, – жить можно. Давайте лучше о планах на ближайшее будущее.

– Давайте, – с готовностью подтвердили оба, усаживаясь на диванчик.

– Завтра-послезавтра, – начал Романов, – я так понимаю, что выпустят всех лидеров оппозиции и они вернутся к местам своего постоянного проживания.

– Да, – ответил Алиев за обоих сразу и вытащил из кармана сложенный листочек, – по нашим данным в Карабах и прилегающие территории вернутся 28 азербайджанских представителей непримиримой оппозиции и 23 армянских.

– Плохо, – с нескрываемым отвращением сказал Романов, – будь моя воля, я бы их всех навсегда переселил в отдаленные места Крайнего Севера.

– Нельзя, Григорий Васильевич, – возразил Демирчян, – сейчас все-таки не 37-й и не 44-й год. И потом – уберешь этих, на их место новые придут, которых еще придется устанавливать и думать, как с ними работать. А эти по крайней мере все знакомые, привычное, так сказать, зло.

– Ладно, – поморщился Романов, – пусть возвращаются, но чтобы никаких митингов и волнений, пусть за этим республиканские органы проследят.

– Будет сделано, – чуть ли не хором отвечали оба.

– Теперь вот что… – Романов сделал небольшую паузу, чтобы слушатели прониклись, – завтра или послезавтра… нет, все-таки завтра я выступлю по Центральному телевидению с программным заявлением… надо ковать железо, пока горячее.

– Во сколько это будет? – озабоченно спросил Алиев.

– Вечером, до программы Время или сразу после… после, наверно, предпочтительнее – дикторы во Времени сделают анонс, число зрителей будет больше.

– И о чем будет это заявление? – поинтересовался Демирчян.

– В первой части расскажу о голосовании в Карабахе, про покушение тоже пару слов вверну – лучше, если народ все узнает из первых уст, а не из сарафанного радио.

– А во второй части что будет? – спросил Алиев.

– Там будет о новой редакции нашей Конституции…

– Совсем недавно же редактировали ее, – не понял Демирчян, – восемь лет всего прошло, даже чуть меньше.

– Ничего, это не страшно, – успокоил его Романов, – форс-мажорные обстоятельства случились, вот и изменяем.

– И что же будет главным в этой новой редакции?

– Две вещи, – немедленно вылетело из Романова, – первая это исправление шестой статьи…

– Про руководящую и направляющую роль партии? – вспомнил Алиев.

– Точно… устарела она – надо туда добавить слово «одной из», у нас и другие руководящие организации теперь есть.

– Это будет бомба, – заметил Демирчян, – многие не поймут.

– Не поймут партийные бонзы, забронзовевшие на своих постах, – резко оборвал его Романов, – а народ отнесется с пониманием.

– А вторая вещь тогда какая будет? – продолжил свои вопросы Демирчян.

– Статья 72, в которой за каждой союзной республикой закреплено право свободного выхода из СССР, – со вздохом ответил Романов, – ее надо просто убрать.

– А это уже атомная бомба будет, – с таким же вздохом констатировал Алиев, – в республиках будут против очень многие…

– Опять же повторюсь – это будут партократы и чиновники, – объяснил ему Романов, – а простой народ поддержит, не сомневаюсь.

– А с чем связана необходимость такой коррекции, я не совсем понимаю… – растерянно начал Алиев, а Демирчян согласно покивал головой, ему тоже не все было ясно.

– Окей, как говорят наши друзья из Америки, – ответил Романов, налил себе боржоми в стакан, выпил и начал объяснять, – дам маленький прогноз на то, что может случиться с нашей родной страной в ближайшее время, если не поменять 72-ю статью, хотите?