Лучи восходящего июльского солнца прорывались сквозь верхушки деревьев и утренним светом заливали лесную поляну, блестящую от росы и в этих лучах плыла Светлана, сидящая на плечах рослого светлого парня, бегущего по поляне, к прохладной глади реки с криком подъем!
Неделю назад в кабинет Светланы Петровны зашла единственная приближенная к ней по возрасту, представительница их небольшого женского коллектива Валентина и принесла новость:
– Свет, нас тут приглашают!
– На бал? – иронично полюбопытствовала Светлана.
– Бери выше, – в кусты! – засмеялась Валентина
– Идите! – отозвалась Светлана, нежилая вникать в эту шутку.
– Да нет Света, я серьезно, партнеры предлагают в субботу совместный пикник на их территории. Берут на себя все расходы и палатки.
– С чего бы это? – прищурилась Светлана.
– Ну, просто так, для укрепления дружбы.
– За дружбу мы платим деньги, – хмуро отозвалась Светлана Петровна.
– Слушай, Свет, понимаю, что ты начальник, но бывает же что-то и человеческое в отношениях. Тем более, что там одни мужики, а у нас – одни девушки.
– Кроме меня,– сухо отозвалась Светлана Петровна, которой уже стукнуло сорок два. – Так что идите, если хотите, тем более выходной. Меня, зачем спрашивать?
Валентина придвинула стул к Светлане Петровне, села рядом, обняла.
– Свет мы хотим быть с тобой. А еще мы хотим, чтоб ты хоть как-то отошла от этого горя.
– Валь, у тебя муж умирал? – Светлана Петровна отодвинулась от объятий.
– Ты же знаешь, у меня, его никогда не было.
– А у меня был. И умер. И год назад! Как ты думаешь, мне сейчас до пьянок в кустах?!
Тошно и тоскливо было Светлане Петровне возвращаться вечером в свою квартиру. Да, прошел год. Боль утихла. Но тоска осталась. На работе она забывала, но вечером возвращалась в свою оглушающую пустоту. Она убрала со стен и других видных мест все фотографии мужа, все вещи, напоминающие о нем – вспоминать было больно. Но и ложиться в постель, где еще год назад они были вдвоем, садиться за стол, где они завтракали и ужинали вдвоем, было тоскливо. Пусто одной было в квартире. Но и уйти было некуда.