– Доставай лунное масло, – лишь сказал Кий, не открывая глаз.
Это означало, что Горшку пора варить Воротенье.
* * *
Солнце начинало садиться, жаркий долгий день превращался в вечер. Когда зелье было приготовлено, а одежда и волосы хоть немного отмыты от грязи в лесном ручье, Кий и Горшок вернулись в Грёзы. Постучав в сарай, из-за двери они услышали голос Любы.
– Кто там?
– Лекарь по козлам! Отворяй, – ответил Горшок.
– Достали снадобье? – с надеждой в глазах впускала их внутрь Любава.
– Ага, с ветки сорвали там… – остановился он на полуслове дружеским прикосновением.
– Зелье готово, можем начинать, – снял руку с плеча Горшка князь. – Неужели она тут с козлом весь день провела? – подумал он про себя.
Козёл спокойно лежал на полу и лениво пожёвывал малину.
– А ему от зелья того больно не сделается?
– Наверно самую большую боль он уже пережил, – посмотрел с пониманием в глаза Любушке Кий. Козел вдруг перестал жевать. – Лучше молчи, – погрозил теперь ему пальцем князь.
– Придержи его немножко, а я Воротеньем напою, – достал Горшок склянку с грязно-белой жидкостью.
Кий подошёл к чёрному козлу, аккуратно взял его за рога, но тот и не думал больше спокойно лежать. Рогатый поднялся, замотал головой и стал пятиться назад. И как только Горшок не пытался залить ему зелье, козёл всё отходил, описывая круги по погребу.
– Давай поменяемся, вот держи Воротенье, – поднял глаза на Кия Горшок и протянул пузырёк с бело-серой водичкой. Схватив упрямое животное за рога, он лихо запрыгнул на него сверху. – Теперь заливай, я держу, – деловито скомандовал всадник.
Не успел Кий поднести зелье к чёрной морде, как козёл, вместе с Горшком, быстро затопал к выходу из погреба. Ближе к двери, чертяка уже разогнался, занёс башку назад и со всей силы боднул в сбитые доски. Сидящий сверху наездник, в тот же миг лбом врезался в дверь, держа козла за рога.
– Ууууух, – уже с пола протянул от боли весельчак, держась за голову, морща лоб и щуря глаза.
«Мееее» – ответил ему козёл и поморгал маленькими невинными глазами. Люба прикрыла рот ладошкой. Она боялась, что витязи осерчают и поколотят заколдованного упрямца. Глядя на всё это, Кий поставил на пол зелье. Молча подошёл к рогатому задире, схватил двумя руками за шкуру и повалил его на пол. Затем просто сел сверху на лежачего, взял за морду, раздвинул челюсти и вопросительно глянул на сидящего на полу Горшка. Тот, немедля, подхватился, поднял Воротенье и влил козлику всю склянку без остатка.
Погреб стал наполняться белоснежной дымкой, заливая пол, и поднимаясь струйками по стенам к потолку. Тая, словно снежинка в ладони, чёрный рогач одновременно растворялся в воздухе и окутывался туманной пеленой. Потом всё исчезло, словно остывший пар. Произошло это так быстро, будто и не было ничего, и всё почудилось.
На полу теперь лежал совсем не чёрный козёл. Однако не был то и Демьян вовсе. Внизу, на плоских камнях, оказался седой старец, с длинной предлинной бородой, густыми, белыми как пепел, волосами и бровями. Одет он был в светло-серый балахон, с капюшоном за спиной. Шею, рукава и запястья старца оплетали верёвки с оберегами. На пальцах блестели серебряные кольца в рунах. От взгляда его больших, суровых и сердитых глаз стало боязно. Дыханье на миг перехватило. Люба, медленно поднимая руки, закрыло лицо от страха.
– Руки прочь! – Прогремел низкий властный голос старца.
Тут все и опомнились, что Кий по-прежнему сидит на нём сверху и двумя ладонями держит его за голову и за челюсть. Резко встав, он не успел предложить свою руку в помощь. Мощный незнакомец упёр могучие кулаки в пол и, не смотря на возраст, легко поднялся и вытянулся в полный рост. Плавными широкими шагами, он приближался к выходу. Не останавливаясь ни на секунду, он приложил ладонь к двери, и та с грохотом распахнулась, вырвав засов, и едва не слетела с петель.
– Слушайте меня древляне! Ибо горе нам! – Пронёсся его медвежий голос по деревне. Говорил он, не крича, но казалось его было слышно всем в Грёзах, в каждом доме. – Демьян! Предстань передо мной! – от последних слов пробежали мурашки по спине, как отчего-то неизбежного.
Кий и Горшок, уже обо всём догадывающиеся, повернулись к Любаве.
– Это Веслед, – лишь сказала она и выбежала прочь из сарая.
Повсюду из домов выходили люди. Большой общиной, целыми семьями, они стекались к волхву, повинуясь его призыву. Некоторые витязи несли факелы. В лесах, под деревьями, темнело быстрей. Из дверей своего дома, к народу вышел хоть и напуганный, но счастливый гусляр. Целёхонек и никем не заколдованный.
– Демьян! – ударил по ушам голос волхва. – Ты совершил злодеяние на капище! Предал богов – пращуров наших! Поклонился мухам на святом месте! Тебя постигнет кара сейчас же!
Среди людей начался тихий гул возмущений. В толпе послышались женские оханья.
– Прости меня, отче Веслед. Позволь забрать идол с капища нашего и уйти мне навсегда в изгнание!
– Дороги на место святое тебе больше нет! Ты прогневал Велеса! Я уже заплатил за то. Теперь плати и ты!
– Веслед! Не губи Демьяна! Заблудился он в желаниях своих! – упала на колени перед волхвом Любушка.
Толпа вновь загудела, теперь скорее сочувствием.
– Разреши и нам за гусляра слово замолвить, отче, – обратился к старцу Кий, выйдя с Горшком из народного сбора.
– Говори, – немного подумав, слегка мягче разрешил старик.
– Я Кий, сын Великого князя Ория. Со мной мой верный друг Горшок. Мы лишь хотели помочь. Прости и нас с Демьяном за ошибку. Мы пойдём на капище и заберём скверный идол, – склонили головы оба друга.
– Вижу я, что вы доблестные воины и бесстрашные путники. Чую я на руках ваших подвиги славные. Дела ваши велики. Примите дар от меня, на добрый путь, в знак дружбы от ныне, – из-за пазухи старец Веслед достал колбу с ярко-красной жидкостью и протянул нашим друзьям.
– Спасибо отче, – низко до земли поклонились друзья, приняв из рук красное зелье. – Мы очистим святыню от скверны и не подведём тебя, – пообещал Кий.
– Держите путь на восток по главной тропе. Не робейте в роковой час, боги с вами! – оглушительно рявкнул Веслед, разведя поднятыми руками.
Затем, слегка кивнув головой, волхв развернулся и направился в сторону своего дома, показывая так собравшимся, что дела общины решены. Люди расходились. Изумлённо, но всё же негромко, они обсуждали Демьяна и его безнадёжную жизнь. Осталась стоять перед крыльцом музыканта одна Люба. Со слезами в своих красивых, намученных за этот долгий день, глазах, она смотрела на Демьяна. Но тот, лишь завидев её, опустил взор, робко отвернулся и зашёл в дом следом за своими гостями.
– Какой же я везучий, – говорил с облегчением гусляр, задвигая засов, – второй раз за день так повезло. Ко мне, о чудо, явилась Адварпена! Затем Веслед даже в яму не бросил, хоть и был он в гневе! Я счастлив и предан вам на век, дорогие мои друзья! – Радовался Демьян, не веря своему счастью.
– Послушай, поэт. А не думал ли ты, что любить Снежную королеву, русалку, или злую колдунью – легче, чем твою фею? – спросил Горшок, садясь на стул и вытягивая ноги.
– Такой, как Адварпена, больше нет на всём белом свете! – подумал музыкант, что весельчак его подначивает.
– Там на капище, как всё прошло? – ещё один вопрос, теперь задал Кий.
– Добежал я туда не помню даже как. Думал только о ней одной! Забежал в круг и среди чуров поставил идол. Тот самый, из ведьменого полена. Поднёс яблочки в дар, положил их там рядышком. И вот явилась она! Моя прекрасная Адварпена!
– И что, стала яблочки уплетать? – на этот раз не шутил весельчак Горшок.
– Да нет, зачем ей это, – немного смутился Демьян, будто только что вспомнил этот момент, – она же фея. Феи яблоки не едят, – решил он на ходу придумать объяснение.
– А зачем тогда их попросила? – не отставал хохмач.
– Слугам своим. Прилетели её сестрички и съели всё без остатка.
– Мухи? – уточнил князь и перевёл взгляд на друга.
Тот, услышав про мух, задумчиво нащупал зелье в походной сумке, которое им дал волхв.
– Да. Все они ей принадлежат.
– Ну так, а дальше что? Отдал гостинцы и на этом сказки конец? – вспомнив про Глаю, Багника и заколдованного волхва, донимал Демьяна Горшок.
– Дальше я рассказывать не стану. Скажу лишь, что она была мною довольна. Сказала, чтобы ещё одну былину про неё сложил.
Горшок сделал недовольное лицо, улыбнулся набок одной щекой и исподлобья посмотрел на князя.
– Нам пора за дело браться, не хочется лишний раз Веследа расстраивать, – отпрянул Кий от стены печки, давая понять гусляру, что они с другом уходят на капище.
– Тогда увидимся утром, – беспечно зевая, попрощался с ними Демьян.
* * *
В темноте, под жёлтой луной, чей свет закрывали не только бесконечные ветки деревьев, но и пролетающие ночные облака, шли путники к святыне древлян.
– Ну что, княжа, отведаем Объятия Ярилы? – достал из сумки зелье Веследа Горшок.
– Ты помнишь, что его пить не надо вовсе?
– Это конечно. Сперва влить в одно ухо, потом во второе, – пошутил Горшок, открыв пробку, и выплёскивая Объятие Ярилы себе на голову и плечи.
Кий улыбнулся шутке. Ему нравилось, что его друг никогда не терял настроения перед опасностями. Оставив половину, Горшок передал зелье князю. Объятия Ярилы было совсем немного. Как обычно, на несколько ложек, или пару больших глотков. Но на то оно и волшебное зелье, что бы его хватало, как следует. Голова, волосы, шея и плечи, спина и, немного, грудь путников стали мокрые. Струйки растеклись быстро, но влага, какое-то время, ещё расходилась по телу. Затем всё вмиг высохло, не оставив и следа.
– А что будем делать, коли фея появится и не пожелает идолу с капища пропасть? Не разбойник ведь она, не чудище, да и не ведьма. Девица волшебная, – решил узнать план действий Горшок.
– За короткую с ней встречу, юноша против рода готов пойти. Мы за это уже чудище убили, к ведьме сходили, а перед честными людьми чуть разбойниками не показались, – ответил честно Кий.
– Спору нет, князь, от такой – ничего доброго не жди.
* * *
Так шли они по лесу, пока не оказались среди гигантских старых дубов, чьи широкие стволы не обнять и троим людям, взявшись за руки. Их могучие ветки, размером с обычное дерево, раскидывались далеко в стороны. А ростом те дубы так высоки, что наверно птицам легче было их облететь, чем порхать ещё выше. Древние деревья уходили ввысь, где в ночном небе не разобрать далёких верхушек. Всей своей мощью каждый дуб в темноте казался лесной крепостью, растущей из земли.
Под ногами трава не росла, плотно утоптанная почва не давала пробиться ни одному росточку. За долгое время, множество ног, приходивших сюда, превратили эту часть зелёных просторов в один общий дом. Здесь невидимой стеной был только весь остальной лес. Желуди нигде не валялись, сухие листья и ветки тоже. Значит заботились древляне, как в общем и все, о лесе и своей святыне.
В центре этого сказочного места стояло капище, по кругу освящённое светом длинных факелов. Вкопанные деревянные чуры богов, с вырезанными на них статуями могущественных старцев, так же, кругом смотрели друг на друга. Подойдя к ним, путники приложили руки к сердцу и опустили их, поклонившись до земли. Затем Кий подошёл к чуру Перуна, а Горшок к Велесу. Прислонившись к ним лбами, они закрыли глаза и простояли так немного в лесной тишине.
Среди деревянных статуй, нашлась и та самая большущая муха, которую ещё совсем недавно вырезал в ночи Демьян.
– А тебя мы заберём с собою, полетала и будет, – взял идол за крылья Горшок. – Постояла среди прадедов наших. Пора на блины с мёдом лететь, – говорил с деревянной мухой шутник, держа её на вытянутых руках, перед лицом.
В это время Кий смотрел по сторонам. Поэтому он первый заметил белое свечение среди ярко пылающих факелов.
– А куда же залетел ты, мой мотылёк? – мягким, притворно ласковым голосом, тихо прошептала Адварпена.
На этот раз она не просто появилась из искрящегося света. Казалось, она сама излучает свет. К белоснежному тонкому, облегающему до земли платью, прилегали едва ли несколько прямых, длинных до пояса, локона волос. Остальные волосы, цвета белых облаков, развивались словно на ветру. Хотя вокруг в воздухе не было никаких движений. Сзади выглядывали всё те же коричневые крылышки. Слегка прищурившись и опустив свои черные ресницы, она приоткрыла полные розовые губы своего рта и смотрела на Горшка. Не убирая взгляда от её больших чёрных глаз, на этот раз он не нашёл что ответить.
– Ну а ты, – словно плыла над землёй, медленно двинулась в сторону Кия Адварпена, – светлый князь? Что ищешь ты в тёмной ночи? – Слегка повернув лицо в сторону, она улыбнулась, увидев, как он то убирает глаза, то снова смотрит на её плечи.
– Мы пришли исправить то, что не принесло никому счастья, – встретился Кий взглядом с феей.
– О счастье ты знаешь так мало, в долгом пути найдёшь ли его?
– Путь наш благороден и наши помыслы чисты.
– А кто же защитит девицу в тёмном лесу, князь?
– Защити ты её скорее князь, да пошли уже отсюда, – наклонил на бок голову Горшок, держа в руке деревянный идол мухи.
Повелительница мух надула губы, сомкнула ладони, но продолжала смотреть на Кия.
– Мы уносим твой символ с капища, Адварпена.
Кий хотел сказать ещё что-то, но фея медленно закрыла глаза, а затем широко их распахнула. И белый свет вокруг неё залился чёрной краской. Из сумрака, окутавшего Адварпену, вырвались черные жужжащие тучи. Взметнув вверх и в стороны, они стрелой направились в Кия и Горшка. Это были мухи. Рой, нет, орда, тьма кружащих мух налетела на наших друзей.
Это были не те мушки, что донимают нас в жару, постоянно садясь куда не попадя, улетая и возвращаясь вновь. Точнее, мухи были те же. Но ведомые злой волей их повелительницы, они больно кусали и впивались в тело, облепливая его с ног до головы. Отбиваясь руками, пытаясь стрясти с себя полчища мелких пожирателей, друзья схватили факелы, горящие возле капища. Как не размахивали они ими, сколько бы обожжённых летунов не падало на землю, мухи не отставали и не преставали кусать. Под срывающиеся крики терзающихся витязей, Адварпена плавно взлетала вверх. Закрыв глаза и расставив руки ладонями вверх, она подняла лицо к звёздам и лениво кружилась в воздухе.
Наконец от боли, Кий решился сделать то, что собирался заранее, когда выливал на себя Объятия Ярилы. Приложив горящий жёлтым пламенем факел к груди, он вспыхнул как сухая солома, рассыпав вокруг искры испепелённых мух. Кий горел как костёр на Масленице. Только вместо треска подожжённых палок, от него раздавался звук, похожий на раздувание огня в кузнице. Смотря на свои горящие пальцы, и не чувствуя жара, ему стало ясно, что зелье действует. Ведь одежда и волосы на нём даже не нагрелись. Лишь отвалилась высохшая болотная грязь, что не отмыли в ручье.
Подойдя к Горшку, выронившего пламя и уже с трудом сдерживающего крики боли, князь поднёс факел к его спине. От плеч, по ногам и голове, пробежала огненная волна, спалив всех жужжащих чернушек. Об землю стукнулась, прогоревшая в руке князя, ручка факела. Теперь на капище горели два витязя, но они не кричали, не взывали о помощи и не корчились в муках. Напротив, огонь, зачарованный в зелье, подарил им спасение и стал оружием против неминуемой гибели.
Ускоряя шаг, воины двинулись на чёрные облака мух, в безумии продолжавших лететь на врагов своей повелительницы. Несколько наплывов, и земля под ногами уже хрустела опаленными едунами, которых осталось уже совсем немного. Не успели остатки нападавших маленьких убийц убежать к своей королеве, как та сорвалась вниз, вздымая белым, как мел, платьем.
Адварпена не грохнулась как мешок картошки. Она даже не упала на спину. Сброшенная с высоты какой-то невидимой силой, она присела на ногу и ударилась об землю одним коленом. Помогая себе руками, она вставала и смотрела на своих недругов, не скрывая ненависть в чёрных глазах.
– Вам не победить меня навсегда, молодцы. Такие же, как вы, вознесут меня однажды!
– Вознесут безнадёжные. Подобные же нам – отвергнут, как и мы ныне, – ответил Адварпене Кий и зашагал из круга прадедов. За ним вышел и Горшок, держа за одно крыло сильно опалённую статуэтку в виде большой мухи.
Стоило друзьям перешагнуть границу капища, знойное пламя Ярилы, во всю пляшущее на витязях, тотчас погасло. Поднялся лёгкий тёплый ветер, развеивая в пространстве фею словно песок. Она молчала, не говоря больше ни слова. Протянув вперёд свою бледную тонкую руку, Повелительница мух растворилась в воздухе.
* * *
Вернувшись ни свет, ни заря, путники разбудили сладко спящего Демьяна. В утреннем тумане, втроём, они уселись на крыльцо его дома, поросшего плющом.
– Вернулись, значит, друзья мои дорогие, – потирал гусляр сонные глаза. – А идол где? – спохватился он.
Путники опустили глаза. То, что предстояло узнать молодому парню, рассказывать было не просто.
– Послушай, Демьян, – начал Кий, слегка успокаивающим голосом, – Адварпена погубит тебя, если ты не остановишься. Твоя фея едва ли не убила нас сегодня ночью.
– Вы должны были забрать идол с капища, где же он теперь? – словно ничего не слыша и не понимая, ещё раз спросил музыкант.
Князь посмотрел на Горшка, на что тот сокрушённо покачал головой.
– Идола больше нет на капище, как нет его теперь и у нас.
– Вы спрятали его в тайнике, чтобы не гневить Веследа? – будто не хотел верить в услышанное Демьян.
– Гусляр, ты, что оглох от своих песен? Нас мухи чуть не сожрали. И одна белокурая девица наверно даже знает их по именам, – решил понятней объяснить Горшок.
– Деревянная муха сгорела. Идола для Адварпены больше нет, – сказал князь то единственное, что интересовало гусляра.
– Я сделаю новый! Я побегу соберу пепел пока не поздно! Он пригодится!
– Постой! – попытались остановить друзья обезумевшего Демьяна.
– Я на всё готов ради неё! – подскочил музыкант.
Забежав в дом, он схватил гусли и унёсся прочь, тропою ведущей в сторону капища.
* * *
Собравшись в дорогу, странники наполнили фляги водой, взяли в таверне орехов и сушёных грибов. Проходя последний раз по Грёзам, деревне посреди огромного леса, глазами они прощались с этим местом. Среди деревянных изб с чудными травянистыми, или цветочными крышами, они повстречали Любу. Как обычно, она шла с корзинкой, собирать ягоды. Было не понятно, то ли прощаться с ней, то ли здороваться. В любом случае, добрых вестей для неё у путников не было. Немного постояв в молчании, каждый думал об одном и том же, хоть и мысли приходили самые разные.
– Присядем на Дорожку? – предложила девушка.
Около чей-то избы они сели на лавку. В голове никак не укладывалось, сколько человек может бегать за счастьем, когда оно может быть так рядом. Сидеть вот на лавочке у соседнего дома.
Откуда ни возьмись, к ним подлетел ворон и сел на ветку очередного дерева, что повсюду росли среди деревни. Посмотрев на сидящих, он прокаркал несколько раз. Понятно стало не только Горшку, что ворон говорит о Демьяне. По щекам Любушки потекли слёзы.
– Я буду ждать его всегда, – сказала она, вытирая пальцами капельки со щёк.
Простившись с Любой, Кию и Горшку было пора в дорогу. Ждали их новые земли и новые приключения.
На том не только сказке конец.
Коли слушал молодец,
То запомни навсегда
С феей ждёт тебя беда.
Коли девица узнала
Про романтика Демьяна,
Помни же, что феи злые
Несчастливы и поныне.
Глава 3
Дреговичи
Дорога, широкая, объезженная конями и телегами, повозками, протоптанная тысячами ног. Она тянулась без конца, то ведя открытыми равнинами, то уводя в редкие, маленькие лесочки. Пыль на сапогах лежала толстым слоем, не стоило и пытаться её отряхивать. Каждый проезжающий на коне витязь, поднимал за собой серые облака. А упряжка лошадей и вовсе тащила за собой волну пылюги и скрывала в ней проходящих мимо путников. Однако стоило полить дождю, как вся эта бесконечная пустыня, среди полей и лесов, превращалась в месиво из грязи. Но ветер уже давно не приносил туч, и дни стояли ясные, без облачка в чистом голубом небе. Ни капли не падало сверху, не говоря уже о том, когда последний раз землю баловал хороший ливень.
– Ну и засуха, – думал, про себя, Кий, затыкая походную кожаную флягу деревянной пробкой. Воды они с другом старались пить поменьше. Кто знает, сколько ещё предстоит прошагать до ближайшей реки, или ручья.
– Как у тебя только в горле не пересыхает? Ты же всех сорок перетрещал, и всех воробьёв перечирикал, – обратился он к забавляющемуся Горшку, идущего рядом.
– Это дело привычек, князь. Вот долго молчать, я не натренирован, могу язык проглотить со скуки.
– Ты-то заскучаешь, – притворился Кий, будто поверил. – Скорее куры лису на ужин пригласят, чем Горшок скучать надумает.
Весельчак громко засмеялся, грубоватым, слегка сиплым, смехом. Шутка была так себе, но от весёлого и закатистого хохота, Кий тоже широко заулыбался и повеселился вместе с приятелем.
– А вон к тому водопою нас пригласить никто не желает? – показал Горшок пальцем на одинокий, стоящий вдалеке, колодец.
– Пополнить фляги самое время, – увидел князь маленький каменный домик с деревянной крышей, что виднелся впереди, возле придорожных кустов.
– Сейчас одно ведро прямо на голову себе вылью, а второе выхлебаю без остатка, – объявил Горшок.
Дорога круто спускалась вниз, затем опять поднималась, открывая новые просторы полей, с растущей кое-где шелковицей. Около колодца разрослась, уже отцветшая сирень, под которой бурьяном стояла трава. Ближе к дороге, свои широкие листочки разложил по земле подорожник. На него, как раз, и вылили друзья остатки той тёплой невкусной воды, что оставалась во флягах.
– Поднимайся к нам водица студёная, – подбежал к вертелу Горшок и ухватился за железную рукоятку.
Кий держал обе кожаные бутылки. Проведя языком по засохшим губам, щурясь, он поднял голову к небу. Одним глазом, сколько было сил, князь смотрел на палящее солнце. Крепко зажмурившись и мотнув головой, Кий открыл взор, перед глазами теперь плавал солнечный зайчик. Широко улыбаясь, Горшок крутил ручку, наматывая цепь на круглый деревянный вертел. Колечко за колечком, толстая цепочка поднималась вверх.
Наконец-то показалась верёвочная ручка, и на свет выглянуло широкое деревянное ведро, однако оно было суше булыжников, разбросанных возле круглой каменной стены колодца.
– Эх, наверно до конца не опустилось и висело в воздухе, – широко раскрыл глаза от досады Горшок.
Кий ничего не сказал, только глотнул пересохшим горлом и неслышно вздохнул, по-прежнему держа фляги в обеих руках.
– Попробуем ещё разок! – отпустил руки неунывающий весельчак.
Изогнутая рукоятка быстро завертелась, на этот раз в обратную сторону, разматывая цепь, и унося ведро в темноту круглого тоннеля. Из глубины послышался плеск удара о воду. Князь подошёл ближе и наклонился, внимательно всматриваясь в чернеющую пустоту. Колодец был глубокий.
– Сейчас, князь, только не налетай сразу, вода, поди, ледяная! – поднимал Горшок ведро, крутя вертело быстрыми движениями рук.
Ведро опять вынырнуло из мрака круглых стен и подтянулось ручкой к намотанной железной цепи. Кий бросил на землю фляги и схватил деревянную бадью двумя руками. Воды там опять не оказалось, даже стекающей с донышка. Из колодца, откуда-то со дна, эхом раздались квакающие смешки. Смех был похож на кашлянье лягушек, если бы те конечно могли кашлять.
– Кулешата, – поднял голову Кий и посмотрел на дважды удивлённого друга.
– Ах, они… – сжав губы, тот еле сдержал злость.
– Ну-ка покажись, – позвал князь забавлявшихся снизу. – Это кто же страннику в пути напиться не даёт?
– Когда дождичек пойдёт, тогда путник и попьёт! – Ответил мерзкий голосок, гулом разносясь по каменным стенам. После чего опять, из темноты водного подземелья, раздался противный прерывистый жабий смех.
Горшок сжал кулаки, лежавшие на бортиках колодца, и собирался уже кричать что-то в ответ. Но Кий остановил его жестом, выставив ладонь вперёд.
– Так и сделаю! – продолжил разговор князь. – Может ещё с тобой поделиться?
– Уж плесни водицы дождевой, пригодится! – прозвучал такой же неприятный голос, но уже другого шутника. Опять вырвался натужный сдавленный смех.
– Жалко ведро застряло, мы бы гостинцами за пол ведёрка щедро заплатили. Ну тогда прощайте, хозяева воды, – Потопал Кий ногами, изображая звук шагов. Горшку идея понравилась. Улыбнувшись, он тоже заколотил сапогами по земле, поднимая пыль.
Из колодца показалась маленькая рука, похожая на большую лапу ящерицы, или лягушки. Маленькие коготки царапнули каменный бортик стенки. Зацепившись за неё покрепче, следом вылезла вторая рука. Лапы были голубого цвета, размером не больше детской руки. Наконец высунулась голова. Точнее сперва острые длинные уши, торчащие вверх, а потом сама рожица. От двух ноздрей, вместо носа, свисало по одному длинному усу. Большие жёлтые глаза моргнули. Выглядевший маленьким, рот расплылся в широченной улыбке, усеянной мелкими зубами.
– Давай сюда свои гостинцы! – потребовал кулешонок. Он сказал это так, словно сдерживался, чтобы ни заквакать.
– Держи! Угощайся на здоровье! – схватил Кий маленького проказника за тонкую шею и стал отвешивать ему болючие щелбаны. – Ещё бери, у меня много! – специально громко, говорил Кий в лоно колодца.
Вырываясь, кулешонок извивался и пытался, то ли позвать на помощь, то ли укусить Кия за руку. После недолгих попыток сбежать обратно вглубь темноты, он полностью вылез на свет. Не таким уж маленьким он и был. Тощее тело, на кривых, как у чёрта, лапах, доставало почти до груди.
– Мне оставь! Мне тоже! – выпрыгнул, почти по пояс, ещё один куляш. Только этот уже был не голубого, а коричневого цвета. Не успевшего понять, что происходит, его схватил Горшок и принялся так же одаривать щелбанами.
Не прошло и пяти щелчков, как из круглых стенок выполз третий, зелёный. Раздавая щедрые подарки, никто из друзей не смог схватить живчика. Сообразив, что угощениями здесь не пахнет, тот издал недовольный булькающий звук, прыгнул на князя и вцепился ему в свободную руку. Одновременно, врезаясь когтями в кожаную броню, зелёный куляш разинул зубастую пасть и впился князю в кисть, которой Кий держал голубого жадину. Чтобы снять, прокусившего ладонь, водного чёрта, Кию пришлось выронить первого и схватить того, который теперь повис на руке и, вдобавок, бил когтистыми нижними лапами по ногам.
Глядя на разгорающуюся заваруху, Горшок перестал давать поучительные щелбаны проказной нечисти за то, что они лишали странствующий люд жизненной влаги. А может и последней надежды промыть раны, или помыть руки перед едой. Сейчас наш весельчак забыл про шутки и врезал, как следует, коричневому жадобе кулаком.
Не успел Кий отделаться от зелёного кулеша, сорвав его с руки, как ему на спину прыгнул тот голубой, которого он только что отшвырнул в сторону. Злой и желающий мести, чертяка уворачивался и пытался грызнуть за шею. Не заставил себя ждать и укусивший. Вскочив с земли, он побежал на князя со всех ног. Царапая и клацая челюстями, водяные злыдни развесились на плечах и шее, стараясь, изо всех сил, свалить с ног обидчика.
Решив помочь другу, Горшок приложил коричневую морду кулеша об колодец, от чего чудище потеряло равновесие и село на землю. Нужно было спешить. Только лишь Кий отшвыривал одного, принимаясь за второго, как тот вмиг запрыгивал опять, кусаясь и хватаясь когтями. Верный друг подбежал к князю. Как не сопротивлялись бестии, он всё же, с силой, оторвал их.
Поняв, что просто проучить водяных лиходеев не удастся, приятели достали мечи.
– Ну всё, повелители воды, сейчас мы вам покажем, какого народ в долгой дороге изводить! – пригрозил встающим забиякам Горшок.
Кулеши глядели злобно, скалясь, выбрасывая вперёд лапы, пытаясь напугать. Рычали они странно, рык походил больше на бурлящую воду.
Дальше произошло то, что никто ожидать не мог. Злодеи должны были кинуться на путников, или убежать обратно в своё логово, или позвать на помощь Водяного, или сделать ещё что-нибудь этакое. Но всё было совсем не так, как думалось двум витязям с обнажёнными мечами.
Зелёный куляш, тот, который был самый злой и кусачий, схватил за шкуру голубого собрата, разинул пасть шире прежнего и проглотил его, как лягушка комара. Сзади, пошатываясь от удара об стену, ковылял коричневый. Дойдя до зелёного, с ним произошло то же самое, что и с голубым. Огромное, теперь, пузо зелёного проглота, отвисшее до земли, в ту же секунду начало подтягиваться. Верхние и нижние лапы кулеша разрастались, а коготки на них становились длинными как вилы. Маленькая мордочка, с остренькими зубками, расползлась в вытянутую пасть. Клыки торчали так высоко, что монстр не смог бы сомкнуть челюсти, если бы даже захотел. Но в тот момент он точно не хотел их закрывать, а наоборот, вовсю открыл и, что было злости, зашипел. Это было похоже на то, как злятся гуси. Но только озверевшие, колдовские, превратившиеся в чудищ. Обычные гуси так страшно не шипят.
Друзья ничего друг другу не сказали, лишь потоптались на месте, удобней поставив ноги, в боевой стойке. Со звуками ломающихся костей, чудовище выросло выше обычного человека, и стало ростом с доброго коня. Издав дикий шип ещё раз, большущий куляш кинулся на путников. Несколькими ударами мечей, они отбили резкие махи острых когтей, и отошли по разным сторонам. Не выбирая за кем пойти, прыгающими движениями лап, чудище побежало на князя и вновь замахало длинными когтистыми загребалами.
Точными ударами меча, Кий отрубал атаки жрущего куляша, отступая всё дальше. Ни один палец не упал с лапы страшила, но искры, от ударяющихся когтей об меч, слетали, тушась о землю. Чудовище шипело хриплым рыком, ударяло снова и снова, наваливаясь вперёд. Наконец Кий остановился, в то время как монстр продолжал переть напролом. На таком расстоянии его меч не только концом клинка мог доставать до огромных когтишь. Воспользовавшись этой секундой, князь махнул вбок, отрубив по локоть зелёную лапу, разгоняющую воздух в очередном махе. Второй же уродливой рукой, куляш повалил Кия на одно колено. Повезло, что на доспехи обрушилось не остриё торчащих шипов, а только лишь перепончатые лягушечьи пальцы. Плечо занемело, как от удара об землю с высоты.
Чудище взревело от пришедшей боли, схватило почти упавшего врага, подняло, прижав к себе, и изо всех сил прыгнуло в колодец. Меч Горшка просвистел, не долетев до бородавчатой головы расстояния в пол пальца. Немедля ни секунды, он побежал за удаляющимся в воздухе водяным страшилом. На бегу, видя, как тот вместе с князем рыбкой проваливается во мрак каменных круглых стен водного подземелья, Горшок кинулся следом, вниз головой.