История семи земель

Ступая первым, Кий обернулся. Посмотрев на Горшка и, вместо тревоги на лице своего спутника, увидел лишь как тот, с нескрываемым интересом, разглядывает корни, что росли на крыше. Дверь сзади сильно хлопнула, и друзья оказались, словно в ночи. Дневной свет, хоть и в непогоду, должен был проглядываться хоть где-нибудь. Но ни из одной щели не виднелся ни один лучик. Длилось это не долго. В один миг зажглась куча свечей, а печка полыхнула огнём. На ней стоял котёл с каким-то светящимся зелёным варевом. Внутри хижина ведьмы показалась просторней, был в ней какой-то своеобразный уют. Глая стояла у чана, помешивая зелёную жижу.

– Если знаешь ты, кто мы такие, то наверно и знала, что мы придём? – заговорил Кий, краем глаза рассматривая комнату, усеянную горящими свечами.

– Угу. Хе-хе-хе-хе, – стоя спиной, лишь тихонько посмеялась ведьма.

– Значит, и знаешь, зачем пришли мы?

– Взять хотите моё что-то, – уже серьёзно, немного раздражительно, предсказала старуха. Если бы не седые волосы, то сзади она сошла бы и за молодую женщину.

Кий глянул на Горшка и хотел продолжить, но был опережён.

– Деревяшку бы нам какую от тебя, мать. А мы уж тебе по хозяйству поможем, или избу починим малость.

– Ишь ты, какой тут взялся, – отчего-то с добротой в голосе отвечала Глая. – А ты готов мне службу сослужить? – повернулась она и посмотрела в глаза Кию своими бесцветными глазищами.

– Разве речь шла о службе? – как мог, постарался вежливее не согласиться князь. – Мы можем помочь тебе. В чём ты нуждаешься?

– Мммммм, – недовольно протянула старуха, – будешь слушать меня сейчас затаясь, каждое слово. А не ответишь мне правильно… – тут она сделала паузу и продолжила уже полегче, – по пряди волос себе отрежете и мне оставите.

Никто из друзей не подал вида, ни Кий, ни Горшок, но оба поняли, что над ними нависла большая опасность. Попытаться договориться заново, было уже невозможно, это чувствовалось холодком по спине. А отказаться даже думать не стоило.

– Загадки! Это я люблю! Я в этом деле мастер, мать! – Прислонился спиной к стене Горшок, скрестив на груди руки, и закинув одну ногу за другую.

– Нет, – опять улыбнулась Глая. Видимо друг Кия ей нравился. – ты вороньё понимать умеешь, а среди них болтунов траву трави. Они все загадки мои знают, проболтается ещё кто, воровское семя.

Свет от свечей немного дрогнул, в котле несколько раз булькнуло, на поверхности лопнуло два зелёных пузыря. Глая опёрлась ладонями в стол. Она смотрела на Кия исподлобья.

– Слушай мою загадку, князь:

Попрощался с нами утром,

Отпускать его так трудно.

На ночь ждем, его мы в гости,

А приходит не он вовсе.

Последние слова она договаривала, вновь улыбаясь, будто уже радовалась своей победе.

– Прощаемся утром, а на ночь ждём опять. Речь о сне. Но только не про него говорится, – очень тихо говорил себе Кий, смотря, как ведьма медленно постукивает указательным пальцем с длинным ногтем по столу. – Сновидение, но не сон. Это ночной кошмар, – ответил он Глае.

Старуха подняла веки, открыв глаза шире. По ней было видно, что ответ правильный, и ей это вовсе не нравится. В этот момент за избой послышался шорох, похожий на скрежет веток, цепляющихся и трущихся друг о друга. Только были то не ветки, а те уродливые корни, что росли из крыши хижины. И теперь они опускались на деревянные стены, сжимали брёвна, создавая клетку. Дом ведьмы стал теперь западнёй, куда попала изба со всеми её обитателями. Хотя и так понятно, что пугать это должно уж точно не хозяйку, которую здесь, видимо, слушались не только вороны.

– Повезло тебе, светлый Кий, ты ответил верно, – наконец сказала Глая.

Но от этой новости не становилось легче. Дверь и ставни на окнах гулко стукнули и закрылись ещё плотнее, сдавливаемые ожившими корнями.

– Слушай меня дальше.

– Мать, ну ладно тебе, – наклонил на бок голову и развёл в стороны руки Горшок, словно собирался обнять ведьму, – разгадал же Кий загадку! Я бы вот в жизни не догадался.

– Любишь ты поболтать, я гляжу. Оставлю тебя жить у себя, – опять слегка улыбнувшись и немного подобрев, глядя на весельчака, произнесла старуха.

Горшок умоляющими глазами уставился на Кия, от чего тот еле сдержал смех. Обстановка была ещё та. Разозлённая ведьма, вовсе не собирающаяся их отпускать и следующая загадка, за которую, быть может, придётся заплатить прядью волос. А оставить древней ведьме такой подарок, не означало ничего хорошего. Да ещё и эти колдовские корни. Убежать не получится, но тянуться к мечу было ещё рано.

Глая повернулась к Кию и стала медленно и плавно расхаживать около печи.

– Ветер в листьях не шумит,

Колокольчик не звенит,

Змей хохочет,

Рыба плачет.

Так, или иначе,

Ты молчишь,

Ответ не знаешь,

Спор со мною проиграешь.

Остановившись, её злое морщинистое лицо ждало ответа.

– Ну? – не выдержала ведьма.

– Рыбий плач никто не услышит, а змей смеяться не может. Молчание? Нет, это что-то другое, – рассуждал почти шёпотом князь. – Стих ветер.

– Давай же! – подалась вперёд Глая, врезавшись в стол руками.

За дверью раздался оглушительный треск ломающегося большого дерева, вперемешку с осыпающейся землёй. Мощный хруст сопровождали звуки трения об дорожную пыль. Казалось, с неба падают камни, глухими ударами шлёпаются вниз и куда-то волочатся. Горшок обернулся на звук, но через дверные щели лишь увидел что-то очень большое.

– Я не буду отвечать, – наконец сказал Кий.

– Как это не будешь?! – изумилась ведьма.

«Бум!» Ещё раз «Бум!» – прогремело снаружи так, что дрогнул котел в печке.

– Это тишина. Отвечать нельзя, иначе я нарушу тишину, – объяснил Кий и закрыл рот ладонью.

«Бум!», «бум!» – дважды грохнуло ещё ближе. Теперь Глая не скрывала злости. Вытаращившись на Кия своими светло-серыми бледными глазищами, она сопела, раздувая ноздри, и сжимала кулаки.

– Ещё не всё, княжич, – прошипела старуха.

– Послушай, мать, ну честное слово, одну деревяшечку нам в дар! Чего тебе стоит? – держал двумя руками ручку Горшок, как будто бы дверь и так не была замурована здоровенными корнями. – Долго рассказывать, но ты уж поверь. Одной Адварпене очень деревяшка от тебя пригодится.

«Бум!», «бум!» – ударило по земле почти у порога.

– Адварпене говоришь, милок? – отвлеклась немного удивлённая ведьма.

– Ага! Знавала ты такую?

– Нет, не слыхала, – совсем обычно произнесла она, развернулась к печи и взялась снова помешивать зелёное варево. – Возьмёте пенёк, что в очаге не догорел, – сказала она спокойно и немного безразлично.

Снаружи, по бревенчатым стенам, как перетягиваемые верёвки, зашуршали корни, поднимаясь на крышу. А за дверью опять послышалась разгребаемая земля и звук, похожий на рассыпание песка.

– Чего стоите, загадки мои понравились что ли?

– Спасибо тебе, матушка, пенёк мы, конечно, забираем, – взялся за железную кочергу около печки Кий.

Достали они самое толстое дымящееся полено, которое так и не распалилось, как следует, потушили его и засунули в мешок. Попрощались с Глаей, ещё раз поблагодарили за дорогой подарок и собрались возвращаться обратно в Грёзы. Отворив дверь, перед ними, вблизи хижины, стояло раскуроченное дерево. Одно из тех, которые окружали жилище старой ведьмы. Однако никто из друзей что-то не припоминал, что перед порогом дома они обходили старый толстый ветвистый ствол. Отходя дальше от хаты, Кий и Горшок увидели глубокую яму, с кучами разбросанной вокруг сырой земли. Переглянувшись, они ещё раз убедились в том, что всё прошло довольно хорошо. А ведь могло быть и гораздо хуже.

* * *

Из гостей друзья вернулись уже поздним вечером. Как всегда, в это время, древляне заканчивали свои дела. Основной их промысел был в добычи шкур, мехов диких зверей, заготовке брёвен и, конечно же, в собирании всех возможных ягод, орехов, трав и грибов. Одним словом, лес был для них и домом и кормильцем.

Приближаясь к дому Демьяна, путники услышали знакомый голос и красивую музыку гуслей. К крыльцу гусляра опять пришли послушать музыку молодые красавицы и юноши. Пел безнадёжный романтик по-прежнему о своих чувствах и любви.

– Скорой встречи жду с тобою.

Нет покоя,

Нету сна.

Я во тьме к тебе взываю,

Моя фея,

Адварпена.

Адварпена.

Уставшие с дороги, наигравшиеся в ведьмовские игры, Кий и Горшок, не стали дожидаться окончания былины. Не церемонясь, они проходили сквозь собравшуюся толпу молодых парней и девушек.

– Здравствуй, поэт Демьян, – на ходу приветствовал Кий, ещё продолжавшего перебирать струны, гусляра. – Нам нужно поспать, так что поговорим обо всём завтра, – договорил он, уже отворяя дверь.

Следом шёл Горшок.

– Гостинцев тебе Глая передала, – опустил он мешок рядом с сидящим на крыльце Демьяном.

Музыка стихла, гусляр обрадовано и удивлённо смотрел на мешок. Затем весельчак повернулся к слушателям и добавил:

– Сказала, что зайдёт сегодня в деревню погулять.

Толпа ахнула. Толкаясь и спеша, публика торопилась разбежаться по домам, услышав про ту самую ведьму Глаю, которой их пугали в детстве.

Демьян забежал в дом. Его спасители уже снимали одежду, оставив лишь подштанники и, почему-то, мечи на поясе.

– Достали! – восторгался поэт, тряся мешком в руке над головой – О, боги! Я увижу свою возлюбленную!

– За те испытания, что приготовила для тебя Адварпена, стоит задуматься о любви, поэт, – укладывал на кровать лисьи шкуры и готовился к богатырскому сну Кий.

– Но ведь всё же получилось! Я немедленно изготовлю самый прекрасный идол, соберу яблок в узелок и отправлюсь на капище!

– Тогда скорей пожелай нам спокойной ночи, – улыбнулся князь.

Но ночь казалась спокойной лишь с высоты верхушек вековых деревьев. Посреди бесконечного леса, в Грёзах, в доме, покрытом плющом, не смыкая глаз, вырезал из брёвнышка деревянную муху музыкант Демьян. Идол, с крылышками, с большими глазами и очерченными лапками, был готов к полуночи. Рассматривая его, бережно сдувая пылинки и вытирая тряпочкой, гусляр мечтал о предстоящей встрече. Когда яблоки были приготовлены для подношения, а идол, в виде большой мухи, прижат рукой к сердцу, Демьян вышел в лес. Путь его лежал на капище древлян.

* * *

Утром глаза наших путешественников открылись не от громких петухов и не от шума соседских голосов. Из мира сновидений их вытащил грохот. Кто-то изо всех сил, кулаками и ногой, тарабанил в дверь. Кий приподнялся. Всё ещё сидя на кровати, сонными глазами он посмотрел в другой угол, где кулаком чесал один глаз, а другим смотрел на него Горшок. Медленной походкой князь подошёл к двери. Но открыть её он не успел. Только лишь щёлкнул засов, как в дом, чуть не сбив досматривающего сон Кия, ворвалась Люба. Вид у неё был одновременно беспокойный и испуганный. Посмотрев по сторонам, она встретилась глазами с уже вмиг пробуждённым Горшком.

– Где Демьян?! – почти закричала Люба.

– Да кто ж его… – начал неопределённо Горшок, но решительные и горящие глаза девушки заставили его отвечать ясно. – Ушёл! Ночью. На капище.

Люба не выдержала и в голос расплакалась, закрывая глаза руками и присаживаясь на пол. Волосы её были собраны в хвост, значит утро начиналось при деле.

– Что случилось, Любушка? – лёгким движением сильных рук, Кий поднял девицу с пола и усадил на стул.

Подошёл Горшок и протянул Любе половник с холодной водой. Отхлебнув немного, она вытерла слёзы и поправила волосы на лбу. Приятели, опустившись на одно колено, сидели рядом в ожидании.

– Вышла я сегодня утром по грибы, ягоды. Зашла в малинник со своим лукошком… – девушка замолчала, переводя дух, – а из кустов выбегает на меня козел чёрный и кричит, мекая: «Демья-а-а-а-ан!», «Демья-а-а-а-ан!» Фу, жуть, какая. Побежала я куда глаза глядят. Как опомнилась, так к Демьяну тогда сразу поспешила. Ежели он на капище за этой курицей пошёл, то значит, заколдовала она Демьяна моего, – снова залилась Люба плачем.

– Слезами горю не поможешь, ну-ка, давай ещё водицы испей, – как мог, утешал её Горшок.

– Место, где козла того встретила, покажешь? – спросил Кий.

По глазам князя, его другу сразу стало понятно, что пора начинать собираться.

* * *

Пробираясь через колючие кусты дикой малины, хотя что в этих лесах было дикое, а что домашнее было трудно понять, наши друзья искали того самого чёрного говорящего козла, о котором рассказала им Люба.

– Слушай, а как козлов-то звать надобно, княжа, что бы они на зов сбегались?

– Таким искусством я не владею, и подсказать тебе не смогу, – ответил Горшку Кий.

– Морковки надо было захватить что ли, – перебирал способы начинающий следопыт.

– Зачем же ему твоя морковка, коли тут малины полный сад?

– И то верно. Тогда подождём пока всю малину сожрёт? – уже шутил наш весельчак.

– Да как бы его раньше медведь не сожрал, – ответил на шутку Кий. – Козлов говорящих не бывает. Надо бы выяснить, может там и вправду наш Демьян.

– Так давай же и звать его, раз мы за ним явились! – пришла Горшку в голову свежая идея. – Демьян! Демьян! – приложил ко рту ладони охотник на говорящих козлов.

Кий стоял, наблюдая поверх окружающих их кустов, и высматривал, нет ли где каких шевелений.

– Демьян! Демьян! – продолжал ещё звать Горшок, как тут заколыхался кустарник. По тонким веткам и листьям побежала волна, направляющаяся в их сторону. Мечи с лязгом показались из ножен. Ну а вдруг не козёл.

– «Демья-а-а-а-ан!» – словно ошпаренный, вылетел из кустов черный рогатый зверь. Назвать так козла было трудно. Но того, что он повалил на землю дозвавшегося крикуна, было достаточно, чтобы называться зверюгой.

– «Демья-а-а-а-ан!» – заорал сверху козёл, прямо в лицо лежащему на земле Горшку.

Глядя на всё это, Кий быстро вставил меч обратно в ножны и пошёл снимать странное животное с друга. Горшок держал рогатого за бороду, стараясь, как можно дальше, отодвинуть чёрную орущую морду от своего лица.

– «Демья-а-а-а-ан!» – Повторил козёл, стоя копытами на груди у Горшка, глядя на князя глупыми круглыми глазками.

Кий взял одной рукой чёрного приставалу за рог и стащил с друга.

– Ну всё, всё, успокойся, мы тебя не обидим, – почёсывал он шею испуганному животному.

– Не уж то и вправду Демьян заколдованный? – подошёл, отряхиваясь, Горшок. – Говорили же ему люди, и домовой даже: «Бери Любу в невесты и не дури!» Вот, пожалуйста.

– «Демья-а-а-а-ан!» – вновь заладил козёл, теперь уже тихо и немного жалобно.

– Ладно тебе, – легонько потрепал князь чёрного страдальца за голову. – Сейчас мы тебя в мешок положим, а ты сиди тихо, если к древлянам под топор не желаешь. Говорящему чёрному козлу они верно не обрадуются. Тем более после того, как ночью по деревне ведьма гуляла, – посмотрел он на своего приятеля весельчака. – Понесём его к Любе в дом.

– А если этот бес посреди деревни заорёт? Тогда, под топор не он один попадёт.

– Я возьму мешок с ним на плечи, а ты иди пой песни во всё горло. Да свисти как Соловей-разбойник. Люди подумают, мы с охоты воротились. Обычное здесь дело, никто и не посмотрит.

* * *

Так они и сделали. Накинули на заколдованного козла мешок, хотя ой как не сразу. Упрямец сопротивлялся, бодался и не хотел залазить. Когда его, всё-таки, удалось засунуть, а сверху затянуть верёвку, что бы голова ни пролазила и больше не орала, Кий взвалил ношу на плечи. Одной рукой он нащупал передние лапы, второй задние, схватил покрепче брыкающегося беса и понёс. Сзади шёл Горшок и напевал так громко, как только мог. А мог он очень громко.

– Гостей зва-а-ал!

Демья-а-а-а-ан!

Встреча-а-ал!

Обнима-а-ал!

Демья-а-а-а-ан!

Пирова-а-ал!

Угоща-а-ал!

А когда рифмы заканчивались, певец начинал свистеть так, что уши закладывало. Жители Грёз, охотники и собиратели, дровосеки и скорняки, отрывались от работы, поглядеть, кто там так шумит. Смеялись и снова принимались за дело. Одни сдавали купцам ягоды, травы и грибы. Другие договаривались с приезжими плотниками о заготовке брёвен. У всех были свои заботы. Так прошли они ни в чем подозрительном не замеченными, но всеми в деревне услышанными. Напугали они только филинов, недовольно смотрящих вниз, проснувшихся от шума.

Люба встретила их на одной из улиц и проводила в сарай, где она сушила собранные ягоды и грибы.

– Вот, пока пусть тут посидит, – опустил Кий на пол мешок. По его лицу стекали капли пота.

Люба закрыла дверь и достала с одной из полок глиняный кувшин, накрытый белым полотенчиком. Когда она бережно сняла его с кувшина, в сарае, среди множества запахов, отчётливо запахло свежим молоком. Кий вытер рукой со лба пот, Горшок больным горлом проглотил слюну. Оба готовы были всячески благодарить Любушку за парное молочко.

Девушка присела на колени, развязала мешок, откуда сразу выпрыгнула черная рогатая башка козла, и поднесла угощение ко рту животного. Приятели дружно вздохнули и сели прямо на твёрдый холодный пол.

– Козёл заколдован, надобно зелье особое сварить, – сказал Кий.

– Пей, Демьянушка, пей. Не торопись, я тебе ещё принесу, – держала девица кувшин и смотрела на козла, не отрываясь.

Кий с Горшком переглянулись. Да, ну и дела.

– Травы нужны: калужница и плакун-трава, – напомнил Горшок хриплым голосом названия для рецепта.

– Люба! – позвал Кий увлечённую девушку. – Мы будем Воротенье варить. Это зелье такое, что проклятие поможет снять. У кого можно трав раздобыть в деревне?

– У волхва нашего, – отвлеклась на секунду красавица. – Веслед его имя. У него всё должно быть, но очень суров он и сварлив, может и не дать.

– «Демья-а-а-а-ан» – расплескал молоко козёл.

– Тише, тише, пей спокойно, не кричи, – вытирала Люба белым полотенцем испачканную в молоке чёрную морду. – Ещё в таверне у Микулы спросите. Многие у него с дороги останавливаются, всем чего-то нужно. Может и найдётся.

* * *

Не теряя времени зря, путники направились к дому волхва Веследа. У волхвов всегда магической всячины полно, обереги, отвары, зелья, древние книги. Не такие уж они и чародеи, однако, человеку зла не пожелают, да для забавы из лесу чудишь не позовут.

Дом Веследа был большой, стоял он на краю деревни, под старым могучим дубом, усеянным гнёздами лесных птиц. Из крыши жилища волхва, рос куст ракитника. Длинными тонкими ветками, с золотисто-жёлтыми маленькими цветами, он развевался на ветру. Постучав в дверь, наши друзья приготовились низко поклониться, назваться, спросить о здоровье мудрого старца и предложить ему всяческую помощь. Однако никто дверь отворять не торопился. Тогда Кий постучал ещё раз. Дверь не открывалась, дом казался безлюдным.

– Погоди, князь, – попросил Горшок. Подняв голову вверх, он несколько раз просвистел в сторону птичьих гнёзд, делая паузы, то ускоряя, то замедляя свист.

Из-за веток вылетел дрозд, сел на крышу дома и громко прокричал: «цирицирицири!», «цирици!»

– Веследа он не видал. Сегодня точно, – объяснил свои догадки птичий приятель. – В таверну пойдём?

– К Микуле, – повернулся задумчивый Кий и направился в сторону их второго шанса.

– Как думаешь, почему зелье таким словом чудным названо? «Воротенье» – решил по дороге поболтать с другом Горшок.

– Наверно проклятье, подобно вражеской тени, нависает над человеком и меняет его жизнь. Вот и получается, «враг» и «тень» – воротенье.

– А мне думается, что «воротенье» это как «воротиться». Ну, стало быть вернуть себе былую жизнь, до того, как прокляли.

– Интересная мысль, мне нравится, – одобрил Кий домыслы друга.

– Или так, «во» «рот» «енье!» Значит не на голову, не на лицо, не в еду, а прям в рот заливать зелье надобно. А, как тебе?

– До этого лучше было, – покачал в стороны головой и слегка нахмурил брови князь.

Так, рассуждая обо всём понемногу, они дошли до таверны, где два дня назад на ужин ели вкуснейшего дикого кабана. Хозяин стоял на том же самом месте, у длинной стойки, и приветствовал всех заходящих.

– Здравия вам, путники! – как обычно, обратился он к гостям, – кабанчика ли не желаете отведать? – видимо узнав странников, предложил им того же самого.

– Эх, кваску бы, – помечтал вслух Горшок, хотя и знал, что этого добра тут не будет.

– Отвар на бруснике очень помогает от жажды. Располагайтесь, я принесу, – зашёл на кухню хозяин.

Только успели наши странники сесть на те же знакомые места у окошка, как холодный отвар, в двух больших деревянных кружках, уже несли им на подносе.

– Постой, витязь, ты ли Микула? – спросил князь того, с кем они уже не раз говорили.

– Да, он самый. Надумали кабанчиком диким подкрепиться?

– Только тем, который ничего не говорил, прежде чем на огонь попасть! – не вовремя надумал хохмить наш весельчак.

– Послушай, – отвлёк Кий внимание Микулы на себя, – нам нужна калужница и плакун-трава. Есть у тебя такие?

– Были, – призадумался хозяин таверны, потирая двумя пальцами подбородок, – да закончились. Давненько уже.

– Будь так добр, скажи, где можно собрать эти травы? Мы отплатим тебе делом, или службой. Даю тебе своё слово княжеское.

– Да подсказать-то я могу, платы никакой за то не надобно. Только негоже, чтобы от совета моего, два славных молодца сгинули.

Кий и Горшок, молча, смотрели на Микулу, ожидая продолжения. Тот, постояв немного молча, всё же присел рядом с гостями за стол.

– Травы эти на болоте здешнем растут, – начал рассказывать хозяин, стараясь не говорить громко. – Ходили туда их собирать немногие, болото место тёмное. Да и нужны они были лишь Веследу, волхву нашему, да заезжим путникам иногда. А год назад, прошлою весной, завелось там чудище. Теперь никто к болоту не подходит. Оттуда можно и не вернуться вовсе. – С этими словами Микула встал, – сходите к Веследу лучше. Он хоть старый, суровый и сварливый, но на болотах ничего хорошего нет.

Собрав пустые кружки, хозяин таверны понёс их на кухню. А Кий и Горшок уже вспоминали, какой тропой надо идти на болото.

* * *

На этот раз идти получалось быстрее, тропы уже узнавались легче. Половину пути, дорога была та же, что и вчера. Увидев в небе стаю ворон, путешественники свернули немного западнее. На встречу всё чаще попадались ивы и берёзы. Дальше стояли ели, с подгнившими от влаги стволами и с осыпающимися сухими иголками. Пения лесных птиц становилось меньше, а комары то и дело звенели, пролетая над ухом. Наконец запахло сыростью. Ноги постоянно вступали в грязь под травой, приходилось обходить длинные зелёные лужи. Красными шляпками кое-где выглядывали мухоморы. Повсюду росли высоченные бледно-серые сосны, покрытые мхом. Многие из них давно завалились, и в огромных кучах, издали, они напоминали разрушенные избы. Было тихо, лишь иногда в дебрях посвистывали сычи.

– Доставай меч, – сказал негромко Кий Горшку, при этом вытаскивая свой. – Тот туман впереди видишь?

– А то как же.

– Смотри под ноги себе и мне, а я буду смотреть по сторонам.

– Под ноги, ясно, – повторил Горшок слова князя. – Что мы ищем помнишь?

– Маленькие жёлтые цветочки, что растут помногу, и длинные сиреневые прутики. Калужница и плакун-трава, – напомнил Кий о своих знаниях про травы.

– Здорово, не один я такой умный тут посреди болота, – посмотрел на тяжёлую дымку впереди Горшок.

Теперь начиналось настоящее болото, с зелёной тиной, с грязной застоявшейся водой, из которой торчали ветки повалившихся сосен. Это были уже не лужи. Воды, казалось, вокруг больше чем земли. Неосторожно наступив, можно было по пояс провалиться в тёмную жижу, а если не повезёт, то и застрять там насовсем.

– Ступаем медленно, тихо, не бежим. На одном месте не останавливаемся. Собираем то, что нужно и уходим поскорее, – вглядывался в туман Кий.

Держа мечи наготове, двумя руками, путешественники глядели, куда было каждому положено. Кий пытался разглядеть во мгле жёлтые и сиреневые цвета, а его друг смотрел вниз, выбирая направление. Туман становился гуще, разливался повсюду как молоко. Казалось, что скоро его можно будет потрогать рукой.

Из жидкой грязи, то тут, то там, постоянно всплывали пузыри, булькали и расплёскивали крупные капли. Болото напоминало гигантскую кастрюлю, в которой вода вот-вот закипит. Горшок наклонялся и смотрел на каждый такой пузырь, словно старался их запомнить.

– Бульк. Бульк, – повторял он звуки, выходящие наверх, будто хотел их передразнить.

Тем временем, Кий увидел золотистые лепесточки калужницы, что росла под широкой сосной, на небольшом островке земли, окружённого чёрно-зелёной водой. Присев, чтобы их сорвать, он продолжал смотреть по сторонам.

– Давай сюда, по бревну здесь пройдем, – указал Горшок на поваленный ствол, виднеющийся из тины. – Бульк, – задумчиво повторил он, глядя на очередной выплывший пузырь.

На их счастье, на том конце мостика из лежавшей сосны, они нашли и плакун-траву. Она росла прямо из воды густым бурьяном. Руки пачкать не пришлось. Её мелкие сиреневые цветки, растущие вдоль длинных стеблей, можно было нарвать, стоя в полный рост.

– Всё готово, возвращаемся, – настороженно продолжал смотреть сквозь туман Кий.

– Угу, – отвлечённо ответил хохмач, прислушиваясь к живущему своей жизнью болоту.

Перейдя обратно на островок с калужницей, друзья выбрали следующее место, в сторону которого они направятся в деревню. Ступив на край, возле грязной мути и плавающей в ней муляки, нога Кия медленно стала соскальзывать в проваливающуюся землю. Из болота, рядом послышались быстрые звуки: «быль – буль – буль – буль – буль – буль – буль!»

– Князь, под ногами! – мгновенно нарушил здешнюю тишину Горшок.

В ту же секунду Кий вонзил меч в пузырящуюся воду. Однако, длинное лезвие не утонуло, провалившись в жидкую пустоту. Оно наполовину вонзилось в нечто мягкое. Теперь, из трясины вырывались огромные шары воздуха. Казалось, что на глубине лопнула бочка.

– Это Багник, – вырвал Кий грязный клинок и отступил назад.

Из болота медленно поднималось чудище, всё покрытое илом, болотной травой и свисающим серым мхом. Из-за зелёных длинных волос, его глаза смотрели холодным белым светом. По своему виду он напоминал очень крупного мужика. Хотя даже издалека и в темноте, любой бы догадался, что это страшилище вовсе не человек. Чудовищем был Багник, злой дух, живущий на болотах, и теперь поселившийся в этих местах.

Воины приготовились к битве. Выставив одну ногу вперёд, они держали мечи двумя руками, готовые к атаке. Страшил подпрыгнул, оттолкнувшись от мутной воды. Но, пролетев совсем немного, с шумом утонул в огромной луже, высоко расплескав грязь. Через миг он, уже в полный рост, всплыл рядом с Кием, и с размаху ударил его в грудь своей корявой ручищей. Князь упал в чёрно-зелёную воду. Не успев занести свою корягу для следующего удара, чудище взревело. Горшок рубанул сверху и отсёк Багнику ту самую конечность, что повалила его друга. Чудовище сделало несколько быстрых косолапых шагов и опять прыгнуло в болото.

Кий поднимался, вдавливая рукой мягкий ил, второй он не выпускал меч. Его друг поспешил помочь ему подняться поскорее. Теперь болотный дух выплыл рядом с Горшком, но промахнулся. Рука, напоминающая сгнившее в болоте дерево, пролетела мимо. Конечность едва не разодрала кожу на лице весельчака, который вовремя отпрыгнул в сторону. Князь разбежался и изо всех сил махнул мечом с права на лево. Разрубленный по пояс, Багник упал, как подкошенная трава. Хрипя и чавкая, оставив часть своего тела из веток, глины и травы, он полз на руках к своему спасению, зелёному болоту.

Кий догонял чудовище. Но, видя, что тому оставалось ещё пару раз зачерпнуть ручищами, чтобы оказаться у себя в логове, в последний момент прыгнул и воткнул клинок в спину монстру. Чудище зарычало и забило руками по земле. Всё же оттолкнувшись, его тело соскользнуло с меча, разломив остаток тела пополам. Раздался хруст ломающихся сучьев, и туша, состоявшая из грязи и палок, упала в воду.

– Бежим изо всех сил! И не останавливаемся, что бы ни случилось! – Кричал князь, вставая на одну ногу.

Сломя голову, они помчались сквозь болото, рискуя провалиться в бездонную трясину. Ноги то и дело проваливались в мягкую жижу, бежать было тяжело. Каждый скачок мог оказаться для них последним. Утонуть в болоте проще простого, особенно если нестись, не разбирая пути.

На бегу друзья увидели, как впереди из воды поднималась жидкая муть. Вытягиваясь всё выше и выше, она стекала по зелёному мху, обнажая под собой ветки и какие-то лохмотья. Сверху показались белые светящиеся глаза. Багник стоял, цел и невредим, будто и не отведал он только что меча богатырского.

– Вот он, давай быстрее! – скомандовал Кий.

Бежав рядом, Горшку показалось, что в спешке он неправильно понял князя. Но Кий ускорялся и направлялся точно в сторону чудовища. Причём его меч лежал в ножнах.

– Морду бить ему надумал что ли? – промелькнула мысль у Горшка.

Багник прыгнул сильнее зайца. Если бы наши герои стояли на месте, или убегали от него, чудище повалило бы их обоих в воду. А там с ним справиться почти невозможно.

– Руби! – силясь, закричал Кий, поймав навстречу тяжёлую грязевую тушу.

Страшил какое-то время недоумевал, глядя сверху на державшего его Кия. На руках чудище ещё никто не носил.

– А как же я это?! – спохватился Горшок. – Высоко, до плеч не достану!

Хозяин болота зарычал, ударил двумя длинными корягами по спине князю.

– Да не голову! Лапы руби! – кричал Кий, сдерживая боль в плечах и лопатках. Основную силищу доспех с Великим солнцем взял на себя, не дав переломать князю кости.

Горшок подпрыгнул и, махом дровосека, снёс мечом одну лапищу, покрытую илом и мхом. Второй, болотник врезал ему по голове, оставив грязный след на лице. От удара закружилась голова, и зазвенело в ухе. Не растерявшись, хохмач развернулся и в прыжке рубанул мечом сверху ещё раз. В воду плюхнулась вторая лапа чудища. Багник поднял голову и взревел на весь лес.

Кий не выпускал чудовище из рук, крепко захватив его тушу. Монстр смотрел на болото и всячески пытался вырваться. Все знали, попади он к себе в логово – вмиг исцелится заново.

– И что теперь? – спросил весельчак, глядя на то, как князь зашагал с чудищем в руках. – На ярмарку его понесёшь?

Кий не отвечал. Тяжело дыша, он нёс Багника вперёд, в ту сторону, откуда они пришли в это пропащее место. Горшок понял, что хохмить сейчас не время и побежал вперёд, искать места, где земля была более твёрдой.

Так они шли, пока тумана не стало, а болото не закончилось. Под ногами росла трава, и деревья стояли не прогнившие, и не задыхающиеся от вечной воды. Впереди показалась солнечная опушка, на которую вышли с ног до головы грязные собиратели трав. Кий бросил постоянно брыкающееся чудище на землю и придавил ногой.

– Доставай верёвку, – сильно уставшим голосом, тихо попросил он.

Привязав рычащего Багника к дереву, Кий сел на траву, облокотился на молодую берёзу и закрыл глаза.

– А что, неплохая идея, – понял Горшок, зачем Кий тащил чудище. – Высохнет здесь на солнышке, и можно будет гулять по болоту хоть каждый день. Завтра ещё пойдём, княжа?