Ветер. Книга 1

Терехин покрутил монету и положил ее на столик, давая взглянуть остальным офицерам.

– Что думаете?

Он дал время, чтобы команда успела рассмотреть монету и попытаться осознать то, что со страшной силой просилось в его мозг. А именно: этот кусок бетона каким-то невероятным образом пролетел тысячи миль от Америки и плюхнулся прямо на их лодку. Ему стало суеверно страшно, когда он представил, что творится на поверхности. Какой силы должен быть ветер, чтобы сделать такое? В этот момент что-то тяжелое зацепило лодку и со скрипом проехалось по корпусу.

– Всем проверить течи в корпусе! – отдал он приказ.

Офицеры разнесли его по лодке нижестоящим членам экипажа. Все стали напряженно ждать докладов, на время, забыв про монету. Доклады стали поступать один за другим. К счастью, течь не была замечена ни в одном отсеке. Офицеры в рубке управления снова вернулись к монете.

– Одноцентовая монета, американская, – произнес старший лейтенант Горемыхин.

– Каким ветром ее сюда занесло? – с иронией спросил Терехин.

Горемыхин понял ход мыслей капитана. Он как-то недоверчиво посмотрел на Терехина.

– Нет, нет, не думаете же вы, товарищ капитан, что ее сюда принесло ветром?

– Хотелось бы не думать, но выводы напрашиваются сами собой.

– Да бросьте. Ветер развалил здание из бетона на кусочки и понес его по ветру? Нет, товарищ капитан, это чересчур смело. Я бы даже сказал, что это гипотетически невозможно.

– Хорошо, невозможно, так невозможно. У кого-нибудь есть версия, как этот кусок дрейфующего бетона прибился к нашей лодке? И что мы зацепили несколько минут назад?

Команда не привела ни одного разумного довода, но и позицию Терехина никак не хотела принимать. На их взгляд она была чересчур фантастической. В итоге, все пришли к мысли, что всплытие после того как закончится ветер, все поставит на свои места. Позиция остальных немного успокоила капитана. Кто знает, что там творится на поверхности? Так можно что угодно напридумывать и запугать себя.

Была середина смены, когда вахтенный офицер доложил, что нагрузка на энергетическую установку гораздо выше, чем положено при такой скорости.

– Почему? – спросил Терехин.

– Течение сильное встречное, сопротивление высокое, – ответил офицер.

– Всё не слава богу, – в сердцах сказал капитан. – Здесь же отродясь не было никаких течений. Мы правильным курсом идем?

– Так точно, товарищ капитан.

Терехин представлял маршрут. Он был записан у него в голове до мельчайших подробностей. Если течение встречное, значит, двигалось оно на северо-восток. Гольфстрим они миновали, да и не влиял он на скорость субмарины до такой степени. Выходило, что ветер разгонял и воду, создавая течения.

К нему снова вернулась тревога. Если ветер не стих, то он уже мог подбираться к Мурманску. К его дому, где остались жена и дочь. Как ему хотелось сейчас оказаться вместе с ними. Спрятать своих женщин, укрыть их от опасности. Он бы точно придумал, где можно спастись от такой стихии.

Можно было бы уехать в деревню и спрятаться в погребе у родителей. Там и стены бетонные и провизии на полгода хватит. Виктор был уверен, что стихия, если и достигнет его Мурманска, то значительно потеряет силу. Но страх за семью остался. Его женщины, привыкшие к тому, что он всегда все решал за них, будут до последнего сидеть дома, не предпринимая никаких действий. Раньше Виктор не сомневался, что это порядок, это правильно, но сейчас ему хотелось, чтобы они плюнули на порядок и сбежали из города, куда глаза глядят.

Неожиданно Терехина словно током ударило. Он вспомнил, что дочь собиралась отправиться в поход на плато Путорана. Вика, перед тем как отцу уйти в поход, несколько раз подходила за одобрением ее планов. Он ведь сам, как строгий отец, запрещал ей, а теперь готов был кричать, чтобы она не меняла их.

Забыв на время о неприятностях, семья молчком жевала ароматное мясо, похрустывая песком на зубах. Удивительно, но дома мясо с песком никто есть бы не стал, а здесь даже не морщатся. Егор почувствовал, что между всеми членами семьи появилось некое сплочение. Тамаре по характеру нужно было бы причитать и жаловаться на судьбу, а она вместо этого самозабвенно сдирала зубами мясо с шампура и жевала его, как голодный волк. У Матвея все признаки трудного подростка исчезли напрочь. Дома он всегда ел, глядя одним глазом в экран телефона, а тут проявил несвойственную ему заинтересованность в приготовлении шашлыка, и за все время даже не достал телефон. План Егора срабатывал, и ветер ему здорово в этом помогал.

Вино осталось в машине. Для большей романтики его очень не хватало. Егор поднялся.

– Ты куда? – спросила его Тамара.

– Вино попробую достать из багажника.

– Не стоит, Егор, и без вина хорошо сидим.

– Если там ветер не стих, я не полезу.

– Я с тобой, – подорвался сын.

– Я вас одних никуда не пущу, – строго сказала Тамара.

В итоге на выход из пещеры пошли вчетвером. Издалека стало понятно, что ветер не стих. Узкий тоннель гудел, как пионерский горн. Даже на ощупь чувствовалась вибрация его стен.

Когда подошли к выходу, Матвей выглянул наружу через плечо отца.

– Ни фига себе! Вот это ураган! – Матвею пришлось перекрикивать вой ветра.

К ветру прибавился дождь. На машине дрожали несколько грязных капель. Ветер, обдувая гору с высокой силой, создавал прямо за ней зону низкого давления. Перед входом на расстоянии пары метров от стены можно было даже немного прогуляться. Егор схватился за трос и, держась за него, подошел к машине. Ветер рвал на нем одежду, сбивал с ног. Егор вынул из багажника сумку, в которой было вино, и попытался захлопнуть крышку. Вдруг в плечо ему что-то ударило. Егор выронил сумку и схватился за него. Ветер тут же потащил сумку, разгоняя ее по земле, и буквально через пару метров поднял в воздух и словно выпустил ее из пращи.

Егор по тросу вернулся в пещеру. На рукаве расползлось кровавое пятно.

– Что это? Откуда? – испуганно спросила Тамара. – Снимай рубашку, рану надо обработать.

Катюшка прикрыла рот рукой от испуга и во все глаза смотрела, как отец снимал рубашку, морщась от боли. Егор включил фонарик и посветил на руку. Из ранки что-то торчало. Набравшись терпения, он схватил это двумя пальцами и вытянул из раны.

– Что это? – спросила Тамара.

– Камешек, кажется? – предположил Егор.

– Не поняла, а почему он пробил тебе руку, это же не пуля?

– Знаешь, что я думаю об этом урагане? – заинтриговал Егор супругу.

– Что?

– А то, что таких ураганов в наших краях еще не было. Чтобы разогнать этот кусочек до такой степени, чтобы он пробил мне руку, нужны скорости около ста метров в секунду. Примерно. Это триста шестьдесят километров в час, можете себе представить. Таких ветров и не бывает, тем более у нас. Скорее всего, там камнепад наверху случился, кусочек откололся и влетел мне в руку.

– Слушайте меня все! – строго и беспрекословно сказала всем мать. – На улицу до конца непогоды никто не выходит. Понятно?

Предупреждение относилось по большей части к Егору. Тамара задержала на нем свой взгляд, ожидая реакции. Егор согласно качнул головой. Словно в ответ на ее предостережение где-то наверху раздался страшный грохот. Он приближался, заставляя сотрясаться стены тоннеля, пока не закончился камнепадом где-то совсем неподалеку. Егор осторожно выглянул и быстро заскочил обратно. В его глазах был страх.

– Идемте в глубь пещеры. Рану надо обработать.

Тамара промочила ватку муравьиным спиртом, входящим в состав аптечки первой помощи, и протерла рану. Егор втянул воздух через зубы.

– Что ты видел? – Тамара спросила шепотом.

– Ветер двигал камни, словно они из пенопласта, представляешь?

– Да ладно? Может, они еще по инерции катились?

– Я что, не могу отличить, когда по инерции, а когда их ветром катит? Я тебе серьезно говорю, с погодой что-то не так.

Тамара намотала вокруг раны бинт, раздвоила конец и завязала.

– Выбора у нас нет, будем ждать конца урагана. Надеюсь, к утру все стихнет.

– Надеюсь, – вздохнул Егор.

Шашлыка, как всегда, приготовили намного больше, чем могла съесть семья за один раз. Половина из пожаренного мяса была не съедена и в ведре еще оставалось прилично. На сытый желудок всех потянуло спать. Всё, на чем можно было прилично поспать, находилось в машине. Палатка, надувной матрас. Если непогода продолжится до самой ночи, то Егор понимал, в машину придется лезть снова.

– Матвей! – неожиданно громко обратился к сыну Егор. – Мне понадобится твоя физическая помощь.

– Что ты задумал? – тревожно спросила Тамара.

– Есть одна идея. Выходить из пещеры для этого не понадобится, – успокоил ее Егор. – Я хочу попробовать подтянуть машину за трос к самой пещере. Не будем же мы спать здесь на голом камне?

Матвей встал, готовый помочь отцу.

– А я что, не помощница что ли совсем? – возмутилась Тамара. – Вечно вы без меня обходитесь.

– Ну, пошли, раз сама напросилась.

Егор встал первым за трос, за ним Матвей и Тамара.

– Дергаем под счет, ясно? Я считаю.

Тамара снисходительно улыбнулась.

– Давай уже, – произнесла она.

– И-и-и-и, раз! – толчок слегка двинул автомобиль. – И-и-и-и, два! – колеса снова сдвинулись на пару сантиметров. – Давайте еще, поднатужимся! И-и-и-и, раз! И-и-и-и, два!

Машина понемногу сдвигалась и вдруг подалась гораздо легче. Порыв ветра зацепил нос автомобиля и помог развернуть. Дальше работа пошла почти без усилий. Автомобиль встал как надо, но до пещеры оставалась еще пара метров, и поставленный на ручник, он совсем не хотел двигаться дальше. Егору показалось, что машину даже тянет немного вперед.

– Я быстро! Отойдите немного вглубь!

Не успев дождаться возмущений жены, он выскочил из пещеры, держась одной рукой за трос, второй открыл багажник. Ветер хлестал по телу, будто состоял не из воздуха, а из более плотного вещества. Пробравшись через ворох всего, что они взяли на этот пикник, Егор очутился на водительском кресле. Он вставил ключ в замок зажигания. На долю секунды бросил взгляд в испачканное лобовое стекло. Сквозь мокрую грязь была видна только непроницаемая стена ветра, несущего всё, что удалось сорвать с поверхности. Мотор завелся. Егор включил заднюю скорость и отпустил ручник. Машину дернуло вперед с такой силой, будто сзади кто-то ударил другим автомобилем. Автомобиль понесло вперед. Егор надавил на газ, покрышки засвистели, но ощутимого движения назад не было заметно. Егору стало страшно. Что если его сейчас сорвет и унесет? А это было очень вероятно, опрометчивый героизм мог обернуться вполне вероятной гибелью. Егору стало страшно за семью. Не хотелось оставить их одних при таких обстоятельствах.

Глава 2

Егор взял себя в руки. Он отпустил газ и попробовал двигаться назад рывками, проговаривая про себя команду «и-и-и-и, раз!». Машина поняла его и понемногу стала подаваться назад. Егор остановился, только когда услышал скрежет сминаемой о скалу пятой двери. Буквально через секунду, как он остановился, прямо перед носом автомобиля упал огромный камень. Брызги осколков ударили в лобовое стекло, мгновенно превратив его в непроницаемую паутину трещин.

Егор представил, что случилось бы, если бы он немного задержался. В машине оставаться было очень опасно. В задний проем уже заглядывали Тамара и Матвей, у обоих по лицу текли слезы. Егор выбрался и хотел повиниться перед женой, но увидел ее ладони, сорванные в кровь.

– Ты… ты… придурок! – сквозь слезы сказала Тамара и упала Егору на грудь.

– Прости, прости, – Егор целовал ее в макушку.

Рядом стоял Матвей, он утирал слезы со щек, размазывая по лицу кровь такими же сорванными ладонями.

– Мы поняли, когда ты стал дергать, что надо тянуть под счет, и у нас получилось. – всхлипывая, проговорил сын.

– Простите меня, не рассчитал я немного.

Егор понял, что не только его техническое ухищрение, но и сообразительность жены и сына позволили ему не погибнуть.

– Давайте вытащим все из машины, пока ее опять не унесло.

Егор вынимал из машины вещи и бросал назад. Для идеального пикника он взял четырехместную палатку, надувной матрац под нее, одолжил у товарищей пару спальников к своим двум, пару пятилитровок с водой, пару газовых баллонов для туристической газовой плитки, многофункциональный инструмент типа топора-пилы-лопатки, а также немного консервов на всякий случай. Егор вынул из машины все, до чего смог дотянуться, даже запаску и резиновый коврик из багажника.

Прежде, чем тащить все это в глубь пещеры, Егор перевязал раны Тамаре и сыну.

– Катюх, ты сегодня за старшую, ухаживай за нашими ранеными, хорошо? – серьезно обратился отец к дочери.

– Аха, поняла. Пить хотите? – с места в карьер взяла дочь.

До России урагану оставалось несколько часов. Игорь сам был из Новосибирска и пока не сомневался, что ураган потеряет силу, прежде чем достигнет его города. Семен же был погружен в печальные мысли. Его семья жила в Подмосковье. Он пытался соединиться с ними, чтобы предупредить, но ничего не получилось. В ЦУПЕ уже никто не занимался этим, а дежурный по секрету сказал, что до людей не будут доводить информацию о наступающем урагане, чтобы не допустить ненужной паники. По его словам, спрятаться от ветра, состоящего наполовину из камней и наполовину из морской воды, негде, поэтому смысла предупреждать о неизбежном нет. Если ураган прекратится, то ничего и не произойдет, а паника может нанести больший вред.

Этим он еще сильнее расстроил Семена, мучавшегося невозможностью предупредить семью.

– Все равно мне это кажется бесчеловечным, – произнес Семен. – Так у людей был бы шанс.

– Я понимаю тебя. Семен, но подумай, куда можно спрятаться от урагана в Подмосковье. Особенно если сразу образуются пробки на всех трассах. Да и подожди ты переживать, стихнет ураган, не дойдет он до нас.

– Стихнет! – с сарказмом сказал Семен, и его подвел голос, поднявшись на гласной чересчур высоко. – Смотри, ни на метр не упала скорость, за несколько часов. С чего бы ему стихать.

– А с чего бы ему было начинаться вообще? Никто же не понял его природы. Кто знает, сколько он продлится?

– Ждать невыносимо. Это, наверное, как время перед казнью. Ждешь смерти, но надеешься на помилование.

– Семен, прекрати депрессировать. Что я буду делать, когда двое космонавтов из экипажа находятся в сомнамбулическом состоянии?

– Игорь, а ты вообще понимаешь, что половины планеты уже нет? Там все погибли, понимаешь? Миллиарды людей уже на небесах, и родители Джейн, скорее всего тоже.

– Семен, всё, хватит! Не думал, что ты такой паникер. Вот тебе камера, вот цифры, совмещай и отправляй в ЦУП!

Семен нехотя принялся за работу. Игорь почувствовал, как в нем закипела кровь от негодования. Он терпеть не мог, когда в сложной ситуации люди начинали портить ее еще сильнее. Где-то психологи недосмотрели за Шапиро. Порог стрессовой устойчивости для его психики оказался низковат. Кружалин взялся за свою работу, которая могла скоро никому не понадобиться, но она отвлекала от плохого настроения и дурных мыслей.

– Товарищ капитан, смотрите, – вахтенный офицер показывал на навигационную карту. – Мы проходим это место. Здесь малые глубины, местами до полукилометра. А теперь посмотрите на показания гидролокатора.

Офицер сделал паузу, чтобы дать начальнику самому рассмотреть значения. Они колебались в районе трехсот восьмидесяти метров.

– Ста метров над нами не хватает?

– Так точно, товарищ капитан. Мы этими путями не раз ходили, не было здесь ни разу меньше пятисот метров.

– А может быть, из-за шума локатор врет?

– Не думаю, товарищ капитан. Смотрите, дно здесь ровное, а показания постоянно бегают вверх-вниз. Над нами сейчас гигантские волны, и даже не волны, а такие валы по нескольку сот метров в длину. Смотрите, смотрите, – он ткнул в показания гидролокатора.

На мельтешащем экране значения глубины, задержавшиеся на отметке более четырехсот метров, снова ухнули до трехсот восьмидесяти. Терехин физически ощутил, как обрушился сорокаметровый вал воды. Он не мог понять, что это было, игра воображения, или на самом деле. Ему показалось, что лодку колыхнуло, повело в сторону. Но никто из команды не проявил беспокойства. Терехин взял себя в руки. Перед командой он должен быть само спокойствие и выдержка.

Командир Татарчук вернулся в рубку спустя четыре часа. Смена Терехина подходила к концу. Командир был взъерошен и зол. Он выслушал доклад дежурного и повернулся к Терехину.

– Глаз не сомкнул. Как в новой квартире, когда у всех ремонт вокруг. Честно говоря, я был уверен, что ураган скоро закончится. Ан нет, продолжается, как ни в чем не бывало. И всплыть нельзя, чтобы радио послушать, – посокрушался командир.

– Да, информация бы нам не помешала. Им-то со спутников все видно, когда он закончится, – поддержал командира Терехин. – Смотри, командир, что мы добыли из куска бетона.

Терехин поднял монетку, подкинул ее и поймал. Затем протянул командиру, следя за его реакцией. По лицу Татарчука проскользнуло удивление, сменившееся тревогой.

– Да как же это так? Нет, не может быть! До Америки сколько, чтобы вот так булыжники по воздуху таскать? Может быть, мы не в курсе, тут где-нибудь острова насыпают искусственные? Хотя что я говорю, какие острова? Мы бы знали уже.

Татарчук потер ладонью голову, разгоняя кровь по подкорке, чтобы усилить мыслительный процесс.

– Выходит, наши догадки верны. Матушка Земля взбунтовалась и устроила нам большой выход с наподвыподвертом.

Командир бросил слегка отрешенный взгляд на всех, кто был в рубке. Сделал, как всем показалось, несколько бессмысленных кругов по ней.

– Где мы? – Татарчук остановился и резко спросил у вахтенного.

Офицер назвал координаты. Татарчук подошел к висящей на стене карте с глубинами и ткнул пальцем в то место, где сейчас находилась подлодка.

– Товарищ капитан второго ранга! – обратился командир к Терехину. – Что скажете, если ветер не успокоится и будет сдувать воду с той же силой, успеем мы соскочить с мели?

Вопрос застал помощника врасплох. Он еще не думал о том, что ветер сможет продержаться столько времени и не рассматривал такую удаленную перспективу.

– Товарищ капитан, движение лодки слегка затруднено встречным движением. Думаю, что за два дня, как при нормальном движении, у нас не получится достичь цели маршрута.

– Это если идти по намеченному пути, – заметил командир.

– Но ведь мы не имеем права менять его.

– На случай непредвиденных обстоятельств я имею полное право его изменить, – Татарчук подошел к вахтенному офицеру. – Меняем маршрут, движемся строго на запад. Сократим путь минимум на полсуток.

Смены поменялись, как и положено по дежурству. Чрезвычайная ситуация не внесла никаких корректив в работу экипажа субмарины. Нужды в том, чтобы Терехин остался в рубке, не было. Капитан прошелся по коридорам судна, прислушиваясь, как падающие сверху предметы проверяют на прочность корпус корабля. Матросы бросали на него любопытные взгляды. Их никто не ставил в известность, и, вероятно, им не терпелось узнать, что творится снаружи подводной лодки.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться! – дорогу капитану перерезал старшина первой статьи Заремба.

– Разрешаю.

– Разрешите узнать причину этих звуков по корпусу нашей лодки? Мы что, попали в метеоритный поток?

– Ха-ха, смешно, Заремба. Это твой дембель стучится, а мы ему не открываем, потому как на секретном задании.

– Ну серьезно, товарищ капитан второго ранга. Очень напрягает неизвестность, даже страшно как-то.

– Значит так, товарищ старшина первой статьи, командованию доподлинно неизвестно, что там творится на поверхности. С большой долей вероятности могу сказать, что там случился невероятный ураган, которому удалось унести с суши довольно крупные и тяжелые предметы. Они-то и барабанят по нашей лодке. Уяснили?

Заремба неопределенно мотнул головой. Видимо, он прикинул ближайшее расстояние до суши.

– Вам же приказали внимательно следить за возможными протечками в корпусе?

– Так точно!

– Действуйте.

Терехин пошел дальше, желая убедиться, что в каждом отсеке есть дежурный. Он дошел до торпедного отсека, расположенного в самом носу субмарины. Здесь звук ударов слышался громче. Дежурные матросы, завидев командира, встали. Один из них попытался сделать доклад, но Терехин перебил его.

– Ладно, бдите во все глаза. У вас тут очень ответственный пост.

Терехин задержался в отсеке. Он проверил каждый закоулок в нем, чтобы лично убедиться в отсутствии опасности. Удары гулко разносились по отсеку. Можно было представить себя внутри огромного колокола, по которому стучат молоточками. К счастью, корпус лодки был рассчитан на большие нагрузки. Он достойно справлялся со всем мусором, контачившим с ним. Это немного приободрило капитана. Он вернулся в кают-компанию в более-менее хорошем настроении.

Свободные от смен проводили свой досуг в каюте за всякими разрешенными на борту вещами. Кто играл в нарды, кто читал имеющиеся на борту книги, некоторые матросы разговаривали вполголоса между собой. Капитан взял в руки первый попавшийся журнал, открыл его на середине и попробовал развлечь себя чтением. Как назло, на развороте размещалась статья, посвященная годовщине гибели «Титаника». Терехин закрыл журнал. Внутри него сидело чувство, будто он должен что-то предпринять, но что именно, понять не получалось. Это чувство тревожило и не давало ему сосредоточиться.

Устав от бесполезного напряжения сил, он присоединился к играющим в нарды. Незаметно для себя самого азарт игры захватил его. Тянущее чувство осталось за бортом. Бодрствующая смена сменилась отдыхающей. Виктор Терехин отправился в каюту. Под мерный стук по корпусу субмарины он уснул.

Теперь Игорь понимал, что Семен имеет право впасть в депрессию. Ураган прокатился по Москве и окрестностям в полную силу. Осознать это, понять, что твои родные погибли, пока ты преспокойно болтаешься на орбите и ничем не можешь им помочь, было почти невозможно. Сердце разрывалось от чувства жуткой несправедливости. Семен подвывал в углу, но Игорь его не трогал.

Связь с ЦУПом пропала. Им никто не оставил инструкций напоследок о том, как действовать в автономном режиме. Да и кто бы стал это делать? Это все равно, что сказать: «Прощайте, друзья, мы все погибнем скоро, а вы там соблюдайте инструкции, которые мы вам оставим». Кому это интересно, как и куда приземлится экипаж корабля, когда в живых никого не останется…

В отсеке появилось опухшее от слез лицо Джейн. В руках у нее была бутылка калифорнийского вина из долины Напа.

– Это мне передали на день рождения, но сейчас повод более достойный. Надо помянуть человечество.

Для Игоря ее слова прозвучали немного кощунственно. Его семья была еще жива и здорова. Ураган не добрался до Урала, и ему изо всех сил хотелось верить в то, что не доберется. Жена, двое пацанов, его родители, родители жены, братья и сестры. Все жили в самом Новосибирске и окрестностях. В голове не укладывалось, что они могут разом погибнуть. Сыновья передали ему с последним «Прогрессом» рисунки, на которых папка летает, привязанный к кораблю веревкой с бантиком. Рисунки вызывали у него слезы умиления, поэтому пить за упокой человечества он считал преждевременным.

– Джейн, у меня нет пока желания. Извини.

– Твои еще живы, да?

Игорь кивнул.

– А у Семена?

Семен никак не отреагировал на ее вопрос. Игорь согласно кивнул головой.

– Понятно. Рано зашла.

Джейн уплыла к себе.

Работа не клеилась. Мысли против воли перескакивали на то, что сейчас творилось на Земле. В итоге Игорь бросил ставший теперь бесполезным труд и просто уставился в иллюминатор. Когда станция проходила над теми местами, которые были затянуты сплошным покрывалом урагана, Игорь терял понимание, над каким местом они пролетают. Когда они снова оказывались над границей, требовалось время, чтобы понять, что находится внизу.

Граница урагана накрыла всю европейскую часть страны, приблизившись вплотную к Уральским горам. До Новосибирска оставалось два часа. Игорь поймал себя на том, что собирается просидеть у иллюминатора вплоть до тех пор, пока ураган не достигнет его родного города, либо не прекратится. Серо-коричневый поток ударился о горы. Его гомогенное состояние нарушилось завихрениями, вызванными отдачей о препятствия, и эжекционными процессами, связанными с неравномерным прохождением ветра между гор.

Игорь представил себе людей, которые в этот момент выбрались на прогулку в горы. Что же они видели с земли, и сколько времени им потребовалось, чтобы определить, какой силы ураган застиг их?

Это было невероятно, но Егор отметил, что ветер и не собирался стихать, напротив, он усиливался. В голове не укладывалось, как такое вообще возможно. Все вокруг гудело, как мощный трансформатор. Егор представил, как несомые ветром со скоростью пули предметы ежемоментно сталкиваются, бьются и перетирают в труху все, что попадается им на пути. Егор подумал, что было бы с ним, если бы его унесло ветром в автомобиле. Наверняка он не прожил бы больше нескольких секунд. Если они находятся в центре некоего аномального урагана, то по возвращении домой, нужно будет рассказать ученым, каких скоростей может достигать ветер в самом эпицентре. Им повезло, что они оказались в пещере, и теперь смогут все рассказать.

– Как погода? – спросила Тамара, когда Егор свалил перед семьей остатки вещей.

– По-моему, ветер еще усилился.

– Этого не может быть, он и так дует, как бешеный.

– Хорошо, что мы в пещере, правда? Нам ветер ничего не сделает здесь, – уверенно проговорила Катюшка, вращая линзу налобного фонаря и забавляясь с пучком света.

– Конечно, дочь, тут нам ничего не страшно. К завтрашнему утру ветер стихнет, и мы спокойно поедем домой.

Егор придал голосу максимальной уверенности, но внутри оной не было. Дабы отвлечь семью от ненужных мыслей, отец семейства решил показать им то, ради чего он и задумал путешествие в пещеру. Для начала Егор решил сам найти ту надпись, которую сделал на стене, когда впервые увидел Тамару. Это заняло некоторое время. Стены за пятнадцать лет сплошь покрылись надписями страждущих оставить о себе напоминание туристов. Надпись, сделанная фломастером, немного поблекла, но все равно еще хорошо читалась.

– Идите сюда! – позвал всех Егор. – И смотрите под ноги!

Семья не сразу сообразила, зачем отцу понадобилось их звать. Они нехотя поднялись и раскидывая ногами мусор, подошли к Егору.

– Зачем ты нас звал? – первой спросила дочь.

Егор направил луч фонаря на надпись на стене. Там было написано имя «Тамара», и вместо каждой гласной «а» стояло сердечко. После имени стояла дата написания сего романтического шедевра.

– Это день, когда мы с мамой познакомились, – Егор провел светом фонаря по лицам семейства, чтобы увидеть их реакцию.

Детей, как и ожидалось, не очень тронула романтичность момента, Матвей даже зевнул. Но на Тамару надпись произвела правильный эффект. В ее глазах в свете фонаря мелькнули слезы. Она не удержалась и уткнулась в плечо Егора, шмыгая носом.

«Хоть что-то сегодня идет как надо» – мелькнуло в голове Егора.

В отсутствии вина романтический момент можно было продолжить чаем. Егор перебрал все свои запасы и нашел несколько пакетиков черного с фруктовым вкусом. Собрал газовую плитку и приготовил. Семья пила чай, шмыгала носами и молчала. У всех одновременно появилось желание помолчать, углубившись в свои мысли. Егор подумал о работе, о коллегах. Не сказать, что их коллектив был настолько дружным, чтобы скучать о нем по выходным, но именно сейчас Егор хотел бы их увидеть или хотя бы созвониться. Он рефлекторно вынул телефон. Сеть отсутствовала.

Тамара вспоминала хронологию семейной жизни, с этого места, лет пятнадцать назад до сего момента. К ее удивлению она не могла вспомнить ни одного серьезного события, из-за которого могла бы серьезно не любить мужа. Какие-то мелкие склоки и неуступки с обеих сторон возвели между ними стену взаимного неудовольствия. Сейчас обиды казались глупыми, и Тамара даже почувствовала вину перед собой, как будто она предала надежды молодой себя.

Матвей скрывал от родителей свою первую юношескую влюбленность. Ему нравилась девочка на два года старше него. Её образ и так постоянно стоял у него перед глазами, а теперь ему патологически хотелось увидеть ее. Он отвернулся от всех и уткнулся в телефон, рассматривая снимки Юли, сделанные тайком от нее.

Катюшка в этот момент думала о Барсике. Ей представилось, что бедный кот смотрит в окно на свирепствующую стихию и сильно переживает за семью.

В возникшей тишине слышалось, как почти на уровне инфразвука гудит пещера. Гора вибрировала, как колокол. Егор достал телефон и проверил время. Наступил уже вечер, а ветер и не думал затихать.

– Пойду, гляну, как там, – поднялся Егор.

– Я с тобой, – Тамара переживала за мужа, способного к необдуманным рискованным поступкам.

– Я с вами, – засобиралась дочь.

– А я вас здесь подожду, – сказал Матвей, надеясь спокойно полюбоваться снимками Юли.

Ветер продолжал неистовствовать. Проход наружу не светился как обычно. На улице стало темно, хотя время было еще вечернее и солнце не должно уйти за горизонт. Снаружи тянуло влажностью. Егор прикрыл дверь багажника. Она оказалась мокрой. Рефлекторно Егор попробовал на вкус влагу. Вода оказалась соленой.

– Дождь соленый почему-то! – перекрикивая шум сообщил Егор.

– С чего бы? – удивилась Тамара.

Она высунула руку из пещеры и провела ею по мокрой стене, после чего проверила ее на язык.

– Точно, соленая, как морская вода. Дождь, наверно, размыл какие-то минералы в скальной породе. После камнепада добрался до чего-нибудь.

– Наверное, – согласился муж.

Разговаривать в таком месте было тяжело, да и разглядывать особо нечего. Семья вернулась назад в пещеру.

– Как там? – спросил Матвей.

– Так же, – скупо ответил отец. – Давайте укладываться спать.

– Да! – радостно поддержала его Тамара. – Утром проснемся, а на улице солнышко и ветра нет.

Егор принялся накачивать матрас. Матвей достал и развернул палатку. Решено было воспользоваться ею как одеялом. В пещере было свежо. Матвей отказался спать со всеми вместе на одном матрасе, сославшись на тесноту.

– Я в спальнике буду, – отрезал он.

Егор включил режим в фонаре, когда светился всего один диод, здорово экономя аккумулятор. Катюшка легла между отцом и матерью. Егор положил руку на обеих. Несмотря на перенесенные за день неприятности сон сморил всех моментально. Разбудил Егора сын. Матвей тряс отца за плечо.

– Пап, пап, проснись. В пещеру вода идет.

Егор резко сел, туго соображая со сна.

– Пап, вода кругом. Мой мешок весь намок.

Егор встал. Под ногами зачавкала жижа. Он включил фонарь посильнее и осветил пространство вокруг. Вода подняла весь мусор и блестела в лучах фонаря почти по всей пещере.