Buch lesen: «Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…»

(copyright) Sehrguey Ogoltsof 2025

Smashwords Edition

Светлой памяти А. Плаксина

(27 лет переписки ручками по бумаге

сделали нас другом, товарищем,

братом друг другу

Свидимся, Саша,

сам знайиш)

Предисловие, на всякий

§ 1. пояснения + извинения

Ага, пробовал, таить не стану,– раскрылиться и, с разгону, воспарить, как планер авиамодельный, в свободный полёт фантазии, но всякий раз—хрясь!—вынужденная, блин, посадка… Обидно ведь, ну да и больно тоже…

А когда если вдруг начну, чтоб чего-нибудь, ну, присочинить, как бы, так вообще на́ уши и близко не налазит… При таких делах, выбирать не ахти как широко получается. Вот и осталось мне: говорить правду или одну только правду, или ничего кроме правды. То есть, шаг влево или шаг вправо из смирительной рубашки пережитого на собственной шкуре – пресекается на корню.

Как ни крути, а огорчительное получается ограничение и, главное,– усыхает всякая робкая надежда примазаться к счастливчиками, что за шедевром шедевр конвейерным, буквально, образом вышмякивают: хоть фэнтези, хоть историю любви пары выпаданцев, хоть про долю воровскую, да и всё триллерно ж так, фантасто-боевично, ну, а где надо, то и поддетективят, для волнительности, самым что ни на есть бестселлерным макаром…

Тяжко взирать, когда у них всё на мази, а ты оказался рождённым ползать, тем более что ни у одного воздушного змея на тебя грузоподъёмности не хватит.

Ну так вот, чтоб они, пернатые, знали: не повывелась ещё нищета, у которой гонора – валом! Даже самым раскрученным бестселлеропи́сцам, вот прям отсюда, из своей приземлённо ползучей позиции ниже уровня моря, открыто заявляю: хоть как юлите, а не всё вам по плечу!

(+) Допустим по воде ходить – слабо́? Ха! – нечем крыть! А и уж тем более сквозь стены… Вот в чём вы мастаки, так это кровь сосать у посторонних. В самых, извините, неадекватных местах, с точки зрения санитарных условий.

Хронически сумеречный дилетантизм на ленте конвейера… Хотя, что с них брать? Чем бы дитятко ни тешилось, лишь бы на таблетки не подсело.

§ 2. структура + текстура + содержание

Беря исток в своём пусть, если честно, длинноватом, однако всеобъемлющем названии, роман струится через текущее Предисловие, на всякий, а там уже и до Эпиграфа – рукой подать (краткий получился, но по сути). И уже после этих «Геркулесовых Столбов» (оба курсивом выделены, для делающих первые шаги в начатках беллетристики), повествование разливается в 4 книги из 14 частей, по волнам 250 глав, если начинать отсчёт сверху, иерархически.

Шестое-с-половиной чувство мне подсказывает, что кое-какие струи общего потока способны заводить в сомнение: а не чересчур ли загнуто автором в посулах беспрерывной правды и ничего помимо?

Свободу мнений ещё никто не отменял, но и не лишне будет напомнить скоропалительно неискушённым торопыгам: тут не рысистые бега, чтоб, с места в карьер, газовать с выводами. Вам что-нибудь известно о возложенной на меня миссии? А? Вот то-то же!

Ладно, томить не стану, скажу напрямик: миссия не простая, а самовозложённая и заключается в достоверном воссоздании правды жизни. И тут без вариантов.

Хотя, конечно, не каждой правде достаются тёплые объятия и поцелуи в обе щёчки… Увы-с! всегда кто-то да вскинет плечи, взвоет: «И он собрался это впарить МНЕ?! Во – борзо́й!»

Мой кротко-сострадательный совет скептику подобного пошиба – отложи Хулиганский Роман, покуда и тебе (Бог милостив) дойдёт, что правда запросто такую может невероятность отчебучить, что не всякий Барон Мюнхаузен прочхается. А если эта, смиренно изложенная, истина кому-то ещё не раскрыла глаз, то остаётся только позавидовать блаженному неведению долбодона…

(+) Произведение представлено в стиле упрощённо-блочного формата, которым и поданы абзацы 250 глав (в 14 частях, 4 книг), с намерением придать процессу чтения привлекательную лёгкость.

Порою попадаются пассажи с более глубоким вертикальным выравниванием, которые начинаются с «(…» , а заканчиваются на «…)», например:

(…такое форматирование – явный признак пребывания в подстраничном примечании, которое, однако, притянуто повыше – в текст, чтобы сопроводить его попутным комментарием либо внезапной мыслью, избавляя от необходимости прядать взглядом под страницу, а потом отыскивать: с какой строки туда скакал?.

Правда же, клёво, братан бот? А то! Всё по-уму…)

Цитаты подаются отдельной строкой, выделяясь офсетом, курсивом и жирностью шрифта, вот так:

“ Блистай! Сверкай! Ты! Чокнутый Алмаз!

И (в завершение техминимальных пояснения), по ходу части № 6, к тексту приложена иллюстрация, единственная на всю книгу (что значит эргономичный подход!), назначение которой – подтвердить, что, да, тут вам не потуга на сценарий сериально-анимэшного блокбастера, а всё взаправду, невзирая даже на невыполнимость миссии. Хотя ещё поглядим…

(+) Изящество структуры (250::14::4) и основательность базиса (правда, как она есть, в дистиллированном виде) возбудили естественное стремление натянуть полотно не меньшей воздушности, которую и покрыть не менее изощрённым образом, в лучших традициях прекраснословесного мастерства.

Задача не из простых. Но будьте уверены, тут никому не грозят колдобобины нервически вздрюченных штрихов, ни кляксо-росплески учерпнутые в кильватере психоделического творчества, (на полстолетия проспали? С кем не бывает!) .

Нетути!.. Я/мы/наши завсегда стояли за незатейливость приспособ и простоту рычажных передач. В том смысле, что здесь читателю не нужно расширять своё сознание дозой той или иной модной хрени, чтобы выпуклей въезжалось в лихие выкрутасы, причудливую переменчивость и мозгодёрные коленца многоспектрального изложения на плотно сложенном листочке, что тоже в коробочке оказался…

Да, Хулиганский Роман повествуется от первого лица. Нет, он не гимн Мне-Са́мому-Преса́мому-и-Просто-таки-Несравненному-Мне.

Нарцистичной автопортретичности не предвидится. Что? Вот эта наглая тупая сволочь, это – я?! Увы, но нет, что было, то сплы́ло. Мне уж и самому пришлось завязать с овациями в личный адрес.

По сути, здесь предлагается поперечный срез целого поколения. Полотно с «Ночным Дозором» за отчётный (в романе) период. Просто краски не успели ещё потемнеть в групповом портрете самой захватывающей, бесподобной, блистательной и непостижимо магической эпохи из всех, истекших с момента изначального Творения.

Ничто не вечно, и сейчас, удерживаясь от горьких междометия, я наблюдаю наш героический период в небрежной упаковке, с нашлёпкой из пары ярлыков (крест-накрест: «застой»><«перестройка») уже придвинутым на самый краешек бездны с наклейкой «Прошлое» над входом. Однако сквозь все ярлычки-бечёвки-упаковки, торчком стоит неоспоримый факт: за всю историю человечества не случалось времён подобных тому, в котором так наивно молоды мы были.

§ 3. стиль + язык + возрастные ограничения

Бесспорно, любое поколение наслаждается либо же мыкается через доставшуюся им молодость. Она – неизбежна.

Однако, не всякому взбредёт на ум воздвигнуть эпистолярную стеллу, дабы надлежаще отметить мимолётный факт.

(…предупрежу, на всякий, тех, кто пока не знает (да знаю я, что таких тут нет, и это просто фигура речи такая, для вежливости), эпистолярный означает «сделанный из писем». Так уж сложилось, по традиции, что 250 на 14 на 4 – это всего-навсего одно-единственное письмо с конкретным, кстати, адресатом…)

Рассматриваемое Предисловием, на всякий сооружение воздвигнуто в стиле… хм… как же его окрестить, чтобы подоходчивее?

Ладно, стиль, нарекаю тебя стилем Оборзелого Реализма, раз уж тут балом правит Тётя Голая-Правда, которой абсолютно на… на все писаные, а и даже потайные законы…

Отличительной чертой Оборзелого Реализма является благородная сдержанность в выборе средств, доводя, тем самым, своё благородство до полного беспредела. Всё тут настолько кристально ясно, что нет нужды пристраиваться в какую-либо онлайн кодлу для синхронно-совместного пережёвывания – по куску в неделю,– дабы дохрумкаться до смака, который автор наподразумевал своим эсотерично-хрящеватым варевом, и коллективно сунуть нос под кастрюльные крышки в его творческой кухне…

Нет, здесь – диаметрально не тот случай. Во-1-х, надо ведь сперва умереть, чтоб тебе выпала такая честь в сети. Да и то, если (во-2-х) правильный Немец подвернётся. Навроде того, что раскопал Шекспира и успешно раскрутил ему рекламу, без которой тот и по сей день бы оставался вне подозрений.

И прошу заметить, что Рекламист явился-таки 200 спустя, хотя благополучно усопший Вилли просил (даже своим надгробьем!) его не беспокоить.

Все смекнули, а? Кому в наши дни по зубам чтение на языке с 300-летним сроком давности? То-то и оно! А виртуальные умники тут как тут, и – пошёл сбор отар в чатах…

Но пока мы с вами живы-здоровы (это в-3-х), я постарался упростить процесс чтения до старого доброго Сделай-Сам.

(+) Признаю́сь добровольно, что бдительных страстотерпцев и борцов ратующих за стерилизацию языка, неизбежно взъерепенит (уж это как пить дать) присутствие в Хулиганском Романе вполне устоявшихся выражения ненормативной лексики.

Но с моей, гуманной, стороны, чистюли – тоже люди, их тоже жалко, и я б за их команду грёб, да миссия не пускает, не позволительно мне искажать истину. В правдивом отражении жизни обиходных слов не избежать. Жизнь, какой она есть, не укладывается в рамки детского кино. Поэтому настоятельно прошу всех, не достигших возраста 18 лет, незамедлительно прекратить дальнейшее чтение.

Последний раз предупреждаю – ТЫ ЭТО КОНЧАЙ, ПАЦАН! БРОСЬ, ГОВОРЮ! – а не то поздно будет.

§ 4. технические замечания + заслуженная похвала

Письма не принято разбивать на части или главы, подобная практика может вызвать у адресата неправильные ассоциации. Письма просто длятся и длятся, до самого своего конца.

Однако лишить Читателя маршрутных вех и компаса посреди сотен и сотен страниц в любом направлении, бросить его без путеводной звезды даже и в ясную погоду, не только смахивает на садизм, но садизмом же и нахлёстывает.

На такое я никогда не подписывался, так что за этим не ко мне, если кто понял…

(+) Переполняясь, как всякий джентльмен-самородок, сочувствием касаемо братанов и сестёрок из подвида двуногих, млекопитающих, прямоходящих, которые заявляют себя разумными, я их не только пожалел, но и добавил Оглавление. Филантропически.

Это же – ахх-уеть, до чего я весь из себя гуманный!..

§ 5. изъявление признательности + правовая оговорка

Я благодарен всем, чьи имена помянуты в романе, а так же тем, кого там нет (вас неизмеримо больше, и ваша заслуга в том, что Хулиганский Роман был всё-таки написан, не менее существенна).

А твоё, Дорогой Читатель, достижение данной строки – вообще бесценно. Потому что всякая книга производится бригадой из двух (всего!) участников: читателя и автора. Спасибо, твоё сотрудничество для меня (тут уже всерьёз, святыми вещами не шутят) – большая честь.

Ну вот и подошли мы к раздорожью, где каждый решает за себя: завернуть обратно – к привычно повседневным трудам и радостям, проблемам и наградам за успешное их решение, к заслуженным оттягами по полной (в русле пристойности, как и подобает трезвомыслящим членам добропорядочных ячеек общества), а это (чисто между нами, как кореш корешу из одной бригады), возможно, самый верный курс, ведь кто его знает, насколько опасны стремнины, коварны водовороты, неистовы шквалы там, впереди – либо таки продолжить греблю мимо буя, зыбью болтаемого, мимо уже почти истёкшего Предисловия, на всякий, и – дальше…

Тпру! Ничего себе толкнул речугу! Имею право дух перевести, а ты тем временем прикинь, взвесь неторопливо…

(+) А если уж совсем начистоту, оно неважно даже, как ляжет зернь – «за» или «против» – в любом случае, на меня пенять не замахуйся, тут, вона, правовая оговорочка присобачена:

* Да хоть куда сворачивай, но прежним тебе уже не стать *

2024-02-22

~ ~ ~ ~ ~ ~ ~

эпиграф:

оно – конечно,

хотя шо ж,

а чуть шо, так – сразу,

и – ага!..

Владимир Шерудило

~ ~ ~ Письмена по бересте

…Варанда…

…случайная пригоршня звуков…

…как, впрочем, и всякое имя…

…пока не втянешься вкладывать смысл…

Варанда!

Упорно твердит свой смысл река нестройно клокочущим рыком воды, что рвётся промеж, а местами поверх громадистых валунов: позагораживали, бестолочь, дорогу!

Хлещет поток в крутолобую тупость, или это затылки такие? Не разбери-пойми. По любому, тут без толку бесноваться, – к ним и по темени не достучишься.

Ух! А там как взбесилась! Брызжет плевками, клочьями пены в их каменное равнодушие, и – плещет прочь… Однако неизменно остаётся здесь и сейчас. Прикована к ним узница Варанда, вместе с глубью её неудержимых вод, рванувших в побег из ниоткуда в никуда.

Под гул и рычание, тупо бьёт, ни в такт ни в лад, не та так другая булыжина в подводный тамтам – дно утонувшего русла…

И давно её так харапудит, Док?.. Смело чиркай птичку в графе «вечность плюс», – не промахнёшься, тут и думать нечего…

«Рождались державы и расы, и исчезали бесследно…», – втолковывал мудрый Абу-Лала тормознутым верблюдам своего каравана, а река, как и прежде, – до всех рас, держав, и верблюдов, не пишущих конспект лекций, текла на этом же месте через века, эпохи, эры, от своего истока в начале всех времён…

Такова повадка горных рек – они почти не меняются, в отличие от своих имён. Смело ставь на кон свою лошадь с телегой и зипун впридачу, что охотники Века Каменного эту воду другими созвучьями метили, потому что всё течёт, всё изменяется, включая и модные погоняла…

Однако прикинь: какая прорва беспаспортных, неучтённых приблуд промелькнула – ватагами и по одиночке – вдоль геотектоники её берегов!

Вывод настолько очевиден, что вопрос «кто переменчивее извечная речка Варанда или шатия праздных шатунов?» отваливается сам собой…

И вот очередной бродяга из бесконечной серии, – не первый, не последний – я нарисовался возле её неизменного потока.

…ну, ты ващще мастак побалаболить, брат, нащот вовсе ни про шо… ну дак пока ты в теме, може выдашь, для повышения верблюдо-посещаемости, про эту «я», шо токо шо тут светанулась, а?

Мелкий выплеск, довольно обезвоженный, а в данную минуту ещё и обездвижен… валяюсь тут, распят поперёк старой доброй дырищи от Джимми Джойса, куда неудержимо валит предстоящее, чтобы стать прошлым, – прохлаждаюсь поверх трубопровода от несмышлёныша с неутёртым носом до ворчуна-старпера, объединяет же эту пару конечных точек одна и та же, связующая – «я».

…и я! и я!. ты шо? Забыл, што ли?. я ж тоже ведь где-то промеж них, по ходу нашего совместного пути от пацанёнка к старцу… ну да, я тоже щас торчу на бережку, вместе с тобой и с J J-дыркой, однако неотступно продвигаюсь к нашей великой общей цели…

“ O, water! We be of one blood!

…опаньки!.. а это ещё что такое? – вот это, что только что тут было… проветриваешь рухлядь из котомки начотчика-офени?.. типа, такой сильно ликбезно грамотный, да?.. так чтоб ты знал, – при нонешнем раскладе глобальной конъюнктуры, разве шо совсем ленивый панда не осилит чёво-б-нито, хоть малу хрень, а таки выдать с а́глицким прононсом… так шо не́фиг, раз нам пóфиг, и поменьше вымахуй тут цитатами мутного происхождения… и кому они ващще упали на хоть шо-нибудь, в такое время суток?..

Да, время в нашем сходняке на бережку самый ленивый котяра, похоже, даже в дрёму впал под боком у моей одноместной. Сумеркам вокруг палатки ещё придётся попотеть, пока сползуться для сгущения в ночную темень.

…точняк, братан, прогноз твой верняковый… вот и скоротай ползучих бледнолицых, чтобы счернели… срасходуй их на што-то пополезней, а?.. хотя бы письмецо дочери составить, ведь обещал же… слово не воробей, сам знайиш… а тем боле, шо всё равно не выйдет заснуть в такую рань… только язык-то не распускай особо, следи культуру выражений, партнёр… и не забуривайся ты в эти грёбаные цитаты, лады́?.

. .. .

Здравствуй, Лиляна,

(…звучит ласкательнее, чем «Варанда», а?.

…заткнись, и дело делай…)

похоже, я таки начал письмо, обещанное тебе при нашей встрече в Киеве… Зачем? Взгромоздить ворох запоздалых объяснений, смягчающих обстоятельств, алиби, что подтвердят мою полную кристально пушистую невиновность? А толку-то что? Доказывать бесполезно, переделывать поздно…

Но давши слово – держись и пыжься типа реального мачо…

Как ни плющило меня твоё корректное «выканье», как ни отхлёстывал официозный протокол: «Да, конечно, Сергей Николаевич…»—«Нет, не совсем, Сергей Николаевич…»

Как ни… Чёрт! Как же они меня сделали, эти блюдущие дистанцию «вич-вич-вичи»!

Но я сносил порку не моргнув и глазом, как подобает настоящему мужчине, который умел строить непроницаемую рожу, блефуя в преферанс… когда-то… давным-давно.

Непросто сказать «папа» незнакомцу, выплеснутому волной цифрового Интернет-Океана. А тем более когда тот и близко не схож с фоткой ухаря в мамином альбоме… Какой-то непонятный мужик, борода висит седая…

Ничего общего с придуманным тобою папой, которого так не хватало в детстве! Тебе бы того папу, а не этого старпера. Тоже мне родитель!

Так что, наше прощальное объятие на перроне ты стерпела – для женщины под тридцать, без проблем, но – и только…

Лёд трещины не дал, ни на микрон не подалась броня легированной отчуждённости, сады не распустились буйным цветом, не разлились в них трели скворцов, дроздов, щеглов, синиц, овсянок, свиристелей, пеночек и прочих чижиков-пичужек… Не слился орнитологический хорал пернатых в общий ликующий аккорд с фанфарами Хэппи-Энда…

Мужик, оставшийся тебе чужим, снял свои руки с твоих плеч, и я дал слово написать письмо.

Так мы расстались, пара незнакомцев, чужие, посторонние друг другу, не меньше чем остальному киевскому Вокзалу Поездов Дальнего Следования…

Однако мне, из нас двоих, повезло крупнее, по давней устоявшейся привычке, извини… А просто ещё и потому, что в моей жизни тебя оказалось куда больше, чем меня в твоей…

Например, я секундально, без малейшей подготовки могу припомнить, как ты лягнула меня пяткой в нос, проворачиваясь в животе своей матери…

Могу расставить руки как в тот раз, вокруг того стерильно-белого кокона в моей охапке, с которым топал из роддома, а ты спала в нём всю дорогу. Совсем неслышно…

И у меня есть видеозапись, не на диске, а где-то там, в уме, от которой всякий раз улыбаюсь, незаметно, не знаю сам: чему, кому, зачем… Ты – в новогоднем хороводе. Все взялись за руки, шагаете старательно, всерьёз…

Всех красивей среди однолеток – ты… Гладкая стрижка пепельных волос чуть-чуть не достаёт до плеч, чёрный шёлковый жилетик простеган ромбиками, колготки красной шерсти, и чёрные валенки, до чего же крохотные…

Упс! На этом месте всегда вздрагиваю: валенок запнулся… нет, – удержалась, идёшь дальше, в общей детсадовской цепочке…

А ещё помню тишь безлюдных воскресений. На игровой площадке – ни души, но садик уже другой, тоже по соседству… такой странно пустой по выходным.

Туда мы приходили ради качели из труб в жёлтой окраске… Раскачавшись до определённой вышины, она начинала вскрикивать пронзающей – железом по железу – нотой, что прорезала тишину, разлёгшуюся на жёлтом слое хрупких листьев под ногами. Горькая, как стоны чаек, нота надрывала душу…

Потому что папа к тебе приезжал только на выходные…

По будням твоя жизнь текла без папы, я был далеко – запахивал, как натуральный папа Карло, в СМП-615, на той или иной стройке в соседней области.

Хотя разница нет: соседняя область, другая планета, тот свет… Если не рядом, значит – нет папы, выпахивает где-то – слишком далеко – квартиру для молодой семьи, чтобы зажить своим домком-ладком…

Чего, однако, не случилось. Я не спроворил. Не успел скопить запас дистанции достаточный, чтоб увернуться, уйти в отрыв.

Поэтому он меня настиг – дорожный каток шёпота, шуршащего из кромешной тьмы. Он грянул, прохрустел по мне в ту выходную ночь, в узкой, словно коридор, спальне, которую твои дедуля-бабушка выделили, в своей трёхкомнатной квартире, для нашей начинающей семьи…

Костолом крошил меня неторопливо, плющил паузами с той стороны, где на супружеском, выделенном старшим поколением ложе, возлежала моя молодая жена и шелестала в темноту…

Она лежала совсем близко, бок о бок, но бесповоротно далеко, недосягаемо отделена парой дней до выходных, когда «один её знакомый» позвал мою любимую кататься, на его «Волге Газ-24».

Увёз далеко, – за город… Аж в Заячьи Сосны, на Московской трассе, с которой съехал и припарковался за толстыми стволами…

Он перегнулся к ней и расстегнул, над её коленками, дверцу «бардачка», достал шампанское… лёгкая музычка лилась из радио в приборной доске… снял, под её мерцание фольгу с пробки…

Она пригубила совсем чуть-чуть, немножко, и сказала с грустью: «Отвези меня домой, пожалуйста». И он послушно завёл мотор…

Отчитавшись о верности моей целомудренной жены, шёпот иссяк.

В ушах плыл размеренно-заупокойный гул колокола, что звонил по мне – пригвождённому, расплющенному по одолжённо-супружескому ложу невыносимым грузом стен, скатившихся на меня немой лавиной.

Однако кто-то выжил в катастрофе, о том свидетельствовал тихий отзвук сонного посапывания из твоей кроватки в дальнем углу тесной спальни…

В составе воздуха заметно изменялась плотность, он стал вдруг непонятно вязким. Каждый вдох отдавал привкусом несвежего жира. Жёсткий обруч охватил сердце неодолимой хваткой, и сжимал всё крепче…

Чтобы не лопнуть, противостоять растущему напору, ему пришлось обернуться кремнем…

И только тьма, чёрная тьма осталась на моей стороне, сочувственно пряча под своим пологом ту, холодную как лёд, слезинку, что вдруг сама собой – без предупрежденья – выкатилась, из уголка глаза и бесшумно, с невыносимой медленностью проползла по виску, чтоб затеряться в корнях волос… последняя слеза моей жизни…

В дальнейшем, проложенную ею тропку углубили морщины, взбороздившие кожу виска, но слёз уж не бывало ни в одном глазу, никогда, ни в каком направлении. Ну, разве кроме тех, что выжимаются ветрами, однако такие не в счёт…

(…о-ё-ёй! а чё-эт ты тут вродь как закручинился до взрыдов?.. разнюнился над прахом рухнувших надежд?.. сгреби за шкирки хлюпика да и размажь по наковальне его же собственного сердца!.. ишь прыткое какое!.. прям сей-секунд закаменеть оно успело…

…будь мужиком, кореш… ищи утешения в простых истинах… простота! – она те с чего хошь верняк смастырит, по полной… а истина на твои розовые нюни (я тут не при делах, ты сам напросился) как раз в том, шо хоть ты перервись на той стройке, хоть огребай там через каждый божий день нокаут солнечным ударом, а в остальные дни, для контраста, обморожения кожного покрова – да хоть там шо, но фиг ты сможешь отменить тот следующий раз, когда она не скажет «давай не будем», а станет приспосабливаться в интерьерные детали салона «Волга Газ-24»…

…а или вот тебе другая истина – неоспоримая из-за простоты: как ни цепляйся за воспоминания прошедших радостей, их не веротишь, но стоит малость зацепить давнишнюю болячку и боль – тобою побеждённая, давным-давно отпетая, зарытая, забытая – вдруг жалит вновь… ты ж полюбуйся, как она тя колбасит! даже тут, за тыщщи вёрст от спальни всмятку, после мильёнов повторенья передачи эстафетной палочки «Я» от одного «я» к следующему…

…слушай сюда, шо я те скажу, мой милый «я»… почаще б ты клин клином вышибал… простая истина тебя жиганула?.. ну тогда вмажь ей не менее простым клином широкого подхода, усёк?.. берёшь и просто заменяешь «я» на «мы»…

…ведь мы же ж кто такие?.. припудренно-подбритый, или же взъерошенно-щетинистый (смотря какой банкует тренд в текущей моде) кодляк приматов… тут, среди нас, любой и каждый позвоночный подлежит законам общим для всей стаи… косить на незнание кодекса – бесполезно, этим не отмажешься от применения к тебе статьи, по полной, где предусмотрено деяние, сам знайиш… приговор тебе не по кайфу? подай на эпиляцию! А дальше сопи в две дырки, и молча срок мотай, покуда не заучишь, как это слово пишется в инстанциях…

…я чётко утешаю, а?.. теперь берёшь и, аккуратненько так, сматываешь свои сентиментальные сопли на кулак, а после ждёшь – авось рассосается мозженье в яйцах…

…заткнись, мэн!. такие рэпы не для нежных женских ушек… хмм… похоже, заново придётся начинать…)

. .. .

Здравствуй, доченька

Нашей встрече живьём не хватило разгона, чтоб я успел убедить тебя в ненужности официального «Вы», но откликаться тем же, чем аукнулось, не то чтобы не желаю, а как-то не получается. Слишком уж я привык обращаться к тебе на «ты».

Когда-то, очень давно, фамильярничал вслух, затем (и довольно длительно) говорил тебе «ты» в уме.

Прикинуться холодным снобом труда не составляет, но только не с тобой, тут «Выкать» язык отказывается. Ты уж прости такую вольность или привычку, или сам не знаю что…

Ну, да и ладно… Однако – к делу…

Позавчера, далеко за полдень, исполняя план, который подробно излагал тебе в прошлом имейле, я посетил окрестности покинутой деревни Схторашен, с визитом к древнейшему из жителей Нагорного Карабаха – Платану из семейства Платановых.

Говорят, ахсакалу за 2000 лет уже перевалило. Правда, никто не берётся сказать, когда именно это случилось, а сам он, похоже, не помнит, куда запроторил своё Свидетельство о Рождении.

Жара стояла августовская, подъём, хотя не по камням, а по плотно уезженной грунтовке, довольно-таки крутёхонек и, задолго до обнаружения дендро-великана, взгляд перешёл в режим самовольных скачков – вперёд и вверх: ну когда же, когда покажется родник?.. Его мне обещали все из посещавших это место.

Источники питьевой воды тут обустраивают одинаково – каменная стенка (в рост человека) кладётся поперёк склона, ограждая корыто из серых тёсаных плит, тоже каменных. Ширина ёмкости около полуметра (конь, а даже и буйвол, при питье, свободно опускают морду внутрь), длина же до 5-6 метров, из расчёта, что жаждущий заявится не один, а в компании.

Воды в корыте – по колено. В правом конце заградительной стенки, под прямым углом с нею, кладётся ещё одна, короткая, не шире корыта.

Из стенной плоскости торчит обрезок железной трубы, а из него журчит прохладная струя, ниспадая в каменную чашу, вмурованную чуть ниже обрезка, на случай если ты пришёл без кружки.

Наполнив чашу, вода переливается в корыто для скота и прочей живой природы, хотя днём дикие не появляются. А уже из корыта, избыток изливается через дальний край его, в самом конце, и – течёт под уклон ручейком, который сам выбирает курс поворотов…

Однако источник рядом с долгожителем, тёк, вопреки привычной схеме, в обратном направлении – слева направо!..

К тому же (если нарвался на сюрприз – отворяй ворота́!) вода источника нетрадиционной ориентации не утолила мою жажду, что скапливалась на протяжении всего подъёма от павильона на повороте к райцентру Кармир-Шука, пришпоривая меня фантазиями (вплоть до слуховых галлюцинаций) о прозрачной, прохладно журчащей струе…

И вот она здесь, реальная, но взамен утоления, пришлось облизнуть сухие губы таким же пересохшим языком.

Потому что под густо-зелёным великаном, несмотря на его возраст в 2000 лет, меня перенял матаг…

(…пара чемпионов среди ходячих выражений в Армянском языке и, вместе с тем, два самых потрясных по красоте и глубине их смысла – это:

1. цавыд таним

2. матаг аним

Номер первый говорит: «я понесу твою боль». Так просто. Два слова. Неизмеримо бездонная глубь.

Ну а вторым по списку идёт обет принести жертву – сделать матаг.

Как правило, матагом знаменуют счастливое избавление.

Допустим, если близкий родственник тяжко хворал, но выжил или, скажем, машина сиганула в пропасть, однако, как ни странно, водитель уцелел, значит – пора совершить матаг.

Плоть жертвы, после кулинарной обработки, следует разделить с родственниками и соседями, на что и те и те откликнутся традиционным заклинанием: ынтунели ыни («да будет принято»), а иначе это уже не матаг, а дармовой корм захребетникам.

Кстати, съедобность матага не обязаловка, подари поношенные, но ещё крепкие джинсы какому-нибудь доходяге и – ты совершил матаг!

Суть всякого матага в том, чтоб задарить, подмазать своей жертвой неведомые силы, которые рулюют судьбой, она же случай, он же фортуна…

И даже без особого IQ легко врубиться, как эти взятки – хрен разберёшь, кому конкретно! – скребут и мылят холку против шерсти служителям любого Бога Всемогущего с официальной пропиской в этом лучшем из миров, который Он же и сотворил (о чём служители Каждого твердят без устали).

Впрочем, те культы, что не вчера родились, успели убедиться (на горьком личном опыте) в полной безнадёге переть против обычаев, пустивших корни вглубь несознательной части верующих – (корячишься как чёрт на зоне, а толку фиг да ни фига!) – потому-то служители культа втянулись не замечать обрядных прыг-скоков над кострами в самую краткую летнюю ночь, масленичные хороводы, матагы и прочие языческие непотребства.

«Им же хоть кол на голове теши! Бля..! Прости, Господи…»

Бурчат религии, но терпят…

. . .

А даже и наирасбесподобнейшие выражения притупятся от применения их всуе, как затрапезные фигуры речи:

– Цавыд таним (я понесу твою боль), а чё ты за картошку не платишь? Забыл, што ли?!.

– Матаг аним (клянусь принести жертву), да я ж тебе только что 6 монет по 100 драмов дал! Вынь из кармана – посчитай.

– Цавыд таним (я понесу твою боль), я тут с утра торчу, у меня тех 100-драмовых битком.

– Матаг аним (клянусь принести жертву), я за одну картошку два раза платить не стану. Пить надо меньше…

На базаре Степанакерта, столицы Нагорного Карабаха, народ торгуется корректно, с глубоким поэтичным смыслом… )

. .. .

Как уже сказано, не суждено мне было, в тот день позавчерашний, испить водицы из источника, что так манил воображаемой прохладой, журчал в мечтаниях (они, мечтаясь, даже и представить не могли, что он – левый уклонист).

Облом! всё мимо! – потому что, в патриархально густой сени под его соседом-великаном, гулялся раздольный матаг (не меньше, как из сотни званых доброжелателей!) и, пока я снимал заплечный мешок, да строил глазки журчащей струе (слева направо, ара! ты такое видел?!) из гущи празднества раздался громкий крик: «Мистер Огольцов!»

Долго озираться не пришлось, дружески тёплый (однако непреодолимый) захват окольцевал мой левый бицепс, и седовласый верзила повлёк меня к женскому столу, к сидящей во главе его молодушке в теле.

– Вы же нам преподавали! Меня помните? Как моё имя?

(…ну, по крайней мере, слову «мистер» я их обучил, но имя-то как?..)

– Может быть… «Ануш»?