Мастер

Мастер

Глава I. Иван

День только начинался, но было уже жарко. В старом сквере еще ощущалась прохлада ночи, но солнечные лучи все же медленно, но уверенно подкрадывались к влажным скамейкам. Сегодня Иван проснулся рано и от нечего делать вышел прогуляться, пока еще не стало совсем душно. Отпуск подходил к концу. Работа над диссертацией не шла, и перерыв был просто необходим. Порою казалось, что все, что он делает, не имеет никакого смысла. Какая-то никому ненужная возня. Попытка создания видимости жизни.

Его выписали из психиатрической больницы, как абсолютно здорового. Но, последствия пребывания в этом заведении не прошли для него незаметно. От былой веселости и наивности простоватого парня не осталось, и следа. Да и внешне он изменился. Темных волос коснулась седина, пока еще едва заметная, только на висках, но безжалостно напоминающая о бессонных ночах и отсутствии душевного покоя.

Шло время. И об этом эпизоде его жизни уже никто не вспоминал. Да и кто бы мог подумать, что нынешний преподаватель истории еще недавно проживал в сумасшедшем доме. Но сам он ничего не забыл. Весь парадокс заключался в том, что все события, произошедшие в недалеком прошлом, свидетелями коих было множество людей, как будто и не происходили. Газеты ничего не писали, органы не о чем не ведали, люди ничего не помнили. История на Патриарших прудах, участником которой он невольно оказался, больше походила на сон. Но каким бы нелепым, и фантастичным не было появление этой троицы тогда в Москве, та встреча целиком изменила всю его дальнейшую жизнь. А история о Понтии Пилате не выходила у него из головы.

Становилось жарче. Дождя не было давно, и от зноя не спасала ни тень деревьев, не ночная прохлада. Среди аллей появились первые прохожие, и размышления Ивана были прерваны обычной человеческой суетой.

– Молодой человек, извините меня за мою бестактность, что я обращаюсь к Вам, не будучи знаком.

Иван огляделся по сторонам, дабы обнаружить источник произнесенных слов. Он бы мог поклясться, что еще секунду назад на этом месте никого не было. Однако, перед ним стоял сухонький старичок довольно высокого роста. Он опирался на трость, цвета слоновой кости, точно гармонировавшей с его костюмом такого же цвета. Только его глаза, с черными немигающими зрачками, резко контрастировали с сединой и всем обликом, но поражали своей живостью. Создавалось впечатление, что они существуют, как бы отдельно, и абсолютно не связаны с этой немощной, и блеклой фигурой.

– Я давно наблюдаю за Вами, и думаю, что не ошибусь, если скажу, что Ваше теперешнее состояние связано с решением вопроса, на который невозможно найти ответа. А проще говоря, Вас, как и всех философов-идеалистов интересует один извечный вопрос: в чем смысл жизни, – продолжил незнакомец.

Ивану не хотелось разговаривать, последнее время он предпочитал одиночество. Эта привычка выработалась у него в то время, когда он вынужден был находиться в больнице. Но вопрос был задан, и молодой человек из вежливости решил ответить, рассчитывая быстро отвязаться от назойливого собеседника. И сказал первое, что пришло в голову:

– С чего Вы взяли, что я философ?

– Ну, это же очевидно. Вы бродите один, в самую рань, говорите вслух, явно того не замечая, рассеяны, потому что наступили в грязь, хотя ее можно было легко обойти и в заключении, разве не томик Ницше торчит из Вашего правого кармана?

Иван с удивлением посмотрел на свой грязный ботинок и покосился на правый карман пиджака, из которого выглядывал край маленького карманного варианта Ницше, который он штудировал последнее время. Ему не давала покоя мысль, что свобода, звучавшая из уст Заратустры слишком похожа на богоотречение и, что в этом произведении что-то не так. Книжицу эту, он взял, когда вышел из дома, да так и забыл о ней. Тем более удивительно, что ее заметил, а более того увидел название, старик.

– А почему бы не принять во внимание тот факт, что эту свободу даровал человеку тот, кому все так усердно молятся? – как будто прочитав мысли Ивана, промолвил незнакомец. При этом его черные глаза иронично улыбнулись.

– И потом, разве не говорил его сын, распятый во славу этой пресловутой свободы, что люди также сыны божьи и могут творить подобно отцу? Так в чем же инакомыслие и где Вы видите богоотречение? Или сам факт творчества наказуем? – утверждающе сказал старик.

– Кто, Вы? – спросил Иван.

– Кто я? Прохожий, – ответил незнакомец лучезарно улыбнувшись. Впрочем, уже теперь Иван заметил, что первоначальное впечатление о нем оказалось ошибочным. Перед ним теперь стоял высокий человек средних лет с красивой сединой и пронизывающими, как уголь черными зрачками.

– А впрочем, это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что Вы собираетесь делать дальше. Я имею в виду Вашу жизнь, которую, как говорил один писатель, и тут я с ним полностью согласен, нужно прожить так, чтобы не было безумно больно за бесцельно прожитые годы. Вы никогда не пробовали себя на литературном поприще? – спросил он вдруг.

– Я писал стихи, но мне сказали, что они плохи, – выдавил, ошарашенный тирадой незнакомца, Иван. Они и в самом деле были неудачны.

–Попробуйте еще раз. И может быть в другом качестве. Писателя, например. Или, как ваш друг по больничной палате – в роли Мастера. Кстати он был недалек от истины, ибо, чем настоящий писатель не творец. И поверьте мне, там, и он указал пальцем вверх, ничуть не лучше, чем тут. И этот очевидный факт зафиксирован в изумрудных скрижалях того, кто рожден за тысячелетия до прихода вашего спасителя. Кстати, он тоже не сказал ничего нового, как и его последователь. Но Вам пора собираться, если не хотите, чтобы ваш Ницше полностью промок. Гроза будет, – при этом незнакомец посмотрел на небо, на мгновение задумался, как будто просчитывая что-то, – через полчаса.

Иван с удивлением посмотрел на часы. Ему казалось, что прошло часа два с момента его выхода из дому. Однако стрелки показывали иной промежуток. Дело шло к вечеру. Огромная туча накрыла весь парк, так что стало совсем темно. Иван перевел взгляд с неба на землю. Незнакомец исчез так же, как, и появился. А Иван так и не успел поинтересоваться: откуда тот так много знает про него, про больничную палату, Мастера. Он еще раз посмотрел ввысь и понял, что обещания прохожего относительно грозы небезосновательны и поэтому решил не рисковать, а отправиться в укрытие, дабы и другая часть пророчества относительно томика Ницше не сбылась.

Глава II. Лолита

Лолита проснулась рано. Вставать не хотелось. Еще одно наступившее утро. О, боже, сколько их уже было в ее жизни. Но что она может вспомнить из этой череды прошедших дней. Почти ничего, за исключением наверно детства, где все так ярко и по-настоящему. Вчера, сегодня, завтра, все слилось в один скучный и тягостный день, который еще и повторяется. И тут она вспомнила, что когда-то читала книгу, в жанре фантастики. Так вот: там по сюжету люди всегда проживали один и тот же день, но не замечали этого. Так было запрограммировано их мышление, но вот произошел какой-то сбой и один человек осознал все это и больше не мог жить этим одним днем. С нею случилось нечто похожее. И правда, неужели никто, кроме нее не замечает, что люди подобны машинам, и кто-то этими машинами управляет. Нажимает разные кнопки, переключает рычаги. Кто-то, но не они сами. Жизнь длиною несколько десятков лет сводится к определенному варианту событий, описываемому одним днем. И хорошо, если он интересен.

Дома никого не было, за исключением черного кота бегемота, получившего свою кличку за свой непомерный вес. Муж часто пропадает в командировках. Вот и сегодня он где-то в Сибири. Он хороший человек, его все устраивает. Иногда, она даже завидует ему. Ее брак был закономерным следствием жизни. Он возник как-то вовремя. Они познакомились, как обычно знакомятся многие супружеские пары. И хотя все они потом пытаются объяснить это предначертанием свыше, в результате оказывается, что он или она встретились друг с другом либо за школьной партой, либо на одном факультете института, в крайнем случае – на работе. Они с мужем не были исключением. Их встреча произошла в институте. Мужа она выбрала сама. И любовь, не оказала на это никакого влияния. Она не любила, но ей было достаточно, что любят ее.

Детей не было. Хотя обычно брак всегда связывается с появлением потомства, ей всегда претила это функциональное назначение, при котором чувства почему-то не брались в учет. А если чувств нет? Замужество не принесло ей счастье. Скорее она пошла на поводу всеобщего мнения. Этот извечный страх женщины остаться в старых девах.

Лолита неохотно сползла с постели. Она знала все, что будет дальше: душ, чай с долькой кислого лимона, бутерброд с сыром, тарелка овсянки, поездка в переполненном вагоне электрички и работа. Когда-то она любила свою работу. После окончания юридического факультета заинтересовалась криминалистикой, и стала заниматься исследованием почерка. Ранее даже представить не могла, сколько можно было узнать о человеке только по тому, как он пишет. Но с некоторых пор работа стала ей в тягость. И если в прошлом выходные проходили в ожидание понедельника, то теперь хождение на работу превратилось в акт послушания и безысходности.

Большая черная муха влетела через балконную дверь и начала кружить по комнате. Она проследила за ней глазами пока та не замучившись, приземлилась на занавеску.

«А что если не пойти на работу», – подумала Лолита. Это был бунт, давно накипевший и теперь выплеснувшийся наружу. Хотелось изменений. Каких? Любых, пусть даже не сулящих ничего хорошего, но так, чтобы эта бесконечная последовательность дней из одних и тех же событий, прервалась хоть на миг.

Она подошла к зеркалу. На нее смотрела девушка с большими чуть раскосыми карими глазами, с черными, как смоль прямыми волосами и длинными дугообразными бровями. Здесь, в центре Москвы, все это в сочетании со смуглым цветом кожи, было еще более удивительным. В части наследственности у нее все нормально. Хотя, кто знает. Может какая-нибудь ее пра-пра-пра-бабка стала объектом любви завоевателя монгола, коих на Руси в свое время была превеликое множество.

Через месяц ей исполнится тридцать три. Она знала, что красива и с удовольствием ловила на себе взгляды мужчин. Ей всегда казалось, что имя Лолита, которое ей дали, чересчур вульгарно и совсем не идет к ней. Особенно не нравилось, когда его еще вдобавок уродливо изменяли, доводя до сокращенного: «Лола». Критично присмотревшись, она заметила сеть предательских морщин в уголках глаз. Раньше их не было. Еще каких-нибудь пять-десять лет такой жизни, и она превратится в старуху.

Платье выбрала не сразу. Сначала надела белое, в горошек, но затем посчитала, что для такого дня нужно что-нибудь вызывающее и остановилась на красном. Тем более что оно контрастировало с волосами и идеально подходило к туфлям. Легкий мазок ярко-красной помады и губы приняли оттенок платья.

На скамейке у подъезда сидели здешние бабульки, считавшие своей обязанностью отслеживать любые события, происходящие в течение дня. За такую неутомимость и зоркость, за ними среди жильцов негласно прикрепилось прозвище «погранзастава». Сейчас они были заняты оценкой одного занятного, но часто повторяющегося эпизода из жизни дома. Как оказалось, в очередной раз причиной пристального внимания старушек стал вечно пьяный завхоз Данил Петрович, который вчера получил зарплату и, как всегда пропил ее с друзьями собутыльниками. Домой принес все, что осталось – шестьдесят пять копеек, чем вызвал естественное неудовольствие своей второй половины, перешедшее в очередной скандал и бурные разбирательства. Об этом происшествии, благодаря энтузиазму бабушек, знал весь подъезд. Разгоряченные разговором, они едва не пропустили выход самой Лолиты. Нужно сказать, что проход любого из жильцов строго фиксировался пропускным пунктом погранзаставы. Лолита в своем наряде произвела настоящий фурор. Застава застыла в боевой готовности, обсуждение избитого персонажа было прервано, и многострадальная душа Данила Петровича хоть на миг обрела покой. Лолита вежливо поздоровалась, но старушки так ошалели от ее появления, что даже не сказали свое обычно елейное: «Здравствуй, красавица». Она чувствовала на себе их пристальные взгляды, пока не скрылась за соседним домом.

Квартира находилась недалеко от старого парка. Ей все равно было куда идти и что делать. Она просто этого не знала. Ноги ее, как-то непроизвольно сами направились в сторону тенистых прохладных аллей с деревянными скамейками. Сидения за ночь отсырели, да и сидеть совсем не хотелось. И она решила просто прогуляться.

В детстве она верила в чудеса и мечтала стать волшебной феей. С возрастом, это прошло, а работа и брак окончательно приземлили ее. А вот сейчас ей так не хватало чуда. Но оно не происходило, да и не могло произойти. Ведь чудес не бывает. Какая она дура, что не пошла на работу. Теперь нужно писать объяснительную и оправдываться. В связи с этим, вспомнила одну забавную историю, связанную с ее профессией. Ей пришлось заниматься делом человека с необычной фамилией Могарыч, который утверждал, что является собственником жилья, сгоревшего от недавнего пожара на Старом Арбате. Причину пожара установить не удалось. Документов на собственность никаких не было, однако этот самый Могарыч замучил всех своими доносами и объяснениями о том, что якобы пострадавшее жилье принадлежит ему. Он требовал компенсации за сгоревшее имущество от, имевшихся по его свидетельству, виновников пожара: группы поджигателей в лице некоего Воланда и его свиты, из которой самым странным по описанию был огромный черный кот. Конечно, ему никто не поверил, а поскольку он настаивал, и порядком всем надоел, то в один прекрасный день появились люди в белых халатах и увезли его в заведение, какие обычно существуют для подобных ситуаций. В общем, он попал в психбольницу. Но самое странное, что при осмотре пепелища обнаружили в целости и сохранности увесистую рукопись, которая единственно каким-то чудом уцелела и даже была не тронута огнем, как будто состояла из несгораемого материала. Она попала к ней, как вещественное доказательство на предмет изучения почерка претендента на жилье, с почерком, обнаруженной рукописи. После признания Могарыча невменяемым, рукописью почему-то никто не заинтересовался, да и она сама, также о ней забыла. Теперь манускрипт пылился на полке в кладовой.

Странно, что данная история вспомнилась только сейчас. Может быть потому, что в этом деле «замешана нечистая сила». А это так подходит к теперешнему ее состоянию и жаждой чего-нибудь необычного. Почерк хозяина рукописи даже при поверхностном сравнении никак не походил на почерк этого психа, Могарыча. Каждый раз, когда она собиралась начать ее читать, что-нибудь мешало. И как могло случиться, что с детства такая любознательная, она до сих пор не познакомилась с содержанием этого манускрипта.

Вспоминая детали этой истории, Лолита не заметила, как дошла до центра парка. Людей еще не было, стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь одиноким и протяжным стуком дятла, который эхом отдавался в кронах деревьев. Парк представлял собой лесной массив, с многочисленными аллеями, искусственно разделенными сплошной стеной кустарников. Кустарники были густыми и высокими, так что, идущие по аллеям, были ограждены друг от друга, словно забором. Лолита уже долго бесцельно бродила по одиноким дорожкам, как вдруг, делая очередной круг, услышала голоса, доносившегося с соседней аллеи. Чем ближе она подходила, тем они становились отчетливее и, наконец, стали облекаться в разговор. Сначала Лолита хотела пройти мимо, считая, что подслушивать нехорошо, но, затем, заинтересовавшись уже услышанным, невольно остановилась. Собеседников было двое и предмет их беседы, а в основном говорил один, имеющий приятный баритон, был, по меньшей мере, необычный, если не сказать странный. То о чем говорили эти двое, было тоже довольно непонятно. Она не все понимала, речь, похоже, шла о смысле жизни. Этого то ей как раз сейчас и не хватало.

Огромные, в человеческий рост кусты делали незаметной присутствие Лолиты, но в то же время не позволяли увидеть лица людей, ведущие столь интересную беседу. А ей хотелось их видеть, она боялась потерять единственный источник, который мог бы пролить хоть какой-то свет на ту темноту, что ее окружает. Ей казалось, что вместе с уходом этих людей, она потеряет возможность как-то объяснить свою жизнь.

В парке стало совсем темно. Время будто остановилось и стало вязким, как и воздух, пропитанный запахом хвои и еще каких-то испарений, характерных для таких мест. Где-то недалеко загромыхало, раскаты повторились, но уже ближе, повеяло прохладой, разговора больше не было слышно. Лолита попыталась просочиться сквозь кусты на соседнюю аллею, но это было не просто в ее тонком платье и высоких каблуках. Рискуя оставить платье на кустах, а туфли в вязкой почве, она все же умудрилась это сделать, но там никого уже не было. Лишь в воздухе стоял какой-то странный запах, не то одеколона, не то цветов, определить которых Лолита не смогла.