Buch lesen: «Русский характер»
Глава 1
Торг платежом красен
1
Восточная оконечность Крымского полуострова, пышущая жаром, шипела, омываемая морскими волнами. По другую сторону Керченского пролива точно так же накалялась на солнце Тамань, но это была совсем другая земля, русская, а значит, чужая.
Теперь чужая, отметил про себя человек, подъехавший к офису керченской фирмы «Бриз».
Фирма занималась недвижимостью, являлась откровенно посреднической и была далека от процветания. Один телефон, два персональных компьютера, три штатных сотрудника, десяток постоянно сменяющихся агентов – вот и все ресурсы: материально-технические и людские. Чем богаты, тем и рады, говорят в подобных случаях, однако директор был далек от радостного или хотя бы просто благодушного настроения.
Губы у него были бледные, глаза – тусклые, волосы – редкие, а довершала непривлекательный образ не слишком благозвучная фамилия Багнюк.
Он как раз вдумчиво штудировал книгу «1001 способ сделать свой бизнес успешным» когда в гулком коридоре раздались шаги приближающегося человека. Багнюк молниеносно убрал книгу со стола, отставил чашку с остатками кофе, погасил сигарету и весь подобрался. Кажется, пришло время совместить теорию с практикой.
В кабинет вошел незнакомый мужчина лет пятидесяти, от которого за версту несло дорогим одеколоном, которым он щедро окропился по случаю несусветной жары, чтобы перебить, по-видимому, запах тела. Одет он был не вполне по-курортному: светлый строгий костюм, застегнутая на все пуговицы рубаха, кожаные туфли. Если не считать ушей, глаз и загорелой лысины, то голова и шея вошедшего были покрыты плотным волосяным покровом, местами выбритым до синевы, местами жестким и курчавым, черным, с редкими проблесками седины. Пружинились волосы также из-под воротника, непокорно торчали из манжет, топорщились на пальцах.
– Шарко Карл Маркович, – представился мужчина, после чего, не тратя времени на расшаркивания, по-хозяйски опустился в кресло напротив Багнюка.
Тому пришлось слегка привстать, чтобы поприветствовать посетителя рукопожатием через стол. Ладонь у Шарко оказалась безволосая, липкая на ощупь. Не стоит ему расхаживать по такой жаре в костюме, пусть даже летнем, подумал Багнюк.
– Очень приятно, – сказал он, поддевая ногтем выложенную перед ним визитку. – Я Виктор Павлович Багнюк. С ударением на первом слоге.
– Павлóвич? – удивился Шарко, переиначивая отчество на сербский лад.
– Имеется в виду фамилия, – натянуто улыбнулся Багнюк.
– Та-ак. А с именем у нас что? Ударение на первом слоге или на втором, как у Гюго?
Шарко с ироничным видом шевельнул угольными бровями. Багнюк разобиделся и моментально позабыл все 23 способа расположить к себе собеседника, усвоенные с утра.
– С Гюго в родстве не состою, – сухо произнес он. – Вы насчет аренды жилплощади? Вам в центре или поближе к морю?
Шарко поморщился:
– При чем тут море?
– Тогда, – сказал Багнюк, – есть приличные квартирки возле автовокзала. Или возле рынка.
«Что, впрочем, одно и то же», – добавил он мысленно.
– Я не нищий, чтобы ютиться в ваших клоповниках, – отрезал Шарко.
Это было заметно невооруженным взглядом. Одни только его часы стоили дороже всего офисного оборудования фирмы. Сознавать это было неприятно. С другой стороны, вступление казалось обнадеживающим.
– Есть конкретные пожелания? – осведомился Багнюк.
– Мне нужен дом, – ответил Шарко. – Большой, отдельно стоящий дом, и чтобы никого рядом. Ни соседей, ни отдыхающих.
Вот так сюрприз! На ловца и зверь бежит. Сердце Багнюка учащенно забилось. Наконец-то нашелся купец на его товар. Вот уже два года он безуспешно пытался сбагрить особняк, переписанный на него младшим братом, осужденным за разбой на больших крымских дорогах. Тот, в свою очередь, отобрал недвижимость у кого-то за долги, а может, и просто так, по дурости.
Дом торчал посреди безлюдной равнины между гнилым озером Камыш-Бурун и крохотным поселком Героевское. Море далеко, трасса еще дальше, проселочная дорога состоит из одних булыжников и ухабов. Электричество, правда, подведено, но водопровода нет, а так называемые удобства во дворе, что уже и не удобства вовсе, а сплошной дискомфорт. В подобных условиях только дикарям жить. Ни один нормальный коммерсант, депутат или прокурорский работник не пожелали обосноваться в такой глуши. И вдруг – этот залетный жук, этот мохнатый шмель Шарко. А что, если удастся его охмурить?
2
– Есть у меня на примете один особнячок, – забросил удочку Багнюк, старательно жмурясь, чтобы не выдать себя алчным блеском в глазах. – До шоссе рукой подать, вокруг живописные курганы, из окон второго этажа открывается великолепный вид на море…
«До которого два километра с гаком», – уточнил он про себя.
– Да что вы привязались ко мне с этим своим морем, – раздраженно произнес Шарко. – Я, знаете ли, не какой-нибудь там Айвазовский. И я покупаю дом, а не виды из окна.
Покупаю, он сказал: покупаю!
Сердце Багнюка было готово выпрыгнуть из груди, адамово яблоко разбухло и, казалось, едва умещалось в гортани.
– Понимаю, – просипел он.
– Сколько туда езды? – деловито спросил Шарко.
Фортуна начала поворачиваться к Багнюку спиной. Сказать правду? Но кому захочется селиться в двадцати километрах от города, где ни магазинов, ни кафе, ни автозаправок?
– Это смотря какой езды, – выдавил из себя Багнюк. – Вы как, с ветерком любите?
– С триперком, – грубо ответил Шарко. – Так сколько?
– Если по времени, то…
– В километрах.
– Ну, – Багнюк кашлянул в кулак, – километров тринадцать-пятнадцать набегает. Как когда.
– Не понял, – нахмурился Шарко. – Там дорога резиновая, что ли? То растягивается, то сжимается?
Дорога, ведущая к дому, была каменистая и пыльная. Снизу по днищу булыжники барабанят, а сверху корпус пылью в палец толщиной покрывается: не намоешься. Багнюк пару раз в свои владения наведался и охладел к ним. В доме ни мебели приличной, ни телевизора, ни холодильника. Весь дизайн – грошовые плакаты с девками да чугунные решетки на окнах. Поверх дубового паркета настелены такие убогие ковры, что приличному человеку о них и ноги-то вытирать неловко. Грязь, запустение, строительный мусор.
«Подвел ты меня, брат, ох как подвел», – подумал Багнюк, а вслух произнес:
– Буду с вами предельно откровенным, Карл Маркович.
– Неужели? – Лицо Шарко приняло непроницаемое выражение, которому позавидовал бы сам Будда.
– Я никогда не хитрю с клиентами, не пытаюсь их обжулить, – продолжал Багнюк, пропустив саркастическую реплику мимо ушей. – Мой принцип: честность и еще раз честность…
– И еще раз честность.
– Что вы сказали?
– Бог троицу любит, – пояснил Шарко, неопределенно усмехаясь.
Сбившийся с мысли Багнюк ожесточенно потер переносицу.
– Так вот, – заговорил он, поминутно покашливая. – Дом – что надо, не дом, а конфетка. Но несколько, гм, удален от цивилизации. Путь туда, прямо скажем, не близкий. Зато полная изоляция, тишина, птички поют… – Багнюк вспомнил, как досаждали ему неумолчный стрекот кузнечиков и жужжание мух, хорошенько прочистил горло и брякнул: – Короче, удовольствие это обойдется вам в сто пятьдесят тысяч. Долларов.
– Дорого, – покачал головой Шарко. – Ну и цены у вас. Прямо-таки столичные.
– Ну, в Киеве такие особняки за полмиллиона улетают, – заявил Багнюк, никогда не прогуливавшийся по Крещатику. – Со свистом.
– С художественным.
– Как-как?
– Я не киевлянин, – заявил Шарко, – и даже не украинец. Но кое-какая собственность в Москве у меня имеется, так что в ценах я разбираюсь, да. И выкладывать сто пятьдесят штук баксов за развалюху посреди степи я не намерен.
– Насколько я понял, – сказал Багнюк, – вы ищете уединения.
– За разумную оплату, уважаемый, за разумную оплату…
– Особняк в викторианском стиле не может стоить дешевле.
Утверждение прозвучало так, словно Багнюк, никогда в жизни не удалявшийся от Керчи более чем на пятьсот километров, постоянно курсировал между туманным Альбионом и Новым Светом.
– Это что-то новенькое, – хмыкнул Шарко, заправляя под воротник непокорные пряди волос, щекочущие шею. – Волчье логово в викторианском стиле, надо же!
Он знал, как сбивать цену, и умышленно выводил из себя директора агентства недвижимости. Нервничающий человек теряет бдительность и способность рассуждать здраво. Торговаться с таким – одно удовольствие. А торг предстоял важный. От успеха во многом зависело будущее Шарко. Приобретение особняка было для него если не вопросом жизни и смерти, то залогом свободы и безопасности – это точно.
3
Критические замечания посетителя возмутили Багнюка до такой степени, что он мысленно обозвал его вонючим шимпанзе. Сравнение получилось удачным. Повышенная волосатость действительно придавала облику господина Шарко нечто обезьянье, да и запах…
Запах вольера!
Чем дольше велась беседа, тем резче, тем тяжелее становился он, перешибая парфюмерный аромат, расползаясь по комнате, подобно отравляющему газу. Встать и демонстративно распахнуть окно пошире? Выставить Шарко, сославшись на занятость? Хорошо бы обзавестись телохранителями, подумал Багнюк. Подходят к наглецу, хватают за шиворот и выволакивают прочь, подгоняя пинками. Но телохранителей нет. Они имеются лишь у по-настоящему состоятельных людей. Сперва оборотный капитал, а потом уж все остальное.
– Напрасно вы иронизируете, – произнес Багнюк, мысленно прицениваясь к облачению собеседника и к его пухлой борсетке. – Сто пятьдесят тысяч – деньги немалые, но и особняк на побережье – это, знаете ли, не сарай в дачном кооперативе.
– Сараями не интересуюсь. – Шарко встал и сунул руки в карманы. – Похоже, я обратился не по адресу. – Он дал понять, что намеревается развернуться и уйти.
Глаза Багнюка сделались тоскливыми, как у голодного пса, из-под носа которого уплывает аппетитнейший кусок мяса на косточке. Гримаса, исказившая его лицо, никоим образом не могла служить рекламой агентству недвижимости. Наоборот.
– Погодите! – крикнул он, теряя самообладание вместе с ускользающей надеждой.
– Ну? – Шарко застыл вполоборота, сжимая в обоих карманах по большой мохнатой фиге.
– Сто тридцать, – сипло произнес Багнюк. – Таких фантастических скидок вы больше нигде не найдете.
– Сто десять. И это при условии, что вы располагаете всеми необходимыми документами.
– Располагаю. – Багнюк извлек из стола папку и принялся суетливо выкладывать из нее бумаги, чертежи и фотографии. – Но о ста десяти тысячах и речи быть не может. Это ни в какие ворота не лезет.
– Тогда сто, – безмятежно сказал Шарко, качнувшись с пятки на носок. – Для круглого счета. Если вы согласны, то я готов продолжить переговоры.
Он готов продолжить переговоры, Кинг-Конг вонючий!
– Уговорили, – сладко улыбнулся Багнюк.
Шарко сел, бегло просмотрел документы и занялся придирчивым изучением ногтей, словно специально для этого прикатил в Крым из России.
– Когда будем смотреть, гм, объект? – нарушил затянувшуюся паузу Багнюк.
– Уже видел, – огорошил его Шарко.
– Как?
– Катался вдоль побережья.
Багнюк страдальчески скривился. Дал маху! Если этот волосатый москаль рыскал по Керченскому полуострову в поисках пристанища и дом на отшибе ему приглянулся, то не стоило спешить со скидками. Что ж, больше уступок не будет. Ни шагу назад!
– Оплата наличными, – предупредил Багнюк.
Судя по нервному подергиванию губ, он уже мысленно пересчитывал переходящие из рук в руки пачки денег. Заглотил наживку, теперь не сорвется. Решив так, Шарко закинул ногу за ногу и обворожительно улыбнулся:
– А вы молодец. У вас настоящая коммерческая жилка. Такому палец в рот не клади.
Багнюк показал мимикой: «Да уж не лыком шиты». И строго осведомился:
– Готовы ли вы заплатить задаток?
– Берем быка за рога? – Улыбка Шарко расширилась сразу на пару сантиметров. – Куем железо, пока горячо?
– Куем. Почему бы и нет?
– Потому что у меня есть одно дополнительное условие.
– Какое? – насторожился Багнюк.
– Маленькое. – Шарко показал на пальцах, каким маленьким представляется ему условие. Размером с кончик мизинца.
– А конкретнее? – Багнюк заерзал.
– Пожалуйста.
Расстегнув барсетку, Шарко извлек оттуда бархатный мешочек, потянул за шнурок и высыпал на стол горстку сверкающих камней.
– Здесь алмазов на сто тысяч баксов, – сообщил он. – После огранки цена увеличится вдвое или втрое, если не поскупитесь нанять хорошего ювелира. Поздравляю с удачной сделкой, Виктор Павлович. Можно сказать, что вы поймали жар-птицу за хвост.
4
Камешки сияли. Багнюк – нет.
– По-вашему, я похож на сумасшедшего, Карл Маркович? – угрюмо осведомился он. – На лоха сохатого?
– Вы не производите впечатление лоха, – вежливо произнес Шарко. – Именно поэтому я предлагаю вам столь выгодные условия.
– Выгодные? Не смешите меня и уберите это. – Багнюк показал глазами на алмазы. – Без денег разговора не будет. Если вам больше нечего мне предложить, то всего хорошего.
На этот раз Шарко вставать не стал, а как раз наоборот – поудобнее расположился в кресле.
– Алмазы настоящие, – сказал он, сделавшись вкрадчивым, как змей-искуситель. – Что касается наличных, то таких денег я при себе не ношу, как вы сами понимаете.
– Существуют кредитные карточки, – обидчиво напомнил Багнюк.
– На кредитках одни кошкины слезы, – отмахнулся Шарко. – Я недавно возвратился из Ниццы, а там сами знаете как нашего брата обдирают.
– Нас здесь не обдирают. Мы здесь ученые.
Багнюк гордо вскинул голову.
– Но ведь никакого риска. Сейчас мы вместе садимся в мой «мерс» и едем к любому ювелиру, которого вы выберете. Он осмотрит камни. Оценит их…
Не переставая говорить, Шарко все сильнее налегал грудью на стол, постепенно понижая тон до доверительного.
«Черт, как же все-таки от него несет, – подумал Багнюк, отстраняясь. – Не моется, что ли? Или из навоза выковыривает свои камушки? А вдруг настоящие? Вдруг после огранки они действительно потянут на четверть миллиона? Вот сейчас возьму и поеду по ювелирам. За спрос не бьют в нос».
От собственной решимости у Багнюка забурлило в животе, а лоб покрылся липкой испариной. Были времена, когда он верил всяким заманчивым обещаниям, а потом кусал локти, кляня себя за бестолковость. Но времена изменились. И особняк – не фунт изюму, который можно забрать без ведома хозяина. Соглашаться на экспертизу или не соглашаться?
– Рискованно, – произнес Багнюк с сомнением. – Очень рискованно.
– Все мы чем-нибудь рискуем, – ударился в философию Шарко. – Было бы во имя чего.
– Я всегда полагал, что у состоятельных людей не бывает проблем с деньгами, – пробормотал Багнюк, прислушиваясь к внутреннему голосу, все настойчивее призывающему воспользоваться шансом.
– Проблемы бывают у всех.
Что можно было возразить против этого? Пока безуспешно подыскивался контраргумент, Шарко еще сильнее ошарашил собеседника следующим заявлением:
– Но у того, кто обладает достаточным количеством алмазов, проблем не бывает. Если я не куплю ваш дом, то найду другой. Не хотите продавать, не надо. Я уже и сам жалею, что поспешил. – Зажав один из камешков между пальцами, Шарко повернул его таким образом, что сверкающие искры, казалось, брызнули в глаза Багнюку. – Нелегко расставаться с этими красавцами. Готов любоваться ими с утра до вечера. Как сверкают, как переливаются, как играют всеми цветами радуги! – Шарко потянулся к мешочку. – Убирать камни?
– Не надо, – твердо произнес Багнюк. – Алмазы так алмазы. Но недвижимость и сопроводительные документы перейдут в ваши руки не раньше, чем подлинность камней подтвердят три ювелира. Только так, и никак иначе.
Шарко кивнул: да, только так, и никак иначе. Этого он и добивался.
Глава 2
Легко в учении?
1
Пару месяцев спустя, в двух тысячах километрах от Керчи, километрах в сорока от Москвы, где-то в окрестностях Внукова, неподалеку от речушки Сетунь, из видавшего виды черного «Мицубиси Паджеро» выбрались мужчины, с удовольствием потянулись, размялись и помянули Шарко незлым тихим словом.
– Что слышно о клиенте?
– Чекисты говорят, прокладка канализационных труб на стадии завершения. Вентиляция в подвал проведена, мебель и оборудование завезены, освещение в норме. Скоро Карл Маркович засадит ювелиров за работу.
– Вот именно, что засадит. Как тех узников замка Иф.
– Они на добровольных началах.
– Мы тоже.
Мужчины сдержанно засмеялись. Так смеются близкие люди шуткам, понятным только в их маленьком сплоченном коллективе. Окружающим невдомек, чему они веселятся. Особенно если их постоянно держат на дистанции.
– Охрана усилена? – сменил тон мужчина постарше.
– Не-а, – беспечно откликнулся молодой, извлекая из багажника два одинаковых рюкзака. – Все то же подразделение омоновцев.
– «Беркут». На Украине милицейские отряды быстрого реагирования давно переименованы в «Беркут».
– Какая разница?
– Во всем люблю точность, – сказал сорокалетний мужчина, взвешивая на руках рюкзаки, наполненные кирпичами. – Беру этот. – Он набросил лямку на плечо.
– Хоть сразу оба забирай, – сделал широкий жест его спутник, возраст которого вряд ли перевалил за тридцать лет.
– Одного будет достаточно, – заверил его сорокалетний мужчина.
– Слушай, Иван, а может, хватит этих самобичеваний?
– Тренировок никогда не бывает много, Олег.
– Ну давай хотя бы по паре кирпичиков выбросим?
– Тяжело в учении, легко в бою.
– Как раз наоборот, – заявил молодой мужчина.
Его звали Олег Белан, он был высок, строен и красив той почти женственной красотой, которая заставляет заподозрить обладателя в изнеженности, капризности и избалованности успехом у дам. Олег действительно нравился представительницам противоположного пола, не мог не нравиться. По-девичьи длинные ресницы, густые брови, иссиня-черные волосы, разделенные косым пробором: как можно было не заметить такого мужчину? Когда он смеялся, его хотелось сфотографировать для рекламы зубной пасты, а когда надувал губы, в женщинах пробуждался материнский инстинкт, желание обнять, приласкать, обогреть… но не без взаимности, а в обмен на ответную ласку. Кавалерам же этих потерявших голову женщин хотелось немедленно дать Олегу в зубы, что некоторые и норовили проделать – зачастую с ущербом для собственных физиономий.
Ибо, как и его старший товарищ, он имел за спиной не только военную выучку, но и настоящий боевой опыт офицера спецназа ГРУ, что наряду с обманчивой внешностью делало его опасным вдвойне. Противники никогда не ожидали, что этот опрятный синеглазый красавчик с чуть выпяченными, словно приготовленными к поцелую губами способен не просто дать отпор, а напасть первым, сломить, изуродовать, даже убить. Олега не воспринимали всерьез. Он этим беззастенчиво пользовался.
В отличие от него, по-волчьи матерый, жилистый, хриплоголосый Иван внушал к себе уважение с первого взгляда, куда бы ни заносила его нелегкая: на блокпост к обкурившимся анаши солдатам, в траншею на туркмено-афганской границе, в компанию ушлых зэков, в сибирскую тайгу к золотоискателям, в африканские джунгли к партизанам. Он умел поставить себя так, чтобы с ним считались. Прямолинейный, твердый и грубый, как его корявая фамилия – Долото, – Иван не любил пустопорожней болтовни, красивых поз и двусмысленных ситуаций. Его внешность полностью соответствовала внутренней силе: плотно прижатые к черепу уши, искривленный нос, расплющенные губы, обветренное лицо с размашистыми росчерками морщин. Совсем не голливудский киногерой, однако те женщины, которые узнавали его поближе, не забывали уже никогда. Иван Долото был для них той самой каменной стеной, о которой они всегда мечтали. Кремень-мужик. Гранит. Шершав камень, тяжел на подъем, опасен острыми углами, но прятаться за таким от бурь – милое дело. Иван не подведет, не выдаст. Правда, если умолять его поступиться какими-то своими принципами, то скорее лоб расшибешь, чем добьешься своего.
Принципов у Ивана было немного, но придерживался он их неукоснительно, чего требовал и от своего напарника, который как раз отличался неприязнью к различного рода правилам и самоограничениям. Были ли они друзьями в полном смысле этого слова? Вряд ли. Олег Белан и Иван Долото никогда не признавались друг другу в дружеских симпатиях и не называли себя закадычными корешами. Не считали они себя и искателями приключений, как бы романтично это ни звучало. Пожалуй, циничное определение «авантюристы» устроило бы их больше, однако и оно было далеко от истины.
Наемники – вот точное слово, характеризующее этих мужчин и род их деятельности. Им платили деньги за выполнение такой работы, взяться за которую способен далеко не каждый. Не только взяться, но и довести до конца. Любой ценой. Порой цена эта была значительно выше, чем реальное вознаграждение. Олег с Иваном рисковали своими жизнями. Больше на кон им ставить было нечего.
