Катапульта, или Как проститься с лучшей чашкой

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ НА ДАЧЕ И ДОМА

Эти истории приключились с самим Иваном Сергеевичем, когда он сначала был маленьким, но таким серьезным, что родители в шутку называли его по имени-отчеству. Иван Сергеевич рос, истории становились все интереснее и серьезнее, такими, что иногда и не понятно – для детей они, или все-таки для взрослых?

Какой характер у топора?

Иван Сергеевич проснулся сам, и вышел на веранду в пижаме, зевая и протирая глаза кулачками. На веранде сидела бабушка, читала журнал и пила кофе.

– Как ты рано проснулся, – воскликнула она, – какой молодец!

Иван Сергеевич ничего не ответил, и молча сел за стол.

Солнце пробивалось сквозь занавески, где-то гудела муха, а с улицы раздавались удары – это папа колол дрова.

– Пойду готовить завтрак, – сказала бабушка, и отправилась на кухню. Там она, вероятно, встретила маму, и первым делом сообщила ей, какой Иван Сергеевич молодец, что сам проснулся и встал.

– Только кровать не заправил, и не умылся, наверное, – ответила мама. Она вообще была всегда очень строгая.

Иван Сергеевич вздохнул, сполз со стула, и отправился за бабушкой на кухню.

– Дай мне, пожалуйста, мою зубную щетку и пасту, – попросил он бабушку.

– Что-то сегодня случилось? – удивилась бабушка. Даже волшебное слово не забыл.

Иван Сергеевич почистил зубы, умылся, и вернулся в комнату застелить постель. Когда он нагнулся к одеялу, кровать его все-таки попыталась снова повалить на себя, но Иван Сергеевич справился, как мог без помощи разровнял одеяло и положил подушку на место головы.

Мама наблюдала за всеми его движениями, но в конце все-таки тоже не удержалась и спросила, что это такое случилось, что Иван Сергеевич все без напоминания делает.

Иван Сергеевич удивился. Неужели взрослые забыли, что вчера вечером решили, если все дела утром быстро сделают, поехать на пикник на озеро. А озеро – значить лодка. А все быстро сделать – значит быстро встать, умыться и позавтракать. Что непонятного?

– Завтрак готов, – позвала с веранды бабушка.

На столе стояли только две тарелки – для Ивана Сергеевича и мамы.

– Мы с папой уже поели, – сказала бабушка. Она стала наливать чай, чтобы немного остыл, пока Иван Сергеевич ест кашу, а папа все колол дрова на улице.

Чпок, чпок – раздавалось оттуда, и поленья разлетались в стороны.

– Давай, ешь, – сказала бабушка, отодвигая на всякий случай подальше самолет из лего, который тоже оказался на столе, и на которой так усиленно смотрели еще не до конца проснувшиеся глаза Ивана Сергеевича.

– Давай, ешь, – повторила бабушка, – будь молодцом.

И тут что-то случилось. Правая рука Ивана Сергеевича взяла ложку и стала мешать кашу в тарелке, а левая потянулась к самолету.

– Зачем тебе самолет? – спросила бабушка и отодвинула его еще дальше.

И так получилось, что левая рука Ивана Сергеевича отдернулась назад, задела кружку с чаем. Кружка опрокинулась, горячий чай разлился по столу и стремительно потек к краю. Иван Сергеевич вскочил, бабушка тоже. Стол подскочил, тарелки упали на пол, и… завтрак пропал.

Как раз на веранду вошла мама.

– Ну что у вас опять происходит? Все так хорошо начиналось, – в сердцах сказала она. Иван Сергеевич не выдержал, и, глотая слезы, выскочил на крыльцо.

– Не нужен мне завтрак, и озеро не нужно, – крикнул он, хлопнув дверью.

– Ну что расхулиганился, – крикнула ему бабушка. – Ишь, чего выдумал, – дверью хлопать! Характер проявлять вздумал!

Папа колол дрова. Он мельком взглянул на Иван Сергеевича, но ничего не сказал. Он только воткнул топор в чурбан, сел на скамейку и взял в руку бутылку с квасом. Отпил глоток.

Иван Сергеевич посидел некоторое время на ступеньках, уткнув лицо в колени. А потом в его голове появился важный вопрос, и слезы сами быстро высохли. Он поднял голову, шмыгнул носом и спросил:

– Папа, а что такое характер?

– Характер – это те качества, те свойства, которые позволяют человеку добиваться того, что он хочет, – ответил отец.

– Или мешают, – добавил он, подумав.

– А характер только у человека есть? – спросил Иван Сергеевич.

– У животных тоже бывает. Например, рыжая кошка, которая живет у Андрея, она ласковая. А черно белый кот, который приходит ловить лягушек у нас в пруду – он хитрый и осторожный. А вот про кротов сложно что-то сказать. Но, вообще-то, они трудяги. Смотри, сколько холмиков за ночь наделали. Всех червяков, наверное, собрали.

– А скворцы заботливые, – все время птенцам еду носят – сам решил Иван Сергеевич.

– Да, скворцы заботливые, – согласился отец.

Иван Сергеевич помолчал, потом спросил:

– А у неживых предметов – есть характер? Ну, например, у крыльца.

– Давай подумаем, – ответил отец. – Какое у нас крыльцо?

– Высокое, – ответил Иван Сергеевич.

– Это не характер, просто свойство.

– Синее.

– Это тоже не характер.

– Железное.

– И это не характер, хотя уже теплее. Что из того, что оно железное?

– Прочное и долго не сломается.

– Вот это уже совсем близко, – сказал отец. – Другим словом, наше крыльцо надежное.

Иван Сергеевич раззадорился. Это было интересно – находить характер у предметов.

Он огляделся в поисках чего-нибудь посложней, и на глаза попался топор.

– А какой характер у топора? – спросил он, – наверное, плохой. Он же все колет.

– Колет он потому, что это надо – дрова запасти. А вот что ему помогает это делать? – отец задумался.

– Он сильный! – догадался Иван Сергеевич.

– Это не он сильный, это я. И вообще, сила – это еще не характер, – ответил папа.

– Острый!

– Тоже не совсем то, что нужно.

Иван Сергеевич вдруг вспомнил папино лицо, когда он с размаху ударяет топором по чурбану, и тихо, чтобы на всякий случай не обидеть никого, сказал:

– Я думаю, он немного злой, когда колет дрова.

– Точно, – обрадовался папа, злой – это правильное слово. Значит, топор у нас надежный, потому что железный, и злой, потому что иногда, когда сучок попадется, без злости этот сучок не перерубить.

Папа снова взял бутылку с квасом, подержал ее в руке и задумчиво произнес.

– Только знаешь, бывает злость «по делу», еще говорят – спортивная, она нужна для чего-то хорошего, а бывает просто злость, как у этого черно белого кота. Ты заметил, что его невозможно погладить, он всегда шипит и когтями отмахивается.

– А у меня на кашу хорошая злость, надо ее доесть, а то бабушка с мамой вместо пикника в лес уйдут.

– Да ты просто проголодался, – ответил отец. Иди за стол, я тоже сейчас приду, чаю выпить, только руки вымою.

Иван Сергеевич встал, поднялся на веранду и молча сел за стол. Бабушка, тоже ни слова не говоря, поставила перед ним тарелку с новой порцией каши. Самолета на столе не было, но лежал фломастер. Иван Сергеевич почувствовал, как левая рука задрожала и предательски потянулась к нему.

– Я справлюсь, – подумал Иван Сергеевич и зажал левую руку между колен.

Бабушка хотела ему что-то сказать, но только вздохнула и промолчала.

А папу, который хотел рассказать всем про их разговор на улице, Иван Сергеевич тихонько толкнул под столом ногой и шепотом предупредил, что это их секрет. Папа согласился.

Так что в этот день пикник на озере с лодкой все-таки получился.

Зеркало в траве

Утром Иван Сергеевич с папой поехали на машине в районный центр за стройматериалами.

– Если хочешь, садись на переднее сиденье. Ты уже сможешь пристегнуться взрослым ремнем, – сказал папа.

– Нет, – рассудительно ответил Иван Сергеевич, – ты же знаешь, что дети до двенадцати лет должны ездить в специа-альном кресле. А мне еще только семь!

– Ну, тогда забирайся назад – ответил отец.

Дорогой они разговаривали о разных вещах: о лодке, об инструментах, о встречных машинах и о многом другом. Из высоко проплывающих туч иногда падали тяжелые капли, сквозь них светило солнце и настроение было бодрое и радостное.

– Осторожно, тормозим перед лужей, чтобы людей не забрызгать, – сказал папа, проезжая мимо автобусной остановки.

Иван Сергеевич посмотрел назад.

– Никого не забрызгали, – сообщил он.

Они выехали из поселка, потом с проселочной дороги на шоссе и поехали быстро. Лето заканчивалось, сентябрь был не за горами, и в лесу по сторонам дороги некоторые березы были уже желтыми, а клены начинали загораться алым.

Дорога плавно повернула к югу.

– Смотри, аист, – сказал папа.

Впереди на обочине стоял аист. Видимо, он поджидал лягушек, которые часто вылезают на асфальт. Заметив приближающуюся машину, он взмахнул крыльями и плавно полетел над лесом в сторону от шоссе. Скоро он остался позади.

– Красиво летит, – сказал папа, – говорят, что аиста увидеть – к удаче.

– К удаче, к удаче, – ворчливо проговорил Иван Сергеевич, подражая бабушке, – самим надо постараться.

– Правильно, – ответил папа. Он вообще редко спорил с Иваном Сергеевичем. – Как говорится, на бога надейся, а сам не плошай.

Аиста уже совсем не было видно. В лесу иногда мелькали платки и шапки грибников, машина с шорохом пролетала лужи, через несколько минут должен быть показаться и городок.

– Папа, а кто такой Бог? – неожиданно спросил Иван Сергеевич.

Папа задумался. Потом, не торопясь, осторожно подбирая слова, как осколки разбитой чашки, стал говорить:

– Есть разные мнения. Никто точно не знает. Но, говорят, кто его встречает, сразу узнает.

– А ты встретил?

Папа опять задумался.

– Иногда я думаю, что встречал, но прошел мимо и не как-то не успел поздоровался.

– А почему не остановился, это ведь так интересно. Это же Бог!

– Ну, как это бывает. Едешь быстро, заметишь что-то интересное, что-то красивое, а остановиться не получается. Или припарковаться негде, или машин много, или просто торопишься. А назад смотреть – в аварию попадешь. Как, например, этот аист. Красиво летит, но уже где-то там, позади.

– Но бог – это не аист. Аиста еще можно увидеть. А бог – это ведь такая редкость, – удивился Иван Сергеевич.

– Да, и встретить сложно, и остановиться не всегда удается.

Папа замолчал, Иван Сергеевич тоже о чем-то задумался.

Вдруг он нахмурился и серьезно, почти строго сказал:

– Папа, срочно останови машину.

– Зачем?

– Не задавай лишних вопросов, просто останови машину.

Папа остановил машину на обочине.

– Теперь посмотри, чтобы дорога была пустая, и разворачивайся.

Папа понял, что у Ивана Сергеевича в голове возник какой-то важный план.

– Куда едем? – спросил он.

– Помнишь, где мы сворачивали с маленькой дороги на шоссе, стоит столб с табличкой. Едем туда.

– Зачем?

– Не спрашивай, сам все увидишь.

Папа покачал головой и развернул автомобиль. Практически молча доехали до нужного поворота.

– Стой – скомандовал Иван Сергеевич, прилипнув носом к стеклу и что-то высматривая.

– Остановись здесь, – снова сказал он и попросил, – можно мне выйти?

– Хорошо, выходим, – ответил папа.

Иван Сергеевич отстегнулся, вылез из своего кресла и соскочил с высокой подножки в траву.

Пока папа стоял и с удивление смотрел на сына, Иван Сергеевич озабоченно ходил вокруг столба с табличкой, раздвигая сапогами траву.

– Папа, а что это за камни, – спросил он, показывая на груды валунов, которые начинались прямо от столба и уходили в глубь от дороги.

– Это фундамент старого дома. Когда-то давно здесь стоял дом, теперь его нет.

– Очень давно? – спросил Иван Сергеевич.

– Очень, еще в позапрошлом веке.

– Он что, сгорел?

– Может, и сгорел, а может, просто от старости развалился.

– А кто в нем жил?

– Семья, наверное, большая. Раньше семьи большими были.

– Поня-ятно, – протянул Иван Сергеевич, забираясь на камень и оглядываясь.

– Что ты ищешь, – спросил папа.

– Тут что-то блеснуло, когда мы первый раз проезжали. А теперь не могу найти. Я тогда еще хотел тебя попросить остановиться, но не успел.

– Мы ехали по другой стороне дороги, перейди и посмотри оттуда, – посоветовал папа.

Иван Сергеевич спрыгнул с камня в траву и тут же закричал:

– Нашел!

Он выпрямился и показал отцу находку. Это было небольшое, с ладонь величиной зеркальце в потемневшей металлической оправе. И само оно было немного мутным, но все-таки отражало нос и любопытный глаз Ивана Сергеевича.

– Папа, а это старинное зеркало? – спросил он.

– Похоже, что давно здесь лежит, – согласился отец. Странно, такое мутное, а блеснуло так, что ты заметил. Повезло.

– Ты же сам сказал, что встретить аиста – к удаче! – сказал Иван Сергеевич.

– Значит, народная мудрость не подвела, – ответил отец. – Ну, забирайся на свое место, поедем все-таки в магазин.

Иван Сергеевич залез в машину, папа развернулся, и они снова поехали в районный центр.

– Может, это волшебное зеркало? – спросил Иван Сергеевич, – как в мультике про бабу ягу.

– Попроси его показать, что мама с бабушкой делают, – посоветовал папа.

Иван Сергеевич что-то пошептал зеркалу, а потом разочарованно сообщил:

– Я в нем только себя вижу.

– Может, это и главное, – глубокомысленно ответил папа.

Скоро они доехали до того места, где дорога изгибалась к югу.

– Папа, как ты думаешь, аиста мы еще увидим? – спросил Иван Сергеевич.

– Не знаю, не уверен. Что ему тут делать, машины всех лягушек уже распугали.

Но аист стоял на своем месте. Когда машина приблизилась к нему так, что можно было разглядеть щелку в его клюве, он только перескочил подальше от асфальта в болотистую низинку вдоль дороги, но не улетел. Только когда машина пронеслась мимо него, он взмахнул крыльями, как будто поприветствовал, и опустил клюв в осоку.

А на обратном пути его уже не было. Иван Сергеевич с папой вернулись из строительного магазина как раз к тому времени, когда бабушка с мамой собрались в лес за грибами.

– Не торопитесь, смотрите вокруг внимательно, чтобы ничего не пропустить, – напутствовал их Иван Сергеевич.

– Ах, ты, советчик, – потрепала его по голове бабушка.

– И имейте в виду – сегодня очень удачный день! – добавил Иван Сергеевич и побежал к отцу, на ходу пробуя пускать зайчики новым зеркальцем.

Как «щучий хвост» хотел сбежать

Как-то Иван Сергеевич разговорился с папой о ботанике. Дело было так: по «Окружающему миру» задали составить список профессий, которые имеют отношения к растениям.

– Фермер, – сказал Иван Сергеевич.

– Агроном, – сказала мама,

– Садовник, – сказал папа.

– Поливальщик, – добавил Иван Сергеевич.

– Сдаюсь, больше не знаю, – прокричала с кухни мама.

– Селекционер, – сказал папа.

Иван Сергеевич задумался, и вдруг выпалил:

– Доктор!

– Какой доктор?

– А такой, который сломанные ветки перевязывает. Я в Ботаническом саду видел, помнишь, мама?

А как такой доктор называется? – спросила мама, возвращаясь с кухни.

– Я думаю…хирург! – ответил Иван Сергеевич.

– Что-то я о такой ботанической профессии не слышал. Где на нее учат? – засомневался папа.

– Раз ветки ломаются, значит, их надо сращивать. У людей руку, если упадешь, и она сломается, лечит хирург. Значит, у растений тоже! – стоял на своем Иван Сергеевич.

– Ладно, ботаники, хватит спорить. Лучше посмотрите, почему «щучий хвост» из горшка вылезает.

Это была правда. На окне рос «щучий хвост», или, как было написано в «Энциклопедии растений» – «сансевьера». И вот уже пару месяцев, как все растение вместе с землей вылезало из горшка. Сначала все по этому поводу шутили, мол, «щучий хвост» хочет убежать и пойти погулять, а последнее время стало не до смеха: поливать сложно, вода с земляного кома льется на подоконник, а листья клонятся куда-то вбок.

– Хорошо, – сказал папа, сейчас займемся. Тащи, Иван Сергеевич, газету подстелить, а я горшок с окна принесу.

Газету расстелили на полу в прихожей, папа принес и поставил на нее горшок с сансевьерой.

– Ну, что, тянем-потянем, – сказа папа и ухватил растение за высокие темно-зеленые в полоску листья.

– Дай я, – попросил Иван Сергеевич.

– Тяни, – разрешил папа и сам стал держать горшок руками.

Иван Сергеевич взялся за листья и потянул. Все растение вместе с комом земли вылезло из горшка легко, как будто только и ждало, что кто-то ему чуть поможет. Иван Сергеевич заглянул в горшок. На дне скопилась коричневая вода.

– Пусто, – сказал Иван Сергеевич, – только грязная вода.

– Подожди-ка!– сказал папа, – посмотри сюда. Он взял из рук Ивана Сергеевича растение и положил его на газету:

– Смотри, что это у него?

От корня «щучьего хвоста», от самого верха вниз отходили толстые, с папины пальцы отростки, похожие на щупальца осьминога. К тому же они загибались на концах в стороны так, что «щучий хвост» вполне мог на них стоять.

– Это что, у него ноги? – изумился Иван Сергеевич.

– Похоже на то, – ответил папа.

– На них он и хотел убежать! Вылезти из горшка и убежать, – убежденно произнес Иван Сергеевич.

Папа задумчиво вертел в руках растение. Потом положил его на газету и ушел в кладовку. Оттуда он вернулся со складным ножом, парой пустых горшков и пакетом магазинной земли.

– Вот что, Иван Сергеевич, давай-ка его подлечим, – сказал он и раскрыл ножик.

– Я, я буду резать! – воскликнул Иван Сегеевич.

– А диплом о медицинском образовании у тебя есть? – спросил папа.

Иван Сергеевич тут же убежал к себе в комнату, и пока папа расставлял пустые горшки и раскрывал пакет с землей, вернулся обратно с листком бумаги.

– Вот диплом!

На листке и вправду было написано крупными буквами «Диплом врача» и нарисован красный крест.

– Ну, бери инструмент, – папа подал Ивану Сергеевичу раскрытый ножик, а сам опустился на корточки возле «щучьего хвоста».

Иван Сергеевич тоже присел рядом, взялся одной рукой за листья растения, а второй начал отрезать отростки от корня.

– Смотрите, пальцы себе не пораньте, – снова крикнула из кухни мама.

– Не волнуйся, не поранимся, мы умеем, – ответил папа.

– У нас диплом есть, – добавил Иван Сергеевич, пыхтя и ковыряясь в земляном коме.

Через несколько минут напряженного труда все три отростка были отделены от основного корня и «щучий хвост», он же «сансевьера» и он же «любимая пища слонов» вернулся в родной горшок. Теперь он никуда не вылезал, и листья росли прямо вверх. Осталось только полить его и вернуть на подоконник.

– Папа, а зачем ему столько названий? – спросил Иван Сергеевич.

– У тех, кто хочет убежать, всегда несколько имен. Ты разве не читал в детективах?

Папа посадил отростки в новые горшки.

– Отдадим соседям, – сказал он, – все равно они хотели попутешествовать.

Иван Сергеевич отправился на кухню мыть руки. Намыливая руки под струей воды он о чем-то думал, и, в конце концов, уверенно произнес:

– И все-таки есть ботанические хирурги. Это – я!

С ним, конечно же, спорить никто не стал. А мама взяла со стола скомканный «диплом», разгладила его и положила в книгу рецептов – на память.

Катапульта

Иван Сергеевич очень любил забрасывать свои игрушки в разные места. Желательно, чтобы повыше и подальше. Взрослые говорили, что он балуется. А на самом деле это не баловство, а очень интересное занятие.

Знают ли, например, взрослые, что большой пустой мяч, если его пнуть хорошенько, улетит намного дальше, чем маленький, но тяжелый камень? А ноге будет больнее от маленького камня. Наверное, знают, ведь они учили это в школе и в институте. Но Иван Сергеевич узнал об этом сам – давно, еще даже до того, как пошел в первый класс.

А вот еще – почему попасть воланчиком от бадминтона в нарисованную утку сложнее, чем стрелой из арбалета?

Когда Иван Сергеевич спросил об этом папу, папа задумался и не смог быстро объяснить. Вместо этого он взял листик бумаги, карандаш и стал зачем-то рисовать какие-то палочки и стрелки.

– Видишь, – говорил папа, – ракетка ударяет по воланчику непонятно как. Поэтому он и летит непонятно куда и непонятно как. А стрелу толкает резинка, одинаково с двух сторон, поэтому она летит точно в цель.

Иван Сергеевич на эти стрелки только посмотрел, и пошел ставить практические эксперименты. У него был арбалет, который они сделали с папой прошлой зимой. И очень красивая стрела – с красным наконечником и синим стабилизатором, как у самолета.

– Давайте устроим соревнование по стрельбе, – предложил Иван Сергеевич.

Бабушка только заворчала, услышав про стрельбу, а мама согласилась. А если согласилась мама, то папу Иван Сергеевич даже спрашивать не стал.

Иван Сергеевич пошел тренироваться. Стрела летела почти всегда туда, куда нужно. Пока Иван Сергеевич не решил попробовать запустить ее через раскидистую старую липу.

Этот эксперимент оказался неудачным – стрела застряла на ветке так высоко, что достать ее с земли палкой или даже длинной раздвижной удочкой не получалось. Иван Сергеевич отправился за советом.

– Папа, – спросил он, – чем можно достать стрелу с липы?

– Попробуй сбить ее мячиком, – ответил отец.

Но мяч, как Иван Сергеевич не старался, до стрелы не долетал.

–Поставь мне лестницу, – попросил Иван Сергеевич.

– Лестница, наверное, не достанет, – ответил папа, посмотрев на липу.

– Но, на всякий случай, измерь лестницу рулеткой.

Иван Сергеевич взял рулетку, и пошел в сарай, где лежала лестница.

Кроме лестницы в сарае лежали доски и короткие бревна. И Иван Сергеевич вспомнил, как в цирке доску клали на круглое бревно, один человек прыгал со стула на один конец доски, а второй, стоявший на втором конце, подлетал кверху.

Но вряд ли взрослые согласятся подкидывать его на такую высоту. Странные все-таки люди – эти взрослые. В космос космонавтов отправляют, а мальчика на несколько метров подбросить – боятся.

И тут Иван Сергеевич вспомнил мультфильм «Мифы древней Греции», и как папа рассказывал ему о всяких машинах, которые греки использовали в войне.

Иван Сергеевич бегом вернулся к отцу, который в это время делал подпорку для яблони.

– Измерил? – спросил он.

– У меня идея получше, – сказал Иван Сергеевич радостно. – Надо сделать катапульту, зарядить ее мячом и сбить стрелу.

– Неплохая идея, – согласился отец. – С чего начнем?

Иван Сергеевич хотел начать с того, чтобы пойти в сарай, вытащить доски и бревна, и сразу все сделать. Но отец сказал, что по правилам, а правила нужны всегда там, где нужно добиться результата с первого раза, сначала нужно нарисовать чертеж, по чертежу составить список материалов, инструментов, и потом уже приступить к постройке.

– Ты ведь помнишь, как мы строили из кубиков башни? Первое правило – чем прочнее фундамент, тем выше башня. А для сложной конструкции фундамент – это чертеж.

– Ну, хорошо, – согласился Иван Сергеевич, – так уж и быть, пойду, нарисую чертеж.

Он вернулся на веранду, взял разноцветные фломастеры и нарисовал катапульту. И рядом мяч. Мяч получился слишком большим, но это для того, чтобы не забыть про него и не зарядить потом катапульту камнем. Иван Сергеевич помнил, что камень далеко закинуть сложнее, чем мячик.

Папа посмотрел на рисунок и сказал, что для начала неплохо, но хорошо бы нарисовать катапульту по частям, и поставить номера, что за чем собирать.

– Чтобы получилась инструкция, как в лего, – сказал папа.

– Ну это же не лего, ты что, не понимаешь, здесь деталей мало, – ответил Иван Сергеевич.

– Ну, хорошо, – ответил папа, и сам взял фломастер. – Значит, так. Это будет основание, две станины, в них два отверстия для оси. На оси – главная доска, она же рычаг, к ней приделаем ведерко из-под саженца для мячика, здесь крючок для резинки, а второй – чтобы тянуть. Все, чертеж готов!

Обедали, как обычно, на веранде, и Иван Сергеевич все время косил глазами в окно, за которым на газоне грудой лежали несколько досок, брусков и инструменты. Кое-что успели сделать до обеда – готовая левая станина стояла отдельно, прислоненная к яблоне.

– Что-то вы опасное затеяли. Неужели проще способа нет достать стрелу? – спросила мама. – Или подождать, когда ветром сдует.

– Ждать – это не по-мужски, – ответил папа.

– И к тому же, стрела нужна сегодня вечером для соревнования, – поддержал Иван Сергеевич.

– Смотрите, на соседский участок ничего не забросьте, – прокомментировала мужскую затею бабушка, – у них теплица стеклянная, не ровен час, разобьете.

После обеда дело пошло быстро. Правая станина, поперечина, главный рычаг пристроились друг к друг, как было нарисовано на чертеже. Сам чертеж был приколот на сучок яблони, под которой велось строительство.

Когда все было готово, и Иван Сергеевич дважды проверил шуруповертом, все ли шурупы завернуты до конца, папа внимательно посмотрел на главный рычаг, потом на липу, потом снова на рычаг, потом на чертеж.

– Знаешь, сказал он Иван Сергеевичу, – надо бы укоротить рычаг. А то очень сильный размах, мяч далеко улетит, и высоко слишком.

– Ты так считаешь? – спросил Иван Сергеевич, которому уже очень не терпелось перейти к практическим испытаниям. Тем более, что папа иногда и сам говорил, что практика – лучший критерий истины. Впрочем, он говорил так тогда, когда Иван Сергеевич отказывался играть гаммы, уверяя, что и так их отлично знает.

– Ну, – ответил папа, если у тебя есть время подождать, то я вспомню пару формул и посчитаю. Но, если времени нет, то просто поверь.

– Доверяй, но проверяй, – тут же вспомнил поговорку Иван Сергеевич. Это была любимая поговорка бабушки, которую она всегда приговаривала, отходя от кассы в магазине и рассматривая чек.

В этот момент мама крикнула из дома, что звонит папин телефон.

– Я недолго, побудь здесь, но не стреляй – сказал папа и ушел в дом.

Тут скрипнула калитка, и в ней показался соседский мальчик, друг Ивана Сергеевича, тоже Ваня. Он подошел к катапульте и спросил:

– Что это такое?

Иван Сергеевич подвел его к чертежу на яблоне, потом снова повернул к конструкции.

– Катапульта. Не читал что ли про Древнюю Грецию?

Про Древнюю Грецию соседский Ваня читал, но никогда не видел катапульту в действии.

Как-то так получилось, что Иван Сергеевич совершенно забыл, о чем сказал папа, уходя говорить по телефону. А именно о том, что рычаг нужно укоротить, и пока не стрелять. Как заряжать, то есть класть в пластмассовый горшок, прикрепленный к рычагу, мяч, как тянуть за веревку, давя всем весом, чтобы дотянуть длинный конец рычага почти до земли, как вставить защелку, а потом отойти и выдернуть ее за специальную веревочку – Иван Сергеевич помнил, а о том, что пока все это делать рано – забыл. Тем более, что соседский Ванечка усиленно помогал тянуть рычаг к земле.

– Огонь, – скомандовал Иван Сергеевич, и дернул за веревочку.

Брусок с горшком резво скакнул вверх, мяч вылетел из него и полетел…

– Ух, ты! – воскликнул Ванечка.

– Бум дзинь-дзинь, – донеслось откуда-то из-за липы.

Из-за той липы, над которой описал плавную дугу и скрылся на соседском участке мячик, и на ветвях которой по-прежнему качалась стрела от арбалета.

Когда через несколько минут к катапульте подошел папа, наговорившийся по телефону, он увидел двух мальчиков, прилежно изучающих рисунок коры на яблоне. По всей видимости, они не испытывали большого интереса к катапульте древних греков, а просто так стояли рядом и молчали.

– Ну, несите мяч, – сказал папа, – а я пока рычаг укорочу.

– Понимаешь, – сказал Иван Сергеевич папе, – я показывал Ванечке катапульту, и она как-то выстрелила. Короче, мяч улетел.

– Что-то мне какой-то звон послышался, – сказал папа.

– И мне тоже, – ответил Иван Сергеевич.

– И мне, – подтвердил соседский Ванечка.

– Ну и куда он полетел, – спросил папа.

– Туда, – две загорелые руки одновременно вытянулись в сторону липы.

– Что ж, пойдем, оценим масштаб бедствия и проведем мирные переговоры, – решил папа. – Ну, стрелки, идите первыми.

Таким порядком – оба мальчика впереди, а папа за ними, дошли до калитки соседнего участка.

Калитка была открыта, и в ней стояла чужая бабушка с сердитым лицом. За бабушку пряталась незнакомая девочка с двумя хвостиками на голове, зеленых шортах и пестрой футболке.

– Здравствуйте. Мы как раз пришли узнать, не натворили ли мы у вас бед, – вежливо сказал папа.

– А сами посмотрите, – ответила чужая бабушка, – вон там, за кустами.

Все пошли смотреть, что там – за смородиновыми кустами. Иван Сергеевич по дороге успел сорвать несколько красных ягод, но сунуть их в рот постеснялся.

За кустами стоял круглый пластмассовый столик, за которым, вероятно, еще недавно кто-то пил чай. По крайней мере, на нем до сих пор стоял чайник, лежала перевернутая вазочка в окружении печенья, рядом на боку чашка с петушком. Под столиком лежала вторая чашка, точнее ее осколки, и, разумеется, мячик Ивана Сергеевича тоже был там. Со столика на мячик и осколки чашки капал чай.

– Мы сидели, пили чай, – начала рассказывать девочка, – и вдруг прямо с неба этот мяч. Моя кружка упала и разбилась.

– Это у нас случайный выстрел произошел, – ответил папа, – не успели толком отрегулировать.

– Из катапульты, – добавил Иван Сергеевич.

– Как у древних греков, – уточнил соседский Ванечка.

– Ну, бывает, – вздохнула чужая бабушка, – только лизину чашку жалко. Это ее любимая.

– С цыплятами, – сообщила Лиза.

– С чашкой дело поправимо, – сказал папа, отвел Иван Сергеевича в сторону, нагнулся к нему и что-то прошептал на ухо. Иван Сергеевич вздохнул, кивнул, и побежал к себе на участок.

– А мы пока у вас тут приберем, – папа наклонился за упавшим стулом, а потом присел, чтобы собрать осколки чашки.

– Да что вы, мы сами, – захлопотала вокруг него чужая бабушка.

Через несколько минут стол был вытерт, вазочка с частично спасенным печеньем стояла посередине, чашка с петушком тоже, а два стула стояли сбоку стола. Соседский Ваня держал в руках мяч, а Лиза вертела в руках осколок своей чашки, на котором осталась желтая головка цыпленка.

Тут снова из-за смородиновых кустов показался запыхавшийся Иван Сергеевич. Он быстро подошел к Лизе и протянул ей целлофановый пакет.

– Это тебе, моя мама упаковала, чтобы я снова не разбил, – сказал Иван Сергеевич.

– Ой, – воскликнула Лиза, доставая из пакета чашку, – какая красивая!

– Это моя любимая, – сказал Иван Сергеевич, – с мумми-тролем! Прощай, чашечка!

– Да зачем вы так, – заволновалась чужая бабушка, – неужели у нас своих чашек мало!

– Дело не в чашке, – ответил папа, и подтолкнул Ивана Сергеевича.

Иван Сергеевич повернулся к чужой бабушке и спросил:

– А вы отпустите Лизу с нами поиграть? Мы сейчас будем катапульту испытывать.

Чужая бабушка нахмурилась. Наверное, она подумала о том, как тысячи мячиков полетят с неба на ее огород.

А Лиза обрадовалась и нашла важный аргумент:

– Бабушка! Бабушка! Я пойду. Надо же проверить, чтобы в нашу сторону больше не стреляли!

Папа все-таки укоротил рычаг, поэтому мяч дальше края газона не улетал. До верхушки липы он долетел бы, но это уже было не нужно. Пока ходили за мячиком да дарили чашку, ветер раскачал ветви, и стрела упала на траву.

На следующий день к вечеру пошел дождь. Взрослые сидели на веранде, а оба Вани и Лиза устроились в беседке и играли в лото. Катапульта одиноко мокла под яблоней.

– Из этих досок полок можно было наделать, – сказала бабушка. – А так, мокнет теперь, никому не нужная.