Buch lesen: «Трусы с секретом и другие рассказы»

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Утром меня разбудила трёхэтажная ругань. Плюс ко всему кто-то брезгливо пихал мне под рёбра носки начищенных до блеска ботинок. Я помычал в ответ и повернулся на другой бок: в конце-концов, человек имеет право поспать? Но последующий увесистый удар в правую почку лишил меня всех прав сразу.

– Вставай, твою мать, алкаш! Устроил здесь лежбище котиков, понимаешь!

Я перевернулся на спину и передо мной поплыли грязные лестничные пролёты, облупившийся, закопченный зажигалками потолок.

– Вставай, вставай, блин! Я на работу опаздываю!

– А я причём?– вопрос мог прозвучать более веско, чувствуй я себя получше. Голова должна была вот-вот разлететься по подъезду на миллион кусочков.

– Ах ты ж…! Ещё и огрызается, зараза! Слышь, Ань, вызывай полицию!

Мужик, наверное, думал, что меня это напугает. Да мне сейчас куда угодно, только бы подальше от своей головы. И от его криков. Я честно попытался встать. Никак. Каждое движение отзывалось в голове маленькими, но меткими бомбочками. Больно было даже смотреть. Даже думать больно. Я снова лёг и закрыл глаза. А мужик продолжал возмущаться на меня и свою Аню.

– Ты полицию вызвала?

– Нет!– ответ был откуда-то сверху.

– А чего ждёшь? Я ж, блин, на работу опоздаю!

– Так а чего ты стоишь? Сейчас я позвоню, они приедут и заберут его!

– А если нет?

– Значит, будешь стоять до вечера!– наверху хлопнула дверь. Вроде, ничего особенного, а меня будто обухом стукнули.

– Дал же бог жену, мать её!

Мужик потоптался возле меня ещё чуток, да и ушёл восвояси. А я остался один на один со своей головой.

Не прошло и минуты, как снова кто-то начал спускаться по лестнице. Я на миллиметр приоткрыл веки – будто штангу поднял. Спускалась девушка. Блондинка. Смазливая. Каблучки её туфелек своим дробным стуком словно иголками впивались мне в мозг. Даже не взглянув на меня, она прошмыгнула вниз.

Ну вот, теперь и девушки меня не любят. Где твоё обаяние, Санчо?

Наверху открылась дверь и послышалось осторожное шуршание тапочек по бетону. Пришлось снова делать над собой усилие, чтобы посмотреть на человека. Это была тётка в домашнем халате и тапочках-собачках. Для полноты картины не хватало только бигуди. В руках она держала банку с полупрозрачной зелёной жидкостью.

– Эй, ты живой?– судя по голосу, это жена того интеллигента, что меня пинал.

Я не шелохнулся.

– Молодой человек!– тётка наклонилась и потрясла меня за плечо. Я застонал и пришлось открыть глаза.– А я вам рассол принесла.

С какой, вдруг, радости? Но надо брать, пока дают.

Пока я приложился к живительному бальзаму, тётка заботливо придерживала мне голову. Я, не стесняясь, вылакал почти всю банку, но лучше себя не почувствовал.

– Ну, как?– спросила она.

– Не очень.

– Может, похмелишься?

– Чем?

– А что вчера пил?

– Водку.

– Вот водкой и будем похмеляться. Пойдём.

Тётка кое-как довела меня до своей двери и ввела в квартиру. Нет, это сущее сумасшествие – впускать в дом незнакомого, грязного, дышащего перегаром мужика.

Квартирка была шикарная, трёхкомнатная. В прихожей вязаный коврик, на стенах красивые пейзажи в резных тяжёлых рамах, на потолке хрустальная массивная люстра. Тётка провела меня в гостиную, где я с удовольствием плюхнулся на диван. Через минуту, сморщившись от запаха, я плеснул в рот сто грамм палёнки под знаком качества. Картина мира стала проясняться. Я откинулся на спинку дивана и потёр виски.

Тётка молча налила мне вторую. Я выпил.

– Ну как, полегчало?– её заботливая улыбка напомнила Иуду.

– Ага. Если можно так сказать.

– Можно…– она подсела ближе ко мне.– Тебе, красавчик, можно всё.– И погладила меня по щетине на подбородке.

Зря я сетовал на популярность у женщин. Тёткина рука, опускающаяся всё ниже, старалась убедить меня в своей привлекательности окончательно. Я не сопротивлялся: спешить некуда, дома жена, дети или мать меня не ждут, а у этой дамочки можно одолжить потом немного денег.

Зря мы так быстро разделись. В замке пару раз провернулся ключ, дверь открылась и послышался зычный голос мужа:

– Анют, у нас что, блин, гости?

– Да, дорогой!– тётка лихорадочно помогала мне натянуть брюки и рубашку. Свой халат она накинула с завидной проворностью.

– Опять сантехник?– спрашивал он из коридора.

– Не угадал.– застёгивая на мне рубашку, тётка перепутала пуговицы и петельки.

– Неужели, электрик?

– А вот и нет!

Мужик открыл дверь и остолбенел. Хоть я и успел заправить рубашку в брюки, картина была маслом. Тётка стояла рядом со мной и стряхивала с рубашки грязь, которую можно вывести разве что кипячением. Я невпопад помогал. Мы старались успокоить дыхание, которое выдавало с головой и, не отрываясь, наблюдали за лицом мужа.

– Это что такое… как понимать?– его лицо с каждой секундой наливалось ярким багрянцем.

– Да ты понимаешь, мне…

– Какого… ты привела сюда этого бомжа?!– мужик пока не двигался и было время поискать пути отступления. Я человек здесь чужой, главное – уйти без потерь.

– Мне стало жалко его, понимаешь? Он лежал на лестнице такой… такой… такой беспомощный!– искренность тётки меня поразила. А вот её мужа не очень.

– Я спрашиваю: какого, блин, хрена ты привела в дом этого урода?

– Ну, не уродливей некоторых…– насупился я. Оскорбление меня задело.

– Ты вообще, блин, заткнись, я с тобой потом разберусь. Я последний раз спрашиваю: какого?

– Так, я уже ответила… вроде.

– Действительно,– вместе с тёткой усомнился я в нормальности слуха её супруга.

– Заткнись!– это мне.– Ты же грязная проститутка!– а это уже ей.– Водишь в дом мужиков, пока я вкалываю, блин! И ладно бы нормальных, а то бомжей да алкашей. Вчера был сантехник, позавчера, блин, электрик! Сегодня кто?

– Не знаю,– она посмотрела на меня с неподдельным изумлением. Действительно, я забыл представиться, но сейчас не лучший момент для знакомства.– Я же говорю: мне его просто стало жалко, и я предложила ему немного подлечиться…

– Подлечиться?!– взревел мужик.– Ты это так называешь, блин? «Подлечиться»! А со мной у тебя, блин, профилактика?

Я невольно подумал, что мужика, где бы он ни работал, за спиной наверняка называют «блином». От его криков у меня снова начала болеть голова.

– Ах, та-ак!– тётка вдруг превратилась в фурию с горящими глазами.– Значит, я шлюха, да? Шлюха?!

Она забегала по комнате, круша все на своем пути. Пострадал даже телевизор, который она усилием воли спихнула с тумбы на пол. Особенно жаль мне стало бутылку водки, которую она размозжила о стену. На излёте эмоций тётка принялась за диван. Правда, не знала, что с ним делать. Подвигала его, попинала, что не принесло ему особо вреда. Тогда она стала прыгать на нём, как дитя малое, приговаривая:

– Я шлюха, да? Шлюха?

Наблюдая за тётенькой, я совсем забыл про её мужа. Когда вспомнил, он уже исчез из поля зрения и чем-то шуршал в коридоре. Дело плохо – пошёл за успокоительным.

Очередное бранное слово застряло у тётки в горле, когда она увидела направленное на неё дуло ружья. Не издав больше ни звука, она без чувств шлепнулась на диван, и стало тихо.

Почему её ещё ни разу не номинировали на «Оскар»?

Мужик направил берданку на меня, прицелился. Я постарался его образумить:

– С такого расстояния можно разве что по комару промахнуться.

– Не указывай мне, блин,– судя по сокрушённому тону, стрелять он явно не собирался.

– Я к тому, что можно красиво, не целясь, прострелить мне ногу. Или руку. Потом поиздеваться надо мной, покромсать и выбросить в мусорный контейнер, как какой-нибудь пакетик из-под чипсов.

– Заткнись, блин!– он демонстративно взвел курок.

– Хочешь правду?– я неспешно пересёк комнату и плюхнулся в кресло.– Мне всё равно, где бродить: в этом мире или где-то ещё. Убьёшь ты меня или нет – в любом случае удовольствия ты не испытаешь.

– Что у тебя с ней было?– его тон слегка смягчился.

– Что может быть у этой святой женщины с незнакомым человеком, ещё пару минут назад валявшемся на лестничной клетке?

– Но ведь она тебя пригласила!

– Ну и что? Она же объяснила – из жалости. Напоила меня сначала рассолом, потом дала похмелиться. Что в этом такого?

– А то, что ты – грязен, пьян, вонюч и кроме отвращения ничего вызывать не можешь!

– Это вы так думаете. Женщины видят сердцем.

– А я, значит, задницей?

– Просто вы смотрите на ситуацию немного иначе.

– Конечно, блин! А что я должен был подумать, увидев вас вместе? Что вы плюшками балуетесь?

– Какого ты вообще так рано припёрся?– ну вот и тетка очнулась. Воистину, женщинам суждено развязывать самые жестокие кровопролития, от Елены Троянской до наших дней. По совести говоря, на месте мужика я бы с ней развёлся. Но кто знает, может, у них любовь?

– Чего-о?– дуло берданки снова повернулось в сторону тётки.

– Чего слышал!

– Ах, ты, тварь!

– От твари слышу!

– Мразь!

– Сам такой!

– Скотина!

– На себя посмотри!

– Заткнись, блин, сука!

– Сам «заткнись, блин, сука»!

– Ребят, я, наверное, пойду…– решил я вклиниться.

– Да пошёл ты!– крикнули они мне одновременно. Нет, всё-таки это любовь, я здесь точно был по адресу.

Я вышел вон из чужой квартиры на свежий воздух, к солнцу, наглым городским голубям, автомобилям. Хотелось выпить. Хотелось спать. Немножко хотелось полетать посреди нагромождения из многоэтажек. Но – нельзя, заметят.

Зевнув, я пошёл в ближайшую пивнушку, чтобы завтра снова очнуться в новом месте и снова вмешаться в чужие судьбы. Я меняю людей, меняю их жизни. И только свою не могу исправить. Мой дар и мое проклятие. Моя работа.

БЕГОВАЯ ДОРОЖКА

Я вижу беговую дорожку. Одна её сторона залита ярким светом от прожектора, стоящего на противоположной стороне. Широкий ярко-жёлтый луч выхватил тонкие каркасы турников. От них растянулись длинные тени. Они ложатся на беговую дорожку и ещё дальше, на заброшенную часть стадиона, что поросла сорняком. Луч выхватывает и часть двухэтажного спорткомплекса с его трибунами, высокий железный забор, огораживающий стадион, двухэтажное кафе за забором.