Buch lesen: «Гимгилимы -1. Добро пожаловать на Яппу!»

1. Добро пожаловать на Яппу!

Белый как алунит, лайнер «Гаргапан» совершал посадку на космодроме Материка, единственного материка Яппы. Конечной точкой маршрута корабля являлась планета Бир-Бур, куда держала путь подавляющая часть 325 пассажиров, летящих на Ветоломские курорты. Не подавляющая часть, в количестве 14 человек, готовилась покинуть борт корабля. Эти люди, за исключением двух землян, востребованные на Яппе специалисты. А вот два исключённых землянина находились на борту «Гаргапана» не совсем легально. Дипломатическая миссия Земли всё ещё продолжала вести переговоры с Министерством муслинских департаментов о том, что нужно, можно и нельзя. И если кому стороннему и захотелось бы посетить Материк, то без полезных связей и толстой денежной мошны было бы не обойтись.

Улиту Тутли, одному из двух землян, 21 год, в меру упитан, физически развит. Увлекается плаванием, верховой ездой, фехтованием на тростях и современным искусством. У него жесткие, вьющиеся рыжеватые волосы, карие глаза и светлые брови. Чем-то похож на кучерявого хомяка. На голове чёрновойлочный котелок. Из-под серого пуловера белеет рубашка и чернеет галстук, украшенный запонкой в виде серебряного ромба с каплей зелёного янтаря. В правой руке – чёрно-красная трость с белым гофрированным набалдашником, в левой – ручка серого кейса, а лямка сумки переброшена через плечо.

Отец Улита, Ылит Тутли, один из известнейших писателей Земли, сделал на зависть сногсшибательную карьеру только благодаря своему таланту, как любит говорить он сам. На самом деле, поставить несколько литературных рекордов, получить множество наград и стать одним из самых продаваемых писателей Земли ему помогла дочь министра по культуре одной из стран Земли. Точнее, женитьба на ней. Ну и талант, разумеется.

Женился он на Илине Еделинской, естественно, по любви. Многие, конечно, поговаривают, что Ылит Тутли женился на Илине по расчету, так как подобный брак открывал (и открыл) перед писателем невиданные возможности. Почему-то принято считать, что если кто-то женится на дочери высокопоставленного чиновника, то обязательно по расчету (и осуждать это), а если дочь высокопоставленного чиновника выходит за кого-то замуж, то обязательно по любви (и верить этому). Хотя почему бы талантливому человеку не жениться по расчёту на дочери высокопоставленного чиновника и не открыть перед собой невиданные возможности?

Его супруга, Илина Еделинская, была потомственной светской львицей. Именно она воспитала Улита, так как Ылиту, занятому написанием книг, продвижением книг и упоминанием в них различной брендовой продукции, было не до сына. Именно Илина привила Улиту своё видение искусства (чем оригинальнее и прогрессивнее, тем лучше), уверенность в себе (убеждённость в собственной правоте), чувство достоинства (высокомерие) и подкостное презрение ко всему, что не облачено в дорогие материи, не сверкает платиной и алмазами и не имеет отношения к высокому искусству. Однако Илину постигла печальная судьба. На одной из вечеринок у неё вдруг закололо в груди, и она скоропостижно скончалась в одной из лучших лондонских больниц. Занятой Ылит Тутли на похоронах супруги не присутствовал, отправив своего представителя с надлежащей доверенностью, который и скорбел публично вместо него.

В наследство Улит получил основанный матерью Элитный Клуб Любителей Искусства, расположенный в центре Лондона и всемирно известный своими экстравагантными выставками и аукционами для богачей. В ЭКЛИ Улит проводил большую часть времени. До одного прекрасного дня.

В один прекрасный день Ылит Тутли решил, что сына пора бы и поднапрячь. И первым заданием для него стала история муслинов, коренных жителей Яппы. Через несколько лет, когда министры Яппы и правительство Земли решат все нюансы, когда построят туристические комплексы, когда Яппу начнут усиленно рекламировать, к тому моменту Ылит Тутли планировал издать фантастическую трилогию о муслинах. Это был хороший маркетинговый ход, вот только занятой писатель никак не мог выкроить время на муслинскую историю, потому и поручил это дело сыну.

Вот так Улит Тутли оказался на «Гаргапане» в компании Верума Олди, давнего приятеля отца и владельца сети кинотеатров. Стоит упомянуть, что Верум родился в 2233 году и ему 37 лет.

Пока представлялись главные герои, лайнер «Гаргапан» приземлился на космодроме Материка, а такую махину следует сажать тщательно и со всеми предосторожностями. Космопорт построили люди спустя год после обнаружения планеты и налаживания первых контактов с муслинскими властями. Муслинам космопорты были без надобности, так как их цивилизация ещё не развилась до изобретения летательных аппаратов любого типа, за исключением разве бумажных самолётиков. А могла бы, если бы поменьше воевала.

– Фиолетовые! Я сказал, фиолетовые, значит фиолетовые! Если не забыл, я…

– Заново не начинай, – вздохнул Верум. – Но сушилки для рук сиреневые. У тебя плохая память на мелочи.

– Никогда не спорь со мной, – заявил Улит и раздражённо махнул тростью. – Ты здесь охранять меня, а не спорить со мной. Я не виноват, если ты путаешь цвета. Это заболевание называется дальтонизм.

– Не охранять, а приглядывать. И с чего ты взял, что я дальтоник? – искренне удивился Верум.

– Если бы ты не страдал дальтонизмом, ты бы не утверждал, что сушилки сиреневые, тогда как они фиолетовые.

– Пускай фиолетовые. Мне без разницы.

– И всё-таки я прав! – самодовольно улыбнулся Улит и легонько стукнул Верума тростью по ноге.

Стены коридора, ведущего к трапу, украшали картины, застеклённые и утопленные в обшивке из вишнёвых панелей. Картины изображали заманчиво-красочные панорамы Ветоломских курортов. На Яппе никаких курортов не имелось. Пока ещё.

– Прошу прощения, – Улит обратился к стоящей у трапа стюардессе в белоснежной форме космофлота, – я хотел бы узнать, какого цвета сушилки для рук в туалете?

– Сиреневые, – несколько удивлённо отозвалась стюардесса. – Все сушилки на «Гаргапане» сиреневые.

– Сиирееневые?! – обиженно вскричал Улит и скорчил такую мину, словно официантка плюнула ему в самую душу. – Все?

– Во всех уборных, все сушилки сиреневые.

– И всё-таки ты прав, – подколол Верум. – Только ты и только всегда.

Улит возмущённо засопел. Не найдя встречных аргументов, он сменил тему:

– Где искать начальника космопорта?

– В здании космопорта, – пожал плечами Верум.

– Сам знаю, – буркнул Улит.

– А если знаешь, чего спрашиваешь?

– Не придирайся. Ты вечно придираешься и споришь по любому поводу.

– Я придираюсь и спорю? – изумился Верум.

– Да, ты! – отрезал Улит.

И они ступили на серебристый трап-эскалатор.

Среди белеющих, словно снежные изваяния, зданий космопорта с синими крышами выделялась высоченная центральная башня, если угодно, донжон. Общими очертаниями она походила на феерических размеров белый гриб с синей шляпой на подставке из восточного и западного крыльев. Ножку «гриба» окольцовывали пристройки. Из купола-шляпки и пристроек торчали антенны со стальными поблескивающими шариками.

Голубое небо разбавляли редкие перистые облака.

Улит звонко чихнул, прикрыл рот и чихнул снова. Проходящая мимо прибывшая специалистка, заслышав чихи, поспешно взяла левей, обходя Улита стороной.

– Ты простыл, – заметил Верум.

– Ты наблюдателен, – пробубнил Улит, сморкаясь в синий платок. При этом он умудрялся с крайним презрением смотреть в спину удаляющейся женщины.

В таможенном секторе двое сотрудников в синей форме пропускали пассажиров по одному через комнату досмотра.

Дождавшись своей очереди, Улит положил кейс, сумку и трость на движущуюся ленту, а сам прошёл под пискнувшей стальной рамой.

– Всё электронное и электрическое вынимаем, – привычно сказал таможенник.

Улит отдал «всё электронное и электрическое». В завершение таможенник поводил вокруг него каким-то прибором и окликнул своего напарника:

– Гал, слушай, а серебряные запонки разрешены?

– Детектор гудел? – откликнулся Гал, скрытый чёрной перегородкой.

– Нет, не гудел.

– Значит, можно.

– А если детектор ошибся?

– Детектор не может ошибиться.

– Почему не может?

– Не знаю, – сказал Гал. – Начальник сказал, что не может, значит не может. А начальство не ошибается. Будешь думать также, рано или поздно тоже станешь начальником и тоже не будешь ошибаться.

– Начальник космопорта? Лерген? – уточнил Улит.

– Угу, – подтвердил невидимый Гал.

– Документы, – потребовал его напарник.

Улит протянул документы.

– Мне к нему и нужно, – сказал он и, как учила мать, с чувством собственного достоинства (высокомерно) добавил: – Вас должны были предупредить.

– Ничего не знаю, – безразлично сказал таможенник, открывая паспорт. – Никто никому ничего не должен… Улит Тутли…

Прочитав имя и фамилию, напарник Гала поднял глаза на Улита.

– Так вы Улит Тутли? – переспросил он.

«Сейчас спросит, не сын ли я того самого Ылита Тутли? – подумал Улит. – Не я ли руководитель известного ЭКЛИ? Попросит сфотографироваться и автограф, чтобы потом хвастаться, что самого меня обыскал».

– Я… Улит Тутли, всё верно, – произнес он, расплываясь в кокетливо-смущенной улыбке, и игриво махнул рукой. Он обожал, когда его узнавали. – Так уж и быть, сфотографируюсь с вами.

– С чего мне фотографироваться с вами? – уставился на него таможенник. – Слышь, Гал, он хочет, чтобы я с ним сфотографировался.

– Так сфотографируйся, – ответил невидимый Гал, – если человек просит.

Улит покрылся маковым цветом.

– А зачем вы просите фотографироваться со мной? – спросил таможенник.

– Я не просил фотографироваться! – запальчиво заявил Улит, задирая подбородок.

– Но вы сами сейчас…

– Вышло досадное недоразумение. Я думал, что был узнан.

– Узнан? – переспросил таможенник.

– Я руководитель ЭКЛИ и сын известного писателя Ылита Тутли.

– А… Я давно не был на Земле.

– Так чего ты уставился на меня и спросил: «Ты Улит Тутли?!», словно узнал меня?

– Начальник велел известить, как только Улит Тутли, то есть вы, пройдёт таможенный контроль. Ещё он велел закрыть глаза на отсутствие одной незначительной подписи и безграничной печати. Так… держите документы. Можете проходить. Добро пожаловать на Яппу! Гал, всё в порядке, это тот Улит Тутли, о котором говорил начальник, пропускай багаж.

– Жаль, – донеслось из чёрной перегородки. – У него в кейсе такая уйма денег, что мне и не снилось. Я хотел задать ему несколько каверзных вопросов и заставить заполнить декларации. Хотя бы штук пять. Придется ограничиться изъятием предметов земной цивилизации. Например, этой лазерной бритвы.

Улит сунул документы в карман.

– Где кабинет Лергена?

– Восточное крыло, третий этаж, служебная секция, кабинет 42-ой. В здании космопорта есть информационные экраны, они подскажут вам.

После осмотра Улит и Верум вышли в зал ожидания. Его стены облепили леса. По деревянным и металлическим перекрытиям серо-сливовыми робами и оранжевыми касками мелькали рабочие. Визжали электроинструменты, с самого верху сыпались красно-рыжие искры. Не долетая, они гасли в воздухе. Несло краской и запахом горячего сверла. В общем, космопорт ещё не был готов к официальному открытию Яппы.

Инфоэкраны на стойках, указывающие направление, равномерно располагались по всему зданию. На счастье, некоторые экраны даже работали, пусть и в тест-режиме. Земные надписи дублировались по-муслински на тот призрачный случай, в очень отдалённом будущем, когда муслинам будет позволено заходить на территорию космопорта. Во время полёта на «Гаргапане» Улит и Верум с помощью лингвозера выучили их язык.

– Что это за каракули? – Улит прищурил глаза.

– Те самые, знание которых лингвозер впихивал в твою голову почти две недели подряд.

– Дей-стви-я во вре-мя мете-о-рит-но-го дож-дя, – перевёл Улит с муслинского и испуганно посмотрел на Верума. – Тут бывают метеоритные дожди?

Верум вгляделся в написанное.

– Тут написано: «Действия во время пожара». Хм… А! Понял, вот это слово читается «килзыр ша», а ты прочитал «килзыр жо».

– Я правильно прочитал, – заупрямился Улит. – Просто лингвозер попался бракованный.

– Извилины у тебя бракованные… не слишком извилистые.

Начальник космопорта, полноватый мужчина лет пятидесяти, – глаза серые, в висках проседь, орлиный нос, черты лица, будто высечены из гранита, – поднялся из-за стола и вышел навстречу Улиту и Веруму. Верум пожал начальнику руку. Улит коротко кивнул.

– Привет, – сказал он и уселся в кресло.

– Присаживайтесь, – запоздало пригласил Лерген. – Как Ылит? Всё так же занят?

– Хорошо, и очень занят, – ответил Улит. – Так занят, что даже на меня нет времени. Последний раз мы виделись год назад. Больше по телевизору отца вижу.

Лерген выдвинул ящичек стола, извлек оттуда две янтарные карточки с магнитными полосками и протянул их гостям.

– Это пропуска, – сказал он, – Покажите их на КПП.

Лерген уселся на краешке стола и сложил руки на ляжке.

– Общее развитие цивилизации муслинов в целом соответствует концу 19-го века нашей истории. Местное население потихоньку привыкает к нам… – начал он вводную.

– Муслины, и правда, зелёного цвета и похожи на ящериц и крокодилов? – тут же перебил Улит, которому не терпелось увидеть живого муслина.

– Да, кожа у них зелёная. У мужчин-муслинов имеется явное сходство с рептилиями, – согласился начальник космопорта. – Муслинки же более… человечны, симпатичны и типажами лица вполне сходны с нашими женщинами. Так вот, хочу предупредить, имеются некоторые проблемы с местным населением на Востоке Материка…

– Так они произошли от ящериц? – опять перебил Улит.

– Кто-то своей несдержанностью напоминает от кого произошли люди, – заметил Верум.

– Насколько мне известно, да, – вежливо сказал Лерген.

– Тогда продолжайте, – великодушно разрешил Улит.

– Так вот, жители восточной области Материка, востоковцы, относятся к нам предвзято и не одобряют наше присутствие на Яппе. Там свои политические разногласия, а в них сам чёрт ногу сломит.

– Оружие нам выдадут? – в лоб спросил Улит, перед отлётом насмотревшийся фантастических фильмов.

– Вот кретин, – пробормотал Верум, прикрывая глаза ладонью.

– Нет, а, собственно, зачем? – удивился Лерген. – Муслины, за исключением востоковцев, относятся к землянам с подобающим уважением и почтением. Они прекрасно знают, что мы гораздо могущественнее их. А здесь, на Западе, востоковцы – редкость. Даже если вы и встретите кого-то с Востока, ничего страшного. По сути, кроме бурчания под нос они ни на что не способны. В общем, в случае затруднений обращайтесь ко мне. Вы можете связаться со мной через посольство Земли в Язде, здешнем мегаполисе. Вы здесь не официально, на мой страх и риск, поэтому обращайтесь именно ко мне. Лишь из-за уважения к Ылиту Тутли я рискнул согласился на эту аферу.

– И из-за уважения к семизначной сумме, – не преминул добавить Улит. – К чему скрывать? Все свои.

Начальник космопорта как бы не расслышал слов Улита и рассеянно побарабанил пальцами по столешнице.

– Как добраться до Гимгилимов? – прервал молчание Верум.

– Отсюда до Гимгилимов часа три с половиной езды, но вот на чём вы поедете? Мои все заняты. Впрочем, езжайте через Язду. Вечером туда отправляется служебный автобус. А оттуда вы можете добраться до Гимгилимов на рейсовом.

– Так мы и поступим, – важно кивнул Улит.

«Как это у него получается? – невольно восхитился Верум. – Вроде обычно кивнул, а выглядит при этом напыщенным индюком. Влияние матушки, не иначе».

– В Язде с ночёвкой проблем не будет. Город-миллионник, отелей хватает.

– Во сколько автобус? – спросил Верум.

– В 19-30. На первом этаже есть бар-ресторан. Я бы составил компанию…

– Ничего страшного. – Улит покинул кресло и смахнул невидимую пылинку с брюк. – Я понимаю, ты занятой человек, как и мой отец.

– Но проводить вас до головомоечного кабинета минутка найдётся.

– До головомоечного кабинета?

– Головомойка – устройство, обрабатывающее мозг так, что при общении с муслином вы не сможете поведать ему о некоторых достижениях нашей цивилизации.

– Зачем подобные предосторожности? – спросил Улит.

– За тем же что и таможня. Так решило правительство Земли, таков закон…

– А закону нужно подчиняться, – важно поддакнул Улит.

«Он даже поддакивает важно! – продолжал восхищаться Верум, который ещё на борту «Гаргапана» приметил за Улитом склонность придавать себе жутко умный и важный вид. – Неудивительно, что весь экипаж и пассажиры принимали его за сына гендиректора газовой компании межпланетного масштаба».

Головомоечный кабинет находился этажом ниже, в западном крыле. У окна во всю стену с видом на взлётно-посадочное поле, сунув руки в карманы, стоял лысый человек в серо-сливовом мятом халате. У правой стены сверкал никелем аппарат, отдалённо напоминающий бормашину.

– Хрег, обработай двоих, – пояснил Лерген, – а я побежал – Земля специалистов прислала. Улит, как увидишь отца, передавай привет.

«Долго же он пялился в окно, не вынимая рук из карманов», – подумал Верум, пожимая скользкую и потную ладонь Хрега. Улиту было всё равно. Он пожал руку, не снимая перчатки.

– Присаживайтесь, – показал лысый на аппарат. – Кто первый?

Первым сел Улит. Хрег отрегулировал сиденье и надел Улиту на голову стальной обруч с наушниками. От обруча к задней панели вился тонкий чёрный провод. Хрег нажал несколько кнопок. Головомойка глухо и недовольно загудела и тут же стихла. Хрег снял с Улита обруч.

– Всё, – сказал он и обратился к Веруму: – Теперь ты.

– Всё? – изумился Улит. – Я ничего не почувствовал.

– А и не надо, – Хрег ухмыльнулся. – Теперь точно не проболтаешься. Надёжная штука. Вот попробуй рассказать на муслинском об устройстве атомного реактора.

– Не могу.

– Вот видишь, сработало!

– Да я и на земном не могу рассказать об устройстве атомного реактора, – рассердился Улит. – Я никогда не интересовался устройством атомного реактора.

Хрег хихикнул.

– Я пошутил. Слезай. Будь спокоен, головомойка работает исправно.

Улит с Верумом, по совету Лергена, спустились на первый этаж и, следуя подсказкам инфоэкранов, отыскали бар-ресторан. В это послеобеденное время помещение пустовало. Лишь один столик занимали двое рабочих. Улит и Верум прошли к стойке и уселись на трёхногие табуреты. Высокий и стройный бармен в серо-сливовой рубашке, как и принято у барменов, меланхолично протирал фирменной серо-сливовой тряпкой бокал и печально смотрел на экран телевизора, закреплённого под потолком. Показывали запись футбольного матча.

Улит с Верумом заказали по чашке кофе и парочке бутербродов, чем ненадолго прервали процесс протирания чистой тряпкой чистого бокала. Стеклянная витрина бар-ресторана позволяла увидеть часть улицы: скамейки под навесом, дорогу, гигантские ворота, ряд мусорных контейнеров и высоченную стальную стену, ограждающую территорию космопорта, жилого городка и отведённую под строительство площадь.

– Интересно было бы глянуть на местную природу, – сказал Верум, перестав созерцать мусорные бачки. – Надеюсь, будем проезжать мимо озера. Почему-то хочется полюбоваться здешними озёрами.

– Какая разница чем любоваться? Мне нужно попасть в гимгилимскую библиотеку, отыскать книги по истории муслинов и переписать из них всё самое интересное.

– Улит, тебя кроме книг, ЭКЛИ и отца вообще что-нибудь интересует?

– Отец является для меня примером для подражания. ЭКЛИ помогает развиваться духовно. Ещё я занимаюсь плаванием, верховой ездой и фехтованием на тростях, что помогает развиваться физически. Я за разностороннее и сбалансированное развитие, поэтому получаю от жизни всё. Главное, соблюдать расписание.

– Но другая планета – это ведь интересно, – заметил Верум, запивая кофе бутерброд с ветчиной и сыром. – Я вот впервые на другой планете. Здесь всё иначе: другая флора, другая фауна, зелёные жители.

– Птички, зверушки – тоска… Вот на муслина бы посмотреть, да на живого. Жаль, на таможне всё забрали, ни видео снять, ни сфотографироваться. Ничего, скоро приедем в Язду. Там этих муслинов тьма тьмущая

– Не так уж и скоро, – ответил Верум, взглянув на часы на стене.

Улит отпил кофе и скривился.

– Какая гадость! У нас в клубе во время собраний варят замечательный кофе, а это натуральные помои. Кстати, месяц назад у нас проходила выставка одного известного скульптора, но ты его, конечно, не знаешь по причине своей недалёкости.

Теперь скривился Верум. За две недели полёта он по самое горло насытился россказнями Улита об ЭКЛИ и, конечно, об отце. Верум дружил с Ылитом со школы, когда тот ещё не был таким занятым и известным, относился к нему с симпатией и уважал как друга, но всему есть предел. И Улит явно достиг его.

А сын известного писателя трепался об известном скульпторе Ардее Попилли. Он прославился своей экстравагантной выставкой «Мировые задницы».

– Мировые… что? – Верум подумал, что ослышался.

– Задницы, – терпеливо повторил Улит, словно разговаривал с умственно отсталым. – Сначала он планировал назвать выставку «Крыша мира», а потом решил, что это название слишком банально, и назвал «Мировые задницы». Понимаешь, оттолкнулся от обратного. «Крыша мира» – «Задница мира», а там и до мировой задницы недалеко. Новаторство, понимаешь, да?

– Ничего не понимаю.

– Сейчас поймёшь. Ардей ведь гений. Все его задницы вылеплены из глины, и без помощи рук.

– Это как? При помощи ног?

Улит наклонился к Веруму и громко прошептал:

– Он их вылизал языком.

Верум запрокинул голову и расхохотался. Бармен встрепенулся.

– Ты чего хохочешь, деревенщина?! Это оригинально! – ощетинился Улит. – Выставка имела успех. Многие задницы были проданы за большие деньги!

– Действительно, нужно быть гением, чтобы суметь продать глиняные жопы за большие деньги.

Улит не уловил сарказма и поведал об одной из прошлогодних выставок, свою популярность на которой обрели пудовые шары из грязи, блёсток и патоки. Их продали по 50.000 водных за штуку.

– ЭКЛИ точно означает Элитный Клуб Любителей Искусства? – развеселился Верум.

– Именно искусства. В отличие от некоторых, мы, эклийцы, способны восхищаться и ценить. Наш девиз: «Восхищайся прекрасным и оригинальным. Цени прекрасное и оригинальное». А не всякие там устаревшие и никому не нужные банальные деревья, луга, канавы и прочую природную дребедень. – Улит любовно дотронулся до набалдашника своей стальной трости.

– И продаёте прекрасные глиняные задницы.

– Одно другому не мешает.

– А, пополнение! – бодро воскликнул мужской голос.

Улит с Верумом обернулись. К стойке подошёл усатый мужчина средних роста и телосложения в серо-сливовой робе. Он подмигнул «новичкам», уселся на табурет и обратился к бармену:

– Приветствую, Эр!

– Здравствуй, Михудор, – печально молвил Эр.

– Сегодня мне не помешает куриный суп, картошка со свининой, или лучше свинина с картошкой. И особенно не помешает кружка крепчайшего кофе.

– А компот?

– Компот?

– На кухне компот пропадает.

– Пускай пропадает, компот мне помешает.

Эр кивнул и ушёл в проём позади. Михудор обратился к «новичкам»:

– Добро пожаловать на Яппу! С начальником космопорта уже виделись?

Мужчина ощерился, обнажая желтоватые зубы. Его улыбка напоминала одновременно волчий и лисий оскалы. Потемневшая на солнце кожа, выступающий тупой подбородок, нагловато-весёлые глаза человека умеющего быть и обаятельным, и хамоватым… Веруму Михудор не понравился сразу.

«Этому усатому палец в рот не клади – тёртый калач», – подумал он.

– Обед с опозданием обычно ведёт к ужину с опозданием, – изрёк Михудор. – С утра одолел проклятущий инженер! Скопить бы денег поскорее, плюнуть в рожу этому засранцу и открыть своё дело.

– Мы не новички, – поправил заранее приосанившийся Улит. – Мы здесь с важным поручением.

Верум незаметно пнул Улита по щиколотке, чтобы поменьше болтал. И также незаметно получил в ответ по лодыжке.

– И здесь не совсем официально, – из вредности добавил Улит.

Веруму захотелось размозжить голову сына известного писателя чем-нибудь этаким. Например, фаянсовым унитазом.

Эр принёс заказ.

– Благодарю, – сказал усатый и взялся за ложку с твёрдым намерением выесть и выпить всё подчистую. – С утра не жравши. Загнал проклятый инженер, загнал сукин сын!

Расправившись с супом, мужчина вытер салфеткой рот и спросил наугад:

– Вам в Язду? Могу подбросить.

– Нет, – сказал Верум.

– Да, – сказал Улит.

– Мы на рейсовом, – сказал Верум.

– Зачем ждать до вечера, когда я освобожусь через час? У меня машина – домчим быстрее любого автобуса! – предложил Михудор.

– Действительно, Верум, зачем ждать до вечера, когда можно выехать через час? – поддержал усатого Улит таким тоном, словно Верум не мог понять очевидного. – А так нам в Гимгилимы.

– В Гимгилимы? – неизвестно чему обрадовался Михудор. – Могу и в Гимгилимы. Знаю, знаю этот городишко. Жил там как-то с одной мадам.

Усатый сунул в рот кусок свинины и аппетитно заработал челюстями. «Как саранча», – подумал Верум.

– Так ты повезёшь нас в Гимгилимы? – спросил Улит.

Михудор прожевал.

– Повезу, но дайте несколько минут.

Глотнул кофе и продолжил:

– И час. Довершу начатое на стройке и отпрошусь. С вас за поездку до Гимгилимов всего… – мужчина окинул взглядом твидовый костюм Улита и явно недешёвые ботинки, – тысяча ерджи.

– Ерджи – это муслинские деньги, – сказал невпопад Улит.

Верум вздохнул.

– Ну да, – сказал Михудор. – Так вы согласны?

– Нет, – сказал Верум.

– Да, – сказал Улит. – Верум, не забывай, кто платит. Можешь ждать рейсового автобуса и добираться до Гимгилимов через Язду, а я поеду с Махадором. Мне не терпится увидеть муслинов и совсем не хочется торчать в космопорте до позднего вечера. Мохидор, Гимгилимы – муслинский город?

– Михудор, – поправил Михудор, доедая картошку. – А городишко муслинский.

«Упрямый самодовольный дурак, – вздохнул Верум, – не силком ведь удерживать. В конце концов, возможно, я слишком нагнетаю. Мужик не упустил шанса подзаработать, чего тут такого?».

– Где можно обменять земные деньги на ерджи? – спросил Улит.

«Хоть мозгов хватило на кейс не показать», – подумал Верум.

– Мы тут взяли с собой немного наличных, – с хорошо уловимой ноткой хвастовства произнёс Улит и кивнул на кейс.

Верума прошиб холодный пот от такой легкомысленности, но, похоже, усатый слишком увлёкся поеданием свинины. Если известно имя человека, это не значит, что он перешёл в ряды тех, кому можно доверять.

– Показать где банк? – предложил Михудор.

– А космопочта работает? – спросил Улит.

– Вот с ней проблема, – сказал Михудор и допил кофе. – Каналы не налажены.

Покинув бар-ресторан, они свернули направо. Банк расположился неподалёку, в трёхэтажном лиловом доме. Над входом висела табличка с надписью «Земной банк. Первый межпланетный банк». Михудор отправился на свою стройку, а Улит с Верумом вошли в здание.

– Ылит не хочет стать первым межпланетным писателем? – полюбопытствовал Верум.

– Может и хочет, – задумался Улит, – но ему некогда. Из-за плотного графика он едва успевает книги писать. Поэтому иногда приходится писать в соавторстве. А соавторы попадаются всё на редкость бездарные. За ними надо многое исправлять.

В банке никого не было. Улит вошёл в операторский кабинет. Стол. На столе монитор. За столом – зеленоглазая шатенка в лиловом.

– Здравствуйте, – сказала шатенка.

– Здравствуй, – сказал Улит. – Как ты прошла через таможню с компьютером?! Там ведь всё электронное отбирают.

И хихикнул. «Ещё один оригинальный остряк, – подумала зеленоглазая с лёгкой ненавистью. – За сегодня пятый. Своих хватает, так ещё новых присылают».

– Слушаю, – сказала она наждачным голосом, от которого могло запершить даже в глазах.

Улит положил на стол кейс и открыл его. Взору шатенки предстали пачки водных, земных денег.

– Хотите открыть счёт?

– Нет, хочу обменять на ерджи.

– Всю сумму?

– Да.

– Это очень крупная сумма. Если откроете счёт, то…

– Я же сказал, нет. Я не намерен мотаться туда-сюда и тратить день на поездку в космопорт всякий раз, как у меня закончатся деньги. А они у меня заканчиваются быстро. Я очень занятой и деловой человек.

– Паспорт, космовиза?

Улит подал документы.

– У вас нет незначительной подписи и безграничной печати, – заметила женщина, листая визу. Её рука потянулась к селектору.

– Лерген и таможня в курсе. Позвоните начальнику космопорта.

– У меня свой начальник.

– Эээ… – протянул Улит и машинально добавил: – Я сын известного писателя.

– То-то думаю, фамилия знакомая, – сказала женщина, удерживая палец на кнопке селектора, – вы сын Ылита Тутли.

– Да, я его сын, – с воодушевлением подхватил Улит.

– Как-то давно читала его книгу. Тоска смертная.

Улита едва не парализовало от такого кощунства.

– Да, – сурово сказал селектор.

– Тут у меня клиент без незначительной подписи и безграничной печати. Некий Улит Тутли. Говорит, что Лерген в курсе.

– Лерген в курсе, – отозвался селектор.

Улит улыбнулся краешками губ и холодно посмотрел на оператора. Про себя он именовал это выражение змеиным взглядом и думал, что оно подходит к его округлым щекам и рыжим кудрям, когда тренировался перед зеркалом.

«Что за идиот? – подумала шатенка, когда увидела змеиный взгляд. – Наркоман что ли, как и все сыночки богатеев?»

– Ты жалка, – высокомерно произнёс Улит.

– Я выполняю свои обязанности. В них чтение книжек Тутли не входит. Так всю сумму?

– Всю. Вы многое теряете, не читая книг моего отца. Он великий писатель.

– Кто бы сомневался.

Через пятнадцать минут Улит вышел из кабинета.

– Открыл счёт? – спросил Верум.

– Зачем? – удивился Улит. – Я обменял все водные на ерджи.

– Ты собрался таскать с собой все деньги?!

– А что тут такого? – Улит подёргал кейсом, пробуя вес, и хихикнул: – Вроде большого кошелька. Я и мелких набрал, банкнотами и мелочью.

Улит похлопал по карману. Мелочь откликнулась тусклым звяканьем.

«Что за идиот?» – подумал Верум.

Немного погуляв, Улит с Верумом вернулись в бар-ресторан.

– А муслинская еда имеется? – спросил Улит бармена.

– Нет, – меланхолично ответил Эр.

– А ты пробовал что-нибудь муслинское?

– Пробовал.

– Ну и как, есть можно?

– Вполне можно, – сказал Эр, – если ничего другого нет.

– Но, в целом, съедобно? – спросил Верум.

– Вполне. Она несколько специфичная, но вполне съедобна.

– Что значит «специфичная»? – насторожился Улит.

– У муслинов популярны блюда из червей и гусениц.

– Из че-ервей?! – Улита скривило.

– Я несколько раз пробовал варёных червей, один раз ел живых. Есть особый вид, блянские черви, их едят живыми. Они толстые и сочные. С непривычки неприятно, когда они во рту шевелятся. Щекотно.

– Заткнись! – с отвращением перебил Улит. – Меня сейчас вырвет! У них нет нормальной человеческой еды: фруктов, мяса, сладостей? Я люблю фрукты, мясо и сладости. У них есть сладости? Не мотаться же сюда за продуктами!