Подарок отца. Книга вторая. Сбежавшая невеста

Перехватив протянутую руку, Питер прикоснулся губами к её пальцам, пристально заглядывая в серо-голубые глаза девушки, удерживая её взгляд.

Ровена смущенная первая отвела глаза и тут же отдёрнула свою руку. Питер усмехнулся, выпуская её руку, и затем обхватил её за оголённую ступню. Ровену от прикосновения его горячей руки к холодной ступне будто обожгло. Девушка снова пристально посмотрела в его глаза. В этот раз никто не хотел первым отвести взгляд. Так и смотрели друг другу в глаза, не моргая некоторое время.

Он усмехнулся одними уголками губ.

Ровена не выдержала возникшей между ними, неловкой ситуации попыталась высвободить ногу, но Питер держал крепко. Он стал медленно растирать холодную ступню девушки, затем холодные пальцы ног. И не спеша надел башмак, и будто бы невзначай его рука скользнула вверх по её оголенной лодыжке.

Она перехватила его руку, накрыв своей.

Он снова усмехнулся и про себя вдруг подумал, девчонка играет в опасные взрослые игры, но в самый последний момент пасует.

Но почему-то ему это нравилось. Очень нравилось.

– Что? – задал он вопрос, снова заглядывая ей в глаза. – Разве не этого вы, леди Ровена, хотели, когда уронили башмак?

Питер сам от прикосновения к её ступням испытал благоговение.

Он почувствовал себя рыцарем у ног своей королевы.

Всё было так волнительно, соблазн прикасаться к ней слишком велик.

– Нет. Не этого, – обиженно проговорила девушка и поджала от досады губы.

Неужели он так проницателен и легко разгадал её мысли и желания?

Ей были приятны его прикосновения настолько, что затмили все угрызения совести и стыдливости, и в его взгляде она прочла, что это ему тоже нравилось.

Он надевал башмак, пристально глядя на неё и удерживая её своим взглядом. Ровена не выдержав его пристально и страстного взгляда, смущённо потупила глаза, а на щеках снова проступил румянец. Ей даже казалось, будто покраснела до самых пят.

Питер сам себя почувствовал мальчишкой, юнцом.

Он бросил бы к ногам своей королевы всё, что она попросит, даже жизнь, за одно позволение прикоснуться к её ступням.

Сэр Джон, проследив за этой парочкой, молодёжь остановилась по каким-то своим делам, к тому же он прекрасно видел, какие искры проскакивали между ними, предусмотрительно решил, самое время устроить привал, пока замок не показался на горизонте и дать молодёжи больше времени для общения.

Еще несколько часов в пути, и они дома.

Путешествие в обществе женщин всегда нелегкое занятие, в особенности с этими.

Сэр Джон остановил своего коня, осмотрев безлюдную поляну и, обернувшись к Питеру, проговорил:

– Может, остановимся и поедим, а? Солнце уже высоко, под этими раскидистыми клёнами, и здесь к тому же тихо, – он облюбовал полянку за кустами для прогулки с Анфред и остался весьма довольным выбранным для привала местечком.

Питер утвердительно кивнул головой и сделал знак своему отряду, чтобы те располагались на отдых. Затем снял с седла Ровену.

Члены его команды стали устраивать привал.

Палатки не доставали, надеялись ещё засветло добраться до замка Гилфорд.

На импровизированном столе из покрывала появилась корзина с продуктами. Дежурный вынул из-за пояса нож и нарезал свежий утренний хлеб, сыр, цыплят. Кто-то принёс французское вино.

Пленницам не доверили накрывать на стол.

Люди Питера при каждом удобном случае посмеивались над выходкой пленниц в лесу в Нормандии.

Все дружно собрались к столу.

Путники, соскучившиеся по вкусной пище, сидели молча и медленно жевали, наслаждаясь трапезой.

Разговор никак не завязывался, каждый был при своих мыслях.

Ровена продолжала обозревать поляну и дальний холм. Её внимание привлекала здешняя растительность и она сравнивала с той которая у них в Алансоне. Питер следовал её примеру, но то и дело украдкой бросая взгляд на девушку. Ровена увлеклась своим занятием созерцания окрестностей и не заметила, как край плаща оголил её ступни и щиколотки ног. Питер сорвал былинку и пощекотал ей пятки. Ровена посмотрела на него с укором и поджав ноги спрятала их под плащ.

Он горестно вздохнул.

И вот, казалось бы, молодой человек теперь должен радоваться окончанию его миссии, и он, наконец-то, обретёт долгожданную свободу, но отчего такая грусть, задавал себе вопрос Питер.

Он подумал, про Ровену – будущая его мачеха. Но сумеют ли они остаться хотя бы друзьями?

Ровена повернулась к Питеру и некоторое время смотрела на него пытаясь понять его настроение и о чём он думает.

Она заметила, в его лице тревогу.

Неожиданный вопрос Ровены отвлёк его от мрачных мыслей.

– Питер, к нам в замок Алансон на турнир стремятся многие рыцари, помериться силами и похвастаться своей удалью и притом не только из ближайших окрестностей, но и, можно так сказать, заморские воины не гнушаются сойтись в поединке на нашем ристалище. Почему вас, Питер, там ни разу не видела? – спросила девушка.

– Я не очень люблю сборище хвастунов, – заявил он резким тоном, уязвленный её неожиданным вопросом. Ему неприятна была мысль, что девушку одолевают сомнения в его силе, ловкости и воинском мастерстве. И тут же, смягчив тон, поразмыслив добавил: – Да и времени у меня на это совсем нет. Я предпочитаю заниматься настоящим воинским делом.

– Настоящим воинским делом? – возмущение невольно вырвалось из уст Ровены. – Наверное осаждать замки сеньоров? Это вы называете настоящим делом? Признаюсь, не такой ответ я хотела услышать от вас.

– Завравшихся сеньоров, заметьте леди Ровена! – возразил ей в тон Питер. Его задело, как пленница восприняла сказанные им слова. И больше всего не понравилось, что ему пришлось оправдываться перед девчонкой. Ему стало не безразлично, как она воспринимает его службу у короля. – Сеньоров, непокорных власти их сюзерена, в частности нашего теперешнего короля Иоанна Безземельного. Кто-то ведь должен наводить в стране порядок, в конце концов.

– У-у… – протянула многозначительно Ровена. – Так значит, вы у нас, оказывается, находитесь на службе у короля! Просто настоящий сеньор миротворец. И до турниров, конечно же, вам совершенно нет дела? Однако, достопочтимый сэр Питер не счёл за труд так далеко забраться на континент и похитить бедную девушку из родного дома. Что-то всё это не вяжется с вашим доблестным характером служить на благо всеобщей справедливости.

Она резко замолчала и вдруг подумала, не перегнула ли она палку… эта её прямолинейность, что думает то и говорит.

Девушка не знала, Питер случайно проговорился, рассказав так много о себе, или приближение к замку делало его более разговорчивым. Он уже не испытывал угрозы, да и воины стали менее скованными и серьезными.

Напряженность к концу пути медленно рассеивалась.

Они чувствовали себя вольготно на своей территории.

Питер не стал отвечать, прекрасно понимая справедливость слов девушки, но разве смог бы объяснить ей настоящую причину не очень хорошего поступка. Он и сам себе был противен. Поймёт ли она и простит когда-нибудь, что любовь к отцу, его просьба и последняя воля для него, как сына, значили многое.

У девушки своя правда, а у него своя, и тут он не собирался выступать в роли судьи и что-то ей объяснять и доказывать.

Ровена не в первый раз отметила, стоит завести разговор о похищении, как Питер тут же менялся в лице и замыкался в себе.

Что за этим стояло, мучил её вопрос. На другие темы за время пути он стал более охотно отвечать, и даже их беседы принимали приятный характер, но только не на эту. Вначале ей приходилось буквально каждую фразу из него будто клещами вытягивать, но на эту тему у него было наложено табу.

А девушке важны были ответы.

Вот и сейчас, когда их разговор свёлся к теме похищения, так Питер снова замкнулся. И, не желая окончательно рассердить его, она больше не стала ни о чём выспрашивать.

Все уже отобедали и стали собираться в путь. Ждали только запропастившихся сэра Джона и Анфред.

Воины, захмелев, уже отпускали сальные шуточки в адрес этой влюблённой парочки.

Ровене это было совсем неприятно, она отвернулась от них и пошла искать кусты поплотнее, чтобы укрыться от глаз похитителей. Там, заметив Анфред и сэра Джона, она закатила в недоумении глаза, эта парочка не разлей вода. Оба не спеша прогуливались по поляне, счастливые, ничего не замечая вокруг. Питер проследил за Ровеной взглядом и, убедившись, что девушка на приличном расстоянии, затем строго выговорил своим воинам, чтобы они были осмотрительнее в разговорах и забыли навсегда историю о том, что пленницы усыпили в лесу своих похитителей. Он переживал, что их куры подымут на смех, если они, подвыпив и развязав языки будут байки травить об этом происшествии.

Это был их последний привал и следующая остановка – замок Гилфорд.

Как Питер не затягивал их путь, делая остановки по возможности чаще, заботясь о своих подопечных, после того, когда они пересекли пролив, и миновала опасность погони и их разоблачения, всё же путешествие неизбежно приближалось к концу. Сэр Джон и его роман с Анфред весьма способствовали задержкам.

Команда похитителей и пленниц приближались к замку Гилфорд, уже давно показавшемуся на горизонте.

Он возвышался на холме, как огромная гора и даже с такого приличного расстояния казался весьма внушительным. Это был величественный замок, несмотря на то, что был серый, и на первый взгляд мрачный.

Сердце молодого человека тревожно забилось в груди, стоило ему увидеть родовой замок. Тревожно вздохнув, он заботливо обратился к девушке:

– Ну, что, девушка, устала? Потерпи, осталось совсем немного.

Она не ответила ему, сидела притихшая и поглощенная собственными мыслями.

Тревожно забилось сердце не только у Питера, правда, совсем по другой причине. Как только девушка заметила замок на горизонте в дымке тумана, да и после заботливых слов Питера, её тут же охватило странное ощущение. Она только сейчас осознала, что они, наконец-то, прибыли на место. Похититель выполнил свою задачу, доставив пленницу в целости и сохранности.

И что теперь её ждёт впереди?

Её едва не охватила паника.

Он оставит девушку здесь в этом замке, который из далека казался таким мрачным и даже немного зловещим? С чужими, неизвестными людьми?

Возможно, они больше никогда не увидятся.

Что она без него будет делать и как дальше жить?

Внезапная усталость и досада тяжелым грузом навалились на хрупкие плечи девушки и глубокий вздох, стеснённый досадой, вырвался из груди. Питер принял этот вздох за утомление, не подозревая, что девушка думает о предстоящей разлуке с ним. Он и сам не понимал, отчего так тесно и неспокойно в его груди. Казалось бы, он выполнил свой долг, его путешествие благополучно завершилось, и теперь, наконец-то, освободится от пленницы, но он настолько привык ощущать её подле себя, что уже не мыслил быть без неё. Она уютно, как птенчик в гнезде, сидела рядом и ворковала с ним.

Ровена повернулась к нему так неожиданно, и милая улыбка на её прекрасном лице смела все преграды, которые он с таким усилием воздвиг между ними.

Повернувшись к нему лицом, задала вопрос, при этом мило улыбаясь своей лучезарной улыбкой. Улыбкой, от которой у Питера постоянно дух захватывало, и туманился рассудок, как от пьянящего вина.

Да, именно так эта девчонка на него действовала. Опьяняла, околдовывала, лишала воли и разума. Услышав этот до боли знакомый голос девушки, сразу же опустился с небес, куда вознесли его недавние мысли.

– Питер, меня всю дорогу, после моего… – она запнулась, но затем решительно продолжила. – Ну, не совсем удачного побега, мучает один маленький вопросик. Ответь мне, пожалуйста, если, конечно же, не трудно, как тебе удалось так быстро нас обнаружить в лесу?

Питер был ещё под воздействием предыдущего вопроса, который, каждый раз, когда девушка спрашивала об этом, заставлял его чувствовать себя в тупике. Ведь Ровена и впрямь задает его не в первый раз, а он вместо ответа весь путь боролся с искушением прижать к себе девушку и притом как можно крепче, чтобы все её глупые вопросы вылетели из головы, и она лишь таяла в его объятиях и умоляла…, умоляла только об одном.

Никогда не выпускать её.

Несмотря на то, что на последнем их свидании он уже мысленно попрощался с ней, когда крепко держал в своих объятиях, пока грозная волна не окатила их с головой, но каждый раз снова и снова ловил себя на мысли, что думает о Ровене.

Вот и сейчас сам от себя не ожидал, несмотря на то что дал себе слово, но снова не смог остаться равнодушным к чарам девушки, да и соблазн был велик, он довольный сам собой, улыбаясь, произнёс:

– Поцелуешь, красотка, тогда и узнаешь мою тайну!

За эти слова, слетевшие с его уст совсем неожиданно даже для него самого, он себя проклинал. Подобные слова он говорил, возможно, сотни раз, но другим, и они не стоили ничего, во всяком случае, для него и тех красоток, которым говорил. Но не с Ровеной. С ней он так не мог… и более того, он ведь уже попрощался…, дал себе слово никаких поцелуев, охов, вздохов и прочего. Он должен был запереть своё сердце на большой амбарный замок, а ключ утопить ещё там на корабле. Но эти её глаза, в которые он не мог просто так смотреть…, они сводили его с ума.

Он искал и ловил каждый взгляд этих серо-голубых глаз. Её чувственный рот притягивал, манил, и он жаждал утолить свой голод и жажду как путник в пустыне.

Ровена, обиженно надув губки, резко отвернулась от него.

Она отвернулась поспешно, испугавшись, что Питер заметит, как вспыхнули ярким румянцем не только её щеки, шея, но и глаза заискрились лучистым светом, а губ коснулась счастливая улыбка, которую ей ни за что сейчас не удалось бы спрятать.

Девичье сердце подпрыгнуло только от одной мысли, что Питер не просто не прочь получить её поцелуй, он сам попросил её об этом.

Неужели звёзды её услышали?

Её рыцарь, мужчина её грёз просил, чтобы она его поцеловала. Хотя эта его просьба для Ровены дорогого стоила, но всё же… более того, сама она не собиралась делать этого и целовать своего рыцаря, ей довольно и того, что он жаждет её поцелуя. Обойдётся. И лишний раз напомнила себе, Питер враг, похититель и держаться от его поцелуев надо как можно дальше.

– Я не буду тебя целовать, – проговорила она, – даже, если ты мне посулишь назвать имя, того кто приказал тебе меня похитить. Я не стала бы этого делать, даже, если бы ты умолял меня стоя на коленях, пообещав, что отвезёшь меня домой… – она резко замолчала, не успев договорить, когда почувствовала, как сильная рука Питера обхватила её вокруг талии, и в следующий миг он притянул её к себе, плотно прижав к своей груди.

Ровена, замерла, остановив на пару секунд дыхание, словно забыла, как дышать и о чём она только что говорила, думала. Всё вмиг вылетело из головы, и она потеряла нить своих размышлений. Стук его сердца эхом отзывался в девичьем теле от макушки до пят.

А Питеру вдруг стало важным, чтобы девушка ответила на его ласки, сам не зная почему, но он хотел, он жаждал добиться от неё взаимности. Почувствовать, как она тает в его объятиях и ей приятны его прикосновения, и почему-то вдруг стало ему очень важным знать, как будто от этого зависело многое.

Молодой человек горестно вздохнул, подумав об их неизбежном расставании. Но сейчас они ведь пока ещё вместе. Они на его коне, и их тела плотно друг другу прижаты, и настолько разгорячились, что пламя готово было поглотить возлюбленных с головой.

Ровена была решительно настроена остановить его, она накрыла его руку своей рукой, пытаясь удержать, но её рука отказалась ей повиноваться, так и повисла на руке Питера. Да, она не в силах была остановить его горячую руку, медленно и томительно скользящую по её телу, оставляя огненные следы. Ровена едва сдержала стон, когда рука Питера беззастенчиво остановилась на её холмиках, столько новых ощущений, ранее не испытанных ею. Питер, почувствовав под ладонью, как набухли соски на девичьей груди, как сердце пропустило удар, он испытывал неимоверное удовольствие и в то же время удовлетворение, оттого как тело Ровены откликается на его бесстыдные ласки. Что бы та не говорила, но инстинкт самца ему подсказывал то, что девушка получает от его прикосновений не меньшее удовольствие, чем он сам. Разум ему предупредительно подсказывал остановиться, но искушение было настолько сильным, и сам того не желая, его пальцы непроизвольно слегка стиснули один бутон. Он бы сейчас припал к ним губам, даже сквозь ткань, но проблески рассудка удерживали его на грани любовного безумия.

Из её уст вырвался лишь стон, подтверждающий его догадки.

Он на время решил позабыть, что не он собственник этой девушки и не имеет никаких прав на неё.

Угрызения совести дремали.

Он был всего лишь мужчина, который страстно желает женщину, ту которая тает в его объятиях и жаждет его прикосновений, и их чувство было глубоко и взаимно.

Уж это было, несомненно.

Молодой человек инстинктивно чувствовал, что Ровена желает его ласк. Она страстно желает всё с ним познать, и он бы сейчас провёл её по всем кругам наслаждения, если бы был уверен в их совместном завтрашнем дне.

Его рука двинулась выше. Разум продолжал твердить остановить это безумие, но голос, исходивший из самого сердца, подсказывал, воспользоваться последней возможностью и насладиться их близостью.

Скоро всё закончится само собой, когда они прибудут в замок.

Отбросив последние сомнения, его непослушная рука, которая знает, что именно хочет он сам, скользнула по обнаженной шее Ровены. Питер медленно запрокинул голову девушки и повернул к себе.

У Ровены даже мысли не возникло сопротивляться таким нежным и в то же время требовательным прикосновениям. Вернее, она сама не знала, почему она так послушно подчинялась желаниям Питера, не сделав не одной попытки остановить его или возразить ему. Она наслаждалась каждым движением его руки, и сама не понимала, но ей до боли хотелось большего, чем просто прикосновения их тел через одежду.

Она хотела раствориться в нём.

Ощутить, что он её навеки. И когда рука Питера коснулась её обнаженной шеи, она испугалась, что не выдержит и сойдет с ума, и её губы непроизвольно подались к нему и слегка приоткрылись в преддверии поцелуя.

Но Питер совсем не спешил целовать, он желал полностью убедиться в желании Ровены и в своём желании тоже, не подозревая, что девушка еле сдерживается, чтобы не начать умолять его скорее поцеловать и закончить эту пытку.

Неопределенность боролась со стыдливостью девушки.

Но Питер будто бы об этом не догадывался. Он хотел запомнить всё. Каждый миг.

Его палец сначала коснулся её губ. Губы Ровены пересохли, и она непроизвольно провела по ним кончиком языка, увлажняя их, и невольно коснулась его пальца, Питер еле сдержал стон. И на миг опустил веки. Ему стоило неимоверных усилий наблюдать это, чувствовать. Он пребывал в нерешительности и поэтому не спешил, мысленно умоляя Ровену самой остановить это наваждение, оттолкнуть его.

Его рука отказывалась ему повиноваться. Даже после того, как палец очертил контуры губ Ровены, он ещё мог остановиться, но они приоткрылись. Ровена не дала ему не одного шанса на спасение, она ловила его чувственный взгляд полный обещаний. Он попытался задеть её, вызвав в ней волну возмущения.

– Девушка, ты, кажется, забываешься, – его губы шептали у самого её уха. Но его слова вызывали в ней и во всём её теле новую волну возбуждения, которая ответной реакцией передавалась ему. Воспоминания пережитых моментов и ощущений нахлынули и обрушились лавиной: – Ты забыла, как отвечала на мои поцелуи, прижимаясь ко мне обнаженным своим телом, – и эти слова лишь подливали масла в пылающий огонь.

Она всё помнила.

Не забыла ничего из пережитого рядом с ним.

Её руки обвились вокруг его шеи.

Его голос звучал так странно и томительно, пробуждая в памяти былые ощущения, и Ровена уже не отдавала себе отчёт, она слышит его голос или ей это только кажется. Как она могла такое забыть, если её мысли были только о нём и о его поцелуе, которого она жаждала больше всего на свете. Девушка готова была, забыв о гордости, умолять его о поцелуе. Его слова ещё больше распалили Ровену, да и его самого, стук её сердца отдавался гулким эхом в его груди.

Теперь остановить Питера могло только невозможное, и даже если Ровена станет возражать…, но он услышал лишь:

– Питер, прошу тебя…

Ровена, наконец-то, решилась остановить это сумасшествие, иначе она за себя не ручалась, чтобы продолжить говорить, она облизнула пересохшие от жажды губы. Сил ожидать поцелуя у неё не было.

– Ты просишь поцеловать тебя?

Это был не вопрос, это была слабая и последняя попытка Питера отступить, которая ему не удалась. Даже возражение Ровены не смогло бы его остановить.

– Нет, не это. Прекрати, пожалуйста, – она говорила почти шёпотом у самого его уха.

Их щёки нежно касались друг друга.

Прекратить? О нет. Это уже невозможно. Нет, теперь он точно не отступит. Его рука нежно и в то же время властно держала её за подбородок.

Он улыбнулся ей в губы.

Да, теперь он точно знал и был решительно настроен, получить последний их поцелуй, а после этого им останутся лишь одни воспоминания. Лишь на миг, оторвав свой взгляд от лица девушки, убедившись, что они немного отстали от остальных, и никто на них не обращает внимания, приник к её сладким как мёд губам. Питер упивался этим нектаром и старательно гнал неприятные мысли о последнем поцелуе и о том, что за этим последует.

В замке он ни за что не позволит себе такого удовольствия, и в самое ближайшее время покинет его.

Это их прощальный поцелуй.

Такое он дал себе слово.

Да, он принял верное решение: поцелует и навсегда выбросит эту знойную девчонку из головы. Но когда под натиском его губ губы Ровены раскрылись ему на встречу, и его язык проник внутрь, и языки их встретились в своём прекрасном томительном танце, совершенно позабыл обо всех угрызения совести, своих обещаниях, полностью отдавшись наслаждению поцелуем. Позабыв обо всякой осторожности, что за ними могут наблюдать и, если бы к ним не подъехала Анфред, он так бы и наслаждался упоительными, сладкими как нектар, губами девушки.

Кто знает, куда бы завёл их этот поцелуй?

Анфред, ехавшая впереди них, обеспокоенная отсутствием госпожи и Питера, обернулась.

Их не было видно.

Она придержала поводья, и некоторое время с тревогой ожидала их появления из-за поворота, не дождавшись, решила вернуться. Она немного отстала от отряда, остановилась и наблюдала за происходящим.

Конечно, женщина и раньше догадывалась, что между Ровеной и Питером, что-то подобное происходит, но этот безрассудный, страстный порыв, мог привести к чему угодно, но уж точно не к чему-то хорошему.

И больше всех, и она в этом была уверена, пострадает её девочка. В положении пленницы у неё было мало прав вмешиваться в действия похитителей, но предостеречь госпожу и убедить быть осмотрительнее, это её, как наставницы, главная обязанность. Она подъехала поближе и остановилась около двух голубков, потерявших голову.

Ей было немного жаль их отвлекать от такого сладостного занятия. Она печально вздохнула. Но, всё же…, пытаясь привлечь к себе их внимание, для приличия покашляла. Питер нехотя и не сразу оторвался от губ девушки, посмотрев на Анфред пронзительным недовольным взглядом, от которого женщина вся съежилась, но ничего ей не сказал.

На самом деле, он был благодарен ей, хоть кто-то их остановил, к тому же был твёрдо уверен, что Анфред не будет распространяться о том, что сейчас увидела, ведь это же в интересах её госпожи.

Анфред решила быть настойчивой, вглядываясь в затуманенный взор Ровены, обратилась к ней на немецком языке:

– Девочка моя, прекрасно вижу, ты, моя хорошая, совсем потеряла голову. Ведь ты, голубушка, не знаешь, кто и что ждёт тебя впереди. С этого парня спросу мало. Всю вину за происходящее наверняка свалит на тебя, обставит дела так, будто именно ты его соблазняла. Я уже давно наблюдаю за вами. Он похитит твоё сердце и оставит горевать в этом замке. Будь с ним по осторожней, не подпускай его так близко к себе и своему сердечку. Этот хитрый лис только забавляется с тобой, ему нет дела до твоих печалей. Тебе надобно готовиться к встрече… Не забыла, куда тебя везёт этот красавчик?

Ровена стыдливо потупила глаза.

Она действительно совершенно потеряла голову.

Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя мягким, податливым куском глины в руках искусного мастера. Как хорошо, что Анфред прервала их поцелуй!

Девушка нервно вздохнула и пригладила взлохмаченные волосы.

Питер разозлился, на слова, сказанные Анфред.

Они больно и глубоко ранили его в самое сердце. Но что он мог ответить женщине, которая представила его настоящим негодяем, воспользовавшимся безвыходным положением беззащитной девушки. Но глядя со стороны, возможно всё так и есть.

Да сейчас он злился и сам даже не мог объяснить, на что больше злился: на свои чувства к девушке, или на её ответную реакцию?

Ровена наслаждалась их поцелуем не меньше его самого. На самом деле это он считал себя пойманным в чувственные, ловко расставленные сети и ощущал себя загнанным в угол и, если бы девчонка его оттолкнула, возможно, у него хватило бы сил сдержаться и не допустить этот поцелуй, но она не дала ему этого шанса, её губы раскрылись ему навстречу.

Какой здравомыслящий мужчина устоит перед таким искушением…

Этот поцелуй лишний раз доказывал, покоя Питеру никогда не видать, и он никогда не сможет забыть ни поцелуй, ни сладостные ощущения, связанные с ним.

Не желая выдавать своей тайны, что понимает их, и теряя терпение, спросил:

– Ровена о чём она тебе говорит?

– Так, ни о чём, – буркнула она в ответ.

Сейчас застигнутая врасплох и пристыженная своей наставницей девушка чувствовала себя весьма скверно, но совершенно не жалела о сказочном поцелуе. Её щёки ещё пылали от страсти, и Анфред это прекрасно видела и понимала состояние своей девочки.

Её девочка влюблена. Как она понимала свою воспитанницу.

Анфред вздохнула.

Она так же прекрасно видела, что Питер – это то, что надо для госпожи и для их замка. Не влюбиться в такого…, наверное, много сердечек разбил этот красавчик. Поэтому то и волновалась она за свою госпожу.

Влюбиться в него просто, а вот разлюбить…

И что будет делать её девочка после того, когда молодой человек покинет Ровену, и ведь это время не за горами.

Они уже почти приехали.

Анфред допускала, что, возможно, молодой человек тоже самое чувствует к Ровене, потому что не влюбиться в неё… не каждому мужчине под силу противостоять её обаянию, но вот что будет, когда они прибудут в пункт назначения, и настанет время расставания…

Ведь этот красавчик ясно дал Ровене понять, что похищал её не для себя.

Вот в чём проблема, которую, наверняка, придётся решать именно Ровене.

Как она сможет отказаться от своих чувств?

Анфред снова участливо вздохнула.

Если бы было всё иначе, она порадовалась бы за Ровену. Ведь всё сбывалось… как и мечтала её девочка. Она призадумалась, как бы сделать так, чтобы у Питера появилась возможность сделать Ровену счастливой. Что не говори, а при других бы обстоятельствах из них вполне могла получиться красивая пара.

– Но о чём-то она всё же тебе точно сказала? – настаивал Питер, желая разговором замять создавшуюся неловкость и, если он не спросит Ровену, то она может подумать, что он понял, о чём они разговаривали. А ведь Анфред говорила так открыто, уверенная в том, что Питер ни слова не понимает из их разговора.

– Да, сказала, – тут же язвительно ответила она.

Ровена, доведённая до отчаяния словами Анфред, была раздавлена этой правдой, и что-либо ещё объяснять Питеру у неё просто не было желания и сил. Она и сама прекрасно осознавала, что та, как всегда, права, но всё происходящее выше всех доводов рассудка и выше понимания девушки.

Она была не в состоянии слушаться здравого смысла.

Поцелуй Питера заставил позабыть о достоинстве девушки и сейчас, когда он закончился, более того Анфред пристыдила её, она ни за что на свете не признается Питеру в том, что это был незабываемый, упоительный поцелуй. И поэтому предусмотрительно решила вести себя так, словно ничего не произошло, вернее так, будто бы ей был неприятен и безразличен этот поцелуй.

– И что же?

Девушка, справившись с волнением, проговорила чуть более спокойным тоном:

– Сказала, что ты хитёр, и что ты дьявол, не каждому удалось бы так быстро найти нас в лесу. Ясно тебе?

Питер громко засмеялся.

Неловкость, возникшая с неожиданным появлением и наставлением Анфред, немного развеялась.

Он-то отлично слышал и прекрасно понимал, что говорила служанка Ровены, и удивлялся настойчивости Ровены и желанию узнать ответ.

– А что ещё?

– Бедная женщина побаивается тебя и предупреждает меня, чтобы была с тобой более осторожна и осмотрительна.

Питеру ничего не оставалось делать, как принять этот ответ. Ровена не желает ничего говорить об их сумасшедшем поцелуе, и, похоже, даже не подозревает, что он понимает германский. А он не собирался открываться, несмотря на то, что они уже под стенами замка и навряд ли у неё представится возможность побега, но сейчас считал, что это будет не совсем удобно и, более того, совсем не хотел смущать девушку.

Хотя смутить её…

Но также не хотел хвастать перед ней и открывать девушке глаза. Ровена наверняка будет чувствовать себя неловко, вспомнив их с Анфред разговор в лесу на немецком. Да и этот тоже.

– Ладно, ладно, Ровена я тебе открою свой секрет, почему так быстро вас нашёл в лесу, – примирительно проговорил он.

– Сэр, я вся во внимании и с нетерпением жду!

Питер догадывался, что Ровена настырная девчонка и если вбила себе в голову узнать его секрет, то добьется своего.

– Да. Выдам тебе мою страшную тайну, тем более, что поцелуй я от тебя уже получил.

– Вот ещё. Это не я тебя целовала, а ты. – возмутилась девушка, а про себя подумала, ну и наглец…, таких она ещё не видывала, но счастливая улыбка всё же появилась на её губах.

– Хорошо, уговорила. Поцелуешь меня позже. – он улыбнулся, понимая, что загнал Ровену в тупик.

– Вот ещё. И не надейся, что за свой рассказ получишь плату. Дудки!

Ровена поджала губу, чтобы сдержать поток бранных слов не подобающих леди, осознавая, что попала впросак, своим заявлением, но она не думала, что Питер начнёт говорить о поцелуях и смущать её тем самым. Хотя, если бы он понимал, о чём говорила Анфред, то уж точно бы сменил свою тему о поцелуях.

– Хорошо. Но я тоже не привык оставаться в долгу. Ты считаешь, что это я тебя поцеловал, тогда будем считать, что получил задаток за мой ответ на твой вопрос, – проговорил Питер, улыбаясь лишь одними уголками губ, но глаза его светились.

Ровена промолчала, проигнорировав его ответ, и затаила дыхание в предвкушении его рассказа. И настроилась услышать что-то особенное, сверхъестественное, сказочное. Почему-то и сам Питер для неё был каким-то в этот миг особенным, загадочным и всё, что с ним связано должно было быть особенным. В этот момент, когда её глаза расширились от удивления, рот приоткрылся от предвкушения ответа, Питеру вдруг стало жаль, что ему придется сказать совсем не то, чего ожидает от него девушка.