Buch lesen: «Багровая пыль»

 Серые ленты

– Доброе утро, шеф! – молодой щеголеватого вида парень влетел в кабинет капитана полиции, потягивая ароматный кофе из любовно подписанного стаканчика. Надпись на боковой стороне одноразового бодрящего попутчика гласила – “для моего любимого Уильяма”.

– Какое же оно доброе… Каждый новый день приносит новые проблемы и никаких решений для старых, – капитан был явно не в духе сегодня, а судя по трём пустым чашкам с кофейными разводами на стенках, пытался найти бодрость на дне каждого из них по очереди.

– Мы живы, здоровы и с нами рядом есть те, кого мы любим, – Коннор сделал вторую попытку приободрить капитана Бауэрса, смотрел на него со всем возможным воодушевлением, одарив своего начальника мягкой улыбкой.

– Это у тебя есть, – капитан показал на стаканчик, – До сих пор, уже два года подряд, каждое утро она просыпается, чтобы сделать для тебя напиток в дорогу?

– Шеф, это любовь, я же вам говорил! Энн не словом, а делом это каждый день подтверждает. Как мне всё это нравится, – молодой лейтенант занял законное место в своём кожаном кресле, напротив рабочего штатного компьютера, включил его и потянулся вверх, настраиваясь на работу.

   Это был его личный каждодневный и проверенный временем ритуал. Только совсем недавно их отдел оснастили двумя новенькими Pentium, что говорило об определённом расположении руководства. Капитан был несколько других устоев и ему сложно было разобраться с современной техникой, но Уильям быстро разобрался, как использовать чудо-машины себе во благо.

   Уильям Коннор, невысокий и стройный парень, лучший в полицейской академии в своём выпуске, к двадцати девяти годам имел уже несколько наград за раскрытые дела, о чём свидетельствовали благодарственные письма и почётные знаки отличия, прикреплённые к окрашенной стене прямо за ним. Несмотря на достаточно молодой возраст, он немногим уступал своему наставнику, всегда имел свою собственную точку зрения по текущим делам и не стеснялся её доказывать. Светлые, по-модному стриженные волосы и очки с нулевыми диоптриями, которые он носил скорее для солидности, ему очень шли. Шеф лично отобрал из тридцати возможных кандидатов своего будущего преемника, каким он его видел.

   Часы, висящие в кабинете на классическом месте, ровно над входной дверью, показывали восемь утра. Напарники никогда не опаздывали на работу, а Бэн Бауэрс и вовсе приходил минимум на тридцать минут раньше положенного.

– Мэри давно меня так не балует. Да и вообще не особо балует, если речь идёт не только о заботе, – капитан погладил окладистую бороду, вернул утреннюю газету в открывающийся ящик стола и нехотя включил свой новый компьютер.

   В его пятьдесят три года новые технологии давались нелегко, он был более привычен разбираться с документами печатными. Что-то было в этом сакральное и почти родное – у каждой бумажки, лежащей на столе, была своя история, не всегда приятная, но напоминающая ему, зачем он здесь вообще находится. В отличии от многих коллег его возраста, Бауэрс не имел проблем со злоупотреблением алкоголя, но плотно сидел на своём персональном наркотике – расследовании новых и запутанных дел.

   Специальный отряд по раскрытию особо тяжких преступлений города Торонто был сформирован всего десять лет назад специальным письменным указом мэра. Всё это время его бессменно возглавлял капитан Бэн Бауэрс, доказывая свою решительность и состоятельность, регулярно отправляя за решётку самых отмороженных представителей фауны славной и обожаемой им Канады. Крепкого телосложения мужчина средних лет, в своё время прошедший службу во Вьетнаме, имеющий две правительственных награды и пользующийся бесконечным доверием губернатора округа. Седина на чёрных волосах и густой бороде только начала своё победоносное шествие, хотя при такой биографии и нынешней работе давно должна была захватить всю территорию.

   Свеженького Коннора перевели в сформированный отдел всего два года назад по личному распоряжению шефа, и Уильям над предложением долго не раздумывал. Отличные открывающиеся перспективы и плохая альтернатива в виде вечно подающего надежды новичка в городской муниципальной полиции сделали своё дело. Работать с легендой сыскного дела, набраться опыта прямо из живого первоисточника – мечта парня превратилась в реальность. Его не смутила даже печальная участь предыдущего напарника капитана, Брона Стаута, ставшего последней жертвой Степного Волка.

   Маньяк, державший город в страхе целых пять лет, был пойман ими и отбывал пожизненное заключение в Центральной тюрьме, забрал к себе в коллекцию напоследок ещё одну душу, а заодно навсегда оставил в сердце капитана свой неизгладимый след.

   Шеф надолго уставился в светящийся монитор, затем откинулся назад в кресле и чертыхнулся.

– Собирайся, мы едем в Монреаль. Местные запросили нашей помощи, не могут сами разобраться в одном деле, – чуть покрытые сединой густые брови сдвинулись, показывая, что шеф точно не шутит.

   * * * * *

   Располневший мужчина лет семидесяти мирно восседал на свежеокрашенной лавочке в одном из городских парков. Ему нравилось это сочетание запахов – отделочного кленового лака и зелёной травы, скошенной этим ранним утром. Иссохшими пальцами он перебирал любимые чёрно-белые чётки, наслаждаясь открывающимся перед ним видом – небольшое чистейшее озеро в самом центре панорамы было украшением не только парка, но и всего города. Погода сегодня выдалась безветренная, а осень в Монреале в целом всегда была мягкой, весь сезон баловала глаза местных жителей и их приезжих гостей оранжево-красной палитрой.

   Этого седого мужчину часто можно было заметить в том парке в это время – его любимое время, когда холодный воздух, поднимающийся с озера, ещё не успел прогреться рассветным солнцем, а мамочки с кричащими колясками ещё не вышли на прогулку. Семь часов ноль-ноль минут показывал выцветший циферблат наручных хронометров – единственная вещь при себе, которая напоминала ему о бурном прошлом.

   Ровно до восьми часов утра он будет созерцать картину, открывающуюся перед взором, потом привычно достанет из бумажного пакета заготовленное дома угощение и проследует прямиком к маленькому озеру. Они будут ждать его в условленном и прикормленном месте – две краповые утки – в надежде на новую порцию ещё не приевшейся вкусноты.

   Запахнув тяжёлый борт чёрного плаща, пожилой мужчина ощутил лёгкий холодок, прошедший по спине, хотя на улице было около пятнадцати градусов, а на нём был связанный внучкой свитер с высоким воротником. Кровь в его жилах была уже не столь горячей, как в молодости, а уставшее и измолотившееся сердце плохо делало свою работу. Только мысль о том, что скоро он вернётся в свой шикарный загородный дом в южном районе округа, там нальёт рюмку французского коньяка и сядет у растопленного камина грела душу.

   Внимание старика привлёк крепкий мужчина в тёмном овчинном пальто, направляющийся по аллее к нему на встречу. Шёл тот не торопясь, немного опираясь на чёрный зонт-трость, при этом чуть прихрамывая и озираясь по сторонам. Мужчине было лет пятьдесят – шестьдесят на вид, обладатель широких плеч и ярко выделенных скул, брюнет с многочисленными вкраплениями снега в волосах, высокого роста, с подтянутой спортивной фигурой, что нечасто встретишь в его возрасте. Довольно длинный нос был с небольшой горбинкой, что совсем его не портило, но придавало необычный для этих мест профиль.

   Когда мужчина к нему приблизился на расстояние метров в двадцать, старик, сидевший на излюбленной лавочке, разглядел строгое бледное лицо с глазами коричневого цвета, и их взгляды встретились буквально на секунду. Показалось, что незнакомец хотел что-то выкрикнуть издалека, но передумал.

   Мужчина, при этом коротком пересечении взглядов, как будто окончательно на что-то решился, чуть свернул с намеченного прежде курса и двинулся в направлении спокойно сидящего старика.

– Здравствуйте! – его мощный голос послышался деду излишне громким, видимо мужчина подумал, что у того проблемы со слухом пришли вместе с почтенным возрастом.

– Добрый день, – старик поёжился на своём пригретом месте, заодно снова запахнул раскинутые полы плаща. Нежелательная компания этим утром рушила его планы, но что поделать, это, к сожалению, был не его персональный парк и не его личная лавочка во дворе загородного дома.

– Разрешите присесть на край вашей лавки? Здесь не особо много вариантов, где можно отдохнуть. Моя левая нога ужасно ноет каждый день этой осенью, – мужчина говорил быстро и медленно сокращал расстояние между ними, не дожидаясь ответа.

– Прошу вас, – старик подвинулся с насиженного места, заняв только правую половину деревянного сиденья, – Пожалуйста, присаживайтесь сюда и набирайтесь сил.

   Снова увидел вырезанные ножом надписи на лавочке… Сколько раз он их перечитывал, проникаясь посланиями и признаниями абсолютно незнакомых для него людей. Особенно нравилась ему та надпись, где Сара признается некому Паркеру и смело подписывает, что их любовь состоялась в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

– Старая рана часто о себе напоминает, а с годами становится только хуже, – мужчина занял предложенное ему место и повернулся в сторону собеседника. Спокойный и уравновешенный тон, как будто жалуется давнему приятелю.

– Надеюсь, не сильно вам помешаю. Буквально десять-двадцать минут отдышусь и пойду дальше, куда шёл, – темноволосый мужчина глазами пытался ещё раз поймать тот совместный взгляд и установить зрительный контакт.

   Тучный старик пытался вернуться к своим мыслям, развернулся боком, совсем не настраиваясь на беседу с незнакомцем. Его занимало только то, что через полчаса его замечательные утки будут ждать любимое угощение из остатков домашних булочек и затвердевших диких ягод.

– Часто здесь отдыхаете? Я недавно в вашем городе, можно сказать проездом. Нужно уладить одно старое дело и можно ехать дальше, – незваный гость продолжал попытки навязать беседу, тараторил без умолку.

– Вот уже десять лет подряд я здесь, почти каждый день. Если чувствую себя хорошо с утра, конечно, – пожилой мужчина недовольно пробурчал в ответ, нехотя поддерживая диалог.

– Я это знаю… Давно за вами наблюдаю, уже около месяца искал какое-либо укромное место, где никого не будет, и вы будете один. Осторожный ты сукин сын! – взгляд незнакомого мужчины изменился, белизна вокруг карих глаз налилась кровью, а в голосе появились угрожающие ноты.

– Что??? Как вы смеете? Да вы знаете с кем разговариваете? – старик оживился и попытался встать, но с его телосложением это было трудно сделать резко и быстро.

– Я прекрасно знаю, кто вы. Именно потому я и здесь, – крепкий мужчина полез в скрытый карман внутри длинного пальто из овчины и быстрым движением достал полиуретановую удавку.

   Со вторым движением рук удавка мгновенно была накинута на толстую шею старика и охватила её в опоясывающие и дышащие смертью объятия. Мощные, испещрённые венами руки плотно стягивали орудие убийства, прочная змея плотно впивалась в старческую кожу, не оставляя тому шанса даже на последний глоток воздуха. С каждой секундой жизнь покидала дряхлое тучное тело, сил отбиваться и сопротивляться совсем не было.

   Совсем не так представлял свой последний день на Земле профессор Винсент Декарт, совсем не так…

   * * * * *

   Только за рулём своего новенького тёмно-синего Бьюика шеф чувствовал, что ситуация под его полным контролем. Новый асфальт, проложенный от Торонто до самого Монреаля, радовал не только глаз, но и новые начищенные летние шины.

   Шикарный вид на озеро Онтарио по правую сторону дороги сопровождал напарников на протяжении целых двухсот пятидесяти километров. Радио, настроенное на любимую волну, почти не сбоило весь путь и окутывало полицейских своим особенным музыкальным настроением.

– Шеф, есть ли какие-то подробности нового дела? – Уильям несколько торопил события, сбивая ритм барабанов игравшей рок-композиции, первым решился завести этот разговор.

– Парень… Умей насладиться моментом. Если бы я хотел быстрее погрузиться в дело – мы бы были на месте уже утренним рейсом. Судя по тому, что я знаю, скука нам предстоит смертная. Думаю, что за пару-тройку дней мы справимся, – простые расследования совсем не заводили Бэна, а лишь убеждали его в тупости и ограниченности местных копов.

– На заправке возьмёшь мне самый большой стакан кофе, который у них будет и что-нибудь пожевать. Желательно что-то большое и при участии доброй порции сыра, – капитан был привычен к фастфуду и не избалован домашней кухней.

   Уильяму же любое дело казалось существенно важным, со всей природной страстью и мальчишеским задором он погружался в каждое, выискивая мельчайшие подробности и строя свои теории. Типичный синдром отличника – устраивать самоистязание по любому поводу, когда любой троечник давно бы справился с поставленной задачей, хоть и не так совершенно, зато максимально эффективно.

   Несмотря на календарную осень, солнце всё ещё было способно раздать тёплые оплеухи незадачливому путнику, о чём через час свидетельствовал поплывший на гамбургере голландский сыр. Шеф слишком долго наслаждался принесённым для него кофе, отчего и допустил такое сыротечение обстоятельств на приборной панели. Надпись на белом одноразовом стаканчике гласила – “для Мистера Борода-Лопата”, но капитан даже не обратил внимание, либо не подал вида на такую милую выходку своего ученика.

   Шесть часов по отличной дороге, всего две остановки на заправку и вынужденный туалет, и напарники въехали в центр Монреаля. Надёжный и вместительный красавец-Бьюик – третий член их команды – никогда прежде не подводил, справился и на этот раз. Капитан использовал этот автомобиль и как передвижной склад, и как мини-лабораторию, разместив в огромном багажнике всё, что может понадобиться в ходе расследования.

– Нам нужно найти пересечение Второй и Дэйли-стрит, городской морг находится там, – Уильям сверился по карте города, подготовленной им ещё в отделе. Разложил её на торпедо автомобиля и перекрыл половину обзора своему водителю, за что получил лёгкий тычок в бок.

– Сначала мы заедем в центральный парк. Старик, конечно, уже никуда не торопится, а чем быстрей мы осмотрим место преступления, тем меньше там натопчут зеваки, – Бэн Бауэрс искренне не верил даже в то, что местным властям хватило мозгов обеспечить должное оцепление.

   Капитан был прав только наполовину – при входе в парк дежурил наряд полицейских и даже проверил у них документы. Само место преступления было аккуратно окружено деревянными колышками и красной лентой, натянутой между ними, с надписью “Не пересекать!”. Всё сделано, как по учебнику криминологии, в каждом шаге чувствуется, что ждали высоких гостей из другого округа. Однако оставить здесь хоть одного копа, чтобы присматривал за импровизированным ограждением никто не догадался.

   Внутри периметра было около двадцати жёлтых значков с номерами, обозначающих место обнаружения возможной улики. Сигаретные окурки, упаковка от еды, сломанный каблук и пакет из ближайшего магазина – всё могло пригодиться в расследовании дела, либо оказаться обычным мусором из перевёрнутой корзины неподалёку. В девяноста девяти процентах случаев – скорее второе.

   Бэн Бауэрс подошёл вплотную к ограждению со стороны заасфальтированной дорожки. Молодой напарник шёл чуть сзади, наблюдая за опытным копом и его повадками. Уильяму нравилось смотреть, как шеф выходит на след, словно индейский воин, тот чуть пригибался, осторожно продвигался и медленно осматривал территорию своей охоты. Очередной грязный ублюдок совершил здесь самый страшный грех из семи возможных, и старая ищейка обязана его найти.

   Следы десятков пар обуви причудливо переплетались на подходе к лавочке – малейший шанс на распознание размера и модели отпал сам собой, слишком много было вариантов и всё смазано в общую картину. Коллекция отпечатков рисунков самых популярных брендов обуви, которую шеф возил в багажнике, на этот раз не пригодится. Место преступления было тщательно и многократно проутюжено туфлями, кедами и сапогами.

   Практика показывала, что любая мелочь и любая зацепка вполне может раскрыть дело. Уильям вспомнил про недавнее дело Полароида – серийного убийцы из Оттавы. Маньяк оставлял на теле жертв мгновенные, слегка размытые снимки, сделанные на фотоаппарат одноимённой фирмы. Только благодаря бракованной глянцевой фотобумаге, партия которой продавалась всего в трёх магазинах округа, удалось со временем его вычислить и посадить за решётку.

– Что-нибудь особенное видишь? – кэп подал голос, пытаясь активизировать мозговую деятельность Коннора.

– Это, пожалуй, самое нестандартное место убийства из всех, что я видел, – Уильям излагал теорию, родившуюся в голове минуту назад, – Максимально открытое пространство, которое просматривается со всех четырёх сторон света. Никакой растительности или укрытий по близости, на случай быстрого отступления при необходимости. Большая вероятность встретить случайных прохожих и получить ненужных свидетелей. Всего два выхода из парка, расположенные по разные стороны. Не удивлюсь, если это сделал местный наркоман в поисках денег на утреннюю дозу.

   Капитан закончил с изучением оцепленной зоны и, как ни в чём не бывало, сел на деревянную лавочку.

– Не смотри на меня так, её давно уже обкатали на отпечатки пальцев, да и уверен, что наш душегуб тут их не оставил. Как и других весомых улик против себя, – Бэн сел с правой стороны, указывая на жёлтые значки, разбросанные вокруг, и приглашая жестом присесть рядом Уильяма.

– Местного наркомана или пьяницу уже давно бы повязали муниципалы, а здесь всё не так просто, – шеф достал из внутреннего кармана пальто сигареты, явно намереваясь оставить на месте убийства улику под номером двадцать один.

– А теперь что ты чувствуешь? – шеф спросил у молодого напарника и заглянул тому в раскрытые голубые глаза, прикурил сигарету и пустил дым колечками.

– Спокойствие. Только полное спокойствие, – Уильям осматривал прекрасный вид на маленький пруд, открывшийся перед ним с лавочки. Осеннее солнце игриво отражалось в воде оранжевой полосой, намекая на приближающиеся сумерки.

– Именно. Наш парень неспроста выбрал именно это место. Ему было важно, чтобы жертва чувствовала себя в полной безопасности в привычной обстановке. Он достаточно хладнокровен, жесток и расчётлив, – в глазах капитана появился живой интерес к поиску и поимке этого преступника. Простое расследование обрастало подробностями и обещало долгожданную интригу и смертельную игру с сильным соперником.

   * * * * *

   Стандартное серое здание муниципального морга находилось на окраине города, издалека казалось огромным и поглощающим всё вокруг. Тёмно-синий Бьюик, водимый твёрдой рукой капитана, резко сокращал до него расстояние. От утреннего гамбургера на торпедо не осталось ни следа усилиями Коннора, шеф не замечал такие мелочи, его мозг был полностью занят слежением за дорогой и свежеобнаруженными обстоятельствами дела.

– Кого мы ищем, капитан? Есть предположения? – Уильям готов был одновременно записывать в блокнот и впитывать на подкорку мозга мудрость и советы шефа.

– У нас слишком мало фактов, чтобы делать предварительные выводы. Одно могу сказать точно – убийцей был мужчина средних или пожилых лет. Слабо представляю себе женщину, способную на такое хладнокровие, самообладание и контроль ситуации. Надеюсь, осмотр тела и опрос свидетелей, обнаруживших его в парке этим утром, хоть немного прольёт свет, – Бэн Бауэрс сосредоточенно держал баранку и жевал незажжённую сигарету между зубами.

   Припарковав автомобиль напротив здания морга, напарники двинулись в направлении входа. Темнота почти полностью захватила временную власть на небосводе, а редкие горящие фонари слабо освещали мощённые улицы. Невысокий полноватый мужчина как будто ждал их визита, стоя под крышей и смотря прямо на них.

– Добрый вечер, господа! – обладатель грубого грудного голоса прервал тишину этого переулка, – Меня зовут Джон Сольвент, я местный патологоанатом. Мне сообщили, что приедут следователи из другого округа, чтобы расследовать убийство в парке.

   Мужчина приветственно протянул руку, кожа на которой показалась Уильяму мертвенно холодной и сухой. Он инстинктивно прервал затянувшееся рукопожатие и немного отпрянул назад.

– Простите. Всё реже приходится иметь дело с живыми. Постоянное ношение перчаток и вечная прохлада в помещении, – Джон залился пунцовой краской от смущения.

– Капитан Бэн Бауэрс и младший лейтенант Уильям Коннор из отдела по особо тяжким преступлениям города Торонто, – шеф учтиво пожал руку доктора. Он никогда не понимал, что людей толкает к выбору такого рода профессий, но регулярно приходилось иметь с ними дело.

– Проходите внутрь. Сейчас мигом вам организую чашечку горячего кофе или ароматного шоколада, – мастер вскрытий и последнего анализа был вполне обходителен и не забывал приличных манер.

– Будем признательны! Горячий шоколад был бы очень кстати. Вечер принёс не только темноту, но и какой-то пронизывающий холод, – Уильям поправил свисающие полы пальто, осмотрелся вокруг и вошёл вслед за капитаном.

   Начиналась его нелюбимая часть работы – каждый раз было не по себе, когда возникала необходимость посещения моргов и кладбищ. На местах преступлений всё было по-другому – там он увлекался мозговым штурмом и построением догадок. Тело в таком случае для него было всего лишь очередной уликой, хоть и бывшей совсем недавно живым и дышащим человеком. В холодных залах городских моргов же всё было слишком прозаично и лишено обстоятельств.

– Знакомьтесь, Винсент Декарт, семьдесят три года, – чёрный юмор патологоанатомов – вторая особенность, за которую капитан их недолюбливал.

   С этими словами доктор полутеатрально снял белое покрывало с металлического стола, на котором располагался им разобранный и собранный заново труп. Коннор почувствовал, как неприятный комок подкатил к самому верху его горла, ровно к тому месту, где у жертвы была глубокая и ровная рана. Огромный тучный мужчина, казалось, занимал всю доступную холодную поверхность, он был почти синего цвета из-за окоченения и специфического света во внутренних помещениях морга.

– Тело обнаружено сегодняшним утром, время смерти предположительно с семи до девяти часов, точнее скажу после получения всех результатов анализов. Причина смерти мной установлена со стопроцентной вероятностью – странгуляционная асфиксия или по-простому – удавление петлёй, – Джон Сольвент только начал лекцию по излюбленному предмету, слишком долго и тщательно готовился к визиту гостей из другого города.

– Расположение петли горизонтальное, сама петля замкнутая, равномерная, ниже или на уровне щитовидного хряща. Генезис смерти во многом схож с повешением: при затягивании петли сдавливаются шейные вены и сонные артерии, появляются судороги, а через четыре- пять минут наступает неминуемая смерть, – Сольвент явно гордился своей работой, считал себя профессионалом высшей пробы.

– Других травм на теле не обнаружено. Из особых отметин я бы выделил только шрам на правом плече от давно выведенной татуировки. Возможно просто попытка убрать ошибки молодости.

   Уильям внимательно слушал доктора и вспомнил другие лекции – по криминалистике, а точнее пару случаев из историй, связанных непосредственно с удушьем. Такова была гибель американской танцовщицы Айседоры Дункан из-за попадания обмотанного вокруг шеи длинного шёлкового шарфа в спицы колеса её собственного кабриолета.

   Другой факт на данную тему, пришедший в голову молодого лейтенанта, был гораздо раньше во временном потоке. В странах Арабского Востока в Средние века существовал особый вид казни – “милость султана”. Эта казнь применялась исключительно к лицам благородного происхождения и заключалась в том, что султан отправлял провинившемуся чиновнику шёлковый шнурок, которым впоследствии чиновника и душили посыльные.

– Где находятся личные вещи покойного? – Бэн Бауэрс прервал бесконечную речь доктора и поток мыслей своего подчинённого.

   Джон Сольвент указал на соседний металлический стол. Было видно, что он имел ещё много, что добавить к вышесказанному, и тема была не полностью им раскрыта, но благоразумно прекратил свой мрачный монолог.

– Все вещи жертвы здесь, как и составленная мной опись, – судя по голосу и интонации, казалось, что Джон немного насупился. Как же легко обидеть художника, особенно если не способен понять его глубокое творчество и разглядеть особое видение.

   Опись вещей Винсента Декарта, составленная 12 октября 1983 года:

   1. Длинный чёрный плащ из дорогой кожи;

   2. Красный свитер с высоким воротником;

   3. Чёрно-белые чётки из слоновьего бивня;

   4. Раритетные наручные часы с ремешком;

   5. Кожаные осенние ботинки 44 размера;

   6. Связка из 4 ключей;

   7. Записная книжка на 120 листов;

   8. Пятьсот двадцать канадских долларов;

   9. Пакетик с сухими ягодами и хлебными крошками.

   Почерк доктора и его подход к описанию вещей выдавал исключительного педанта, въедливого и дотошного до мелочей, каких уже редко встретишь в наше время.

– Покойный явно был не из бедных людей. Одни только хронометры Helmet можно продать за десять тысяч долларов на аукционе. Чётки ручной работы, прямиком с чёрного континента, ушли бы ещё за пять тысяч. Не говоря уже о приличной сумме наличных денег, которые просто болтались с собой в пальто. Но при всём этом наш парень не взял себе ничего, даже в качестве трофея, – капитан размышлял вслух и не мог вспомнить ни одного подобного дела. Убийцы всегда забирали себе что-либо из личных вещей жертв на память, либо оставляли что-то от себя. Всегда.

– Это все вещи, которые были у покойного при себе? – капитан скорее всего намекал, что, возможно, доктор был не совсем чист на руку и прикарманил что-то небольшое, но ценное.

– Конечно, что вы! Опись составлялась при двух свидетелей, есть даже их подпись внизу документа. Можете сами убедиться! – Джона откровенно оскорбили подобные грязные инсинуации в его сторону, он подошёл к столу с вещами и ткнул вниз бумаги длинным пухлым пальцем.

– Я не хотел вас в чём-то обвинять или тем более оскорбить. Просто это довольно странно, – капитан погладил свою окладистую бороду и вернулся к столу с лежащим на нём телом.

– Уильям, вернись к машине и возьми всё, что может нам понадобиться. Нам предстоит долгая ночка, нужно изучить каждую улику, где-то от нас спряталась важная зацепка. Я бы начал с записной книжки, – шеф всегда чётко давал указания и требовал их досконального выполнения.

– Мы с доктором пока что повторно осмотрим тело. Знаю, что ты не в восторге от такого, поэтому займись тем, что у тебя отлично получается, – голубые глаза капитана по-отечески глянули на молодого лейтенанта.

   Шеф слишком хорошо помнил последствия предыдущего вскрытия в последнем деле в родном Торонто, на котором присутствовал Коннор. Парень был не из робкого десятка, но слишком впечатлительный, не умел абстрагироваться от увиденной картины и принимал всё близко к сердцу.

   Уильям пулей выскочил из внутреннего помещения морга, не дожидаясь повторных распоряжений.

– Док, приступайте. Понимаю, что вы уже поработали над ним, но теперь с вами буду я. Возможно, вы что-то упустили, – большего оскорбления Бэн Бауэрс не мог нанести местному хозяину и властителю мертвецов в одном лице. Казалось, что скрежет зубов от стиснутой челюсти патологоанатома заполнил весь холодный зал.

   Капитан молча наблюдал за мастером своего дела, делая пометки в блокноте. После каждого этапа вскрытия доктор озирался себе за спину и бросал на него недобрые взгляды. Уильям принёс два чемодана с необходимым оборудованием и приступил к изучению имеющихся по делу улик. Все занимались своей частью работы для достижения общей цели – найти того, кто возомнил себя равным Богу, человека, хладнокровно решившегося отобрать чужую жизнь.

– Уильям, что с личным делом покойного? Известно что-либо про него – род занятий, место проживания, родственники и друзья?

   Коннор открыл заполненное аккуратным почерком личное дело Винсента Декарта. Помимо возраста, который они уже знали от доктора, выудил оттуда несколько интересных фактов и решил их озвучить для капитана.

– Шеф, интересный персонаж у нас сегодня на столе. Из близких родственников только внучка живёт вблизи, в самом Монреале. Сам он проживал в частном доме в пригороде, даже имел в прислуге двоих служащих. Занимался преподавательской деятельностью вплоть до семидесяти лет, а значит сохранил силы и разум до такого почтенного возраста. Был доктором медицинских наук, написал несколько диссертаций на обширные темы. Регулярно посещал городской книжный клуб, в котором состоит последние тридцать лет, – тут что-то остановило поток мыслей лейтенанта.

– Интересно… Почему-то в личном деле огромный пробел, начиная с 1955 года. Винсента Декарта до сорока лет как будто не существовало. Наши ребята из местной полиции не смогли накопать никакой информации про него в тот период, – Коннор задумчиво глянул на своего наставника.

– Возможно придётся сделать запрос в Интерпол. Вряд ли мы имеем дело с секретным агентом, чьё личное дело не для любопытных глаз и его специально подтёрли. Думаю, что наша жертва просто иммигрировала в Канаду в молодости, поэтому никаких данных у местной администрации нет.

   Доктор обратил внимание на себя.

– Я закончил. Ничего нового не вижу, всё уже подробно описано в предыдущем отчёте, которому всего восемь часов от роду! – Джон Сольвент откровенно вымотался и хотел, чтобы внезапные гости убрались скорее из его владений. Стянув одноразовые перчатки, он сел в кресло и устало смотрел в потолок.

– Вы осматривали рот потерпевшего? – кэп хватался за соломинку, чувствуя, что вот-вот его теория о трофеях и метках, оставленных убийцей, пойдёт ко дну.

– Конечно, уже целых два раза. Это первая обязательная процедура при подозрении на удушье, – доктор сгорал от некомпетентности и недалёкости своего визави.

– Посмотрите ещё раз. Язык наверняка запал в горло. Вдруг жертва укусила нападавшего или оторвала кусок ткани зубами перед смертью, – Бен перегибал палку, но иногда это приносило положительные результаты.

   Док нехотя снова подошёл к треклятому металлическому столу с телом. Никогда ранее он ещё так не был зол на почти незнакомого человека. Натянул новые перчатки и в третий раз за день полез в горло бедного мистера Винсента Декарта. Осторожно сдвинув пинцетом запавший язык жертвы, доктор остановился и отошёл в сторону. Даже при синюшном свете местных ламп было заметно, что он побледнел.