Buch lesen: «Сумерки»
Теперь наступила нелепость, бестолковость… Какой-то вихрь и страсть! Всё в восторге, как будто я мчался к чему-то прекрасному, страшно желанному, и хотел продлить путь, чтобы дольше упиться наслаждением, я как во сне делал всё неважное, что от меня требовали, и истинно жил лишь мыслью об Алёше. По целым часам я разговаривал с Колей о Настеньке с таким жаром, будто и в самом деле любил её, – может быть и любил: разве я понимал, что со мной происходит? Подобно ему я целовал платок милой девочки, стоял с ним перед географической картой и внимательно вглядывался в точку, обозначавшую Ниццу, где жила Настенька, и хотя я утверждал, что целование платка мне невыразимо приятно, я только думал об Алёше, и с каждым разом всё неприятнее становилось слушать о ней…
В воскресенье, 12 ноября, – я запомнил день, – часов в восемь вечера пришёл Серёжа, и мы, забравшись в детскую, устроились на кровати.
– Что, опять дождит? – спросил Коля с гримасой.
– Мне тепло… – пробормотал я.
Серёжа оглянулся, засунул руку в боковой карман гимназической рубашки, ещё раз оглянулся и вынул письмо.
– Вот, – сказал он, ударив рукой по конверту, – сегодня после обеда было получено.
– От кого? – спросил Коля, покраснев, и опустил глаза.
– От Насти. Через неделю они выезжают из Ниццы.
У Коли побелели губы…
– Он рад, – мелькнуло у меня. – Отчего же мне стало досадно? Досадно? Но ведь он мой брат. Пусть, пусть, он будет счастлив, – слёзы подступили к моим глазам, – пусть, но отчего никто не думает о моём Алёше; почему никто не интересуется мной, как Колей; почему меня оставляют страдать в одиночестве?
– Серёжа! – произнёс вдруг торжественно Коля.
Я с ужасом отвернулся, и на миг мне показалось, что вот-вот из моих глаз брызнет кровь. Послышался шёпот. Я оглянулся. Серёжа уже сидел рядом с Колей и, опустив голову, слушал его. Дикая, мучительная ревность хлестнула по моему сердцу. Вдруг хлестнула внезапно. И невыносимо захотелось плакать, топать ногами.
– Теперь или никогда! – крикнул кто-то во мне. – Их трое! Брат изменил! Настенька изменила! Всё равно! На что надеяться? Я люблю, – но я обожаю моего Алёшу! О, прощайте, прощайте, мои стены, моя детская кровать, мой брат!
– Куда ты? – спросил Коля.
– …У тебя радостный голос, – беспорядочно неслось у меня. – Ты любишь Настю? Серёжа разрешил тебе любить её… О, прощайте, прощайте!
В передней я остановился. Куда я бегу? Ведь из столовой меня мать заметит!
– Ну пусть, – опять рванулся я, – пусть меня убьют! Кого убьют? Разве я живу? Нет, нет, об этом потом!..
Я тихо открыл дверь в коридор и шмыгнул к выходу.
– А вам всё равно, – с горечью подумал я, когда благополучно добрался к выходу, нарочно останавливаясь в дверях, чтобы меня увидели.
