Buch lesen: «Красная армия в Гражданской войне»
© Буденный С. М., правообладатели, 2018
© ООО «Издательство Родина», 2018
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Предисловие
(от редакции)
Автор этой книги Семен Михайлович Буденный (1883–1973) – легендарный советский военачальник, участник Гражданской войны, командующий Первой Конной армией, один из первых Маршалов Советского Союза, трижды Герой Советского Союза.
Он родился на хуторе Козюрин (ныне Пролетарского района Ростовской области) Платовской станицы (ныне – Буденновская) в бедной крестьянской семье Михаила Ивановича Буденного.
В 1903 году Семен Буденный был призван в армию. Служил срочную службу на Дальнем Востоке в Приморском драгунском полку, там же остался на сверхсрочную. Участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов в составе 26-го Донского казачьего полка.
В 1907 году как лучший наездник полка был отправлен в Петербург, в офицерскую кавалерийскую школу на курсы наездников для нижних чинов, которые закончил в 1908 году. До 1914 года служил в Приморском драгунском полку. Участвовал в Первой мировой войне старшим унтер-офицером 18-го драгунского Северского полка на Германском, Австрийском и Кавказском фронтах, был награжден за храбрость Георгиевскими крестами (солдатский «Егорий») четырех степеней («полный бант») и четырьмя Георгиевскими медалями.
Уже в молодости Семен Буденный отличался независимым нравом и повышенным чувством справедливости. Так, например, приказом по дивизии он был лишен своего первого Георгиевского креста 4-й степени, полученного им на Германском фронте, за рукоприкладство к старшему по званию – вахмистру, который перед этим оскорбил и ударил Буденного в лицо.
Интересно, что в годы горбачевской перестройки, когда началась массовая кампания клеветы на советское прошлое, прежде всего на сталинскую эпоху, и символы советского времени стали смешивать с грязью, нашлись юркие журналисты, которые распространили в печати версию, что это-де «вахмистр Буденный» избивал солдат перед строем и даже получал выговоры от начальства за излишнюю жестокость. На самом деле до вахмистра Буденный так и не дослужился, во многом из-за своих стычек с командованием, – он встретил революцию в чине старшего урядника. Зато солдаты его любили и уважали: в 1917 году он был избран председателем полкового комитета и заместителем председателя дивизионного комитета в Кавказской кавалерийской дивизии.
* * *
В августе 1917 года Буденный вместе с М. В. Фрунзе руководил разоружением эшелонов корниловских войск в Орше. После Октябрьской революции вернулся на Дон, в станицу Платовскую, где был избран членом исполнительного комитета Сальского окружного Совета и назначен заведующим окружным земельным отделом.
В феврале 1918 года он создал революционный конный отряд, действовавший против белогвардейцев на Дону, который влился в 1-й кавалерийский крестьянский социалистический полк под командованием Б. М. Думенко, в который Буденный был назначен заместителем командира полка. Полк впоследствии вырос в бригаду, а затем кавалерийскую дивизию, успешно действовавшую под Царицыном в 1918-м – начале 1919 года.
Во второй половине июня 1919 года в Красной Армии было создано первое крупное кавалерийское соединение – Конный корпус, участвовавший в августе 1919 года в верховьях Дона в упорных боях с Кавказской армией генерала П. Н. Врангеля, дошедший до Царицына и переброшенный к Воронежу, в Воронежско-Касторненской операции 1919 года вместе с дивизиями 8-й армии одержавшее победу над казачьими корпусами генералов Мамонтова и Шкуро. Части корпуса заняли город Воронеж, закрыв 100-километровую брешь в позициях войск Красной Армии на московском направлении. Победы Конного корпуса Буденного над войсками генерала Деникина под Воронежем и Касторной ускорили разгром противника на Дону.
19 ноября 1919 года командование Южного фронта на основании решения Реввоенсовета Республики подписало приказ о переименовании Конного корпуса в Первую Конную армию. Командующим этой армией был назначен Буденный. Первая Конная армия, которой он руководил по октябрь 1923 года, сыграла важную роль в ряде крупных операций Гражданской войны по разгрому войск Деникина и Врангеля в Северной Таврии и Крыму, а также участвовала в советско-польской войне.
Как пишет в своих воспоминаниях С. М. Буденный, Первая Конная армия вызывала жгучую ненависть у врагов Советской России, что понятно, у троцкистов и оппозиционеров всех мастей, что тоже можно понять, но самое удивительное, она подвергалась нападкам людей, вроде бы называющих себя сторонниками советского строя. Ложь о «разложении» Первой Конной, о поголовном пьянстве в ее рядах, о массовых насилиях и грабежах в отношении мирных жителей не утихала на протяжении многих лет.
Если бы С. М. Буденный мог бы заглянуть в будущее, он бы поразился, насколько увеличилась и разрослась эта ложь в перестроечные и «демократические» времена…
* * *
В 1923 году Буденный назначается помощником главкома Красной Армии по кавалерии и членом РВС СССР. В 1924–1937 годах он – инспектор кавалерии РККА. В 1932 году оканчивает Военную академию им. М. В. Фрунзе. При этом в рамках изучения новых современных методов борьбы с противником – в 1931 году совершает свой первый прыжок с парашютом с самолета.
22 сентября 1935 года «Положением о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА» были введены персональные воинские звания. В ноябре 1935 года ЦИК и Совнарком СССР присвоил пяти крупнейшим советским полководцам новое воинское звание «Маршал Советского Союза». В их числе был и С. М. Буденный.
С 1937 по 1939 год Буденный командовал войсками Московского военного округа, с 1939 года – он был членом Главного военного совета НКО СССР, заместителем наркома, с августа 1940 года – первым заместителем наркома обороны СССР.
Вопреки еще одной «перестроечной» версии о том, что Буденный якобы не понимал роли техники в грядущей войне с гитлеровской Германией и постоянно говорил о кавалерии как главном роде войск, он, отмечая важную роль кавалерии в маневренной войне, в то же время выступал за техническое перевооружение армии. Это прослеживается в его книге, где он уже в годы Гражданской войны подчеркивает значение авиации, танков, броневиков и бронепоездов в военных действиях, а в 1920-е – 1930-е годы Буденный был одним из тех, кто возглавлял программу по обеспечению Красной Армии современным оружием.
Во время Великой Отечественной войны С. М. Буденный входил в состав Ставки Верховного Главнокомандования, участвовал в обороне Москвы, командовал группой войск армий резерва Ставки, был главкомом войск Юго-Западного направления, командующим Резервным фронтом, главкомом войск Северо-Кавказского направления, командующим Северо-Кавказским фронтом.
С января 1943 года С. М. Буденный – главнокомандующий кавалерией Красной Армии, а в 1947–1953 годах одновременно – заместитель министра сельского хозяйства СССР по коневодству.
Умер С. М. Буденный на 91-м году жизни, 26 октября 1973 года, в Москве от кровоизлияния в мозг. Похоронен на Красной площади в Москве у Кремлевской стены.
* * *
Первая встреча С. М. Буденного с И. В. Сталиным произошла в 1918 году в ходе боев за Царицын, и далее на протяжении более чем тридцати лет Буденный постоянно встречался со Сталиным и служил под его непосредственным руководством. Сталин, как об этом пишет Буденный в своих воспоминаниях, всегда относился с большим вниманием к нуждам армии, к нему в любой момент можно было обратиться за помощью в решении трудных вопросов, и такая помощь следовала незамедлительно.
Разительный контраст со Сталиным представлял Предреввоенсовета Республики Троцкий. Буденный пишет о его позерстве, нежелании вникать в повседневные потребности армии, склонности к фразерству и пустопорожней болтовне. Не случайно Буденный полностью поддерживал Сталина в его борьбе против Троцкого, также как и против других партийных оппозиционеров, которые, по мнению Семена Михайловича, не приносили ничего кроме вреда советской стране и ее вооруженным силам.
В годы горбачевской «перестройки» и после нее большей популярностью в «демократической» печати пользовалась история о том, что в 1937 году С. М. Буденный едва не был арестован как «враг народа». Журналисты и писатели из числа «демократов» рассказывали о том, как он защищался с пулеметом и гранатами от агентов НКВД, пришедших забрать его. Мало того, что эта история не имеет никакого документального подтверждения, – как и многие другие истории от «демократов», – таким «историкам» не следовало бы забывать, что в партию Буденного принимал лично Сталин и он же поручился за него и дал ему рекомендацию. Не надо объяснять, наверно, что это означало в 1930-е годы…
До конца своей жизни С. М. Буденный сохранял к И. В. Сталину огромное уважение. Примечательно, что мемуары Буденного были опубликованы в 1959 году, в разгар хрущевской борьбы с «культом личности», но в них нет ни одного слова, которое бы порочило память Сталина. «У меня со Сталиным было немало встреч, бесед по многим вопросам. Мне нравились в характере Сталина такие черты, как прямота, откровенность, твердость», – пишет в заключение С. М. Буденный и рассказывает, как Сталин подарил ему когда-то свою фотокарточку с надписью: «Создателю красной конницы, другу и товарищу Семену Михайловичу Буденному от И. Сталина».
«Этот портрет с надписью висит у меня в кабинете», – заканчивает свою книгу С. М. Буденный.
Начало Гражданской войны. Сталин в Царицыне. Спор с Троцким
Во второй половине мая 1918 года Донская казачья армия Краснова при помощи немецких оккупантов закончила период организации и формирования и начала наступление против краснопартизанских отрядов – опоры Советской власти на Дону.
На Кубани и Тереке в это время еще был период брожения, период расслоения и, я бы сказал, период развития контрреволюциии. Точно так же, как в январе – феврале 1918 года на Дону и здесь, в Кубанской и Терской казачьих областях, наиболее ревностными сторонниками монархии выступали казаки-старики.
Основные опорные пункты Советской власти на Северном Кавказе были в Ставрополье. Однако возникшие там в начале 1918 года краснопартизанские отряды так же, как в Донской области, были слабые и в основном потому, что стояли на местнических позициях, действовали вразнобой, не помогая друг другу. Местнические настроения в отрядах насаждались прежде всего командирами отрядов. Они избегали совместных действий и уклонялись от объединения только потому, что боялись попасть в чье-либо подчинение. Индивидуализм некоторых партизанских командиров приводил к тому, что их отряды становились добычей организованных и объединенных в части белогвардейцев.
При поддержке империалистических держав быстро росли силы контрреволюции, но одновременно росли и вооруженные силы пролетарской революции. На юго-востоке России они сосредоточивались в основном у Царицына.
Из Донбасса через область войска Донского, по железной дороге от станции Лихой на Царицын пробивалась 5-я Украинская Красная армия, возглавляемая К. Е. Ворошиловым. К ней присоединились части 3-й Украинской армии, а также партизанские отряды и население, спасавшееся от кровавого террора белогвардейцев.
Этот семисоткилометровый поход через область, представлявшую собой сплошной вооруженный лагерь контрреволюции, был воистину героическим подвигом. Части Ворошилова, связанные тысячами беженцев, прикованные к железной дороге, по которой медленно двигались десятки эшелонов с грузами и людьми, день и ночь отбивались от противника, нападающего и с фронта, и с тыла, и с флангов.
«Целых три месяца, – писал К. Е. Ворошилов, – окруженные со всех сторон генералами Мамонтовым, Фицхелауровым, Денисовым и др., пробивались мои отряды, восстанавливая ж.-д. полотно, на десятки верст снесенное и сожженное, строя заново мосты и возводя насыпи и плотины».
В исключительно трудное и опасное положение попали части Ворошилова, когда они подошли к Дону и оказалось, что мост через реку взорван. Белые, усиливая нажим, грозили им уничтожением. Заняв круговую оборону, части Ворошилова вступили в жестокую схватку с белоказаками. Одновременно беженцы и свободные от боя бойцы и командиры не покладая рук трудились над восстановлением моста. Камни, булыжник, земля, кирпич – все, что только можно было найти под руками, сбрасывалось в Дон, а потом из шпал возводились временные фермы и прокладывались рельсы. Только благодаря сверхчеловеческим усилиям удалось восстановить мост и переправить эшелоны на левый берег Дона, под Царицын.
В Царицыне положение в то время было крайне неблагополучным. У руководства местными советскими, партийными и военными органами находились люди либо нерешительные и неспособные, либо провокаторы из эсеро-меньшевистского охвостья. С. К. Минин, возглавляющий Советскую власть в городе и царицынские партизанские силы, не всегда правильно разбирался в сложной обстановке, а в ряде вопросов занимал вредную для общего дела позицию. Он недружелюбно относился ко всем пришлым, нецарицынским. Ему хорошо было известно о движении частей К. Е. Ворошилова к Царицыну. Однако он не выступил на помощь им и даже не организовал надежную охрану моста через Дон, что уже граничило с преступлением.
* * *
Положение изменилось, когда в июне по решению Центрального Комитета партии в Царицын прибыл И. В. Сталин в качестве чрезвычайного уполномоченного по продовольствию.
Как известно, выполняя свою задачу, ему пришлось провести коренную перестройку работы не только гражданских, но и военных учреждений и фактически возглавить оборону города.
Из частей 5-й и 3-й Украинских армий, краснопартизанских отрядов Донбасса и Донской казачьей области, отошедших к Царицыну, была создана группа Ворошилова, впоследствии (в октябре 1918 года) переименованная в 10-ю Красную армию.
В состав этой армии влились и партизанские отряды Сальского округа, из которых во второй половине июня была сформирована 1-я Донская советская стрелковая дивизия. Начальником дивизии назначили Шевкоплясова. При формировании ее был создан 1-й социалистический кавалерийский полк, основой которого явился Платовский кавалерийский дивизион. Командиром кавалерийского полка назначили Думенко, а меня его заместителем.
Общая обстановка на Дону становилась все более напряженной. Генерал Краснов, закончив в основном формирование Донской белоказачьей армии, перешел в решительное наступление в общем направлении на Царицын.
Стремясь к Царицыну, Краснов хотел отрезать советские части, действующие на Северном Кавказе, оставить их «на съедение» алексеево-корниловской «Добрармии». В дальнейшем он надеялся соединиться с наступающими из Сибири колчаковскими войсками. Но стремление Краснова к Царицыну объяснялось не только его чисто военно-стратегическими целями. Царицын являлся крупным военно-промышленным городом и важным узлом железнодорожных и водных путей. Могучая Волга связывала Царицын с Астраханью, Красноводском и Баку, а Баку – это нефть, Красноводск – среднеазиатский хлопок, Астрахань – рыба. Через Владикавказскую железную дорогу Царицын связывался с Ставропольщиной, Кубанью, Северным Кавказом, богатыми хлебом, скотом, шерстью.
Краснов стремился овладеть Царицыном и потому, что этот город был центром сбора южных краснопартизанских сил. Партизаны знали, что Царицын – это арсенал оружия, патронов, снарядов. Не было тогда на юге России города, равнозначного Царицыну. Знали это и красные и белые, знали и стремились во что бы то ни стало – одни удержать его, а другие овладеть им.
Но если к тому времени, о котором идет сейчас речь, красновская армия была уже в основном сформирована, то 10-я Красная армия, прикрывавшая подступы к Царицыну, еще только формировалась. К. Е. Ворошилову, возглавившему командование армией, и И. В. Сталину, вошедшему в состав Реввоенсовета армии, приходилось в чрезвычайно тяжелых условиях объединять мелкие партизанские группы и отряды, в ходе боев переформировывать их в регулярные воинские части, ломать партизанские привычки и методы работы командного состава, внедрять строгую воинскую дисциплину и порядок, обеспечивать войска оружием, боеприпасами, продовольствием, обмундированием.
* * *
Как-то в эти дни – это было в первой половине июля – ко мне на хутор Ильинка, где расположился наш кавалерийский полк, явился некий Ищенко, с которым я ранее встречался в штабе Куберлевского отряда. Он заявил, что в Дубовском состоится совещание и на это совещание надо выделить из полка активистов.
Я встретил Ищенко недружелюбно, и к тому у меня были основания. Он принадлежал к числу тех обозно-партизанских деятелей, которые называли себя пропагандистами и агитаторами, а в действительности были просто болтунами, или, как говорили о них бойцы, бузотерами – любителями говорить, заседать, поучать, но только не воевать. Их было немного, но они очень настойчиво требовали создания солдатских комитетов, таких же, какие были созданы в русской армии после Февральской революции. Они утверждали, что солдатские комитеты необходимы и в Красной Армии – для установления политического ока над командным составом, а то, мол, в среду командиров проникают чуждые революции элементы. В разговоре со мною Ищенко то и дело подчеркивал, что вопросу создания солдатских комитетов придается большое значение и это видно хотя бы из того, что на совещании будут присутствовать прибывшие в дивизию руководители 10-й армии: член Центрального Комитета партии Нарком Сталин и крупный военный специалист бывший генерал Снесарев.
Ищенко рассчитывал заполучить на совещание подобных себе болтунов, но я его предупредил, что приду с бойцами и командирами, которые сознательно борются с врагами Республики и хорошо знают по своему опыту, что такое Рабоче-Крестьянская Красная Армия и чем она отличается от старой русской армии.
Совещание происходило в небольшом железнодорожном флигельке. Когда я вошел в него с прибывшими со мной бойцами и командирами, тут уже не было ни одного свободного места. Оглядывая присутствующих, я искал Сталина, но, не найдя никого, кто бы своим видом выделялся, как мне казалось должен был выделяться Сталин, я мысленно выругал Ищенко и его компанию – вот ведь действительно бузотеры: на обман пошли, чтобы заманить людей на это никому не нужное совещание.
Выслушав нескольких ораторов, я попросил слова. В своем выступлении я старался как можно убедительней доказать, что время солдатских комитетов отошло, что они нужны были в свою пору для разложения старой русской армии, но теперь они совершенно не нужны нам, поскольку мы должны не разрушать свою армию, а укреплять ее.
Я говорил, что бойцы Красной Армии в подавляющем большинстве своем рабочие и крестьяне, добровольно выступившие на защиту Советской власти, сами из своей среды выдвинули командиров, ничего общего не имеющих с офицерским составом старой армии, и, следовательно, нет оснований не доверять им – они способны и без опеки солдатских комитетов поддерживать в частях сознательную революционную дисциплину.
Возражая против солдатских комитетов, я предложил выдвигать политбойцов, которые будут проводить разъяснительную работу среди красноармейцев.
В заключение своего выступления я сказал, что расцениваю инициаторов создания солдатских комитетов как людей, сознательно подрывающих дисциплину в Красной Армии, и предложил снять с повестки дня этот ненужный и даже вредный для дела вопрос, а инициаторов создания комитетов арестовать и направить в Царицын в распоряжение Реввоенсовета армии.
* * *
Многие меня поддержали. Поднялся шум. Когда шум умолк, председательствующий сказал:
– Слово предоставляется товарищу Сталину.
Со стула, поставленного в уголке помещения, поднялся смуглый, худощавый, среднего роста человек. Одет он был в кожаную куртку, на голове кожаная фуражка, утопающая в черных волосах. Черные усы, прямой нос, черные чуть-чуть прищуренные глаза.
Сталин начал свою речь с того, что назвал мое выступление в основном правильным. Говорил он спокойно, неторопливо, с заметным кавказским акцентом, но очень четко и доходчиво. Он сказал, что солдатские комитеты действительно оказали неоценимую услугу социалистической революции: помогли большевистской партии внести сознание в революционное движение солдатских масс, поставить большинство солдат на сторону Советской власти и подорвать авторитет реакционного офицерства.
Подчеркнув роль, которую сыграли солдатские комитеты в старой армии, Сталин затем полностью поддержал меня в том, что в Красной Армии создавать солдатские комитеты не нужно – это может посеять недоверие к командирам и расшатать дисциплину в частях. Одобрительно отнесся он и к моему предложению о политбойцах. Он сказал, что, по его мнению, обстановка требует создания института политкомов подразделений, частей и соединений, которые должны обеспечивать своей политической работой выполнение задач, поставленных перед войсками, и руководить воспитанием бойцов в духе преданности Советской власти.
Предложение арестовать инициаторов этого совещания Сталин отверг. Он сказал, что если поднимается какой-нибудь вопрос, то его надо обсуждать, хорошее принять, плохое отклонить.
Кончая, Сталин попросил участников совещания высказаться о целесообразности введения института политкомов. Все высказались за политкомов и предложили тут же принять решение в этом духе, но Сталин сказал, что на совещании конкретного решения принимать не следует, и заверил нас, что Реввоенсовет учтет высказанные нами пожелания. На этом совещание окончилось.
Когда все вышли на улицу, Сталин подозвал меня к себе и стал расспрашивать: кто я по социальному происхождению, какой частью или подразделением командую, какое имею образование. Когда я ответил на эти вопросы, Сталин попросил меня рассказать о том, что я делал после Февральской революции. Я доложил все, что его интересовало.
– Ну вот теперь мы с вами хорошо знакомы, – сказал Сталин и пожал мне руку.
Присутствующий при нашем разговоре бывший генерал-лейтенант старой армии Снесарев – он состоял при Сталине в качестве военного специалиста – обратился ко мне с вопросом:
– В каких случаях вы можете идти в атаку в конном строю на пехоту противника?
Это, очевидно, была проверка моих военных знаний.
Я ответил:
– Во-первых, когда боевые порядки пехоты расстроены, во-вторых, при преследовании противника и, в-третьих, при внезапном нападении.
Снесарев сказал:
– Правильно! – И, обращаясь к Сталину, заметил: – Службу знает.
После этого я подал прибывшим со мною бойцам и командирам команду:
– По коням!
Люди, прибывшие со мною в Дубовское, были все как на подбор, подтянутые, лихие всадники, на хороших лошадях. Заметив, что Сталин с интересом смотрит на моих конников, я подъехал к нему. Он еще раз пожал мне руку и сказал, что бойцы и командиры-кавалеристы произвели на него хорошее впечатление.
Мы направились в свой полк, а Сталин со Снесаревым в сопровождении Шевкоплясова и других командиров пошел к себе в вагон, стоявший на станции.
Так состоялась моя первая встреча с И. В. Сталиным.
* * *
Первая попытка белогвардейцев овладеть Царицыном закончилась для них провалом. Но к 10 сентября противник, сосредоточив крупные силы, вновь перешел в наступление на Царицын. Развивая наступление, белогвардейцы к 17 октября вторично окружили Царицын, заняв все подступы к нему по берегу Волги, от Пичуги на севере до Сарепты на юге. Одновременно противник стремился полностью окружить и уничтожить Сальскую группу войск. С этой целью белые предприняли наступление с севера, из района станции Жутово, и с юга, из района станции Куберле. Но наши части перешли в контрнаступление и 20 октября овладели станцией Жутово, а затем захватили Абганерово.
В это же время на ближайших подступах к Царицыну, сосредоточив большие силы, белогвардейцы начали яростный штурм города. Волна за волной с гиком и свистом катились белоказачьи полки на позиции наших поредевших частей. Героические защитники Царицына переживали критические минуты. Казалось, что превосходящие силы врага сомнут жидкие цепи нашей пехоты и хлынут в город. Но этого не случилось. Царицынский пролетариат грудью встал на защиту родного города. Самоотверженным трудом рабочих были подготовлены и оснащены артиллерией несколько бронепоездов.
Эти бронепоезда и умело сосредоточенная Реввоенсоветом 10-й армии артиллерия стрелковых частей стали героями сражения. В решающий момент они открыли ураганный огонь. В течение продолжительного времени на центральном участке обороны Царицына стоял потрясающий грохот. Тучи дыма и земли вздымались к небу, закрывая солнце. И когда дым рассеялся, а земля осела, защитники города увидели беспорядочно удиравшие толпы белоказаков.
Неожиданно началось бегство белогвардейцев и на южном участке обороны. Оказалось, что подошедшая с Северного Кавказа стрелковая дивизия Жлобы нанесла противнику внезапный удар в тыл у Сарепты. Воспользовавшись успехом бронепоездов, артиллерии и дивизии Жлобы, стрелковые части 10-й армии, напрягая все свои физические и моральные силы, перешли в контрнаступление и, отбросив противника к Дону, 22 октября заняли Вертячий, Карповку и Тингуту.
В то же время успешные действия кавалерийской бригады против казачьих частей в районе Абганерово, Аксай, Гнилоаксайская, Самохин, Жутов-второй убедительно доказывали высокую боеспособность красных кавалерийских частей. Эти бои позволяли сделать вывод, что если бы Красная Армия смогла противопоставить многочисленной белой коннице свои крупные кавалерийские массы, инициатива была бы вырвана из рук противника.
Так считали К. Е. Ворошилов, И. В. Сталин и другие руководители 10-й армии, но иначе думал Наркомвоенмор Троцкий, приехавший в Царицын перед боями в районе Гнилоаксайской. Нам было известно, что он присутствовал на заседании Реввоенсовета 10-й армии и устроил «разнос» нашему командованию за пассивные действия армии. В ответ на это Реввоенсоветом был представлен отчет, раскрывающий соотношение сил наших и противника. Особенно «бледно» выглядели мы в соотношении сил конницы. Противнику, располагавшему многими конными корпусами, мы могли противопоставить, кроме стрелковых дивизий, одну кавалерийскую бригаду и несколько малочисленных частей войсковой конницы.
В Абганерово наша кавбригада была представлена Троцкому. Осмотрев бригаду, он выступил перед бойцами с речью, в которой назвал бригаду «примой в общем ансамбле боя».
Воспользовавшись случаем, я обратился к Троцкому – попросил его разрешить высказать свое мнение относительно создания в нашей Красной Армии крупных кавалерийских соединений.
– А в чем оно заключается? – спросил он.
– Учитывая большой размах войны, принявшей маневренный характер, и то, что у противника главную роль играет массовая казачья конница, нам бы нужно создать свою массовую кавалерию, сведенную в дивизии и корпуса…
– Товарищ Буденный, – прервал меня Троцкий, – отдаете ли вы отчет в своих словах? Вы не понимаете природы кавалерии. Это же аристократический род войск, которым командовали князья, графы и бароны. И незачем нам с мужицким лаптем соваться в калашный ряд.
* * *
Были ли это собственные взгляды Наркомвоенмора? Скорее всего, ответ Троцкого отражал мнение окружавших его военспецов, которые всячески тормозили создание советской кавалерии – одни сознательно, работая в интересах врага, другие, «добросовестно» заблуждаясь в определении роли кавалерии в гражданской войне. Но те и другие так или иначе действовали на руку Деникину.
Ведь в чем заключался секрет успеха белых в то время?
Гражданская война сразу же приняла маневренный характер. Это была война на широких просторах с весьма условной линией фронта; бои велись за наиболее важные города, железнодорожные узлы, села; всегда существовала возможность обхода, охвата, удара по флангам и тылам. Совершенно очевидно, что в такой войне маневр должен был приобрести решающее значение, а носительницей маневра был наиболее подвижный в то время род войск – кавалерия.
Располагая преимущественно кавалерийскими частями и соединениями, белые быстро производили нужную им перегруппировку войск и превосходящими силами наносили удар по наиболее слабому месту нашего фронта. В случае неудачи в бою они оставляли перед нашими войсками небольшой конный заслон, а основными силами уходили, чтобы создать необходимую группировку и нанести новый удар в более опасном для нас направлении. Наши же стрелковые части, ограниченные в маневре, не могли своевременно сосредоточиться на угрожаемом участке фронта либо быстро уйти из-под удара белой конницы. Даже выиграв бой, мы часто не могли добиться полной победы, так как наша малоподвижная пехота была не в состоянии вести эффективное преследование конницы с целью окружения ее и уничтожения. Для выполнения этих задач нам нужна была своя массовая конница, то есть не отдельные конные части, входящие в состав стрелковых дивизий, решающие задачи в их интересах, а крупные соединения стратегической конницы, способные решать любые задачи как самостоятельно, так и во взаимодействии с пехотой, в интересах армии и фронта.
Опыт начала Гражданской войны убеждал меня, что массированное применение конницы, особенно для развития успеха пехоты и ударов во фланг и тыл, часто приводит к полному разгрому противника. Белые, в частности на Южном фронте, добивались успеха именно потому, что их войска состояли преимущественно из крупных конных казачьих соединений. Надо было лишить врага этого козыря.
Обстановка властно требовала создания крупных кавалерийских соединений, однако это было сопряжено с большими трудностями.
Красная Армия создавалась в боях, времени на организацию ее было очень мало. Объединение партизанских отрядов и реорганизация их в регулярные части и соединения происходили, что называется, на ходу.
Кроме того, после Октябрьской резолюции почти весь офицерский состав кавалерии старой армии оказался в контрреволюционном лагере. А наши командиры, вышедшие из масс трудового народа, в большинстве своем недостаточно знали военное дело. Многие из них оказались талантливыми организаторами, но искусству воевать им впервые пришлось учиться уже на поле боя. На первых порах некоторые наши командиры, даже старшие, не всегда правильно разбирались в принципах использования в бою родов войск, в частности кавалерии. Были и такие, которые сознательно или несознательно препятствовали организации частей и соединений кавалерии.
