Себастьян Бах. От Skid Row до Бродвея

Годы становления

Кислота, игровые автоматы и Aerosmith

1982–1985 годы

Переход из частной школы обратно в государственную не прошел незамеченным. Из гардероба исчезли серые фланелевые брюки и зеленые пиджаки. Рясу и мантию заменили концертные футболки групп Accept и Twisted Sister. У меня была джинсовая куртка, и на спине я аккуратно нарисовал логотипы Twisted Sister и Queensrÿche. Белой замазкой. Я рос крайне находчивым.

Теперь я ходил на все концерты, которые мог себе позволить. Вернувшись из общаги к матери в Питерборо, я сразу окунулся в рок. Отчужденность и разочарование, которые я чувствовал из-за исключения из Лейкфилда, благотворно сказались на стремлении петь хеви-метал и рок-н-ролл. Каждый божий день я изливал негодование у себя в комнате, тренируя голос. Чем страшно расстраивал мать. Запершись в спальне, я часами пел «Queen of the Reich» Queensrÿche и концертник Judas Priest Unleashed in the East, пытаясь взять сверхвысокие ноты, доступные мне лишь в самых смелых мечтах. Музыка полностью меня поглотила.

Жизнь изменилась, когда приятель показал мне альбом Unleashed in the East^[6] и поставил песню «Victim of Changes». «Ты только послушай». Когда Роб Хэлфорд взял высокую ноту во втором куплете, я сказал другу: «Это же не человеческий голос». Если честно, я думал, что это гитара. Звучало так непривычно. Я просто поверить не мог, что чьи-то голосовые связки способны на такой звук.

Как-то ко мне зашел приятель Рик. Мы подпевали Робу Хэлфорду, чей голос звучал из колонок стереосистемы. Внезапно нам открылось невероятное зрелище. Мать, выбивающая дверь моей спальни.

Громкий грохот заставил нас обернуться. Каблуком кожаных сапог мама разнесла дверь моей комнаты, отчего та слетела с петель прямо на пол.

– Сейчас же выключи это дерьмо!!

Мать стояла в пыли на груде обломков. Она напоминала персонажа из комикса Роберта Крамба, который отец подарил мне неделей раньше.

Примерно в то же время придумали видеоигры. В школьный обеденный перерыв мы ходили в зал игровых автоматов Western World и резались в Asteroids, Poll Position, Galaga, Centipede, Robotron, Scramble и прочие. Одновременно с изобретением видеоигр в моей жизни появились фиолетовые таблетки ЛСД. С парой самых предприимчивых товарищей мы закидывались кислотой и уничтожали инопланетян в маленьком канадском городке к северу от Торонто. Нам казалось, что в этом нет ничего ужасного.

 
Но за городом нет прелестей, способных
Усмирить беспокойные мечты молодежи.
Четкое деление.
Будь крут или станешь изгоем.
 

Удивительно, как песня «Subdivisions» группы Rush уловила беспокойство, которое я тогда испытывал, а их клип невероятно точно отражает время, проведенное в училище Питерборо. У меня была такая же стрижка, как у того чувака. Клянусь, меня можно рассмотреть на кадрах с Янг-стрит.

 
Светятся, как светлячки,
Лишь бы познать жизнь в ночи.
 

Жаркими летними ночами мы ходили купаться. Ароматный, густой, влажный воздух раннего канадского утра. Парк Инверли. Зал игровых автоматов уже несколько часов как закрылся, а кислота еще не отпустила. Солнце взошло. Мы прыгаем с моста над озером Отонаби. А через двенадцать метров входим в воду. Хотя, когда летишь под ЛСД, расстояние кажется намного больше. Плаваем, смеемся и восхищаемся невероятной красотой. Прохладный туман, расстилающийся над безмятежными водами, стремится к солнечному свету. Помню ощущения холодной воды под ногами, когда гуляешь босиком по берегу.

Никаких галлюцинаций или неудачных приходов. Просто дети, дурачившиеся на пляже.

Самое яркое воспоминание о кислоте – ржач до одури. Мы с приятелем зашли в магазин Mac’s Milk, через дорогу от колледжа Кеннер, где отец преподавал искусство. Мы были под «сидами», так тогда называли кислоту. Наркотик подействовал, пока мы гуляли между рядов. Невероятно сильно. Мы брали первое, что попадалось под руку: журналы, кетчуп, хлеб. Глядя на самые обычные предметы, щупая их, мы истерично хохотали, падали на пол прямо посреди прохода, дрыгали ногами, держась за живот. Мы смотрели на бутылку майонеза и ржали так, что слезы текли из глаз. Было трудно дышать. Мне казалось, что я проторчал в магазине невероятно долго. Наши друзья даже пришли посмотреть, над чем мы угораем. Создалось ощущение, что мы проторчали там всю ночь.

Хотя на самом деле это длилось всего пару минут.

9 июля 1984 года

Музыкальный театр Кингсвуда

Canada’s Wonderland

В рамках турне Back in the Saddle Aerosmith давали концерт в парке развлечений Canada’s Wonderland в пригороде Торонто. Мы с приятелем решили, что стоит закинуться кислотой, прокатиться на американских горках, а потом отправиться на шоу наших кумиров. Идеальный вечер!

Естественно, воспоминания об этом дне несколько туманны. Помню, как днем положили на язык сразу несколько пластинок. А потом прокатились на всех американских горках и при этом постоянно ржали. Aerosmith начали концерт довольно рано. Нам достались хорошие места, недалеко от сцены. Под навесом, а не на газоне. Рядом с микшерным пультом. И все же кое-что с того концерта я помню. Каким буйным казался Стивен Тайлер тем вечером. А крыша над нами… двигалась. Волнами, вперед-назад, вверх-вниз. Я слушал музыку, а свет меня обволакивал. Пялился на крышу навеса. Поражался его жидкообразной текстуре. В конце выступления Стивен Тайлер закусился с местными копами. Мы всей толпой орали: «Хрен мы куда пойдем!! Aerosmith жжет!!!! Кингсвуд ОТСТОЙ!!»

Или что-то такое. Не цитируйте меня. Я был под кайфом.

Домой мы заявились в шесть утра. Устроив жуткий грохот еще на крыльце. Я открыл входную дверь.

Мать стояла наверху лестницы. Она явно не удивилась. Естественно, ей это все порядком надоело.

– Где, ЧЕРТ возьми, тебя носило?

Кажется, я забыл упомянуть, что поеду в Торонто. А до него от Питерборо два часа по пробкам. Сын не должен так относиться к матери.

Возможно, я все же сказал, что был в Canada’s Wonderland на концерте Aerosmith, но это не точно. Я мог ляпнуть, что прибыл с планеты Ксенон.

– С меня хватит, молодой человек!! Марш в свою комнату СЕЙЧАС ЖЕ. Мы поговорим об этом утром!! ПОРА ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ этой херне.

Я вовсе не хотел обидеть маму. Просто вел себя как придурок. Жизнь подростка в 1984 году совсем не такая, как в сериале «Предоставьте это Биверу»^[7].

А на следующий день неожиданно приехал отец. Я тогда как раз отращивал волосы. Встретил его в дверях, а он, стоя на лужайке, внимательно меня рассматривал.

– ВЫ, молодой человек, СЕЙЧАС ЖЕ подстрижетесь!

Конечно, забавно слышать такое от мужчины, проходившего большую часть своей жизни с длинными волосами. Я засмеялся, захлопнул дверь и поклялся себе, что ни за что в жизни не подстригусь и отращу волосы до задницы. До сих пор над этим работаю.

Как-то раз мой приятель Кёртис заглянул ко мне послушать музыку. Он рассказал, что в Торонто есть группа, и они ищут вокалиста. Пока мы слушали пластинки хеви-метала, он сказал: «Слушай! Тебе надо сгонять на прослушивание!»

Была только одна проблема. Я был слишком молод, поэтому вряд ли мне что светило. Даже если бы я им понравился, мне бы пришлось переехать в Торонто. В столь юном возрасте? Без шансов. Да и потом, вряд ли бы я прошел. Они все минимум лет на пять-десять старше. Так что на хрена это все? Но все равно решил попробовать. Чтоб хоть чем-то заняться, помимо прыжков с моста под ЛСД.

Субботним утром я сел на автобус до Торонто. Встретился с Кёртисом. Отправился прямиком в репетиционное помещение. В недрах торгового центра. Я спустился вниз и увидел, что комната до отказа набита потенциальными солистами, полными надежд, и все без исключения намного старше меня. Один парень был вокалистом известной в 1970-х группы Moxy. Я поверить не мог, что мне предстоит петь перед этими стариками.

Барабанщик окинул меня взглядом.

– Привет, пацан. Думаешь, умеешь петь, а? Сколько октав берешь?

– Э, не знаю, думаю, около восьми.

В комнате послышались смешки и ухмылки. Я понятия не имел, о чем говорю.

Каждый по очереди выходил к микрофону. Затем наступил мой черед. Кёртис дружил с гитаристом Энди Ричем, который сказал: «Давайте дадим парнишке шанс. Хотя бы послушаем». Я сделал глубокий вздох и встал за микрофон. Я попросил их сыграть «Bloodstone» группы Judas Priest.

Зазвучал рифф. Я начал куплет. Все шло хорошо. Когда настала очередь припева «BLOOOOOOStoooooone!», я повернулся и посмотрел на Энди. Он переглядывался с барабанщиком Брайаном Уильямсом и гитаристами. Парни смеялись. Когда песня закончилась, настроение у всех было хорошее.

Мужик постарше, из группы Moxy, был опытным сессионным музыкантом. Он раздраженно встал и направился к выходу. «Эй, Себастьян, поосторожнее с этими восемью октавами, хорошо?» – ехидно заметил он, выходя за дверь. И знаете что?

Меня взяли.

Мы встретились с отцом в нашем любимом ресторане «Мамина пиццерия» в центре Питерборо. Завязался примерно такой диалог.

– Привет, пап. Я переезжаю в Торонто. Чтобы стать рок-звездой.

– Нет, не переезжаешь.

После того как я объяснил отцу, что в любом случае поеду, он смягчился. Он понял, что я не передумаю. И сказал: «Себастьян. Я разрешу тебе поехать в Торонто, но при одном условии. Если раз в неделю ты будешь ходить на уроки по вокалу, чтобы научиться петь правильно и сохранить голосовые связки. Я буду оплачивать занятия, если ты не будешь прогуливать».

Папа сдержал слово. Каждую среду я ездил на Эглинтон-авеню, к западу от Янг-стрит. В студию Гвенлинн Литтл. Она занималась со мной вокалом. И очень многому меня научила. Например, быстро сгибать колени, если не получалось взять какую-то ноту. Она объяснила, что это позволит переключиться и спеть, как полагается. И это сработало. Однажды она сказала: «Знаешь, Себастьян, ты очень похож на Нила Даймонда»^[8]. Я впервые услышал нечто подобное. Не перестаю благодарить отца за то, что берег мои связки.

Игра в группе предоставила отличные возможности. Мы собирались подписать контракт с агентством талантов и дать несколько настоящих концертов. За деньги. По крайней мере, планировали.

Кто-то придумал нелепое название Herrenvolk. Мне сказали, что так в немецком языке называли мужчин, похожих на женщин. Я серьезно. Тогда это считалось нелепым.

В метро, по пути на студию Safor в районе Джейн и Финч в Северном Торонто, я увидел за окном стену с граффити. Внизу была подпись Kid Wicked. Я несколько раз даже повторил про себя. Я тогда был подростком, и мне показалось, что это прикольное название для рок-группы.

Рассказал парням, и они одобрили. Только изменили написание на Kid Wikkid, ведь, по сути, я был еще ребенком^[9]. Так родились Kid Wikkid. Я переехал к парню моей тети Лесли Джею, у которого был печатный станок. Перед каждым концертом мы распечатывали листовки и расклеивали их по всему городу. Самый первый рок-концерт я отыграл в баре Larry’s Hideaway в ноябре 1984 года. На тот момент мне еще нельзя было употреблять алкоголь, и меня должны были арестовать уже за то, что я там находился. Но я был под два метра ростом, на башке дикий начес, а косметики на лице больше, чем у Тэмми Фэй Бэккер^[10]. Так что никто не спалил.

Мы ездили на гастроли. Ели крабов в Садбери. Пили пиво в Броквилле. Курили гашиш в Квебеке. Играли по три сета за ночь в Сент-Ансельме, Шербруке, в Le Papillon, недалеко от Оттавы, в Халле. В те времена алкоголь можно было употреблять с восемнадцати. Так что в тех клубах я играл, будучи несовершеннолетним. Стоя на столе, приходилось быть осторожным, чтобы не задеть кокаиновые дорожки монреальских байкеров, зажигавших всю ночь под Kid Wikkid.

Там я научился тому, чем занимаюсь. Путешествия в микроавтобусе по Квебеку и Онтарио стали привычным делом на несколько десятилетий вперед.

Примерно в это же время я познакомился с парнем по имени Рич Чики. Он выступил продюсером большинства альбомов группы Rush. Сегодня Ричард считается одним из лучших звукоинженеров. Он спродюсировал бесчисленное количество пластинок с объемным звуком 5.1, сделал ремиксы и ремастеринг некоторых из самых популярных композиций Rush. Рич один из лучших профессионалов своего дела.

Как-то раз мы отдыхали на пляже Торонто. Было жарко. Мы с друзьями пошли в пивной магазин на углу улиц Вудбайн и Квин и купили два-четыре. Так канадцы называют ящик на двадцать четыре бутылки пива. Этого должно было хватить. На двоих. И да, мы все еще были несовершеннолетними. Я даже не помню, как нам его вообще продали. Мы взгромоздили ящик на плечи. Помимо пива у нас был фрисби. Что еще надо.

Расположившись на пляже, мы вырыли яму в песке. И закопали ящик пива. Мало того что мы были несовершеннолетние, так еще и распивать алкоголь на пляже запрещено. Да насрать. Сняв рубашки и разлив пиво по кружкам, мы отправились запускать фрисби.

Потом из ниоткуда нарисовался этот чувак Адонис с невероятными светлыми волосами.

– Привет, как дела, пацаны???

– Здорово, меня зовут Себастьян. – Я рассказал, что пою. От души посмеялись в тот день, а напоследок обменялись телефонами. Он пригласил меня в гости послушать его песни.

Сначала я ему спел, после чего он сыграл несколько композиций. Мне понравилось то, что я услышал, и было решено встретиться на студии. Мы записали композицию «You Should Know Me». Жалобная баллада, а регистр напоминал песню «Sara» группы Jefferson Starship. Меня прежде не записывали так профессионально. Я впервые услышал свой голос через динамики таким, как он будет звучать на записях Skid Row много лет спустя.

Я дал послушать ту кассету концертному промоутеру в Торонто Шону Пайлоту. Это он организовал выступление Hanoi Rocks в El Mocambo и прочие глэм-рок-шоу. Ему очень понравилась запись, и он отправил кассету группе Madam X из Детройта, штат Мичиган. Вместе с фотографией из журнала Metallion, которую потом, к моему огромному изумлению, печатали на значках и продавали на Янг-стрит.

Madam X понравилось то, что они услышали. Они пригласили меня в Детройт к себе в группу. Я поверить не мог, что это происходит. Я был так счастлив в Kid Wikkid. Мы подружились. У нас даже появилось несколько последователей в Онтарио, да и работа была стабильной. Но я понимал, что работать надо в Америке. Одно дело добиться успеха в Канаде. Но, став популярным в США, можно выйти на международный уровень. По крайней мере, я должен был попытаться.

Телефонный звонок, в котором я сообщал Брайану из Kid Wikkid, что ухожу из группы, стал самым печальным моментом в моей музыкальной карьере. Голос дрожал, пока я сообщал ему новости. Мы вместе через многое прошли. Мне очень нравились эти ребята. Мы оба плакали. Повесив трубку, я схватил подушку и, зарывшись головой, еще немного поплакал. Но я сам выбрал свой путь.

В день отъезда в Детройт я четко знал, что нужно делать. Я заявился на пограничный пункт при полном параде. Начесанная копна волос. Жакет в тонкую полоску. Сапоги из змеиной кожи, макияж, тени. Я был уверен, что это определенно обеспечит мне место в группе.

Однако на деле я напрочь лишил себя шанса перейти гра- ницу.

Басист по имени Годзилла и гитаристка Максин Петруччи приехали на границу Виндзора и Детройта, чтобы встретить меня после шестичасовой автобусной поездки из Торонто. Я был двухметровой детиной, а на башке копна волос, напоминавшая ананас. Пограничники США окинули меня взглядом и заявили с ухмылкой. «Разворачивайся, сынок. Возвращайся домой. Сегодня ты в Штаты не попадешь».

Черт.

И тогда Годзилле пришла в голову блестящая идея. Поскольку мы были одного роста, да и прически одинаковые, мы выглядели похоже. Он придумал план, якобы мы кузены. И он везет меня в парк развлечений. А потом обязательно проводит домой – честное слово, офицер.

Звучало неплохо.

Он приехал в Торонто. Мне приказали одеться как можно консервативнее. Что я и сделал. Волосы собрал в хвост. Никакой подводки.

Мы поехали в Сарнию. Наверняка они не раскусят наш замысел. Стать крутыми рок-звездами и покорить весь мир. «Привет, это мой двоюродный брат Себастьян. Мы собираемся покататься на американских горках».

Честное слово.

В Madam X я прошел крещение огнем. Они были на десять лет старше. Мы давали платные концерты по Соединенным Штатам. Сколотив группу в Детройте, мы отправились в Финикс, штат Аризона. Подписали контракт с Jet Records и выпустили альбом We Reserve the Right (to Rock). Друг из Финикса разрешил нам бесплатно репетировать у себя в баре Rockers на Индиан-Скул-роуд. При одном условии: только когда в баре никого нет. То есть с семи до девяти утра. Не лучшее время для пения. Тем более если вокалисту семнадцать.

Я оказался не готов к такому ритму. Хотя у меня и был приятно звучащий голос, мышцы горла не тянули ежевечерние двухчасовые шоу. На это уходят годы тренировок. Физические данные не позволяли мне петь на профессиональном уровне. Я выдавал фальцет, от которого трескалось стекло. Что однажды случилось в The Network в Балтиморе, штат Мэриленд. Но стоило мне перейти на фальцет, голос срывался до конца сета. Как только я научился петь правильно, диафрагмой, то избавился от этого высокого уродливого визга, заглушавшего уси- литель.

Чтобы подзаработать, в Детройте я устроился телемаркетологом. Выдавая себя за продавца картриджей для ксероксов, звонил какой-нибудь бедной старушке из Нового Орлеана или в церкви и монастыри по всей Америке.

– Здравствуйте, миссис Чедсворт! Это Эйс Джонсон! Из магазина фототехники! Я так понимаю, подошло время для очередного заказа!

– Какого, милок?

– Ну, вот в ведомости техобслуживания написано, что вам нужны еще картриджи с синими чернилами! Не волнуйтесь! Их доставят на следующей неделе!

– Что ж, спасибо, сынок! – прощебечет дамочка в полном недоумении. Абсолютно сбитая с толку. Ну а мы, получив номер ее кредитки, спишем деньги за чернила для принтера. А у нее небось его отродясь не было.

Один из парней-телемаркетологов сказал, что я смогу продать больше картриджей, если буду нюхать с ним кокаин в обеденный перерыв. Тогда мне это показалось отличной идеей. Той мичиганской зимой мы вдыхали дорожки и пили кофе за сугробами в десятиградусный мороз.

Да и не только там.

Однажды вечером мы ужинали на кухне у мамы Максин. Она приготовила невероятную пасту и налила домашнее вино. Я всегда с нетерпением ждал этих ужинов. Максин иногда болтала по телефону со Стивом Стивенсом, гитаристом Билли Айдола. Я поверить не мог. Ведь он один из моих кумиров. Однако мне с ним говорить не разрешали. Я был никем, так что все логично. Много лет спустя, когда я сам начал работать со Стивом, он рассказал, что на самом деле звонил Максин, чтобы выйти на меня. Он видел мои фотографии на афише выступлений Madam X. «Что за певец? Есть информация о нем?» Мы только что записали первый совместный альбом – Give ‘Em Hell^[11]. Кто знает, что было бы, выйди он на меня в 1985-м?

Но я отвлекся.

Мы играли в Шривпорте, штат Луизиана, в заведении Circle in the Square. Примерно тогда же я обнаружил, что необходимо разогревать связки перед выступлением. Но я понятия не имел, что именно нужно делать. Я просто решил, что надо покричать изо всех сил или что-то в этом роде. В гостиничном номере я не мог провернуть подобное, иначе меня бы просто вышвырнули. Так что я выходил на самый центр шоссе и горланил песни хеви-метал. Я решил, что единственное место, где можно себе такое позволить, – в самой гуще оживленного движения.

Мы выступали в Sports Page в Батон-Руж, штат Луизиана. В те дни еще не было ушных мониторов. Каждый вечер, стоя на крошечной сцене вплотную к барабанной установке моего приятеля Бам Бам Макконнелла, я себя не слышал. Такие залы не рассчитаны на подобную акустику. Во время одной из песен, стоя перед подиумом нашего барабанщика, я жгу как могу. Годзилла уставился на меня. Мне-то кажется, что я отлично справляюсь. Очевидно, он решил иначе. Подавшись назад, он смачно харкает мне в лицо. На сцене. На глазах у музыкантов, техников и зрителей. Я страшно унижен, а главное, не понимаю, за что. Годзилле пришлось плюнуть мне в лицо, чтобы меня заткнуть? Именно это он и сделал. По возвращении в Детройт я заявил: «К черту это дерьмо» – и ушел из группы.

Я вернулся в Торонто и собрал кавер-группу Vo5. У ребят была самая пышная шевелюра на всю округу. Нагрев бутылку из-под шампуня VO5, отклеил этикетку и отнес в фотостудию Kinko. Так появились концертные листовки. Классный логотип получился. Созвонился с Ричем Чики. Записали немного отличной музыки. Одна из песен называлась «Saved by Love Again». Эту песню я отправил Дэйву Фелду в Нью-Джерси. Была одна группа, которая хотела заценить мои вокальные данные.

Группа называлась Skid Row.