Ноэль и Элиф

Пролог

На улице шёл снег. Первый снег в этом году. Снежинки лениво и неторопливо парили в воздухе. Да и куда им было торопиться? Они знали, что как только завершат свой полёт и приземлятся, то растают. Быть может, поэтому они кружились и кружились, не желая заканчивать свой танец? А приблизившись к земле, снова взлетали вверх, подхваченные лёгким ветром?

Элиф провела бы в компании снежинок больше времени и рассуждала бы об их судьбе, если бы температура её тела не приближалась стремительно к сорока градусам. В её голове продолжала играть мелодия, которую она в последнее время слушала чаще всего – Eleni Karaindrou «By The Sea», а перед глазами темнело.

Элиф смотря под ноги переходила дорогу, как вдруг услышала оглушающий звук резкого торможения и почувствовала невыносимую боль. Последнее, что она увидела – красный свет светофора перед собой.

«Чёрт, горел красный! И теперь меня сбила машина», – успела подумать Элиф и почувствовала горечь перед тем, как потерять сознание.

Пока Элиф везли на машине скорой помощи в больницу, у неё периодически возникало осознание того, что с ней происходит. Но она не могла проснуться.

«Неужели я умру, так и не прожив жизнь так, как хочу сама? Так и не сказав самому любимому человеку о своих чувствах? Так и не дав себе то, чего хотела больше всего. Неужели я не заслужила этого?»

Элиф оказалась в полной темноте. Она оглянулась по сторонам – сплошной мрак. Вокруг колыхалась леденящая бесконечность без начала и конца. Пустота простиралась во все стороны, пугающая и зыбкая, словно марево. Казалось, здесь кроме неё самой никогда никого не было и не будет. Элиф поняла – она находится внутри себя, блуждает по своему сознанию.

Ей так хотелось что-либо сделать, чтобы выжить. Но было уже поздно. Сейчас она была бессильна перед судьбой.

Пустота. Страх. Одиночество. И ничего больше. Сколько это длилось? Доли секунды или несколько лет? Понятие времени растворилось и перестало играть какую-либо роль.

Но внезапно появился свет. Возможно, он исходил от лампы над операционным столом, где доктора боролись за жизнь Элиф. Он напомнил ей о Ноэле. Окружающая мёртвая пустота вдруг ожила и зашевелилась. Вдалеке послышались звуки проезжающего поезда по рельсам. А быть может, это был стук её сердца.

Словно из радио она начала слышать голос. Она понимала, что голос этот – её собственный, но казалось, что она, говорящая это, другая – более мудрая, сильная и безгранично любящая. И слова эти могли быть посвящены только её самой большой и драгоценной тайне:

«Твоя улыбка освещает мой путь.

И даже оставшись в полной темноте я вижу её сияние.

Эти лучи проникают в моё сердце сквозь холодную боль

И греют своей нежностью.

Таков ты. Ты согреешь, не показывая этого.

Ты всегда таким был.

Ты отдавал весь свой свет

Ничего не ожидая взамен».

После того как прозвучали эти слова, она испытала тепло. Но не телом, а каждой клеточкой, образующей это тёмное бесконечное пространство.

Она почувствовала присутствие всех, кто ей дорог. Словно близкие никогда не покидали её, а всегда были рядом, хоть и мысленно. Больше не было никаких проблем, никаких преград. Только любовь.

Самые яркие события её жизни возникали как кадры из плёночного фотоаппарата и проплывали мимо со скоростью света. Все чувства смешались воедино.

Её подхватил поток воздуха и понёс ввысь. Куда он нёс её? Обратно в её жизнь, в которой она уже столько всего пережила или же в небеса, где её уже кое-кто ждал?

1

Турция. Начало 2000-х

Пока июньское солнце щедро одаривало землю своим светом и теплом, а птицы самоуверенно щебетали, по радио, расположенному на подоконнике, играла песня Ильхана Ирема «Boşver Arkadaş». Рахим, папа Элиф, очень любил эту песню, поэтому ходил по саду подпевая. Он спасал деревья и цветы от зноя, поливая их прохладной водой из лейки. Халима, мама Элиф, готовила на кухне долму, время от времени поглядывая из открытого окна на своего мужа и улыбаясь, а шестилетняя Элиф то вилась возле матери, то выбегала во двор и хватала лейку, желая помочь отцу.

Их двор пестрил буйством красок рядком высаженных цветов и зелени, а небольшой двухэтажный дом со всех сторон был окружен деревьями.

Элиф казалось, что никто в мире не способен смотреть на неё с такой бескрайней теплотой и любовью как папа. Её отец – смуглый, высокий и крепкий мужчина с чёрными волосами и тёмными выразительными глазами, который совсем недавно начал отращивать усы.

Мама никогда не повышала на нее голос, и Элиф несло на волнах безудержного детства под ее робкие вздохи. Пока другие родители сотрясали землю приказными голосами и строили детей в шеренгу, ее мама говорила с ней тихим бархатным голосом, учила её, наставляла. Мама – хрупкая бледная женщина, с карими миндалевидными глазами и тёмно-русыми волосами.

Считалось, что Элиф похожа на отца. Будучи единственным ребёнком в семье, да ещё и девочкой в таком сладком возрасте, Элиф могла позволить себе в эти дни заниматься практически чем угодно. Ей казалось, что мир прекрасен и что можно его исследовать бесконечно. Она искренне не понимала, почему её родители порой выглядели такими уставшими, будто не замечали возможностей для веселья. Так, желая поделиться с мамой своей находкой, Элиф притащила со двора гусеницу и положила на кухонный стол. Обнаружив неожиданно появившееся подношение, мама закричала и опрокинула тазик с мукой на себя. Мука разлетелась по комнате, окрашивая всё в белый свет, и Элиф показалось, что это настоящее чудо. Желая повторить этот эффект, она собирала муку с пола в руки и кидала снова наверх. Когда папа зашёл домой попить воды, мама сидела на полу с белым лицом и обреченным видом, а Элиф кружилась в радостном танце, подбрасывая остатки муки. Узнав, что случилось, отец в недоумении посмотрел на Элиф, и та перепугалась, что её отругают, но он лишь рассмеялся. Было принято решение обойтись сегодня без выпечки.

Вскоре мама приготовила обед и все трое расположились за столом во дворе. Несмотря на палящее солнце, их освежал ветер с моря, который подхватывал пряные ароматы блюд и уносил дальше по склону.

– Мама, можно мне конфеты?

– Сначала съешь суп и долму.

– Не хочу суп! Не хочу долму! Хочу конфеты.

– Избаловала ты её, – вмешался папа.

В этот момент кто-то открыл калитку. Мужчина, явно иностранец, поздоровался на турецком и представился, как новый сосед. Элиф, пользуясь случаем, выхватила из-за стола конфету, злорадостно хихикнула и спряталась за деревом, чтобы там спокойно её съесть. Дела взрослых её мало волновали.

Раньше в соседнем доме жил друг отца, но он переехал в Стамбул и продал дом. И сейчас, по всей видимости, дом купили иностранцы. Позже мама сказала Элиф, что они пригласили в гости новых соседей, прилетевших сюда на лето из Франции. Ожидалось, что завтра вечером они придут всей семьёй.

– А у них есть дочка? Мне нужна подруга. Чтобы вместе играть в моём штабе.

Штабом Элиф называла маленькую пещерку на берегу моря, в которую она убегала каждый день. Там она прятала найденные «сокровища» – обычно это были ракушки или красивые камни. Мама запрещала Элиф купаться одной, несмотря на то, что папа утверждал, что она плавает лучше многих взрослых. Элиф приходила домой после своих игр поздно вечером и вся пахла морем. Её смуглая кожа ещё сильнее обгорала на солнце.

– Ах, дочка, я не знаю, есть ли у них дети или нет, но вряд ли их родители разрешат им играть без взрослых в твоей пещере, – ответила мама.

– Ну и ладно, – буркнула Элиф. Она и одна неплохо проводила время.

Их дом находился на окраине города, возвышаясь над другими домами, потому что стоял на холме, откуда открывался вид на море. До детской площадки Элиф нужно было идти целый час, а до моря всего лишь пять минут. И самым ближайшим был дом новых соседей, который находился чуть ниже. Элиф привыкла играть одна, но всё равно питала надежду на внезапное появление детей по соседству. А пока она, как обычно, побежала играть в свою пещеру в одиночестве. На этом пляже почти никогда не купались, потому что дальше был пляж получше. Поэтому Элиф чувствовала, что этот пляж, да что уж там, даже это море принадлежит ей.

Наигравшись вдоволь, она направилась в сторону дома. Небо уже становилось тёмно-синим, и Элиф шла пытаясь разглядеть первые звёзды как вдруг услышала какой-то стук из их двора. Открыв калитку, она поняла, что это папа стучит топором по чему-то деревянному. Иногда он делал простую мебель из дерева своими руками. А когда не получалось – отправлял её на дрова. Элиф не могла различить издалека что это, но не решалась подойти поближе, потому что по резким движениям отца понимала, что тот расстроен. Но почему, интересно? Утром он точно был в хорошем настроении. Элиф стояла и смотрела на отца в надежде, что тот заметит её и поприветствует.

Отец посмотрел на неё и сказал:

– Принеси мне из сарая коробку с инструментами.

Элиф побежала за коробкой. Её руки и ноги стали напряжёнными, как натянутая струна. Такое бывало, когда она нервничала. Элиф смогла поднять коробку, но та оказалась тяжелее, чем ожидалось. Элиф должна была справиться и донести коробку, чтобы папа похвалил её и стал добрее. Но чем дальше она шла, тем сильнее дрожали её руки.

– Ещё чуть-чуть, – говорила Элиф себе.

Как раз в это время мама вышла на улицу с тазиком, чтобы повесить постиранное бельё и Элиф оглянулась на неё. В одну секунду она не удержала коробку, и та грохнулась на землю, часть инструментов разлетелась в стороны. Элиф боялась даже сдвинуться с места, но почувствовала резкую боль, которая начиналась от большого пальца её стопы и как ударом тока распространялась выше. Это злосчастный молоток упал ей на ногу. Она закричала.

– Что случилось?! – Мама вскрикнула, бросила тазик и прибежала к ней.

Отец стал ещё более нервным, он подошёл к коробке и резкими движениями собрал инструменты.

– Некому даже помочь мне, вот что случилось, – ответил он, взглянув на маму. – Лучше бы ты сына родила, – добавил он фразу, которую Элиф не могла выкинуть из головы всю жизнь.

В ближайшие полчаса Элиф плакала то ли из-за того, что нога болела, то ли из-за того, что разочаровала отца. Так как мать всхлипывала тихонько и сама, обнимая её, Элиф поняла, что плакать можно. В ту ночь Элиф плохо спалось. Она всё думала о том, что если бы она была сильнее и смогла донести коробку, папа бы не злился, а мама бы не плакала.

2

Утром и Элиф, и её родители проснулись в подавленном состоянии. Папа был неразговорчив, мама грустная. Но нужно было принимать гостей. Когда гости зашли во двор, на лице мамы нарисовалась вежливая улыбка. Элиф так не умела, поэтому не скрывала свой недовольный вид. Красивая женщина, стильный мужчина и… мальчик. Элиф испытала разочарование и вздохнула подумав: «Эх, и почему они не родили девочку?». Взрослые поздоровались, пожали друг-другу руки. А Элиф и мальчик уставились друг на друга: она изучала его, а он её.

Какова была сама Элиф? Чёрные, как уголёк, блестящие глаза. Смуглая кожа, густые каштановые волосы. Ямочки на щеках при улыбке. Характер, как турецкий кофе на песке – вспыльчивый и бойкий. Чумазое платье, ноги в синяках и царапинах от приключений.

– Ноэль, – сказала мама мальчика, подтолкнув его поближе к Элиф.

Прозрачные, как лёд, серо-голубые глаза, фарфоровая кожа, мягкие вьющиеся светлые волосы. Спокойствие, ощутимое даже на расстоянии и лёгкая грусть в глазах, как первые заморозки. Идеально выглаженная одежда: белоснежная рубашка и бежевые брюки. На вид он был одного возраста с Элиф.

Элиф показалось, что прежде она не видела ничего подобного. Но было ясно, как день, что они не поладят. Родители мальчика говорили на турецком, но забавно картавили. А мальчик всё время молчал.

«Неужели он даже говорить ещё не научился», – усмехнулась Элиф.

Все сидели в гостиной на диванах и беседовали, когда мама мальчика сказала:

– Если хотите, Ноэль может исполнить для вас песню.

– Конечно не хотим, – вполголоса промычала Элиф, но её никто не услышал, а родители ответили, что они с удовольствием бы послушали.

И тут он начал петь. Его голос был совсем не похож на мальчишеский. А был больше похож на… колокольчик? Элиф не нравилось, что все восхищаются каким-то мальчиком. Он время от времени поглядывал на неё, поэтому она решила показать ему, как по-настоящему весело можно проводить время – она решила прокатиться на шторах. Она много раз так делала, когда родители не видели и чувствовала себя, как Тарзан из мультфильма. Элиф встала на стул и, держась за шторы, закачалась из стороны в сторону. Она хотела показать, как сильно можно на них раскачаться. Увлеченные выступлением Ноэля взрослые не замечали того представления, которое происходило у них за спиной.

В то время как Ноэль взял самую высокую ноту, а сидящие в гостиной родители достигли самого пика восхищения, шторы сорвались, и Элиф вместе со шторами и гардинами грохнулась на пол.

– Аллах-Аллах! Элиф! – засуетилась мать.

И вот в этот позорный момент уже все смотрели на неё. Ноэль тоже. Он не смеялся, а скорее смотрел с лёгкой ноткой недоумения. Мать высвободила Элиф из-под штор, а потом, словно стыдясь её поступка, сказала:

– Не понимаю, что на неё нашло. Обычно она так себя не ведёт.

– Дети непредсказуемы и в непредсказуемости своей прекрасны, – ответил папа Ноэля.

И мама Ноэля всё время улыбалась. Родители мальчика сразу понравились Элиф. Не то что их сын. Элиф так и не могла вспомнить, что такого плохого было в Ноэле. Он просто казался ей не таким мальчиком, как все остальные. Другие мальчишки бегали чумазые, лезли драться, дразнили и постоянно шкодили, и за это родители их ругали. Так на их фоне можно было выглядеть приличной девочкой. Ноль всего этого не делал, тем не менее ему удавалось каким-то особенным образом задевать Элиф.

Элиф с родителями вышла во двор проводить гостей. После этого её папа затянулся сигаретой и, сев на стул во дворе, задумался о чём-то своём. Хотя он обычно так и сидел, когда не был на работе, но Элиф показалось, что сейчас он думает о том, что хорошо было бы иметь такого сына, как Ноэль, а не такую дочь, как Элиф. Ей стало нестерпимо грустно и она пнула камень во дворе.

«Непременно нужно выставить этого мальчишку в худшем свете, – подумала она. – Или пусть придёт со мной подружиться, а я не буду с ним играть. И игрушками делиться не буду. Он же тут один. Наверняка ему захочется с кем-нибудь поиграть».

Но вот прошёл один день, а Ноэль так и не приходил. Уходя, его папа отчётливо сказал: «Приходите к нам, наши двери для вас всегда открыты». Элиф это усвоила. Поэтому она решила сама к ним пойти. Вероятно, чтобы сказать мальчику, чтобы он и не думал с ней играть. Открыв калитку, она увидела Ноэля, сидящего под деревом с книгой. Он выглядел как какой-то сказочный принц в своей белой рубашке, а светлые волосы его развевались на ветру.

– Что делаешь? А-а, ты картинки рассматриваешь? – спросила Элиф на турецком.

– Я книгу читаю, – ответил Ноэль на французском, уделяя не слишком много внимания ей. Элиф не поняла его слов, но видела, что он делает то же самое, что и её родители по вечерам – читает.

«Читает? Разве не только взрослые умеют это делать?!» – подумала Элиф и побежала домой.

– Мама! Маамаа! – кричала Элиф, разыскивая по дому свою мать.

– Что случилось? – испугалась мама.

– Мама, когда я научусь читать?

– Когда пойдешь в школу. А с чего это ты заинтересовалась чтением, дорогая?

– Я увидела, что тот мальчик читает книгу. Я тоже хочу. Почему он умеет, а я нет? Мне срочно нужно научиться читать!

Мама была приятно удивлена и сказала:

– Ты же обычно ни минуты не можешь просидеть на месте. Ну что ж, давай попробуем.

Больше всего на свете Элиф любила играть и веселиться, а учёба поражала её своей скучностью, поэтому у неё был очень велик соблазн отказаться от этой затеи. Но впервые она в своей ещё коротенькой жизни поставила такую большую цель. И ей хотелось во что бы то ни стало научиться читать. Ведь мальчик смог научиться, значит и она сможет. Поэтому теперь Элиф с мамой каждый день уделяла время учёбе.

3

Проснувшись рано утром, Элиф выпила чашку чая с печеньем, проигнорировав овощи и сыр, нарезанные к завтраку, и побежала на побережье к своей пещере. Каждый раз она радовалась при виде моря и вдыхала бриз полной грудью. Сегодня она увидела, что море спокойное и прозрачное. Это хорошо. Можно искать красивые камни. Так она и поступила. Собрала красивые камни, отнесла их в пещеру, пообщалась со своими вымышленными друзьями и пошла домой на обед.

После обеда она вернулась в пещеру и почувствовала скуку. Казалось, эта скука пропитала собой всё вокруг. К тому же стояла невыносимая жара. Дома тоже жарко. Искупаться бы, но без родителей нельзя, а они заняты. Или поиграть бы с кем-нибудь. Она вздохнула.

Она вышла из пещеры и какое-то время просто стояла, смотря на море, пока не заметила, что на пляже есть кто-то ещё. Да это же он! Мальчишка. Он сидел на берегу и читал. Элиф подошла к нему и встала, загородив собой солнце. По тому, как Ноэль удивился, было ясно, что он не ожидал её здесь увидеть. Он закрыл книжку и убрал в сторону.

Элиф решила показать ему, что это уже давно её место, поэтому позвала его рукой и направилась к пещере. Ноэль последовал за ней. Он был приятно удивлен, увидев здесь пещеру. Элиф показала ему свои камни. Ноэль что-то сказал, но она не поняла. Они отошли от пещеры и постояли на берегу в неловком молчании. Элиф хотела предложить ему во что-нибудь поиграть, но не знала, как сказать. Она подняла камень и легонько кинула в его сторону. Он поймал его и кинул ей обратно.

– Кажется, начинает получаться играть, – подумала Элиф и обрадовалась. Но не рассчитала следующий бросок и кинула камень прямо ему в нос.

Он что-то сказал на своём, непонятном для Элиф языке и побежал в сторону дома.

– Ну вот, – расстроилась Элиф, – он, наверное, обиделся. Опять не с кем играть.

Элиф захотелось плакать. Она залезла в свою пещеру, села, приобняв колени и начала хныкать от тоски. Спустя несколько минут она услышала какие-то шаги. Это был мальчик! Он вернулся. И держал в руках мяч. Элиф выбежала из пещеры, забыв свои слёзы. Сейчас было понятно, как играть и с чем играть. Они кидали друг другу мячик, пока не стемнело. Они даже смеялись вместе, когда мяч попадал кому-то по лицу. К слову, они оба испачкались и намокли, вылавливая улетевший в море мяч.

Их прервал женский голос. Это мама Ноэля позвала его. Увидев Элиф, она улыбнулась и помахала ей рукой. Элиф помахала ей в ответ и почувствовала приятное смущение. Ей показалось, что его мама ведёт себя с ней так, будто они подруги. А это ей нравилось.

Осенью Элиф предстояло пойти в школу, но ей не терпелось поскорее начать читать настоящие книги. Сегодня утром она сидела за столом и пыталась читать папину газету, пока мать готовила завтрак.

– Мама, а я ещё быстрее начну читать, когда пойду в школу?

– Конечно, дорогая.

– Вот Ноэль удивится!

– Дорогая, боюсь Ноэль уже будет у себя дома, когда пойдёшь в школу. Ему же тоже нужно ходить в школу.

– А он разве не будет ходить в нашу школу?

– Нет, они будут приезжать сюда только на лето. Кажется, они собирались уехать на следующей неделе. Но ты не расстраивайся, солнце моё, в школе у тебя появятся подруги, – сказала мама и погладила её по голове.

Элиф упала духом. Получается, ей придётся ходить в школу одной. Нужно хотя бы успеть ему показать, что она умеет читать. Элиф побежала к Ноэлю. Во дворе у Ноэля стоял стол со скамейками под гранатовым деревом. Она была уверена, что он сидит за столом. Так и оказалось – Ноэль сидел там с мамой. Увидев Элиф, они помахали ей. Она тоже помахала и подошла к столу, посмотреть, что они там делают.

Они ели инжир. Мама Ноэля протянула кусок инжира Элиф, но та отказалась. Тут она увидела, что рядом с Ноэлем на скамейке лежит его книжка. Элиф пальцем указала на книгу. Ноэль сначала не понял, чего она хочет. Потом протянул ей книгу. Элиф взяла книгу в руки с воодушевлением и хотела вслух прочитать название, как вдруг осознала, что… не понимает, что там написано. Она постояла какое-то время в недоумении, вернула книгу и побежала домой.

– Мама! Я попыталась прочитать книгу Ноэля, но ничего не поняла.

– А, так наверно она на французском…

– Что значит французский?

– Это их родной язык, на котором они разговаривают. А мы с тобой разговариваем на турецком. Поэтому вы с ним и не понимаете друг друга. Его родители выучили турецкий, а он нет.

– Ну почему-у нельзя всем разговаривать на одном языке?! – топнула ногой Элиф.

Узнав, что французскому языку её научить никто не может, она испытала досаду.

– А ему всё равно, что мы друг друга не понимаем. Он даже не пытается учить турецкий, чтобы со мной играть. Ну и пусть уезжает и играет со своими французскими друзьями, – заключила Элиф и отправилась в свою комнату волоча ноги.

Элиф взяла в руки красивую тёмно-синюю коробочку с леденцами, которую вчера привёз ей отец, вытащила один леденец, сняла обёртку и кинула в рот, чтобы справиться с нахлынувшей тоской. А второй леденец положила в карман. Днём Элиф помогала маме убираться дома, и только к вечеру, когда уже стемнело, смогла выйти на улицу поиграть.

«Интересно, что сейчас делает Ноэль?» – подумала она, вдохнув свежий вечерний воздух. И решила пройти мимо его дома, чтобы подглядеть. Она осмотрела весь двор, но его нигде не было.

«Вероятно, он дома», – подумала Элиф и собиралась уже уйти, как услышала какой-то шорох. Она подошла поближе к калитке, пригляделась и увидела Ноэля, сидящего спиной к забору прижав колени к груди. Он плакал.

«Ничего себе», – подумала Элиф, – неужели у него тоже бывают огорчения?

Она не знала, как ей следует поступить. Было бы легче всего просто уйти, пока не поздно, ведь он её ещё не заметил. Но совесть не позволяла ей так поступить. Надо его как-то утешить. Только вот как? Обычно все утешали Элиф. Обнимали и целовали её. Но не станет же она обнимать мальчика. Она решила просто зайти и сесть рядом. Ноэль поднял голову, посмотрел на неё своими наполненными слезами глазами, потом отвернулся и старался плакать тише. Элиф сидела рядом. Она знала, что нет смысла ничего говорить – он не поймёт. Она засунула руки в карман и обнаружила там леденец. Точно! Можно его утешить сладким. Она ткнула Ноэля в бок и тот повернулся к ней. Элиф протянула ему леденец. Ноэль какое-то время не решался взять, потом взял и принялся рассасывать леденец. Элиф заметила, что он перестал плакать. Значит леденцы ему помогают! Они сидели так какое-то время и смотрели на небо. Начали появляться первые звёзды. И тут стало слышно, как мама зовёт Ноэля. Ноэль встал, отряхнулся и взглядом дал понять, что ему пора. Элиф помахала ему и пошла домой. Вернувшись в комнату, ей захотелось съесть леденцы, но она сдержалась.

«Жалко, что я не могла спросить у него, почему он плачет», – подумала Элиф перед тем как уснуть.