Не делай глупостей

Глава 3

– Скажите, доктор Харрис, зачем нужно было снаряжать экспедицию, чтобы наблюдать за птицами?

Бурая трава в этих местах была на удивление густой и местами высокой, и мы ехали то шагом, то легкой рысью.

– Вы предпочитаете длинный ответ или короткий?

– Сперва, если можно, короткий.

– Наблюдать за птицами нужно, потому что в нашем мире ничего не происходит просто так.

– Что вы имеете ввиду?

– Вы сами напрашиваетесь на длинный ответ.

– Короткий оказался хорошей затравкой. Из вас получился бы отличный агент по продажам.

– Брайан, вы помните свои контакты с животными здесь? Не припоминаете ничего странного в их поведении?

– Странного? Медведь, помнится, чуть не разорвал наш отряд в клочья. Не знаю, насколько такое поведение характерно для медведей в реале. Хмм…

Я вдруг вспомнил подходящий пример:

– Помню, волки довольно необычно себя вели. Я залез на дерево, и меня караулили двое волков. Один из них не реагировал на стрелы, хотя я попал ему в глаз. А потом, когда я его все-таки убил, второй убежал за стаей.

Доктор Харрис покивала.

– Все верно. И очень ценное наблюдение, кстати, жаль, вы не рассказали мне раньше. Впрочем, я ведь не спрашивала. Волки не единственные животные, которые ведут себя в игре странно. Что интересно – здесь очень важно именно видовое разнообразие. У разных животных разные странности. Волки не чувствуют боли, зайцы иногда могут скакать со скоростью до сотни миль в час. Ни одно животное на земле так не бегает. Барсуки впадают в спячку, хотя зима не наступает. Причем могут заснуть прямо на дороге. У некоторых зверей очень примитивный интеллект. Здешние мыши не могут выбраться из простейших лабиринтов, – она помолчала, задумчиво глядя на холку лошади. – Но есть исключение.

– Птицы?

– Да. Птицы в этом мире – совершенно потрясающие существа. Огромное количество видов, со своей анатомией и образом жизни. У многих удивительные когнитивные способности. Честно говоря, не думаю, что на земле кому-нибудь удавалось создать хоть что-то подобное до сих пор.

– Почему именно птицы?

– Точного ответа у меня нет. Могу предположить, что создатель этого места был к ним неравнодушен. Впрочем, это лишь один вопрос, и он, пожалуй, в самом конце списка. Видите ли, Брайан, у нас есть основания предполагать, что этот мир не закончен. Он в статусе work in progress. Но эта самая работа по какой-то таинственной причине остановилась, и progress не происходит. А поскольку этот мир – как и мир снаружи – пытается опираться на естественную эволюцию системы, на ее энтропию, то перед нами возникает проблема возможного катаклизма, связанного с тем, что в мире нет баланса, который, по-видимому, был задуман. Чем подобное может закончиться, трудно себе даже представить.

– Сегодня сплошь хорошие новости, – мрачно резюмировал я. – Но я так и не понял, зачем ехать именно туда, чтобы наблюдать за птицами? Их что, около города мало? Те же вороны постоянно таскают еду из караулок.

– В лесах вокруг черных камней их гораздо больше.

– Черных камней?

Камилла посмотрела на меня с удивлением.

– Между озером и лесом есть полянка, – мистер Майерс подогнал свою лошадь поближе к нашим. – На ней круг из врытых в землю черных обелисков, сделанных из гладкого черного камня или металла. А незнание офицерами нашей разведки географии в пределах нескольких часов езды от города не может не настораживать.

– Да знаю я, знаю! То есть я не был там, но слышал, конечно.

Мистер Майерс хмыкнул.

– И что это за камни такие, доктор Харрис? – быстро спросил я.

– Да кто ж его знает?

– Действительно…

* * *

Вскоре мы наткнулись на дорогу. Лошади пошли быстрее, вокруг появились деревья и даже небольшие рощицы. Почва стала рыжеть от песка. Среди деревьев я угадывал голубоватые пятна воды. Озеро. Мы ехали теперь вдоль него и через четверть мили смогли рассмотреть: огромное, сколько хватало глаз, оно уходило на восток и на север. Весь южный его берег представлял из себя бесконечный пляж, покрытый мельчайшим песком.

– Вот бы тут отель открыть, – сказал Фродо, присвистнув. – И грести бабло.

Куин посмотрела на него с неудовольствием.

Мы ехали вдоль пляжа, держась дороги. На обочине росли молодые березы. С озера дул ветер, пригибая стволы и волнами гуляя по кронам.

– Здесь должно быть полно птиц, – сказала доктор Харрис, озираясь кругом. – А сейчас только ветер шумит.

– Далеко ли до деревни?

– Еще минут десять. А черные камни дальше и левее.

– Сперва заедем в деревню.

Деревня показалась неожиданно. Несколько крытых соломой изб выстроились в ряд на берегу. У широкой пристани покачивались пришвартованные лодки. На дороге перед самыми домами отчетливо виднелись темные потеки на песке. Похоже на кровь.

Мы спешились. Я хотел оставить Камиллу и двух человек с лошадьми, но по взгляду профессора понял, что она пойдет вперед. Я вздохнул.

– Джерри и Куин, остаетесь здесь, наблюдаете за дорогой и лесом. Остальные доходим вон до тех бочек. Оттуда Фродо и Квентин налево, мистер Майерс и Миллс – направо. Обследуйте территорию. В дома пока не суемся. Мистер Паркс, мы с вами по центру. Остальные ждут здесь.

– Мистер Мерсли…

– Стойте здесь, Камилла. Дайте нам проверить, нет ли там опасности. Если все окей, вы идете следом.

Это совершенно точно была кровь. Большое вытянутое пятно в истоптанном песке и широкий след, как будто тело утащили в проход между домами. Я огляделся. Никаких других следов беспорядка: на деревянной перекладине мирно сушится рыбачья сеть, у входа в пристройку стоят грабли и лопата, в бочках скопилась дождевая вода. Если бы здесь побывали Хищники, место выглядело бы совершенно иначе.

– Идем.

Проход между домами оказался узким, при этом вдоль стен лежало множество предметов: лодочное и рыболовное снаряжение, козлы, попоны и какие-то горшки. Один был разбит, и по земле разлилась вязкая белесая субстанция, от которой шел кисловатый запах. Середина прохода оказалась завалена мусором. Я подошел поближе, наклонился и вздрогнул. У стены из земли торчала толстая балка. В темной древесине намертво застряло обломанное лезвие тесака или небольшого меча, а на нем лежали четыре скрюченных человеческих пальца с ногтями, вонзившимися глубоко в дерево.

Подошел мистер Паркс и с интересом пригляделся к моей находке.

– Мистер Паркс, я хочу попросить вас вернуться к доктору Харрис и… – я осекся.

Камилла приближалась к проходу между домами. Я сжал зубы, повернулся и шагнул через завал, стараясь ни на что не наступить. К черту! Если она хочет смотреть на это, пусть смотрит.

Впереди, между стенами изб, виднелся пляж, а дальше раскинулась синяя гладь озера. Солнце сияло вовсю. Вдруг поднялся ветер, разгоняя зной, пронесся по проходу и принес с собой запах. И, услышав этот запах, я вдруг понял, что увижу, выйдя туда, к песку и солнцу, и больше всего на свете мне захотелось развернуться и не оглядываясь уйти. Уйти, чтобы никогда больше не видеть ни этого пляжа, ни этой тихой воды. Но уйти было нельзя. Я вдруг с какой-то особенной остротой ощутил неотвратимость моего пути. Знаю, это звучит ужасно пафосно, но по-другому я не могу этого объяснить. Вот раньше игры были линейные. Потом появились игры с открытым миром. Казалось бы, что может быть дальше от линейности, чем наша коллективная Фантазия? И все же прямо сейчас я ощущал себя героем именно линейной игры, в которой мир существует лишь настолько, насколько герой видит его своими собственными глазами.

На песке лежали останки человека. Вскрытая грудная клетка с торчащими гребнем ребрами. На коже – рисунки, пунктирные линии и какие-то знаки. Часть внутренностей была разложена вокруг трупа, образуя жутковатую композицию, как будто кто-то попытался воспроизвести плакат из медкабинета. Я догадывался, что увижу, но не ожидал столь гротескной подачи. А потом я увидел лицо мертвеца и почувствовал, как желудок подкатывает к горлу. Кожа с одной стороны была очень искусно удалена, обнажая строение лицевых мышц и связок, и эта картина оказалась столь ужасающе реалистичной, что я почти сразу отвел глаза.

Кошмарный анатомический театр расположился в каком-нибудь десятке шагов от меня, а дальше и правее на пирсе спиной ко мне сидела девушка в простом сером платье без рукавов. Ветер теребил длинные вьющиеся мелким бесом распущенные волосы. Ее левая рука, лежащая на досках ладонью вверх, была в крови по локоть! Я замер, стараясь выровнять дыхание, но девушка каким-то образом почуяла мое присутствие и обернулась. Над ее головой зажглась голограмма:

Мириам

Уровень 6

Неучтенный параметр 13944f

У нее была хорошенькая, совершенно кукольная мордашка, но, когда она улыбнулась, меня мороз подрал по коже.

Девушка медленно поднялась на ноги и повернулась. Спереди все ее платье было заляпано красным. Я поднял левую руку и скастовал щит. Почему-то прозрачная полусфера в этот раз не принесла уверенности, на которую я, признаться, рассчитывал. Девушка шла ко мне, продолжая приветливо улыбаться. Проходя мимо трупа, она приостановилась.

– Нравится тебе? – спросила она, странным образом растягивая гласные.

– Это ты сделала? – спросил я в ответ, стараясь сохранять спокойствие.

Она чуть склонила голову набок.

– Ты красивый, светишься, – медленно сказала девушка, завороженно глядя на переливы защитного купола. – Но ты все равно ненастоящий. Хочешь быть настоящим? Как ты был когда-то?

Я вздрогнул.

– Зачем ты сделала это, Мириам? – спросил я, уже понимая, что разговор катастрофически не идет по моему сценарию. – Что здесь произошло?

– Огонек, – девушка снова улыбнулась и сделала шаг в мою сторону. – Огонек жил в домике, а потом его из домика выгнали. И теперь ему холодно.

И вдруг я почувствовал холод. Его как будто впрыснули мне в вену. Я попытался поднять правую руку, изо всех сил сопротивляясь онемению. Такое ощущение иногда бывает во сне: все движения становятся вялыми, медлительными, и ты не успеваешь, не успеваешь! Лицо девушки неожиданно оказалось гораздо ближе, а я вдруг понял, что означают ее слова. Господи, да ведь я просыпаюсь с этой мыслью каждое утро! Мы все просыпаемся! Тело, к которому привязан сгусток моего сознания, – всего лишь трехмерная картинка. Никогда еще оно не казалось мне столь чужим. Даже если сравнить с моментом моего появления под тем злосчастным деревом, когда я вообще почти ничего не чувствовал. Я ненастоящий. Я… огонек! Мне холодно! Но она… она могла сделать меня настоящим!..

Девушка подняла ладонь к моему лицу, ее пальцы источали ледяные волны, бившие прямо в мой мозг. Перед глазами поплыло.

Невидимое бревно врезалось ей в живот, заставив хрупкое тело сложиться пополам, затем чудовищная сила подхватила ее и отбросила назад, почти к самому пирсу, на котором она только что сидела. Мистер Паркс поддержал меня под локоть.

– Спасибо, вы… очень вовремя… мистер Паркс, – пробормотал я, глотая воздух и изо всех сил стараясь унять головокружение.

Господи, что же это, дьявол побери, было такое? Клянусь, еще несколько мгновений назад я готов был лечь под нож этой девицы!..

Кольцо бойцов быстро сжималось вокруг пирса, подоспели мои друзья, обходившие поселение по кругу. В руках у них было оружие, но оно не понадобилось: девушка была мертва.

* * *

Пока ребята осматривали территорию, я старался прийти в себя. Рядом стоял мистер Паркс, который уже рассмотрел все, что его интересовало, и теперь откровенно скучал.

– Мистер Мерсли, – проскрипел он, когда все отошли на достаточное расстояние.

Что-то в его голосе было такое, что заставило меня посмотреть на него.

– Да, мистер Паркс?

– Я хочу попросить вас включить голограмму на секундочку.

Это была просьба. Пока что. При этом он дал остальным отойти. Вежливый жест?

– Конечно, мистер Паркс.

Я включил голограмму, а сам глянул на свои характеристики:

Брайан Мерсли, уровень 19 (378 520 очков опыта)

Сила: 1 (базовый)

Ловкость: 1 (урон при стрельбе – 1)

Интеллект: 9 (разжечь костер – 1, картография – 4, язык – 1, рыбалка – 0, урон магией – 2)

Мудрость: 6 (медитация – 1, лор – 1, скорость восстановления маны – 3, Голос божества – 1)

Телосложение: 3

Урон: +0.5 (стрелковое оружие), +1.5 (магия)

Броня: +2

Здоровье: 30 hp

Скорость: 5.5

Стамина: 100

Мана: 150 (скорость восстановления – 1 за 3.5 минуты)

Характеристики выглядели как обычно, ничего примечательного. Я выключил их. Мистер Паркс стоял, равнодушно глядя на озеро, и я понял, что прошел проверку.

– Сэр, – к нам подошел один из агентов. – Кажется, у нас есть свидетель.

Я пошел вслед за оперативником. Колин его звали. Я помнил его еще по отряду мистера Каоми – отличный парень.

– Нашли еще тела?

– Еще четыре.

Мы вновь прошли через проход между домами и свернули направо. У дверей одного из домов стояли двое бойцов с оружием в руках. Мы прошли мимо них внутрь.

В доме было два помещения. Узкий предбанник был обвешен рыбой, укутанной сетками от мух. Рыбный дух здесь был столь силен, что мы поспешили пройти во вторую комнату. В ней стояла кровать, небольшой обеденный стол из полированного дерева и несколько узких шкафов. Повсюду висели сети, а в углу стояла печка из почерневшего от копоти металла. Удивительно, но запах рыбы здесь почти не чувствовался.

Я вопросительно взглянул на Колина. Тот кивнул на кровать. Я присмотрелся и заметил пару босых ступней, торчавших из-под нее. Ступни были грязные и определенно принадлежали живому человеку, на глаз, лет пяти-шести от роду. Впрочем, я давно не видел детей поэтому не слишком доверял собственному суждению. Я прошел в середину комнаты.

– Эй, приятель, как ты там?

Нет ответа. Я сообразил, в какую сторону лицом лежит обладатель ступней, обошел кровать и присел в шаге от старого продавленного матраса, застеленного шерстяным покрывалом.

Мальчик лежал на боку, поджав коленки, и глядел на меня пронзительными голубыми глазами. Теперь, когда я его обнаружил, вспыхнула голограмма, но большая ее часть оказалась внутри кровати, и прочесть ее не удавалось.

– Привет, – сказал я.

Мальчик продолжал молча на меня глядеть.

– Меня зовут Брайан. Мы не причиним тебе вреда.

Я заметил, что он прижимает к груди тряпичную игрушку. Кажется, зайчика.

– Не бойся. Мы прогнали злых людей, – я запнулся, подумав, что убитая нами девушка могла бы быть его матерью или сестрой до того, как с ней случилось… это.

Мальчик не пошевелился и ничего не ответил. В комнату вошла Камилла и остановилась рядом с Колином и мистером Парксом. Я глядел на мальчика и пытался придумать стратегию поведения. Я чувствовал, что действовать надо очень осторожно. Несколько мгновений ушло на раздумья, потом я открыл инвентарь и вытащил лист бумаги. Взяв его в руки, я с сомнением глянул на пыльный пол, но потом плюнул на грязь и лег. Бумага была толстой и достаточно жесткой. Я несколько раз согнул ее и оторвал неровный край, добиваясь нужной прямоугольной формы листа, а потом быстро сложил обычный самолетик. Мальчик внимательно наблюдал за моими действиями. Я примерился, зачем-то подул самолетику в хвост и запустил вдоль кровати. Воздушное судно послушно спланировало к бревенчатой стене. Мальчик задрал голову, провожая взглядом его полет. Потом посмотрел на меня.

– Представь, как далеко он сможет улететь, если запустить его из окна, – предложил я.

* * *

Мальчика звали Малькольм. Он был второго уровня, и никакой метки у него не было. Я очень осторожно расспросил его, и выяснилось следующее: днем накануне в деревню пришел человек. Он странно двигался (Малькольм даже попытался изобразить походку пришельца). С жителями он был сама любезность, попросил воды, но пить не стал, а только перелил к себе в флягу.

– Ты его хорошо рассмотрел?

– Я видел его из окна, – ответил Малькольм. – Он вон там стоял. В руках палка, одежда самая обычная, лицо тоже. Знаете, такой как бы обычный совсем? Я их уже давно не видел, но помню, какие они.

Я кивнул и повернулся к остальным.

– Игрок из реала, – шепнул мистер Паркс.

Мальчик посмотрел на него с удивлением.

– Что было потом? – спросил я.

– Потом он ушел к черным камням, и дядя Берт вызвался его проводить. А уже после заката пришли еще трое. Женщина и двое мужчин. Они попросились переночевать, а крайняя изба как раз пустая стоит, потому что дядя Говард уплыл на дальний берег.

Мальчик замолчал, глядя в окно. Нижняя губа его слегка оттопырилась.

– А потом? – тихо спросил я.

– Потом из леса вернулся дядя Берт…

Мальчик вдруг резко отвернулся от окна, побежал обратно к кровати и схватила зайчика, ненадолго вытесненного самолетиком. Я задал еще несколько осторожных вопросов, но в целом картина была ясная. Бедняга Малькольм. Он видел и слышал такое, что не должен видеть и слышать ни один ребенок. И никакого значения не имел тот факт, что он был всего лишь неписью. То, что я видел в его глазах, было настоящим.

* * *

Мы выдвинулись к черным камням, по дороге внимательно высматривая следы. Малькольма мы взяли с собой. Мальчик был напуган, и оставить его одного в деревне с трупами (которые почему-то никуда не исчезали) я не мог. Он сидел на лошади впереди меня и показывал путь.

Через двадцать минут ходу дорога стала забирать вверх, петляя между высоченных елок. Начинались предгорья. Поляна с камнями показалась из-за кустов ракитника. Антрацитовые граненые плиты резко контрастировали с яркой травой. Мы спешились и осторожно приблизились к камням, держа коней под уздцы. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом трав. Черные обелиски поглощали весь щедро изливаемый на них солнечный свет, оставаясь темными силуэтами. Почему-то полированная поверхность совершенно не бликовала, и даже на расстоянии в шаг от камня разглядеть можно было только его контур. В центре круга трава не росла. Земля здесь была твердая и ровная.

Офицеры разбрелись в разные стороны в поисках каких-нибудь следов. Я же остался рядом с центром круга, раздумывая, как быть дальше. Малькольм старался держаться поближе ко мне.

Голос обрушился на меня со всех сторон:

Когда наступила весна, пара коралловых соек сплели гнездо в ветвях кедра, и через месяц в нем вылупились птенцы. Пять или шесть мохнатых комочков, чьим перьям только предстояло унаследовать окрас родителей…

Подняв щит, я шагнул к Малькольму, чтобы прикрыть его от возможной опасности, а голос гремел так, что мне захотелось заткнуть уши. Малькольм посмотрел на меня удивленно. Оперативники вертели головами в поисках угрозы, но постепенно все они застыли, глядя на меня, и в их глазах читался вопрос. Мне потребовалась добрая минута, чтобы сообразить: голос слышал я один.

Глава 4

– Неужели вы не слышите?!

Они не слышали. Это было видно по физиономиям. Голос вещал с перерывами, углубляясь в какие-то невероятные подробности жизни соек. Сперва это напоминало передачу Animal Planet, но чем больше я слушал, тем больше мне казалось, что голос читает какой-то очень странный художественный текст, в котором нет сюжета или конкретных героев, а одни только бесконечные описания, и притом дико тяжеловесные. Похожим образом писали, пожалуй, лет двести назад.

Ко мне подошла Камилла и начала что-то спрашивать, но тут голос заговорил опять, и я знаками показал ей, что ничего не слышу. Что-то странное было в этом голосе. Но я не мог подобрать слов, чтобы правильно описать эту странность. Как будто в определенные моменты голос мог произнести что-то одно или другое в зависимости от того, как ты это слушаешь. Непонятно было, отчего возникало такое ощущение: речь в целом звучала очень гладко, без каких-то заиканий или непонятных звуков. Голос принадлежал мужчине с хорошим университетским английским. Он почти не интонировал текст, но все же я не сомневался, что говорит живой человек.

Камилла снова что-то мне сказала. Я не расслышал, и тогда она прокричала:

– Покиньте круг!

В этот момент голос закончил длинную витиеватую фразу и смолк. Я поспешно последовал совету доктора Харрис и вышел из круга черных камней. Отойдя на несколько шагов, я остановился и прислушался. И услышал! Голос снова зазвучал, но на этот раз во много раз слабее, словно его обладатель сидел за соседним столиком в ресторане. Я сделал шаг от камней, и голос стал еще тише.

Обсуждение было коротким и интенсивным, но конструктивным, покуда мистер Майерс не высказал гипотезу о том, что я «перегрелся на солнышке». Потом мы некоторое время ругались, а потом я вдруг сообразил кое-что и открыл характеристики, чтобы убедиться:

Брайан Мерсли, уровень 19 (378 520 очков опыта)

Сила: 1 (базовый)

Ловкость: 1 (урон при стрельбе – 1)

Интеллект: 9 (разжечь костер – 1, картография – 4, язык – 1, рыбалка – 0, урон магией – 2)

Мудрость: 6 (медитация – 1, лор – 1, скорость восстановления маны – 3, Голос божества – 1)

Телосложение: 3

Урон: +0.5 (стрелковое оружие), +1.5 (магия)

Броня: +2

Здоровье: 30 hp

Скорость: 5.5

Стамина: 100

Мана: 150 (скорость восстановления – 1 за 3.5 минуты)

Вот оно! Навык «Голос божества» в Мудрости. Я вспомнил, откуда он у меня взялся. Вспомнил, как я падал после битвы с Хищником в воздухе, потому что у меня кончилась мана. Я подумал тогда, что, возможно, удастся пополнить запас, если вложить очко в Мудрость, и по счастью, это очко у меня имелось, а Голос божества был единственным навыком, который пришел мне в голову. К нему не было описания, и все, кого я расспрашивал на этот счет, пожимали плечами. Назначение скилла оставалось неясным. До этого момента.

Камилла потребовала, чтобы я воспроизвел то, что говорит голос. Я снова шагнул к камням и попытался повторять текст вслед за невидимым чтецом. Это оказалось неожиданно тяжело, в том числе и из-за нелепого содержания:

Мы летели, окруженные со всех сторон великолепным лесом, со всеми его красками, запахами и звуками. Полнотой гармонии этого места хотелось дышать, и мы смеялись и танцевали в воздухе, а вокруг цвела ранняя весна с ее хрупкими островками последнего льда и ароматом земли, пробуждающейся от сна…

Я, запинаясь, выговаривал всю эту заковыристую нудятину, а Камилла внимательнейшим образом меня слушала. Через пять минут я выдохся и объявил, что с меня хватит.

Пока мы торчали у камней, ребята обыскали всю поляну, но не нашли никаких следов. Малькольм тоже ничем больше не мог помочь. Надо было решать, что делать дальше. Неужели придется возвращаться в город ни с чем? Надо будет, пожалуй, еще попрочесывать здешние леса. Хмм…

– Брайан?

– Да?

– Что вы собираетесь делать дальше?

– У вас есть какие-то интересные соображения, Камилла?

– И даже не одно. Надеюсь, вы не намереваетесь прямо сейчас уезжать отсюда?

– Возможно.

– Не делайте этого! Слушайте, разве вы не видите, насколько это важно? Не хотелось бы делать преждевременных выводов, но я полагаю, что ваше открытие – одно из важнейших за все мое время в игре.

Я посмотрел на нее с удивлением.

– Вы это поняли из истории про лес и птичек?

– Дайте мне больше информации, тогда я скажу вам, что я поняла.

Подошел мистер Паркс и неожиданно поддержал Камиллу:

– Человек, о котором рассказал ребенок, искал эти самые камни. Если мы поймем, что они такое, возможно, это поможет нам в поисках.

Мистер Майерс и Куин, стоявшие у него за спиной, согласно кивали. Я вздохнул.

– Пожалуйста, скажите, что у кого-нибудь есть свободное очко характеристик!

* * *

После птичек и полетов голос переключился на «солнечные лучики, пронизывавшие тихую водную гладь, сверкающую, словно серебряное зеркало». Про эти долбаные лучики была, кажется, отдельная повесть! Потом голос сделал паузу, а я пил воду и ругался, но Камилла была неумолима.

Через час синхрона я понял, что схожу с ума. В горле саднило, мысли путались, и я, не слушая возражений профессора, отошел от круга подальше и сел на землю, массируя виски. Следом потихоньку подтягивались остальные.

Солнце начало неторопливо клониться к закату. Всем зверски хотелось есть, поэтому был оперативно развернут лагерь. Походный суп сварили и съели в молчании. Потом сменили дозорных, чтобы они тоже могли закусить горячим. Наконец все собрались на совещание у костра.

– Итак, Камилла, мы вас слушаем, – сказал я, когда все расселись и набили трубки. – Надеюсь, вам удалось почерпнуть какие-то ценные сведения из всей этой чертовщины.

Я потер все еще изрядно саднящее горло.

– Информации все еще категорически недостаточно, – возразила профессор. – Для начала я хотела бы попросить вас подробно описать сам голос.

Дотошная женщина. Я попытался сформулировать мои впечатления от голоса, включая замеченную мной странность с выбором слов. Камилла, услышав об этом, вся так и подобралась.

– Думаю, – закончил я рассказ, – что, если повысить навык, есть шанс услышать гораздо больше.

Последний вывод пришел мне в голову только что. Камилла некоторое время рылась в своих записях, потом, вздохнув, убрала все в инвентарь. Мы выжидательно смотрели на нее.

– Хочу еще раз повторить: то, что я собираюсь вам сообщить, – всего лишь мои догадки.

Мистер Майерс закатил глаза.

– Навык, который позволяет Брайану слышать голос, – продолжала профессор после небольшой паузы, – называется «Голос божества». Я полагаю, что голос и в самом деле принадлежит творцу Фантазии. Это человек, которого предположительно зовут Абдулла Хаким Джархан-Али. Не знаю, знакомо ли вам это имя, но на всякий случай напомню, что в городе есть его статуя. Кое-кто из наших сограждан встречал копию этого типа, – Камилла пристально взглянула на меня. – И все единогласно заявляли, что тот не мог пользоваться голосом.

Я сглотнул. Выходит, в этих камнях заперт голос моего давнего знакомого? И поэтому тот молчал? Признаться, Камилле удалось меня удивить. Но оказалось, что сюрпризы не закончились.

– Надо сказать, что все это довольно-таки тривиально, поскольку название навыка прямо указывает на вышеизложенное, – продолжала профессор. – На мой взгляд, гораздо интереснее другое. Я полагаю, что то, что слышал господин Мерсли, – и есть сам акт творения.

* * *

Нам всем потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить эту информацию. У костра воцарилось молчание, нарушаемое лишь потрескиванием веток.

– Не хочу сказать, что хмм… идея не представляется мне интересной, – наконец выдавил из себя я, – однако на основании того, что я слышал, стоя там…

– Понимаю, – Камилла улыбнулась. – Это звучит несколько… необычно. Но выслушайте меня. Одна из главных загадок Фантазии заключается в том, что не ясно, как один человек мог справиться с таким объемом работы. Поймите меня правильно: даже если бы Джархан-Али скопировал себя несколько тысяч раз и заставил каждую копию работать в какой-то отдельной области: одному – прорабатывать физику образования туч, другому – рисовать кусты малины, – собрать потом все это вместе было бы непосильной задачей. Да и не было у него такой возможности, их оборудование в то время просто не потянуло бы подобные мощности. Ему нужен был способ оптимизировать работу, и он его нашел.

Камилла выдержала небольшую паузу, оглядывая нас, словно студентов, один из которых мог бы догадаться, что она хочет сказать.

– Каждый, кому случалось в жизни увлечься хорошей книжкой, знает ощущение подлинности того мира, в который автор погружает читателя. Как вы понимаете, этот эффект – лишь иллюзия. Просто умелый писатель может подобрать слова таким образом, что в голове у читателя возникает достоверная картинка, которую по мере необходимости достраивает его собственный мозг. Согласитесь, у воображения – огромные возможности. Сила этого метода в том, что для передачи конструкций безумной сложности иногда достаточно лишь нескольких правильно подобранных слов-триггеров. Полагаю, что Джархан-Али использовал именно этот принцип. Он описал этот мир, создав некий текст, а потом использовал силу воображения своей копии или копий для того, чтобы воплотить свое детище во всей полноте.

– Если так, – подал голос мистер Майерс, – то непонятно, почему текст звучит так, как будто его написали в позапрошлом веке. Все-таки наш мир явно фэнтезийного типа. Значит, в виде текста он должен был бы напоминать эдакого «Властелина колец».

– Вряд ли текст этого мира похож хотя бы на одно существующее литературное произведение, – возразила Камилла. – Это все же в большей степени технический документ, состоящий из множества отдельных текстов для описания разных явлений. Жанр выбирается на основании предпочтений слушателя. Иными словами, полагаю, что Джархан-Али был воспитан на классической литературе либо просто увлекался старинными книгами. Именно такая стилистика лучше всего триггерит его воображение. Впрочем, не исключаю, что стилистика для других кусков может быть совсем иной.

– У меня есть вопрос, – Куин подняла руку, словно примерная ученица на лекции.

Профессор кивнула.

– Вы полагаете, что это творение… Оно происходит прямо сейчас?

Камилла улыбнулась.

– В яблочко! – похвалила она девушку.

Та слегка зарделась. Фродо пихнул ее в бок.

– Это очень точный вопрос, – добавила Камилла. – То есть, самый лучший вид вопроса. Есть множество свидетельств в пользу того, что творение мира в данный момент не происходит. Я уже говорила об этом Брайану. Мир игры, как и реальный мир, инертен. В нем правят естественные процессы, энтропия. Но есть свидетельства того, что в прошлом было иначе. Отвечая на ваш вопрос, я думаю, что мы имеем дело с записью. Звуковой записью процесса творения мира.

Мы еще некоторое время беседовали, обсуждая услышанное, спорили, пытались искать какие-то другие объяснения. Вскоре сумерки сгустились окончательно. Стало ясно, что ночевать придется здесь, с тем чтобы завтра продолжать поиски. Меня беспокоил Малькольм. Что мне делать с мальчиком? Его родня, даст бог, возродится через недельку, и можно будет отправить парня домой. Ну а до тех пор мне таскать его с собой что ли? Как будто мне Камиллы мало! Хотя Камилла, надо признать, оказалась весьма полезна в отряде. Благодаря ей мы действительно узнали нечто интересное. Проблема только в том, что все эти замечательные гипотезы не дали нам никакой реальной подсказки, куда двигаться дальше. Где искать того парня из реала, что побывал здесь до нас? Как он это сделал? Зачем? Ответов на эти вопросы не было.

Уже лежа на своей старой волчьей шкуре, я подумал, что, пожалуй, у меня все еще есть шанс выиграть у Яны наш утренний спор. Это дело может оказаться поважнее того, что они там обсуждают с шефом. Вот только я совсем не был уверен, что дело такого масштаба мне по зубам.