Жена лекаря Сэйсю Ханаоки

Японкая литература немного непревычна для восприятия европейского читателя. В сюжет нужно погрузится и не торопясь плыть с этим потоком. Отбросив все «фусума», «гета», «саке» в сухом остатке читающий книгу увидит историю женщины, которая от обожания свекрови постепенно переходит к негависти и соперничеству с ней. Исторические реалии и другие персонажи это фон для истории этой женщины.

Эта книга не для того чтобы скоротать вечер, чем-то заняв свободное время, она требует внутренней эмоциональной и интелектуальной работы.

События, происходящиие в романе, разделяют от нас не одно столетие.но несмотя на то что врач это реально живший врач и в книге описаны достижения врачебной науки тех лет, кажется что подсматриваеш в замочную сквыжину. Книга актуальна и современна. Кому её можно рекомендовать? Врачам, матерям взрослых сыновей, невесткам, жёнам врачей. Делая скидку на наше время, мы также видим что врачи рервыми испытывают вакцины на себе и членах своих семей, матери также ревнуют невесток к сыновьям, жизнь семьи так же часто подчинена одному её члену. Чудесная книга.

"Жена лекаря Сэйсю Ханаоки" рассказывает историю медицинского прорыва через призму семейных отношений. Каэ, супруга Сэйсю, и его мать Оцуги, жертвовали собой не просто в переносном, но в буквальном смысле, помогая ему создать цусэнсан - уникальный отвар для общего наркоза. Благодаря этому изобретению Сэйсю в 1804 году провел первую в мире операцию под общим наркозом, опередив западную медицину на несколько десятилетий. История самоотверженности этих женщин и их непростого личного соперничества показывает, как тесно переплелись личная жизнь и научный успех врача. Колоритная Япония того времени придает повествованию особую атмосферу, делая книгу увлекательной и легкой для чтения.​​​​​​​​​​​​​​​​ Книга весьма небольшая, и всё же в ней уместилась невероятная, но правдивая история длиною в жизнь.

Сэйсю Ханаока – легенда японской медицины. Первый хирург в современной истории, совершивший операцию под общим наркозом. Гений, вундеркинд, инноватор и просто умница. Жил в глухой японской деревне на рубеже XVIII и XIX веков, но пытался совмещать передовые знания западных врачей и тайны древней китайской медицины. Создал уникальный эликсир для наркоза, открыл собственную медицинскую школу, посадил дерево и еще чего-то.

Разумеется, японцы должны были написать и снять про этого человека что-нибудь жуткое и воистину мерзкое. Помесь «Франкенштейна» с «Големом», но только на реальных событиях и со всем ароматом эпохи Эдо.

Родители вдолбили Ханаоке с пеленок, что он должен стать великим целителем и прославить их скромную семью: ты – избранный, твоя миссия – спасать людей. Хирург в это искренне верит, иногда – меньше, иногда – больше. Когда от рака умирает сестра, Ханаока на время теряет веру в собственные силы, но продолжает методично экспериментировать на собаках и кошках, которые живут сотнями на заднем дворике.

Проходят годы, кошки продолжают дохнуть, но эликсира все нет и нет. И тогда мать лекаря и его жена высказывают искреннее желание принять участие в его опытах. Не подумайте, в их решении нет ни грамма альтруизма. Борьба двух женщин за внимание со стороны измученного мессии длится уже много лет и теперь они готовы поставить на кон не только здоровье, но и собственные жизни.

Идея хорошая, жирная, современные режиссеры смогли бы высосать из неё все соки и сотворить сказочную мерзость, но Ариёси – девушка серьезная, феминистка старой закалки. Подобно большинству японских классиков, она предпочитает тянуть унылое бытописание и жаловаться при каждом удобном случае на тяжелое положение женщин в традиционном обществе.

Япония, 1805 год. Выдающийся учёный и лекарь Ханаока Сэйсю впервые в известной истории успешно провёл операцию по удалению раковой опухоли груди с использованием общего наркоза — за тридцать семь лет до того, как доктор Лонг из Соединенных Штатов воспользовался эфиром в 1842 году и за сорок два года до того, как доктор Симпсон, британский гинеколог, применил хлороформ в 1847-м. Но сколько лет упорных трудов и опытов предшествовали триумфу и какую цену заплатили самые близкие лекарю женщины?

Хотя непосредственно медицина (начиная с лекарственных растений и заболеваний и заканчивая тяжёлым моральным выбором, который раз за разом приходится делать врачу) в романе занимает немало места, главное внимание писательницы и общественного деятеля Ариёси Савако (1931 — 1984) сосредоточено всё-таки на судьбе женщины (здесь сами собой напрашиваются слова о «нелёгкой женской доле»)… Неслучайно роман назван в честь главной героини — «Жена лекаря», — а не, например, «Храм науки в весеннем лесу» («Сюнрин-кэн», или «Дом весеннего леса» — обновленное поместье Ханаоки, где опыт мастера перенимали десятки учеников).

С одной стороны, главную героиню Каэ, как и большинство читателей книги, изначально далёких от медицины, шокируют и ужасают многочисленные опыты над собаками и кошками, бывшими любимыми домашними питомцами, а с другой — умом она понимает, что в данных условиях у врача, поставившего себе целью во что бы то ни стало решить определённую профессиональную задачу, а именно — найти способ излечения многих страшных недугов, уносящих жизни людей, — в общем-то, не было иного выхода…

Но даже эти душевные терзания кажутся мелочью на фоне ежедневного противостояния героини со свекровью. Ведь как говорят: одна женщина под крышей — это спокойствие (иероглиф «спокойствие» 安 составлен из иероглифов «крыша» и «женщина»), а несколько женщин — это «коварство и неурядицы» (иероглиф 姦 буквально состоит из трёх «женщин»). В глазах окружающих обе — образец женской добродетели: красавица-мать Оцуги и преданная жена Каэ. И только сами женщины знают, какая вражда и взаимная ненависть, подпитываемые гневом, обидами и огнём ревности, скрыты под внешне пристойными поведением. Нам показана точка зрения обеих героинь, отчего сцены их пикировок выглядят даже забавными, а кое-где — и откровенно смешными, в духе традиционных пьес для балаганов (произведение вообще написано с долей иронии и читается очень легко, хотя сюжет не лишён трагических поворотов).

В финале представлена и третья точка зрения — сестры лекаря, отдавшей всю молодость и силы, чтобы внести посильный вклад в дело брата, и так и не обретшей собственной семьи. Каэ жалеет золовку — и получает неожиданный ответ: «Зачем женщина вообще соглашается надеть свадебное кимоно? На следующее утро счастье развеется, точно дым на ветру. […] Не хочу снова родиться женщиной в нашем мире. Как же мне повезло, что я не вышла замуж и не стала чьей-то невесткой и свекровью! Невероятная удача.»

И всё же под конец жизни главная героиня, прошедшая через многие испытания и лишения, чувствует себя по-настоящему счастливой — и оттого, что стала любящей женой и матерью, и оттого, что смогла внести важный (если не решающий) вклад в развитие науки.

Любопытно, что, когда Сэйсю Ханаока отклоняет предложение даймё из великого клана Токугава стать его личным врачом, автор проводит параллель с китайским врачевателем Хуа Ту, отклонившим подобное предложение Цао Цао. И здесь нельзя не вспомнить два других имени, связанных с Цао Цао — Сыму Цяня и Чжугэ Ляна, точнее, тот факт, что выдающиеся успехи каждого из них, как повествуют хроники, тесно связаны… с их жёнами. При этом почти все современные экранизации событий периода китайского «Троецарствия» либо уделяют этим женщинам непростительно мало внимания, либо и вовсе забывают об их существовании. И финал японского романа, описывающий семейное надгробие Ханаоки, как будто подтверждает то, что, каков бы ни был вклад женщины в историю, для потомков она навсегда останется скрыта в тени мужа:

Если встать прямо перед памятником Сэйсю, два расположенных позади него могильных камня — Каэ и Оцуги — вы не увидите.