Buch lesen: «НИИ особого назначения – 2»
Пролог
Глаза у Феди были дикие, рот перекошен. На щеке вздувалась длинная царапина. Вот идиот… А еще клялся, что проведет, как по автостраде! Теперь обратно его на своем горбу тащить, а то из меня его бабушка фарш накрутит. И пирожки испечет. По семейному рецепту… Хорошо хоть он субтильный, весит не больше шестидесяти кило.
В воздухе снова раздался тоненький противный писк. Хищная паутина набирала силу, сейчас опять начнет поливать. Я схватил своего непутевого напарника за затылок и ткнул мордой в жидкую грязь. И сам ткнулся туда же. Острые льдинки немедленно впились в кожу, но лучше так, чем парализованным тут валяться.
– Далеко еще? – спросил я, когда паутина выдохлась, и поток шипов прекратился.
– Метров пятьсот, – проговорил Федя и взвыл, выгнувшись дугой. Ага, началось уже. Отрава у этой дряни просто атас, я разок с дури тоже попадал. Боль скручивает такая, что кажется, что тебя на куски режут. Тупым ножом.
– Сейчас от… отпустит… – простонал он. – И потом минут пять будет нормально.
– Без сопливых скользко, – пробурчал я, высунувшись из-за бугра. Вот она, тварь, поблескивает, переливается. Аэрозоля и зажигалки бы хватило, чтобы справиться, но ни того, ни другого у меня нет. – Время не засекал?
– Две минуты, – распластавшись медузой, ответил Федя. Отпустил первый приступ. – И семь секунд.
Я мысленно прикинул. Раз паутина две минуты стреляет, значит у меня есть примерно три с половиной, чтобы мимо нее проскочить. Успею?
– Эй, ты куда? – заныл Федя, ухватив меня за штаны. – А я?
– На обратном пути тебя заберу, – сказал я. – И вытащу. Голову не поднимай, главное. Сюда за камень переползи, тогда вряд ли вообще попадет.
Я рванул вперед на первой космической, уже не слушая, что там мне вслед кричит Федя. Поднырнул под серебристым сплетением шевелящихся ниток. Ох ты ж, больно-то как! Одна все-таки меня зацепила! Ощущение так себе, как будто током ударило. Но это ерунда, стрекательные волоски паутины не так опасны, как шипы, которыми плюются уже наливающиеся снова болезненно красным узлы.
Я снова вскочил и помчался дальше, считая про себя секунды. Кувыркнулся и залег за попавшийся корявый ствол высохшего дерева.
Замер, прислушался. Сердце ухнуло куда-то в живот. Совсем рядом с моей рукой из коры торчала россыпь мелких шляпок синих грибочков. В другое время и в другом месте я бы умилился от такого зрелища и сочетания цветов. Но сейчас я с содроганием перевернул ладонь.
Выдох. Повезло. Прямо очешуеть как повезло. На пару миллиметров бы правее, и валялся бы я сейчас бездыханным трупом.
Задержал дыхание, чтобы оно не мешало мне прислушаться.
Вот оно…
В воздухе снова запищало, значит сейчас опять полетят шипы. Я вжался в землю, стараясь занимать как можно меньше места.
Главная опасность этой дряни даже не в летящих во все стороны ядовитых шипах. А в том, что приходится слишком быстро двигаться, и велик шанс налететь на еще какую-нибудь дрянь. Вот как я сейчас в синие грибочки.
Когда паутина выдохлась, я осторожно поднялся и осмотрел одежду. Эх, какие у нас все-таки комбезы отличные! Грязь не налипает, не рвутся, не режутся… Если шлем с маской надеть, то эту дурацкую паутину вообще можно было бы игнорировать… Но сейчас я был не в миссии. Так что приходилось мимикрировать. Да и кто бы мне дал это снаряжение? Представляю глаза нашего завхоза, если бы я явился перед его ясны очи и на голубом глазу попросил ссудить мне термуху и комбез. Ну так, чисто разок с товарищем несанкционированно в «тридцать вторую сгоняем…».
Дешманский охотничий камуфляж был весь в грязюке и мокрый. На ботинках налипли жухлые стебли и куски мха. Лицо… Даже думать не хочу, мордой валялся в грязной луже, вряд ли я сейчас выгляжу как Джеймс Бонд…
Синих грибочков не налипло, к счастью. Но отряхивать мусор я все равно не стал.
Вон уже дома впереди.
Можно не бежать, успею и пешком дойти до укрытия. Да и не дострелит тварь уже дотуда.
Рядом с покосившимся забором я замедлился. Посмотреть по сторонам, шаг вперед. Стоп. Направо-налево-вверх. Шаг. Направо-налево…
На самом деле я нарушаю сейчас все мыслимые инструкции, конечно.
Нельзя одному ходить в «тридцать вторую».
Да и вдвоем нельзя. Еще и без плюшки, то есть, я понятия не имею, сколько у меня времени. Но никак по-другому добраться до Хевозера у меня бы не получилось. Нам миссии спускались сверху, самодеятельности никакой не допускалось.
А мои осторожные попытки предложить устроить разведку в этом направлении не привели ни к чему. Пришлось импровизировать. Ну а Федя…
Я зло сплюнул.
Напел мне, урод, что был здесь неоднократно, дорогу знает, проведет, как к себе домой.
Я остановился. Деревня – это, конечно, громко сказано. Тут от силы десяток домов и старый финский амбар. Вот тебе и вся деревня. Домики, правда, неплохие. Сохранились отлично. Если издалека смотреть, то вообще может показаться, что место до сих пор жилое… Пластмассовая кукла валяется, задрав к серому небу ручки и ножки. В стеклянных голубых глазах – боль и тоска. Хозяйка бросила, когда уезжали. Даже живо представилось, как маленькая девчонка пытается отвоевать место в багаже для своей уродливой куклы и ноет. А хмурый отец выдергивает у нее игрушку из рук и швыряет на дорогу. «И так половина багажа твоими игрушками забито, далась тебе эта кукла!»
Что-то зазвенело, как порвавшаяся на гитаре струна. С неба посыпалась белая ледяная крошка. На поваленном столбе – телефон-автомат. Чуть дальше, по почти уже незаметной дороге – свинцовая гладь озера. Нагромождение угрюмых камней, а наверху…
Вот оно.
Кажется, я нашел, что искал!
Глава 1
Это не плохой совет, просто… он не особенно полезен.
Теория большого взрыва
Я маялся на неудобном стуле рядом с закрытой дверью. Сбежал бы, да нельзя. Придется по третьему кругу рассказывать одно и то же. Ничего не видел, сидел в музее, когда бабахнуло, выпрыгнул в окно. Это я уже потом узнал, что жахнула подземная лаборатория. Что именно там взорвалось, мне объяснять не стали, нос не дорос, зато на допросы вызвали, кажется, вообще ко всем. Внутренняя безопасность, прокуратура, следователи из МВД, КГБ и еще из черт знает каких структур. Приехали бы все сразу кучей, было бы проще. А то сначала были обычные менты, приехавшие быстрее всех, потом из Петрозаводска прикатила прокурорский следователь с замашками сержанта морской пехоты, непроницаемыми монголоидными глазами и в такой узкой юбке, что казалось, что она вот вот разойдется по швам и продемонстрирует, что она не носит белье. Ну да, я сидел, а она расхаживала передо мной, покручивая задом. Мне было скучно, так что я на этот самый зад и пялился. А еще с тоской думал, что у меня давненько не было секса, о чем мой организм мне теперь к месту и не к месту намекает в самые неподходящие моменты.
Потом были два хмыря в штатском, один пенсионер почти, второй молодой белобрысый. Вопросы цедил сквозь зубы так, будто именно я тут подозреваюсь в том, что пробрался в бункер лаборатории и заложил там бомбу. Две бомбы, точнее. Два же раза бабахнуло.
Потом был хрен в военной форме с протокольной рожей. Тому явно до меня дела никакого не было, он кажется даже ответы не записывал, так, галочку поставил. Опрошено, мол.
И вот сегодня опять.
Вася привез меня на своем «козлике», высадил у главного корпуса НИИ и умчался к своей новой подружке. А я остался сидеть. Ждать, кто на этот раз захотел услышать мой нехитрый рассказ о героическом выпрыгивании в окно.
На самом деле, конечно же, несмешная ситуация. Народу погибло человек десять, не меньше. И еще человек сорок в больничке. Троих даже в Петрозаводск увезли, мест не хватило. Настя, после того, как мы выбрались из здания, немедленно умчалась, и я ее с того момента не видел.
– Здорово! – на соседний стул приземлился толстячок в полосатой рубашке и пиджаке, который явно знавал когда-то лучшие времена. Судя по его виду, он прожил не очень долгую, но очень интересную жизнь. И сейчас ему бы отправиться на покой, но хозяин, видимо, прикипел к нему душой, так что носит, не снимая… – Это ты Клим Вершинин?
– С утра был, – буркнул я. Оглядел толстячка с ног до головы. На вид лет тридцать, волосы пребывают в некотором хаосе, брюки не того цвета, что пиджак. В правой руке – недоеденный пирожок. Вот черт, про еду напомнил, в желудке сразу же заурчало.
– Я Борис Голованов, – толстячок тщательно вытер правую руку об штаны и протянул мне. – Из отдела научного оккультизма. Меня за тобой Роман отправил, просил привести.
– Я не могу никуда привестись, – я пожал протянутую руку. – Вот за этой дверью меня ждет важный разговор.
– Подождет, – Борис махнул рукой и скривил гримасу. – Это наш Бубнов по второму кругу всех опрашивает, неймется ему…
– Работа у него такая, – пожал плечами я. Бубнов Олег Игоревич, это наш главный безопасник. Начальник отдела безопасности. Ему давно уже пора на пенсию, но придраться не к чему – ни тебе старческого слабоумия, ни проблем с сердцем, ни хоть вообще какого-нибудь завалящего диагноза, из-за которого можно было бы прислать к нему делегацию и сообщить, что только из заботы о его здоровье, мы всем коллективом предлагаем вам уйти на заслуженный отдых. Бубнову было сто четыре года, выглядел он как старик Хоттабыч, но здоров был, как…
– У него там Агата, она еще два часа будет причитать, – сказал Борис. – Ты успеешь и вернуться, и поскучать еще тут на стуле. Пойдем, Роман очень просил тебя привести.
– Ладно, уболтал, черт красноречивый, – я поднялся. – Надеюсь, Роман назначил встречу в столовой, а то я жрать хочу так, что коня бы сожрал.
– Топай за мной, – сказал Борис, откусил от своего пирожка и направился к лестнице, походкой торопливого индюка.
Мы спустились на три пролета вниз, свернули в коридор, дошли до стеклянной стены, над дверью в которой красным по прозрачному было написано «ОТДЕЛ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ФИЗИКИ». Борис мимоходом коснулся ладонью электронного замка, тот его опознал, моргнул зеленым, и дверь открылась. Потом мы опять шли по коридору, до полукруглого холла, стеклянным фонарем выпирающего с торца здания. Тут стояли кресла, телевизор, пепельницы и пара журнальных столиков. Местная комната отдыха, не иначе. Над одним из столиков, уткнувшись друг в друга головами, стояло несколько парней, на вид типичных таких научных сотрудников. Сложно сказать, что именно в них было такого общего. Одеты по-разному, разного возраста и сложения, но ткни в любого и спроси, чем этот человек занимается, ответ будет однозначным – это стопудово физик. Будто невидимая неоновая надпись у каждого над головой. Ну а еще может быть потому, что в этом месте никого другого оказаться не может, вот я и додумываю себе всякое.
– Ну чего ты там встал? – окликнул меня Борис. – Дуй за мной!
А я и правда остановился. Я же здесь ни разу не был, вот мне и хотелось все разглядывать. Вид из окна на суровое серое Онежское озеро, панно из стеклянной мозаики на стенах. Телевизор, который явно уже много лет никто не включал. Кадки с фикусами и еще какими-то кустами, названия которых я не знал, но видел такие неоднократно, обычно во всяких казенных учреждениях. Мраморная плитка на стенах. Ряды дверей со всякими странными табличками.
«Заместитель начальника отдела ЭФ Бунилевич ЭФ». И чуть ниже бумажка «Уехал в П. Вернусь к двум часам. И не орите тут!»
«Лаборатория теории поля». Явно заперто, даже замочная скважина закрашена.
«Свободный кабинет для раздумий». На ручке болтается табличка «Занято. Не входить!»
«СЗФПТЭлРо. Сивенко-Бузый АБ. Прием по четвергам и пятницам с 9 до 12».
Знать бы еще, что это значит… Вдруг мне надо, а я до сих пор очередь не занял.
Открытая дверь. За дверью несколько симпатичных девушек, явно не научного вида. Щебечут, на столах видны чайные чашки и блюдечки с пирожными. У этой двери я бы даже задержался. Девушки явно не заняты, а мне как раз чертовски не хватает женского общества…
– Почти пришли! – жизнерадостно напомнил о своем существовании Борис, и мне пришлось немедленно отказаться от игривых мыслей и прибавить шаг.
Он остановился перед дверью, табличку на которой кто-то заклеил сверху бумажкой с надписью «ПРОДАЮТСЯ ЩЕНКИ ДИКОЙ СОБАКИ. НЕДОРОГО».
– Шутники, – фырнул Борис, сорвал бумажку и толкнул дверь. – Роман Львович, я его привел!
– Присядьте пока, я сейчас! – раздался голос Романа из-за черной ширмы, перегораживающей кабинет пополам.
– А вот, кстати, пирожки, ты же жрать хотел! – обрадованно сказал Борис, устраиваясь на стуле. – И чаек кто-то налил, правда, остыл уже…
Тарелка с пирожками стояла на низком столике в углу рядом с дверью. Если бы кресла были поудобнее, то я решил бы, что это комната отдыха. Но там стояли обычные деревянные стулья, типа «прощай, поясница», так что, наверное, это было место для посетителей. На правой стене рядом с окном висела черная доска, сверху донизу исписанная какими-то формулами. Вдоль левой стены – сплошной ряд стеллажей. На одной из полок – круглый аквариум, внутри которого лениво шевелила хвостом вполне довольная на вид золотая рыбка. Ну то есть, я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях рыбок, но аквариум имел вид вполне ухоженный, стенки прозрачные, дно художественно декорировано округлыми разноцветными камушками, а сама рыбка выглядела сытой и блестящей.
Дальняя часть кабинета была скрыта черной ширмой. И оттуда доносилось жужжание, щелчки и тихий голос Романа. Он монотонно неразборчиво бубнил, будто читал какое-то скучное магическое заклинание. Но на самом деле, скорее всего просто записывал наблюдения на диктофон.
– Все, я закончил! – сказал Роман. Черная ширма, зажужжав, втянулась в потолок. Что именно в той части кабинета издавало странные звуки, я не понял. Там имелся еще один стол, совершенно пустой. Высокий металлический шкаф. Письменный стол, на котором лежал закрытый журнал. Ну и окно еще было. Наверное, жужжащее и щелкающее Роман спрятал в шкафу.
– Вы уже познакомились? – жизнерадостно спросил Роман, пожимая мне руку. – Клим, Бориса я тебе настоятельно рекомендую. Он у нас обладает суперспособностью узнавать все новости первым, так что держись его, и всегда будешь в курсе.
– Вы мне льстите, Роман Львович, – разулыбался Борис, хватая с тарелки следующий пирожок.
– Боря… – лицо Романа стало озабоченным. – Я бы на твоем месте эти пирожки не ел, они тут уже неделю стоят…
– Да? – Борис нахмурился и заглянул внутрь уже надкушенного пирожка. – А на вид будто свежие…
– Их Тамара мне принесла, я бы и свежими их есть поостерегся, – усмехнулся Роман и незаметно подмигнул мне.
– Это какая Тамара? – насторожился Борис.
– Казанцева, – уточнил Роман. – Светленькая такая.
– Секретарша Бубнова? – Борис опасливо положил пирожок обратно на тарелку и медленно встал. – Роман Львович, а ничего, если я на время… эээ… отлучусь?
– Конечно-конечно, Борис, – кучерявая голова Романа несколько раз качнулась вперед-назад. Борис торопливо выскочил за дверь. Роман немедленно повернул замок на пару оборотов.
– Уф, иначе мы бы от него ни за что не отделались, – сказал он и посмотрел на меня.
– Он тоже в чине капитана? – хмыкнул я.
– Нет, только старлей, до капитана не дорос, – Роман направился к дальней части своего кабинета. Оказывается, там за рядом стеллажей пряталась еще одна дверь, в помещение поменьше, где имелись в наличии пара сравнительно удобных кресел, круглый столик и крохотный холодильник. – Садись. Есть хочешь?
– Не отказался бы, – я опустился в кресло. Похоже, какой-то серьезный разговор у Романа. Очень уж задумчиво-многозначительный у него вид. Улыбки всегдашней
– Сейчас сообразим что-нибудь, – он открыл дверцу холодильника и почесал в затылке. – На самом деле с Борисом лучше не имей никаких дел. Он известное трепло. И кажется куда-то еще постукивает. Само по себе это может и не очень плохо, но лучше дружить, но держаться подальше. Ты же понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – кивнул я. – Тогда почему ты именно его за мной прислал?
– Хочу кое-что проверить, – криво усмехнулся он. – Проследить, так сказать, пути распространения информации.
Потом повернулся ко мне и вдруг спросил. – Кстати, а у тебя какая группа крови?
Глава 2
Честный американец – это тот, кто продается один раз в жизни.
Он назначает себе цену, получает деньги и затем становится неподкупным.
Сергей Довлатов «Ослик должен быть худым»
– Первая положительная, – ответил я, рука непроизвольно дернулась, разворачиваясь вверх запястьем. Вроде и свел уже давно ту татуировку, которую мне еще в армии набили, но жест до сих пор остался. – А что?
– Ах да, мне же Макс говорил, – Роман сел в кресло, потер лоб и сморщился. – Слушай, ты не обидишься, если я тебя попрошу пообещать, что ты никому не расскажешь того, о чем я просил?
– Да я вроде не из болтливых… – начал я, но быстро стер с лица улыбку. Очень уж серьезным взглядом смотрел на меня Роман. – Ладно-ладно. Роман, я клянусь, что никому ничего не разболтаю из того, что ты мне сейчас скажешь. И эти сведения из меня можно будет вырвать только полиграфом. Ну или какой-нибудь сывороткой правды, о которой я не знаю. Сам не расскажу, честно.
– Хорошо, – Роман прикусил губу. – Вообще-то я не имею права у тебя такое просить. Но… Нет, не так. Давай я тебе сначала покажу кое-что.
Он вскочил и развел некоторую суету. Вытянул из тубуса белый экран, поднял крышку стола, настучал что-то на спрятанной там клавиатуре. Потом торопливо бросился к шкафу, позвенел связкой ключей. Дверца скрипнула. Я машинально вытянул шею, чтобы рассмотреть содержимое шкафа. И не то, чтобы мне было прямо особенно это нужно, просто… ну, привычка такая. Раз дверца открылась, надо обязательно посмотреть, что внутри. Даже если меня это не касается. Особенно, если меня не касается.
Роман взял пульт с несколькими кнопками. Потом чертыхнулся, бросил его на стол, убежал к окну. Раздалось тихое «вжжжжжж!», и в кабинете стало темно.
– Иди сюда, из комнаты отдыха ничего не увидишь, – сказал Роман и щелкнул пультом.
Проектор включился совершенно бесшумно, а вот изображение на экране было таким, что мозг самостоятельно норовил домыслить щелчки, скрежетание, жужжаний и прочий аудиальный мусор. Запись была черно-белая, старая, явно на кинопленку. Какая-то хроника.
– Это профессор Кудасов, экспедиция тысяча девятьсот двадцать седьмого года, – пояснил Роман. На экране колоритный бородатый дядька в брезентовой штормовке беседовал с шаманом. Во всяком случае, я решил, что это именно шаман. Собеседник был в длиннополом балахоне, на поясе у него болталась куча каких-то непонятного назначения штук – мешочков, колокольчиков, кусочков рога и прочей магической атрибутики. На голове – дурацкая шапочка в форме кастрюли с ушами, отороченными мехом. Старый? Да фиг знает… Вроде бы нет.
Беседовали они на улице, на фоне причудливого нагромождения камней. И еще было видно угол какой-то каменной постройки. Сначала говорил Кудасов, активно жестикулируя и размахивая руками. А потом она замолчал, и рот начал беззвучно открывать шаман.
– А звука нет? – спросил я.
– Увы, – развел руками Роман. – Архивы экспедиций начала прошлого века все были в ужасном состоянии. Сейчас разговоры закончатся, и будет кое-что интересное. Смотри!
Камера переместилась на ровную площадку, постройку стало видно чуть лучше. Призмистая, треугольная, из больших каменных плит. Видел такие много раз. В заброшенных финских хуторах на Карельском перешейке.
Профессор и шаман подошли к большому камню посреди площадки. В кадр попало еще несколько фигур – любопытные ребятишки, дурашливо прячущиеся друг за друга, согбенная старуха, неодобрительно что-то бормочущая. Или одобрительно, кто их разберет? Просто вид у нее был… Ну, еще более ведьмовский, чем даже у шамана.
Шаман взмахнул в сторону детишек откуда-то взявшимся в его руках бубном. Те отскочили подальше, но совсем не ушли. Бабка осталась стоять рядом, потрясая клюкой.
Шаман склонился к камню. Легонько постучал в бубен. Губы его тоже шевелились. Он медленно поднялся, отставил бубен в сторону, и сделал жест рукой, как будто пытался что-то приподнять.
– Вот сейчас, смотри! – азартно прошептал Роман.
Камень вдруг пошевелился, как раскачивающийся зуб. Вывернулся из дерна и начал медленно подниматься над землей. Поднялся примерно на метр и замер. Шаман посмотрел на профессора и с гордостью указал на дело рук своих. Профессор несколько секунд стоял с ошарашенным видом, схватившись рукой за бороду. Потом что-то спросил. Шаман пожал плечами и снова указал на камень.
Профессор подошел к камню. Посмотрел в камеру и заговорил. Слышно не было, но вот тут не надо быть чтецом по губам, чтобы понять, что именно за слова он произносит. Мол, смотрите, проверяю со всех сторон, что это не фокус или какой-то трюк.
Он встал на четвереньки помахал рукой под камнем. За рукав его штормовки зацепился пучок травы. Он досадливо поморщился, стряхнул мусор и встал. Спросил что-то у шамана, тот кивнул. Профессор навалился на камень всем своим весом. Потом забрался на него и встал.
– Собственно, это все, – Роман нажал на кнопку и остановил хронику. – Дальше на камень будут залезать все подряд, чтобы проверить, какой вес эта конструкция способна выдержать. Профессор, еще супруга и еще трое ребятишек. Больше просто не влезло.
– И не шелохнулся? – спросил я.
– Ни на сантиметр! – Роман сделал круглые глаза.
– Да уж, интересными делами занимались сто лет назад, – хмыкнул я.
– Лабораторные успехи в телекинезе были сильно скромнее, – Роман отошел к окну и убрал с него блэкаут-экран обратно в тубус под потолком. – А сейчас от них вообще отказались, как от бесперспективного направления.
– Даже странно, – я прошелся вдоль стола, взялся за угол и, задумавшись, попытался его приподнять. – Вроде такие свидетельства есть. А еще какие-нибудь материалы сохранились?
– С материалами Кудасова вообще приключилась интересная штука, – Роман покривил губы, то ли презрительно, то ли улыбнуться пытался. – Они не вписывались ни в одну теорию. Представляешь, сидит такой метапсихик в лаборатории, его подопытные научились двигать по столу бумажки, а тут какой-то деревенщина лишает веса камень в тонну.
– Ну так просто может подопытные попались неудачные, – пожал плечами я.
– В тридцать седьмом Кудасова расстреляли, – рассеянно сказал Роман. – С архивом обошлись варварски, большая часть его записей была утеряна. А на то, что осталось, научный мир с некоторых пор начал смотреть как на некую фантазию. Мол, неизвестно, как Кудасов этого всего добился, но человеком он был странненьким, так что давайте на всякий случай считать, что никаких записей и не было.
– Культура отмены в полный рост, – хмыкнул я. – Еще до того, как это стало мейнстримом.
– Что?– Роман быстро заморгал.
– Да это я так, о своем, – усмехнулся я. – Локальная шутка моего времени и пространства. Так о чем ты меня все-таки хотел попросить?
– Не торопи меня, я к этому подвожу, – Роман двинулся обратно в сторону комнаты отдыха. – Ты есть хочешь? А, да, я уже спрашивал. Сейчас соображу что-нибудь…
– Да ты лучше рассказывай! – я уселся обратно в кресло.
– Давно, еще в старшей школе, я читал мемуары одного исследователя Африки, – Роман медленно сел в кресло напротив меня. На меня не смотрел. Сложные какие мысли у него в голове. К чему он меня так старательно подводит, интересно? – В числе всего прочего тот рассказывал, как присутствовал на ритуале, где оживляли мертвеца. Делали из него зомби. Знаешь, что это такое?
– Конечно, – кивнул я, не вдаваясь в подробности, что смотрел кучу всяких сериалов и фильмов по этой теме.
– На самом деле, колдуны хитрили, конечно, – продолжил Роман. – Поднять любого мертвеца они не могли. Только того, кого перед смертью напоили особым зельем. Рецепт, ясное дело, секретный, но преград для ученого нет, так что рецепт они заполучили и принялись с ним экспериментировать уже в более спокойной обстановке. Схема у колдуна была простая – он проводит ритуал, пока делает эту отраву. Потом как-то скармливает ее своей жертве. А потом снова устраивает ритуал, и – вуаля! – у него имеется тупой и послушный исполнитель.
Роман вздохнул и посмотрел на меня.
– Я уже почти дорассказал! – он виновато развел руками.
– Не понимаю, зачем ты оправдываешься, – усмехнулся я. – Мне даже интересно. Все лучше, чем отвечать о очередной раз, где я был во время взрыва.
– Наш ученый был человеком образованным, – продолжил Роман. – Он сразу смекнул, что все это мракобесие, типа плясок с бубном и выкрикивания заклинаний, значения не имеет. И смысл только в том, чтобы смешать отраву и влить ее в подопытного, Потом подождать, и он оживет. Но ничего такого не случилось. Подопытный просто умер. И второй. И третий. Тогда ученый снова пришел к колдуну. Колдун при нем все повторил, только с заклинаниями. И все сработало. Такие дела…
– Что-то я пока не вижу связи… – нахмурился я.
– Я не этнограф, – сказал Роман. – И даже не метабиолог. Я физик. И в своих исследованиях исхожу из того, что все можно измерить. Если над цикутой, смешанной с жабьим ядом и еще какой-то природной отравой постучать в бубен, и состав меняет свои свойства, то это не мракобесие, а просто недостаток измерительных приборов! Понимаешь?
Он подался вперед и заглянул мне в глаза.
– Понимаю, – я кивнул. Я не физик, конечно, но подход Романа мне показался вполне логичным.
– Мы с коллегой провели ряд вычислений и почти подошли к решению, – совсем другим тоном продолжил Роман. Задумчивым таким. – Почти. Утомлять тебя расчетами и выкладками не буду, но мы почти изобрели антигравитацию. Пазл сошелся, но чего-то не хватает. Шаман в этой записи говорит о том, что пользуется силой сейда, – Роман махнул рукой в сторону все еще висящего на стене экрана. – И я подумал, что если воспроизвести весь опыт целиком и провести надлежащие замеры, то…
– А откуда велся репортаж? – спросил я.
– Из Хевозера, – ответил Роман. – Собственно, вот теперь я как раз перехожу к моей просьбе.
– Хевозеро? – я почесал в затылке. – Это такой населенный пункт, который сейчас внутри «границы тридцать два».
– Да, – покивал Роман.
– Так в чем же проблема? – я пожал плечами. – Ты вроде среди наших в авторитете, попроси, и тебе оттуда пару грузовиков камней доставят… Это же для науки надо, антигравитация – хороший приз.
– Так да не так, – горько усмехнулся Роман. – Единожды я уже отправлял запрос, получил отказ. Без объяснения причин. Затеял неформальный разговор об этом, наткнулся на стену непонимания. Будто среди вас есть какие-то особенные табу, к которым относится в частности вообще все, что связано с теми хуторами, которые остались на территории «тридцать второй». Скажи мне, я прав?
– Пожалуй, – медленно кивнул я.
– Но судя по твоему ответу, ты пока что эти запреты… не впитал, да? – Роман уставился на меня горящими надеждой глазами. Сумасшедшие люди эти ученые все-таки…
– Не впитал, – кивнул я. – Только сейд, насколько я знаю, это такая здоровая штука из камней… Даже если я каким-то образом пролезу в «тридцать вторую», минуя шлюз, то вытащить его не смогу.
– Мне не нужен сейд, – Роман покачал головой. – Мне нужно… Подожди, я лучше покажу!
Роман снова вскочил и бросился к столу. Откинул крышку и быстро-быстро застучал пальцами по клавиатуре. Над центром стола засветилось изображение каменной пирамидки, на каждой грани которой были выбиты какие-то не то узоры, не то иероглифы. Грани были нечеткими, как у египетских. Больше похоже, будто это просто пирамидальной формы булыжник, на который нанесли изображения.
– Какого размера эта штука? – спросил я.
– Сантиметров пятнадцать в высоту, – ответил Роман. – Она стояла рядом с ногой шамана, когда он камень в воздух поднимал, ты не заметил? Давай еще раз покажу…
– Нет-нет, не надо, я тебе верю, – быстро отказался я. Посмотрел еще с минуту на вращающееся трехмерное изображение. Сунул руку в карман, коснулся пальцами шершавой поверхности каменного амулета, который мне всучила бабушка Федора.
Вернулся в задумчивости обратно в кресло.
– Клим, ты только не думай, что обидишь меня, если откажешься! – затараторил Роман. – Я понимаю, что просьба звучит авантюрной, я все понимаю! Это смертельно опасно, я знаю, но…
– Да не кипишуй ты, – отмахнулся я. – Думать мешаешь. Если что, я тебе помочь согласен. Осталось только придумать, как это все провернуть. Через шлюз исключено, там везде камеры, мы раздеваемся догола, и выносить из «тридцать второй» нам можно только то, что указано в миссии. Значит нужен другой вход.
– Ты же не думаешь, что я просто так тебя брошу на это дело, и буду ждать, когда ты мне притащишь нужный предмет?! – возмутился Роман. – Я всецело и во всем помогу, в моих же интересах, чтобы у нас с тобой все получилось, и осталось в тайне до тех пор, пока я не добьюсь успеха.
– Ну да, когда ты предоставишь Советскому Союзу работающую антигравитацию, вряд ли кто-то тебя будет осуждать, что ты нарушил пару инструкций, – я подмигнул. – Рома, да не смотри ты так странно на меня, я же уже сказал, что согласен!
На самом деле, меня даже азарт некоторый захватил. Очень уж неожиданная просьба Романа пришлась к месту. Я как раз уперся в эти загадочные непонятки, связанные то с поведением Лады, то с нашими «нештатными ситуациями» и их отсутствием всякой логики, то со странностями, связанными с появлением этой самой «границы тридцать два». И тут Рома со своим: «Клим, мне нужна одна штука изнутри, она как раз где-то в Хевозере, про которое ты инфу копал, может сбегаешь, достанешь? Дел на двадцать минут, зайти и выйти…»
Ну и как было не согласиться?
Роман начал что-то говорить еще, насчет точек входа в «тридцать вторую», но вдруг замолчал на полуслове и повернулся к двери.
– Тссс! – он длинным прыжком оказался рядом со столом. Так быстро и бесшумно он это сделал, что у меня даже закралось подозрение, что у него физическая подготовка не хуже, чем у Насти. Изображение пирамидки пропало, на окно моментально упал блэкаут, а на экране проектора замелькало видео с какого-то явно семейного пикника.
– Вы что там, закрылись что ли? – раздался с той стороны голос Бориса.
– Ой, прости, я как-то автоматически! – жизнерадостно сказал Роман, неспешно подходя к двери. – С тобой все в порядке?
– Бывало и лучше, – Борис поморщился. – Что это вы тут смотрите такое?
– Ах это… – Роман махнул рукой. – Да зашел разговор про нашу двоюродную сестру Катю, и я показывал Климу, какой она стала красавицей. Он ее не видел, считай что с шести лет. А она, представляешь, выскочила замуж за военного…
– Та самая Катя, которая этим летом приезжала? – перебил его Борис.
