Buch lesen: "Умереть, чтобы жить", Seite 2
– А вы смешная, – не поворачивая головы, ответил он.
– Вам так показалось?
– ………
«Ну и ладно, вредный какой», – подумала она и стала рассматривать вид за окном.
«Молодой человек, извините, в последний раз вас потревожу. Вы не могли бы мне подсказать, когда будет «Парк Намсан»? Я совсем не понимаю корейский, поэтому боюсь проехать нужную остановку и вообще уехать куда-нибудь не туда», – почему-то извиняющимся тоном сказала Катя.
Хен Мин недовольно открыл глаза под козырьком бейсболки, и, поворачивая голову, хотел сказать что-нибудь едко – саркастичное, но, увидев огромные зеленые глаза, смотревшие на него с немой просьбой, неожиданно для себя ответил: «Я тоже там выхожу, просто держитесь меня».
«Спасибо вам большое, молодой человек, без вас у меня был бы шанс потеряться», – сказала Катя, улыбнувшись.
Хен опустил голову, закрыл глаза и подумал: «Красивая, естественная, открытая, такая живая. Глаза, как у кошки, русская к тому же. Безбашенная, наверное, совсем». Он украдкой посмотрел на нее, и сердце почему-то стало стучать быстрее.
– Вы в парке гулять собрались? – губы без его ведома произносили слова, – могу вашим гидом побыть, раз все равно там время провести собирался.
– Это было бы очень здорово, – так просто и без всяких ужимок согласилась она, что Хену пришлось натянуть козырек бейсболки еще ниже, чтобы скрыть какое-то непонятное и такое неведомое прежде для него чувство паники.
Глава 9
– Катя, – протянув руку, сказала она, выйдя из автобуса.
На секунду возникла пауза, потому что Хен не знал, как себя вести… Здесь женщине не принято было это делать.
Катя скорее почувствовала, чем осознала, что сделала что-то не так, и стала убирать протянутую руку, но в последний момент Хен перехватил ее, чуть касаясь, пожал и сказал: «Кан Хен Мин. Можно просто Хен».
«Кан Хен Мин, – подумала она про себя. А вслух сказала: «Вы простите меня, я не хочу показать вам свое неуважение. Знаю, что в вашей стране строгий этикет. Где открытое выражение эмоций, видимо, как и протянутая рука не приветствуются… Но здесь… Сейчас… Особенно когда рядом нет большого количества людей, мне просто хочется быть собой, чувствовать, видеть все, что происходит вокруг и сохранять здесь, – она приложила ладонь к своему сердцу, – позвольте мне, Хен, не тратить силы на соблюдение рамок, а сделать то, от чего я буду счастлива?!»
Хен Мин молча смотрел на свою собеседницу. Он прекрасно понимал, отчего еще там, в автобусе, появилось это легкое чувство паники.
Эта женщина, так неожиданно ворвавшаяся в его день, была настолько свободна, открыта и искренна, что могла делать то, чего так давно не делал сам Хен – жить, жить вне привычных сценариев, вне существующих правил, здесь, сейчас, с желанием быть счастливой. Напоминая тем самым Хену о той части себя, которую он давно запер на ключ.
«Что ты хочешь мне всем этим сказать, тот, кто там, наверху»? – подумал он, резко повернулся и направился к дороге цветущей вишни.
Катя почувствовала, что с этим мужчиной что-то происходит. Будто он вел внутренний диалог, как это делала она, когда ей было больно, пусто, страшно, одиноко. «А если это так, я должна дать ему возможность побыть наедине с собой», – сказала она себе и молча пошла вслед за ним.
***
Она всегда хотела пройти по дороге цветущей вишни. Пройти, кружась, будто в вальсе, под конфетти ее опадающих бело-розовых лепестков. Катя немного приподняла руки, будто положила их на плечи партнёра, чуть прикрыла глаза и начала танцевать. С ее губ не сходила улыбка, а лицо выражало полное умиление. Казалось, что здесь, сейчас, нет мыслей, нет проблем, нет вопросов, нет Смирнова, есть только легкий ветер, гладящий лицо, и кружащий в воздухе бело-розовый снег. Она подставляла ему ладони и, словно боясь, что он растает, сдувала его легким движением губ… И именно тогда Хен, наблюдавший за всем этим с высоты ступеней, на которые он успел подняться, понял: больше его жизнь не будет прежней.
Он так и смотрел на нее, пока она, перестав кружиться, не остановилась, на несколько секунд застыв на месте, видимо для того, чтобы обрести равновесие.
Катя молча нашла его глазами, как бы спрашивая: «Все в порядке? Можно дальше идти?». Хен снял бейсболку, улыбнулся и сказал: «Наберитесь сил, нам еще высоко подниматься».
«Видимо, уединение пошло ему на пользу», – подумала Катя, – каждому нужен воздух», – и полная решимости увидеть Сеул со смотровой площадки, пошла за этим загадочным мужчиной покорять 239 метровую высоту.
– А это было непросто, – сказала она, запыхавшись, – сюда добраться.
И тут у нее так закружилась голова, что на доли секунды она перестала видеть….
– Что с вами? – спросил он, – поддерживая ее за локоть, – вы так побледнели!
– С женщинами так бывает иногда, не переживайте, все нормально.
– Ну раз вы говорите, что нормально, пусть будет так.
Не понравилось Хену это «нормально», чутье подсказывало ему, что это не так.
Они расположились у ограждающих перил и долго смотрели на город, расположившийся внизу.
– Кан Хен Мин! Вы счастливый человек? – вдруг спросила его Катя.
– Я давно не задавал себе таких вопросов. Я просто делаю то, что должен.
– Тогда в награду за то, что вы посвятили мне полдня, я загадаю, стоя прямо здесь, чтобы вы обязательно были счастливы!
– Правда? – с иронией спросил Хен.
– Конечно! Сомневаетесь?
Чуть наклонившись к нему и прижав указательный палец к губам, почти шепотом она сказала: «Я – волшебница»!
И тут же, посмотрев на часы, воскликнула: «Уже почти половина третьего! Я же на репетицию опаздываю!». Резко развернувшись, Катя пробежала пару шагов, но вдруг неожиданно остановилась, подбежала к нему и, поцеловав в щеку, сказала: «Спасибо».
Ее давно уже не было рядом, а он все смотрел ей вслед… Смотрел и снова понимал, что его жизнь никогда уже не будет прежней.
А Катя, как ветер бегущая на остановку, думала: можно ли говорить без слов? Можно ли в молчании понять, что человек рядом с тобой искренен? Можно ли, полагаясь только на свое чутье, доверять ему? Или это снова будет выдуманный мир с человеком, сотканным лишь из твоих ожиданий?
Сегодня в молчании этого мужчины было больше слов и искренности, чем в словах Смирнова. И за это Катя была ему благодарна. И поэтому она его поцеловала. Она выдохнула, прибавила темп и побежала так быстро, как только могла.
Глава 10
«Зачем я деру дала, ведь мне не нужно ни на какую репетицию!?», – думала Катя, сидя в автобусе. «Испугалась, – ответила она себе, – испугалась довериться своему чутью, растормошить душу человека, внести в нее смуту, сбив тем самым привычное русло его жизни. Но ведь иногда сказанное вовремя слово может все изменить. Но имею ли я право на это?» – спрашивала она себя вновь и вновь.
Там, на смотровой площадке, она просто почувствовала его внутреннее одиночество и кричащую грусть, намертво закрытые внутри каким-то особенным замком. На секунду ей захотелось найти ключ и, открыв дверь, выпустить всю его боль наружу. Почему? Может быть, она хотела, чтобы кто-нибудь помог ей сделать тоже самое?
«Все должно закончиться сегодня», – сказала она и закрыла глаза.
Хен молча стоял на площадке и думал над тем, почему из множества возможных вопросов, она спросила его именно о счастье. Спросила о том, о чем он так старательно пытался не думать уже много лет.
***
Катя добралась до отеля и, решив, что случайности не случайны, взяла скрипку и направилась к зданию посольства. «Посмотрю зал, поиграю, акустику послушаю», – подумала она. Но на самом деле ей хотелось поговорить с музыкой, разбудить себя ее интонациями, дать волю чувствам.
***
– Переодевайся в это, – сказал Гришка зашедшему в фургон Смирнову. – За зданием точно следят. Светиться нельзя. В 16.30 к черному входу подъедет машина с продуктами и цветами для завтрашнего фуршета. Затеряйся среди работников. Возьмись носить цветы. Так попадешь в зал. Что дальше делать – знаешь. Времени проверять все нет. Убедись, что самая обзорная работает.
– Хорошо, Гриш, – сказал Леша, выходя из фургона в одежде с логотипом фирмы по доставке.
***
«Почти пять, – подумала Катя, складывая инструмент в футляр, – чем заняться теперь»?
Она завороженно смотрела на красивые цветы, которые в больших вазонах заносили в зал завтрашнего мероприятия. «Цветочный рай, прям как на свадьбе», – почему-то подумала она и уже собралась уходить, но взгляд ее остановился на такой знакомой со спины фигуре. Мужчина, дождавшись, пока останется один, с молниеносной скоростью, абсолютно уверенным движением рук устанавливал, в чем Катя была уверена, прослушку. И напоследок, подойдя к картине, к левой части ее рамки, прицепил камеру, настолько маленькую и незаметную, что она казалась частью ее рельефа.
«Сегодня все должно закончиться», – будто напоминая себе о принятом решении, сказала Катя и позвала Смирнова по имени.
***
Он смотрел на нее своими голубыми глазами, глазами, которые она любила полжизни. Смотрел и молчал. И это молчание было таким кричащим, что Катя поняла: да, можно говорить без слов, да, теперь он, Смирнов, честен.
Она развернулась и, крепче взявшись за ручку футляра, направилась к выходу.
«Катя! Катя! – Смирнов догнал ее и положил руки ей на плечи, – Катя…».
От прикосновения его рук ее ударило, будто током, и она, прекрасно зная ответ, спросила: «А я здесь зачем, так неожиданно и вдруг, для полноты картины»?
Предательские слезы наворачивались на глаза и казалось, что самую большую боль она уже пережила там, в своей кофейне на Горького, но столкновение с правдой лицом к лицу, оказалось невыносимо болезненным, так как не оставляло путей для отступлений, не давало шансов надеяться, что что-то не так было понято, что на самом деле все хорошо.
«Что же свою женщину – фейерверк с собой не взял?», – зачем-то спросила она и вышла за дверь.
***
Хен разглядывал афишу завтрашнего мероприятия в посольстве. Затем взял телефон и, позвонив кому-то, уточнил, сможет ли он присутствовать здесь. Получив, видимо, утвердительный ответ, он кивнул головой, собираясь было уже уходить, как вдруг увидел Катю.
Она шла, не замечая ничего вокруг. Шла и плакала.
Глядя на нее, Хен не мог понять, что случилось с ней за каких-то пару часов. И просто пошел следом.
***
Су Хен, уже в другой одежде, с открытой и головой и лицом, все так же наблюдал за зданием. За день никого подозрительного, кроме этой скрипачки. Странно все это. Приехала одна, без остальных оркестрантов, да и в футляре пронести, что угодно можно. Жуя жвачку, он внимательно всматривался в ее лицо, стараясь запомнить все детали.
«А это еще кто?», – спросил сам себя Су Хен, глядя на высокого брюнета, идущего за Катей, – в здание не заходил, в контакт не вступал, да и наш, похоже…
Су Хен достал телефон и, набрав номер, уточнил, высылали ли еще людей. Получив отрицательный ответ, он подумал: «Влюбился мужик, что ли?», – усмехнулся и продолжал жевать жвачку.
***
Она долго шла по улице. Просто шла. Кажется, уже начало темнеть. А она все шла. Шла и плакала. И эти проклятые слезы все никак не кончались, будто внутри их был целый океан. И в какой-то момент она поняла, что, если здесь, сейчас, вместе со своими слезами, она не выпустит всю свою боль, она просто сойдет с ума.
Хен видел, что она остановилась на площади у фонтана. Некоторое время просто стояла, потом открыла футляр, достала инструмент и начала играть. Люди вокруг замерли. Ее пальцы летали по струнам. Волосы колыхал легкий ветер. А ее закрытые глаза и руки плакали вместе с Шопеном в ноктюрне до диез минор.
По телу Хена поползли мурашки, и вдруг ему стало так холодно, что онемели пальцы. Она занесла смычок над кульминационными тактами… ее губы задрожали, и из глаз потекли слезы. Он просто почувствовал немой крик, сорвавшийся с ее губ, и понял: она выпускает свою боль, здесь, сейчас, потому что больше не может терпеть.
Она закончила играть. Какое-то время не шелохнувшись стояла на месте, потом откинула волосы назад, сложила инструмент и под недоуменно-восторженные взгляды пошла вперед.
Хен долго не мог выйти из оцепенения. «Я должен убедиться, что с ней сегодня больше ничего не случится», – сказал он себе и пошел следом за ней, чтобы вот так, на расстоянии, проводить ее до отеля.
Глава 11
Катя открыла глаза и посмотрела на часы: «Ничего себе! Почти час дня. Вот это я засоня». Она окинула взглядом комнату и поняла, что Смирнов не ночевал «дома». Правильно, сегодня у него день «Х». Катя помнила, как волновался отец, когда на их с мамой вопрос «Что случилось?», он отвечал, что сегодня у него «очень важный день». Конечно, они в два голоса говорили ему, что все у него будет хорошо. Потому что у такого, как он, и не может быть иначе.
«Сегодня я буду уже дома, – сказала она себе, – уже сегодня» .
***
Поправляя бабочку на смокинге, офицер Су Хен, наблюдал за происходящим вокруг, переходя от картины к картине. Русских было много, но никто не вызывал у него никаких подозрений.
Закончила свое выступление музыкальная труппа. Су Хен узнал в солистке вчерашнюю скрипачку. И невольно посмотрел по сторонам в поисках брюнета, шедшего за ней … «А вот и он… выправка военная, молод только больно. Да и картины его явно больше интересуют, чем обстановка… На скрипачку смотрит странно как-то: с явным участием, с грустью», – подумал Су Хен, будучи явно уверенным в том, что это не тот человек, который ему нужен.
Он перевел взгляд на высокого блондина, щебечущего по – английски с небольшой группой людей перед какой-то картиной. Через некоторое время блондин повернулся к подошедшей скрипачке и сказал, обратившись к собеседникам: «Познакомьтесь, моя жена. Собственно, из-за ее любви к импрессионистам я здесь».
Катя улыбнулась и поняла, что Смирнов открыто играет. Перед всеми, перед ней. И таким его она еще не видела. «Это от требований роли или от вдруг возникшего доверия ко мне?», – почему-то так, по – женски придирчиво, подумала она. Улыбнувшись своей самой ослепительной улыбкой и указав на картину, возле которой стоял Смирнов, Катя немного капризным голосом, взяв его за локоть, сказала: «Дорогой, вот эта очень нравится». Смирнов засмеялся, сказав, что намек понят.
Катя захлопала в ладоши, прикоснулась пальцами к вискам и сказала, что очень устала и хочет вернуться назад в отель.
Попрощавшись, она взяла инструмент и медленно направилась к выходу, решив предварительно посетить дамскую комнату.
В экране монитора Гриша Шольц, наблюдающий за всеми, видел, что на Катю сейчас внимательно смотрят три человека: 2 корейца и один европеец. И Гриша понял, что пришла беда. Взяв телефон для экстренных случаев, он отправил сообщение: женщина в приоритете.
***
Кате захотелось умыться перед уходом, срочно, непременно, чтобы побыстрее снять с лица чужую маску. Она включила кран, наклонилась к раковине, брызнула водой в лицо и, почувствовав легкий укол в шею, потеряла сознание.
***
Хен Мин вышел из здания посольства в смешанных мыслях и чувствах. В его голове никак не мог сложиться пазл из этих больших зеленых глаз, девушки, танцующей под сакурой и поцеловавшей его, Катей, играющей на площади и рыдающей всем нутром, и сегодняшней чьей-то женой с такими не идущими ей ужимками.
Он понимал, что происходит что-то странное, неведомое ему. Но было ли у него право вмешиваться в жизнь этой женщины, он не знал, а самое главное – не знал того, хочет ли она этого.
Хен достал мобильный телефон и, набрав номер, спросил: «Ключи все там же»? После чего сел в машину и уехал.
Глава 12
Катя чувствовала, что кто-то взял ее на руки и куда-то понес. Последнее, что она помнила, – это лицо Хена, недоумевающе смотревшего на нее. «Я бы так хотела тебе сказать, что жить нужно здесь, сейчас… Жить полной грудью. Жить, отпустив боль, оставив в сердце место только для любви», – подумала она и отключилась.
***
Джи Су – красивая кореянка, получив сообщение, направлялась в дамскую комнату. Она была уверена, что женщина, о которой идет речь, пошла именно туда. Не обнаружив там девушки, Джи Су направилась к черному входу. Приоткрыв дверь, она увидела, как европеец среднего роста укладывает ее на заднее сиденье машины. Доли секунды ей понадобилось на то, чтобы понять: русских раскрыли.
Она поспешила в зал, по дороге взяв с подноса бокал с шампанским и, столкнувшись со Смирновым, опрокинула на него его содержимое.
«О, простите, я такая неуклюжая, – сказала она громко, и, взяв платок из кармана его пиджака, начала вытирать мокрое пятно. – Вас раскрыли. Женщина похищена. И это не южнокорейский агент. Мы должны срочно покинуть это место. План отступления вам известен. Через 2 минуты синий BMW у центрального входа».
Она взяла еще один бокал и незаметно стала направляться к выходу.
***
Су Хен, внимательно наблюдавший за всем, непринужденно, но только на первый взгляд, попивал шампанское. Он был уверен в том, что блондин и скрипачка – главные действующие лица. Глядя, как какая-то женщина облила блондина шампанским, он усмехнулся краем губ, подумав, что КНДР не дремлет. Он ждал момента, чтобы приклеиться к блондину и убрать его. Завибрировал телефон. Сообщение: женщина нейтрализована. Займись вторым. Су Хен убрал телефон и хотел было двинуться с места, но понял, что у него ужасно кружится голова. «Черт! Что происходит?», – подумал он и присел на ближайший стул.
Невысокий официант с подносом в руках, поравнявшись с Джи Су сказал: «Сейчас. Уходим». И они оба быстро направились к выходу.
В машине их уже ждал русский агент.
– Едем, – сказал кореец.
– А как же Катя? – спросил Смирнов.
– Мы не можем больше рисковать. Ей займутся наши люди.
Джи Су взяла мобильный и набрала известный только ей номер: «Русских раскрыли. Женщина похищена. Но мы знаем исполнителя и его сообщника. Детали на месте. Через 20 минут машина с фальшивыми номерами должна быть припаркована в указанном на случай отступления месте. На заднем сиденье оставьте комплект нашей формы на мужчину ростом 185 см. Срочно займитесь поисками женщины. Информацию по ней вам передаст человек русских».
***
Лобанов рвал и метал, ходя из угла в угол по своему кабинету.
Гражданский похищен, Смирнова прячут в КНДР. Хорошо, что хоть личность исполнителя известна. Хотя причем здесь европеец?
«Но как? – продолжал ход своих мыслей подполковник, – как им стало известно, что мы будем там и ребят будет двое?»
Глаза Лобанова налились кровью, потому что он понял: в штабе есть крыса.
Глава 13
Катя очнулась от сильного запаха нашатыря, бившего ей в нос. Она попыталась пошевелиться, но не смогла – руки и ноги были привязаны к стулу.
«Очухалась?», – спросил ее по-английски незнакомый мужчина.
Катя молча смотрела на него и понимала, ЧТО теперь будет. Он будет мучать ее, ничего не знающую, до тех пор, пока не посчитает бесполезной. А потом убьет. И от осознания этой мысли она подняла голову вверх и захохотала.
«Тварь», – процедил мужчина и ударил ее по лицу.
Странно, но ей совсем не было страшно. Может быть потому, что события последних дней выели ее душу до пустоты, так, что сопротивляться не было сил?
«Что я могу сделать? – думала она, – Или нет, что я должна сделать?».
Она медленно стала проигрывать в голове варианты решений: «Чтобы он оставил меня живой, я должна быть ему полезна. Если бы я хоть что-то знала, то могла бы тянуть время. Тянуть… Но зачем? Чтобы Смирнов нашел меня? Но раз я здесь, значит у него все пошло не по плану. А если все пошло не по плану, то на приоритетную цель у него остается меньше времени. Поэтому …
Если думать о том, что я знаю, то знаю я только то, что мужчина, которого я любила, с которым жила – агент внешней разведки. Могу ли я обменять свою жизнь на информацию о нем? Могу. Но не стану, потому что не смогу с этим жить.
Если бы я была в статусе Смирнова, то могла бы предложить ему обменять себя на что-нибудь важное для них, тех, кто стоит за всем этим. Но я никто.
Как ни крути, получается, что полезной ему я быть не могу. А раз так, то он меня убьет. И если этот исход неизбежен, то нужно, чтобы это произошло как можно быстрее».
Катя знала, что ей делать.
– Кто еще, кроме вас двоих, на операции? «Каков ваш следующий шаг?» – спросил англичанин, развязывая кляп.
– Пошел к черту! – процедила она.
– Крутую из себя строишь, тварь? – и он ударил ее по лицу. – Кто еще, кроме вас двоих, на операции? Каков ваш следующий шаг?
Катя закрыла глаза и представила, как играет на скрипке любимого Шопена… Одни и те же вопросы повторялись бесчисленное количество раз. Боль уже перестала ощущаться так остро, картинками мелькали перед глазами счастливые воспоминания детства, в голове звучал все тот же ноктюрн, и она повторяла свой ответ… снова и снова.
В какой-то момент он, видимо, пришел в ярость, потому что схватил ее за волосы и потащил куда-то наверх.
«Оказывается, мы на яхте… Так вот ты какая, река Ханган», – подумала она.
«Смотри, тварь, – все так же держа ее за волосы, сказал он. – Смотри! Потому что больше ты ничего не увидишь! Последний раз спрашиваю! Кто еще, кроме вас двоих, на операции? Каков ваш следующий шаг?»
«Ну вот и все», – подумала Катя. Она подставила лицо ночному ветру, закрыла глаза и громко, практически по слогам, сказала: «Пошел к черту!»
Он тащил ее за волосы до лестницы. Спустившись, бросил на пол и стал бить ногами.
«Тварь», – пнув ногой напоследок ее уже бесчувственное тело, он поднялся на палубу, закрыл люк над лестницей и пошел к своей машине.
***
Хен решил переночевать на старом катере отца. На душе была смута, и он подумал, что здесь, в месте, хранившем столько воспоминаний, ему станет легче, и он сможет разобраться в своих мыслях.
Он расстелил старое одеяло прямо на палубе и лег, подложив под голову руки. Небо было таким звездным. И он смотрел на него, не отрывая взгляда.
«А здесь все изменилось за 10 лет. Старые катера заменились новыми яхтами на разный вкус и кошелек. Странно только то, что сегодня на них не кипела жизнь… Будто все они спали под весенним ночным небом», – все эти мысли мелькали в голове Хена, и он уже практически уснул, но легкий шум на соседней яхте вывел его из дремы. Хен приподнял голову и увидел, что какой-то мужик за волосы тащит за собой женщину по палубе…
«Семейная ссора?», – подумал он. Мужчина орал, женщина стояла, запрокинув голову назад, и длинные волосы колыхались на ветру…
Хену стало нехорошо. Настолько, что перед глазами все потемнело… Он простоял так несколько секунд в полном оцепенении, пока не услышал сказанное практически по слогам русское «Пошел к черту», сказанное знакомым ему голосом.
«Катя?», – как в замедленном кино он перевел взгляд на мужчину.
Тот, схватив ее за волосы, потащил назад в трюм. Пробыв там пару минут, он уже один поднялся наверх и пошел в сторону своей машины.
Хен не мог двинуться с места, его словно парализовало.
Мужчина принес из машины пару канистр и стал обливать яхту бензином. Сильный запах привел Хена в чувство.
«Мне нужна пара минут, чтобы добраться туда», – прикинул он.
В момент, когда мужчина, опустошив одну из канистр, потянулся за другой, Хен был уже в воде. Подняв голову вверх, он произнес: «Прошу, помоги!».
Мужчина стал хлопать себя по карманам, видимо, в поисках зажигалки. «Черт!», – сказал он и снова направился к машине.
Хен был уже на палубе. Открыв люк, он одним прыжком спустился вниз и застыл в ужасе от увиденного: девушка, еще вчера танцевавшая вальс под цветущей сакурой, лежала на полу в позе эмбриона, прикрывая кистью правой руки живот. Лежала, как ребенок… От вида крови вокруг и от подступающей ярости его затошнило и стало стучать в висках.
«Очнись, Хен, у тебя мало времени» – сказал ему почему-то мамин голос…
Он подошел к Кате, взял ее на руки и, выйдя на палубу, уже полыхающую огнем, понял: сейчас рванет.
«Держись, ты только держись», – сказал он, убрав волосы с ее лица, и прыгнул в воду.
Глава 14
Очутившись в воде, Хен молниеносно прокручивал в голове все, что знал о бледном утоплении. Хорошо, если это слово вообще уместно в этой ситуации, что Катя попала в воду, будучи без сознания, в этих случаях возникает рефлекторный спазм голосовой щели, и это препятствует проникновению воды в лёгкие. Вода туда и в желудок либо не поступает, либо попадает в небольшом количестве. Дыхание и кровообращение останавливаются, но если сделать в ближайшие минуты сердечно-лёгочную реанимацию, то тяжёлых последствий можно избежать. «Нужно быстрее попасть на берег», – подумал он, и сильными гребками продолжал двигаться в его направлении.
За спиной все полыхало, он чувствовал, как языки пламени прожигают небо насквозь, как погружаются в воду обломки яхты. Хен лишь раз повернулся, чтобы удостовериться, что машины этого ублюдка нет на месте, и он уехал.
«Нам нужно убираться отсюда побыстрее, пока здесь не появились люди», – подумал он.
***
Выбравшись на берег, он положил Катю на землю. За все это время она так и не открыла глаза. Дыхание и пульс отсутствовали.
«15 компрессий на 2 вдувания», – повторял он шепотом, надавливая на ее грудную клетку и вводя воздух в ее легкие.
Секунды превращались в вечность. «Не смей сдаваться! Не смей, слышишь! – и он продолжал – 15 компрессий на 2 вдувания». Ему казалось, что он сделал это уже бесчисленное количество раз, но результата так и не было.
«Я не сдамся, слышишь!», – сказал он ей и продолжал…
Ее грудная клетка, наконец, поднялась, Хен приложил палец к сонной артерии и нащупал слабый пульс. «Молодец, девочка», – сказал он и уложил ее на бок. Запрыгнув на катер, он схватил одеяло, на котором еще недавно лежал, свои вещи, спустился на землю, укрыл Катю и достал мобильный.
***
– Привет, Джин Хек. У меня мало времени. И мне нужна твоя помощь.
– У тебя что-то случилось?
– Случилось.
– Ты пугаешь меня, Хен.
– Грузовик, который привозит продукты, приезжает в то же время? По той же дороге?
– Да.
– Хен Шик может покинуть базу без последствий?
– Думаю, да.
– Я буду ждать его на перекрестке через 20 минут. Пусть возьмет машину, в которой можно спрятать человека.
– Грузовик должен отвлечь внимание? Мне нужно пошуметь?
– Ты правильно меня понимаешь, Джин Хек. Я буду ждать и… спасибо.
«Куда ты вляпался, Хен? – подумал Джин Хек, – куда ты вляпался, снова?»
Хен улыбнулся, подумав о том, что он все-таки счастливый человек. Ведь в жизни сложно найти хотя бы пять друзей, но они у него были. Бережно уложив Катю на заднее сиденье машины, он сел за руль и рванул с места.
***
По дороге Хен думал только о том, чтобы успеть.
В том, что Катя была замешана в чем-то серьёзном, он был уверен. Слишком много действующих лиц. Слишком жестоким было то, как с ней обошлись. «Кто же ты? Что с тобой случилось?», – сказал он вслух.
Но сейчас все это было неважным, второстепенным. Сейчас главным было спасти ей жизнь.
Единственным, кто мог это сделать, был Джин Хек. Прекрасный военный хирург. Парень, с которым он прослужил последние 6 лет. Единственное место, где это можно было сделать – военная база под Соннамом.
Хен вдавил педаль газа и помчался к месту встречи.
***
«Хорошо, что сейчас ночь» – подумал он. Хен выключил фары и стал всматриваться в дорогу… Военный УАЗик поравнялся с ним через пару минут.
Хен Шик выскочил из машины, открыл пятую дверь, не спрашивая ни слова, положил туда Катю. Вместе с Хеном они откатили его машину под раскидистый куст и, выключив фары, стали ждать появление грузовика.
– Джин Хек отвлечет их на КПП. Ты знаешь, что делать. Тебя не должны заметить.
– У меня просто нет выбора. Все должно получиться.
Увидев свет фар, они какое-то время еще постояли и двинулись вслед за грузовиком.
Перед КПП Хен Шик прибавил газу, и машины поравнялись.
Солдат на КПП хотел было открыть шлагбаум, но подошедший Джин Хек попросил водителя предоставить сертификат на продукты. Водитель был явно ошарашен подобной просьбой, и началась словесная перепалка. Устало и чуть нервно, стуча пальцами по рулю, Хен Шик сказал постовому: «Может я проеду, а? Вовремя не успею – капитан голову снесет».
Солдат нажал кнопку, и шлагбаум начал подниматься. Хен Мин, укрытый плащ-палаткой на соседнем сиденье, вжал голову в колени и практически не дышал…
«Приехали», – сказал Хен Шик.
Они молча вышли из машины и под покровом ночи занесли Катю в операционную.
Чхве Джин Хек зашел в комнату и обвел всех взглядом. Подойдя к Кате, он убрал одеяло, которым она так и была укрыта, и сказал: «Всем выйти».
Глава 15
Два Хена сидели в коридоре, не говоря друг другу ни слова. Потому что слишком хорошо знали друг друга.
Из открытой двери вышел Джин Хек, весь его халат был в каплях крови, почему-то разных по размеру. И от одного вида этого халата Хен Мину стало страшно. Так страшно, как не было еще ни разу в жизни.
Посмотрев на него, Джин Хек сказал: «Ты идешь со мной, а ты – указав на Хен Шика, – стой на стреме».
«Ложись, – сказал Джин Хек, войдя в операционную, – У нее большая потеря крови. Мне нужна твоя универсальная первая».
Хен лег на кушетку, развернул и подставил руку. «Все будет хорошо?», – спросил он, как ребенок, глядя на своего друга.
Но тот ничего ему не ответил.
***
Хен молча смотрел, как через трубку капельницы стекает его кровь. Через какое-то время глаза его стали тяжелеть, и он, кажется, отключился.
Его разбудил голос Джин Хека: «Хен, вставай. Нам нужно поговорить». Он снял медицинские перчатки и уперся взглядом в глаза друга…
«Если ты пришел сюда, – сказал он, – значит ситуация патовая. Перелом трех пальцев и 4 ребер, разрыв селезенки и большая потеря крови – это то, что сделали с этой женщиной. Но самое главное, Хен…, – он замолчал и опустил глаза вниз, – она потеряла ребенка. Я сделал все, что мог. Но вероятность того, что она станет матерью в будущем, равна половине процента.
Я не знаю, кто она для тебя…. Но женщины редко с таким смиряются. Ты должен это знать.
Хен стоял в полном оцепенении. Туман. В его голове был полный туман. А потом от какого-то бессилия его тело начало сползать обратно на кушетку. Он обхватил голову руками и, подняв глаза на Джин Хека, спросил:
– Что я могу для нее сделать, скажи?
– Молись, – вот так односложно, без намека на надежду, ответил видавший многое военный хирург…
Хен хотел орать, хотел разорвать ублюдка, сделавшего это с ней, на куски… голыми руками, но он произнес вслух лишь:
– Собирай ребят. Я расскажу все, что знаю. «Через 10 минут», —сказал он, вставая на ноги.
– Хорошо, – уходя сказал Джин Хек, зная, что эти 10 минут его друг потратит на разговор с тем, в кого давно перестал верить.
Глава 16
Хен сидел перед своими друзьями, поставив локти на колени, сцепив пальцы рук в замок, упираясь в них подбородком. Он рассказал им все: от встречи с ней на остановке до звонка Джин Хеку. Пять пар глаз смотрели на него и молчали. Сержант Сон Джи Соп, самый старший из них, прервал молчание первым: «Можно я подытожу? Все, что мы знаем о женщине, которая лежит в соседней комнате, – это то, что она русская скрипачка, вероятно, состояла в отношениях с блондином с выставки, ребенка которого, скорее всего, потеряла. Была практически убита неизвестным мужчиной европейской внешности, который, судя по всему, с этой выставки ее и похитил. Выживет ли она – неизвестно. Знает ли блондин о том, что с ней случилось – неизвестно. Где блондин – неизвестно. Европеец уверен, что она мертва… Я правильно все понимаю?»
