– Так это называется любовью? – горько усмехнулась Варя. – Но я, увы, родить уже не смогу. А другую женщину полюбить я тебе не позволю. Не хочу тебя ни с кем делить!
– А если я пересплю с нелюбимой? И только разок – для продолжения рода? – предложил Артем альтернативу, сам не веря в то, что Варя примет это предложение. Но та неожиданно пошла на уступки.
– Ну, разве что для того, чтобы ты мог оставить след на земле, я, пожалуй, отпущу тебя ненадолго, – задумчиво произнесла Варя, тут же поставив Артему условие: – Но спать тебе разрешу только с женой. Она ж у тебя страшненькая?
– Не краше кикиморы, – поспешил согласиться Артем. – Так, значит, отпустишь?
– На год и под залог, – по-деловому огласила свое решение Варя.
– Я согласен, только заложить мне тебе нечего.
– Верни мне мое, – предложила Варя. – На время. Через год получишь обратно.
– Но у меня ничего твоего нет! – возразил Артем.
– Как, а трусики?
– Так я ж их с собой не ношу, – вздохнул пленник, не решаясь признаться, что от сомнительного подарка давным-давно избавился.
– Но если б мог вернуть, вернул бы?
– Разумеется!
– Сделка состоялась! – провозгласила Варя, взмахнув юбкой, словно танцовщица в водевиле. Под юбкой мелькнули знакомые Артему трусы с медведем и малиной.
Тут Варя заплясала, взмахивая юбкой, от которой начала разлетаться серебристая пыль. Темп ускорялся, танцовщица трясла подолом все энергичнее, и вскоре все закружилось в сером вихре и… исчезло.
Артем лежал на пустой кровати. Он все еще был голым, но веревки с его щиколоток и запястий исчезли. Одежда ворохом валялась на полу.
8
Игорь собрал вещи в охапку и поспешил покинуть избушку, рассудив, что одеться можно и снаружи. Он едва успел натянуть трусы, как услышал за спиной скрип. Вздрогнув, обернулся и увидел, что из хижины выходит женщина. Одета она была точно так же, как Саша, но выглядела иначе. Волосы у нее были совершенно седыми, лицо испещряли морщины.
Игорь машинально прикрылся рубашкой, но Шура посмотрела на него пустыми блеклыми глазами, будто не узнавая, и прошла мимо. Мужчина проводил ее взглядом, пытаясь понять, что же произошло в лачуге с жизнерадостной женщиной, раз она за ночь превратилась в апатичную старуху. Но окликать ее и расспрашивать не стал. Он бы и сам никому не рассказал о том, что пережил этой ночью.
Игорь продолжил одеваться. Мужчина уже завязывал шнурки, когда дверь за спиной скрипнула снова, выпустив на свет Настю. Молодая артистка тоже изменилась, хоть и сохранила прежний цвет волос. Морщин на ее милом личике тоже прибавилось. Да и милым лицо ее, строго говоря, быть перестало, так как на нем застыла отталкивающая гримаса. Казалось, что девушку тошнит и вот-вот вырвет. Стараясь избежать расспросов, Настя проскользнула мимо Игоря и шмыгнула в кусты, продираясь сквозь них в сторону лагеря.
Игорь нагнулся, чтобы завязать второй шнурок, когда услышал за спиной голос Артема.
– Я бы на твоем месте босиком убежал.
Обернувшись, Игорь понял, что Артем не шутит. Из одежды на приятеле были только трусы, на ногах – шлепки, брюки же и рубашку он перекинул через локоть.
Не дожидаясь друга, Артем быстрыми шагами направился в сторону поляны, возле которой они оставили трейлер. Игорь поспешил следом, еле нагнав приятеля на половине пути.
Палатку складывали молча, но торопливо. Не сговариваясь, покидали вещи в трейлер и заняли свои места. Артем, наверняка переживший не меньший шок, чем остальные, все же смог взять себя в руки и сесть за руль. Дорогой не разговаривали. Высадил Артем компанию у первой же остановки: больше всего на свете он боялся сейчас, что кто-то из друзей заговорит: начнет расспрашивать или делиться своими историями.
9
Взглянув на себя в зеркало, Игорь был поражен. И выражением лица, и пустотой взгляда, и сединой волос он стал похож на Шуру. Но это его огорчало не сильно. Главное, что он сумел вырваться из цепких объятий старой ведьмы и сможет закончить исследование, вылечить сестру. Времени у него оставалось мало: он понимал, что больше года или двух без его лекарства Оля вряд ли протянет. Но в том, что работа над препаратом близится к завершению, Эмме он не солгал. Так что теперь повода печалиться у него не было.
Разумеется, возвращаться к бывшей любовнице, которая к тому же уже была мертва, Игорь не намеревался. Ручку, оставленную в залог, он, правда, считал счастливой, но был уверен, что удача его как ученого зависит не только от нее.
К понедельнику Игорь успел немного отойти от пугающего происшествия и на работу явился собранным, отдохнувшим. Но тут его ожидал неприятный сюрприз: то ли от перенесенного шока, то ли по другой причине, но у него произошла выборочная амнезия. Он забыл все, что изучал по химии после школы, и формулы в его записной книжке ученому уже ни о чем не говорили.
Сдаваться он не спешил. Приобрел кучу вузовских учебников и начал изучать фармацевтику сначала. Но знания не оседали в его голове надолго: все, что он успевал изучить за день, за ночь забывал. А во сне каждую ночь он видел Эмму, забирающую у него свою счастливую ручку. Постепенно Игорь осознал, что вместе с ней преподавательница забрала у него и знания, которые когда-то бережно вкладывала в голову пытливого студента.
10
Обрадовалась ли Саша тому, что ей удалось избежать изнасилования двумя садистами и мести преданной подруги? Нет. В душе не было ликования. Даже облегчения – и того не было. С того момента, как она покинула таинственную лачугу, ей все в этой жизни стало фиолетово.
Интересно было лишь, обнаружится ли дома на подоконнике тот самый цветок, который некогда ей подарила Даша, а теперь забрала. Кактуса на месте не было. Это лишь доказывало то, что встреча с погибшей от рук насильников подругой Александре Блюм не приснилась и не привиделось. Случившееся не было игрой воображения или розыгрышем. Случившееся было страшной реальностью.
Впрочем, воспоминания об ужасной ночи не рвали Сашиного сердца, хоть теперь Даша и снилась ей каждую ночь. Шура даже полюбила эти сны, так как они по-прежнему были красочными, цветными.
А вот краски реального мира поблекли: он виделся теперь Шуре как выцветшая фотография. Да и сама она стала такой: бледной, седой, лишенной эмоций.
Когда пришла на работу, все ахнули. Срочно пришлось искать ей замену, так как в прежних своих ролях Александра Блюм выглядела нелепо. Теперь ей поручали играть лишь ведьм и старух, но ее это вполне устраивало: ей стал все равно, кого играть и в каком спектакле.
11
Насте с работой в театре и кино повезло значительно меньше, чем подруге. Контракт с ней разорвали, ловко умудрившись списать причины на форс-мажор и не заплатить отвергнутой актрисе неустойку. Да Настя и не судилась с кинувшей ее студией, понимая, что теперь не подходит на ту роль, на которую была совсем недавно отобрана.
Черты лица у Насти остались прежними, не изменилась фигура, сохранился цвет глаз и волос. Но в то же время что-то в ее внешности поменялось, причем кардинально. И это были не морщинки, которые можно было замаскировать.
Девушка, которой совсем недавно все восторгались, завидуя ее умению выгодно себя преподнести, стала серенькой, невзрачной и даже неприятной. В одночасье она разучилась себя подавать, да и сама ощущала себя уродиной.
На лице Насти застыла гримаса страха и отвращения, и это выражение никуда не уходило, даже когда актриса пыталась изобразить мимикой другие эмоции.
Настю не смогли оставить даже в театре, так как она разучилась играть.
Не брали девушку ни в секретарши, ни в продавщицы. Не удалось устроиться даже парикмахером и официантом. Работать Настю взяли только санитаркой в Дом престарелых, да и то из милосердия.