Виталий Стадниченко. Баба-яга и мотоцикл
Глава 1. Появление мотоцикла
Давно жила Баба-яга в Нави, сколько себя помнила – всё жила. А помнила она себя долго: даже забыла, как родилась на свет белый. Но скучно стало в Навьем царстве. Вот уже добрую тысячу лет не приходят туда души умерших людей, да и те, что уже были – ушли. Новая вера на Руси воцарилась. Тихо стало, неинтересно.
И решила Баба-яга сама к людям податься. Пришла к Калинову мосту через Пучай-реку, кивнула Змею Горынычу, что стражем путей стоял, да и пошла на другой берег, костяную ногу приволакивая. А языки пламени, что вокруг моста танцевали, во все стороны расступались.
Пешком пошла – так по правилам перехода меж Навью и Явью положено, а ступа за ней полетела.
Вот оказалась Яга в Яви, пошла лесом, а навстречу ей мужик верхом на непонятном чудище рогатом.
– Скажи, касатик, – останавливает его Яга, —что за половецкий упырь под тобой? На ком ты едешь?
Мужик смотрит на неё удивлённо:
– Ты серьёзно, бабка? Ну и дремучая ты! Это же мотоцикл!
– Мо-то… Как его там дальше? Не запомнила. А как ты его поймал? И где?
Мужик засмеялся:
– За деньги поймал. В магазине. Вон город видишь вдалеке? Вот там и поймал.
– Я такой же хочу, – говорит Яга уверенно. – Нравится он мне. А на деньги – это как?
– Ну ты, бабка, даёшь. Не пойму – серьёзно ты или прикалываешься? В любом случае смешно.
– Не смеюсь я! – разозлилась Яга. – Ты можешь по-людски сказать?
– Так я и говорю, – заворчал мужик, – по-людски вполне, не по-волчьи. А что за пепелац за тобой летит, бабуся?
– А-а, это? Ступа моя. Передвигаюсь я на ней.
– А давай меняться? – загорелись глаза у мужика. – Ты мне штуку эту летающую, а я тебе мотоцикл. Соглашайся быстрее, пока я не передумал!
И поменялась Баба-яга. Залез мужик в ступу, сидит, глазами по сторонам водит. Ступа ни с места.
– Эй, бабка, – кричит мужик, – как этой штукой управлять?
– Да как хошшь, так и управляй, – Яга отвечает. – Но помни: ступа ласку любит, на ней и летает. Скажи ступе слово доброе, и она тебя хоть до Нового города, что на реке Волхов стоит, домчит. Глаз только поднять не забудь, когда он от удивления выскочит. А твой супостат железный тоже на добром слове ездит?
–Нет, на бензине. Видишь у мотоцикла пузо? Это его бак. В баке этом бензин и бултыхается. Отвинти пробку и увидишь.
Отвинтила Яга пробку и ахнула:
– Как этот бензин пахнет дурно! И на вкус, наверно, такая же гадость. Бедный, – погладила Яга мотоцикл по сиденью, – я тебе отварчику сделаю, на травках, вкусненького. Им питаться будешь. А эту гадость мы выльем. Ты потерпи, яхонтовый, немножко. Надо только до дому добраться. До избушки моей.
– Чудна́я ты, бабка, – мужик покачал головой. – Всех чертей тебе в помощь! Ну, залётная! – сказал он уже ступе. – Слово доброе любишь? Будет тебе такое слово, волшебное. «Пожалуйста» называется. Лети, пожалуйста, вперёд да не сворачивай!
А у самого́ глаза так и пышут огнём. Вздрогнула ступа и ввинтилась под облака. Мужик закричал что-то, но уже неслышно было.
– Ну вот, – сказала Яга, – полетел орлик. Теперь, главное, чтобы Кудыкина гора ему не встретилась. Упадёт ведь! Кудыкина гора приманчива. Ну и мы потихоньку, – это Баба-яга к мотоциклу обратилась, – в лес, по Калинову мосту, домой.
Глава 2. Навье царство
Баба-яга и не знала, что едет неправильно: сцепление и газ не нажимала. Просто села и поехала. Мотоцикл сам её повёз. Да разве это удивительно? Ступа тоже сначала обыкновенной была, а потом ею Яга владеть стала. И ступа вдруг волшебной очутилась. Так и мотоцикл – как Яге принадлежать стал, сразу ожил.
Подъехали они к Калинову мосту, а под ним река горит. Потому что не вода текла в ней, а сера жидкая. Мост железный от жара красным стал – раскалился. Потому-то его Калиновым и называют. Простой человек найти его не может – прячется мост от людских глаз, как и река Смородина, её ещё Пучай-рекой кличут. Разделяет та река две реальности: Навь и Явь.
Нечего делать людям в Нави, потому и попасть туда не могут: раньше бывало, попадали. Но с тех пор тысячу лет прошло. А Яга – хозяйка в Нави. Поэтому знает, как туда идти надо.
Взбунтовался мотоцикл: на заднее колесо встал. Не хочет он на раскалённый мост въезжать.
– Ну, милай, – Яга говорит, – ты со мной ничего не бойся – защищу тебя, не прикоснётся огонь к тебе, моих гостей тут не трогают, а ты мой гость будешь.
Так и пошли. Баба-яга пешком, мотоцикл за ней катит. А на том конце моста Змей Горыныч сидит, чтобы, если кто лишний всё-таки пройдёт, не пропустить его далее. Всеми тремя головами огонь выдыхает.
– Это кто с тобой? – спрашивает.
– Не помню я, зелёненький. Называли его как-то.
Баба-яга задумалась.
– Прошкой будет, – решила она наконец. – Буду его Прошкой звать, хорошее имя!
Прошка весело засигналил.
Обошли Змея Горыныча, села Баба-яга на Прошку, покатили дальше. Вокруг ёлки стоят чёрные-чёрные, и трава жёлтая по пояс. Лето за Калиновым мостом, а в Нави словно осень.
А вот и избушка Яги виднеется, стоит на двух куриных ногах, когтистые лапы траву с корнем выдирают.
Глядит на мир избушка слюдяным окошком, видит, что хозяйка возвращается, бежит навстречу радостно.
– Ох ты красавица! – заулыбалась Яга. – Соскучилась как, сыть огненная!
Не слушает её избушка, стучит ставнями, словно крыльями бьёт, и будто квохчет. А на Прошку внимания не обращает – не знает она его.
Из избушки чёрный кот вывалился. Прищурил зелёные глаза, подошёл вразвалочку и стал лениво тереться об ноги хозяйки.
– А вот и Котофей Иванович пожаловал, – протянула Яга. – Много без меня мышей напужал? Все разбежались?
Перестал кот тереться, посмотрел мрачно, фыркнул обиженно, отошёл гордо.
– Да не обижайся ты! – тоже фыркнула Баба-яга. – Знакомьтесь, это Прошка. Он с нами жить теперь будет.
Мотоцикл снова забибикал.
И действительно стали так жить. Как и обещала, Яга мотоциклу отвар вместо бензина сварила. Вкусный. Прошка теперь на нём ездил. Да шустро так, втрое быстрее, чем раньше. Котофей Иванович учёным оказался. Разговаривать умел. Как отвару, что Прошке варили, выпьет, сразу разговаривать начинает. То сказку какую расскажет, то песню споёт. «Мечтаю, – говорит, – что цепь однажды заведу, обмотаю её вокруг дуба Мильяна, на котором Кощеева смерть висит, и буду по цепи кругами ходить. Кощееву смерть охранять».
А избушка на курьих ножках молчаливой была, но шустрой. Если разгонится, только Прошка догнать её и мог. Но остановить никогда не пытался – рядом едет, колёсами вертит. Весело было, когда Яга за ними обоими гналась, клюкой грозно размахивая.
Так и жили, только Баба-яга иногда на Прошке в город к людям выбиралась. И однажды случилась с ними такая история.
Глава 3. Полицейский
– Всё ездют и ездют, – недовольно качала головой Баба-яга. Машин на дороге действительно было очень много. Не протолкнуться. Прошке только потому и удавалось не взрезаться в других, что у него было два колеса, а не четыре. А значит он занимал в два раза меньше места, чем другие. Но Бабе-яге всё равно надоело – её мотало из стороны в сторону, когда Прошка протискивался и вилял между машинами.
– Жалко, что ты не умеешь летать, как моя ступа, – сказала она мотоциклу и задумалась. Прошка её радовал, и она ни за что не согласилась бы обменять его обратно, но ей действительно было жаль, что он не летает.
– А поехали там, где люди ходют, – сказала она наконец. – Там вроде толкаются меньше.
Сказано – сделано. Баба-яга перебралась на тротуар и поехала среди прохожих, не обращая внимания на их возмущённые крики.
Вдруг раздался громкий вой. Выла какая-то машина. Из машины вылез мужчина и решительно пошёл Бабе-яге навстречу.
– Нарушаете? – строго спросил он, когда Яга сказала Прошке остановиться.
– Чего-чего? – переспросила нарушительница.
– Нарушаете, – ещё строже сказал незнакомец. – По тротуару ездите. Людей пугаете.
– А чего они боятся? – не поняла Баба-яга. – Я же аккуратно!
– Нельзя! Я оштрафую вас на две тысячи рублей и конфискую мотоцикл. Сейчас составим протокол. Ваше имя?
– Баба-яга я. Так и запиши, милок. Вот, про мотоцикл вспомнила. Прошка – это мотоцикл. А «конхисковать» – это как? Прошке больно не будет?
Мужчина даже растерялся от этих слов.
– Баба-яга? А такие имена бывают? А Прошка – ваш мотоцикл? И почему ему может быть больно?
– А вот ты мне и скажи – почему? Едем мы с ним, никого не трогаем. А я ведь могу и тронуть! Но я же понимаю, что время сейчас другое – не то что раньше. И что я уже не могу, как при князе Рюрике, вести себя. По-другому надо. Не всё ещё знаю, но я расстараюсь.
– Не понял я. Причём тут Рюрик? Это, конечно, хорошо, что вы в таком возрасте на мотоцикле ездите, но ездить по правилам следует. А вы правила нарушаете. Нельзя так. Вот уверен, правила дорожного движения и при князе Рюрике были. Как двум конным разъехаться без них?
Мужчина задумчиво обошёл вокруг Яги, придирчиво разглядел её. И вдруг просветлел лицом:
– Кстати, я понял! Вы – реконструктор! Вот и объяснение и Бабе-яге, и князю вашему. А мотоцикл я всё равно конфискую.
– Да что ты всё обзываешься! Ре… я и слов таких не знаю. И Прошку не надо конхистовывать – это и звучит даже страшно! Ты, милок, и не сумневайся. Мы с Прошкой понятливые. И ездить хорошо будем. Ты только толком объясни, что мы не так сделали? Ни на кого не наехали. Прошка на этот счёт внимательный.
– По тротуару на мотоцикле нельзя, – строго сказал мужчина. – Он для пешеходов. А вы, бабушка, водитель. Вот вели бы своего коня под уздцы – тоже были бы пешеходом.
Мужчина самодовольно напыжился. Ловко он про коня реконструктору завернул!
Но Баба-яга не обратила на это никакого внимания. Она думала. Так и не поняла почему, но от Прошки явно не отстанут. Надо что-то делать.
И Яга придумала – свистнула залихватски и гаркнула во всё горло:
– Змей, ящерица ты трёхголовая! Подь сюды! Помощь твоя нужна!
Тихо стало вокруг, на Ягу смотреть стали с интересом: чего кричит? Но тихо недолго было: сверху шум послышался. Подняли люди головы и увидели: несётся на них крылатый динозавр с тремя головами. И быстро так несётся!
Послышались испуганные крики, кто-то побежал, стройный поток едущих машин сломался: водители рванули в разные стороны. То Змей Горыныч прилетел на зов Яги. Волшебной силой она обладала – услышал её Горыныч, хотя далеко был. Шмякнулся он на тротуар, весь асфальт продавил.
– Что надо тебе, бабка? Чего звала? – спросила средняя голова.
– Прошку мово заобижают! Защити его!
– Так беда из-за коня твоего странного? – Змей устало вздохнул, но рявкнул:
– Бабкиного коня не обижать, а то спалю тут всё да по ветру пущу!
– Э-э, – сказал полицейский, – раз так, то претензий не имею.
На том и закончилась эта история, но много их было, все и не упомнишь. А что со ступой приключилось? А вот что.
Глава 4. История ступы
Однажды Баба-яга увидела того самого мужика, у которого Прошку на ступу сменяла. Тот явно её искал. Увидел, кинулся с кулаками:
– Возвращай, – кричит, – мотоцикл и забирай свою рухлядь! Не летает она больше.
– Как – не летает? – ужаснулась Яга. – Чавой ты сделал с ней, касатик?
– Ничего я с ней не делал. Вдруг раз, и работать перестала. Вздумал в Турцию на ней слетать, а она ни с места.
– Так, может, ты неласков с ней был?
– Ласков-ласков. Я жене столько комплиментов не говорил, сколько ей. А она неблагодарной оказалась! Забирай её, короче!
– Разбираться сейчас будем, – Яга говорит. – Меня ступа ни разу не подводила.
– Ну пойдём, разберёмся.
Пошли они к мужику домой. Квартира маленькая, пыльная. В прихожей ступа стоит. Увидела её Баба-яга, обрадовалась, кинулась к ступе:
– Вот ты где, родненькая! Давно тебя не видела!
А ступа словно тянется к ней. Разве что только не мурчит по-кошачьи. Стоит мужик, глаза протирает. Никогда не видел ступу такой.
Подхватила Яга ступу, словно парень молодой, поволокла её на улицу. Поставила ступу возле подъезда, села в неё и полетела вверх свечой.
А всё дело в том, что потеряла без Бабы-яги ступа силу свою волшебную, а сейчас та вернулась.
Приземлилась Яга обратно, а её уже журналисты снимают. Очень они жалели, что упустили давеча Змея Горыныча, о котором весь город судачил. С тех пор следили репортёры за Ягой втайне. А тут такая удача. Пока Баба-яга летала, местное телевидение успело приехать.
– Бабушка, – говорят, – а пошли с нами, разговоры поразговариваем – интервью называется.
– А чай будет? Я с крендельками люблю.
– Конечно. Ради такого гостя – что угодно.
Мужик сразу сориентировался:
– Хочу, – кричит, – ступу бабке подарить. Это я! Я подарил!
Интервью с Ягой на всю страну прославилось. Все сразу народные сказки читать кинулись.
Один учёный диссертацию защитил: «Влияние Змея Горыныча на князя Рюрика» называется. А Баба-яга то на Прошке ездила, то на ступе летала. Потому что так и не поняла, что ей больше нравится.