Боец

– Вы безуспешно пытались сделать это в течение пяти лет. – Цербер пожимает плечами. – Думаю, мои шансы на успех явно выше.

Мурашки пробегают по моей спине, когда охранники начинают грубо толкать Аполлона, а он отталкивает их, игнорируя тот факт, что одет в больничный халат, в его вену введена игла от капельницы, а сам он, скорее всего, все еще восстанавливается после огнестрельного ранения.

Я вскрикиваю, когда кулак Аполлона врезается в лицо одного из Адских псов и тот отшатывается назад, а другой пес с усами в мгновенье ока оказывается позади Аполлона и пинает его в колено, заставляя упасть на пол. Стойка капельницы с грохотом падает рядом с ним, и мое сердце замирает, когда щека Аполлона прижимается к кафелю.

Цербер крепче сжимает мою шею, удерживая меня на месте.

– Пожалуйста, прекратите. – Я сжимаю подлокотники коляски так сильно, что у меня белеют костяшки пальцев. – Это безумие, он же ранен!

Адский пес упирается коленом в спину Аполлона, и это мне до боли знакомо, потому что точно так же со мной поступил один из Титанов, прежде чем посадить в грузовик.

Мы собрали вокруг себя небольшую аудиторию, но никто не пытается вмешаться и остановить этот ад.

Пес наклонился над Аполлоном, ущипнул его за щеку и прошептал что-то ему на ухо, будто они знают друг друга. Вероятно, так оно и есть, но мое сердце вновь замирает, когда собака поднимается, а Аполлон не двигается с места.

– Нет! – Я пытаюсь бороться, но я все еще слаба. – Кто-нибудь, помогите ему!

– Тихо! – рявкает Цербер.

Он отходит от коляски, жестом указывает на меня второму охраннику, который принял на себя удар Аполлона, и тот легко поднимает меня с сиденья. Думаю, потому что инвалидное кресло для них – чертовски медленное средство передвижения.

Он выносит меня за дверь, за ним следуют Цербер и третий, а мое сердце остается с Аполлоном, лежащим на полу больничного коридора.

Глава 3. Кора

Меня привезли в бар Адских гончих, когда уже наступил вечер. И последние двадцать минут я сижу на табурете у барной стойки, наблюдая за происходящим в помещении. Члены банды слоняются внутри парами, группами или поодиночке. Они занимают столы, а один из них, тот, что помоложе, носится взад-вперед между ними и баром, разнося напитки. Некоторые мужчины хмуро смотрят в мою сторону, а некоторые попросту игнорируют, но никто не решается заговорить со мной. Вероятно, они держат язык за зубами из-за здоровяка за моим плечом, который следует за мной как тень. А сейчас стоит рядом, облокотившись на стойку и скрестив руки на груди. Под короткими рукавами его футболки выпирают бицепсы, и он по меньшей мере вдвое крупнее многих из присутствующих здесь мужчин. С ним я встретилась впервые уже в баре, потому что тот, кто вынес меня из больницы, с синяком на щеке, и его двойник с усами вскоре после нашего приезда просто исчезли. Мне не чужды мысли и желания, которые проносятся в голове у мужчины, и часть меня думает, что Цербер тоже осведомлен о разнообразии мыслей разношерстной толпы, находящейся под его руководством. Вот почему он поручил здоровяку следить за мной, словно ястребу, и последние двадцать минут я сижу рядом с ним в тишине, будто музейный экспонат, на который можно поглазеть, но нельзя потрогать.

Мысленно перебирая все, что я знаю о Цербере Джеймсе, я прихожу к выводу, что мои знания слишком ограниченны, ведь я никогда не встречалась с ним до больницы, хотя почти уверена, что он замешан в убийстве, которое совершил Аполлон с помощью ножа в тот вечер у Олимпа.

Мысленно я пересказываю себе наш с Вульфом разговор в кафе, тогда он сказал мне, что они с отцом по-разному смотрят на этот мир. И на мой вопрос, как видит этот мир Цербер, Вульф ответил, что для его отца этот мир лишь способ бесконечной манипуляции.

Я подавляю дрожь.

Так вот кто я для него. Предмет, используемый для манипулирования его сыном? Пешка стоимостью в один миллион долларов.

– На что, черт возьми, ты пялишься? – спрашивает один из мужчин, свирепо смотря в мою сторону.

Спереди за пояс его брюк засунут пистолет, а кожаный жилет на груди распахнут. Он выходит из-за стола, за которым сидят его приятели, и подходит ближе ко мне. Его глаза широко раскрыты, но зрачки настолько расширены, что я не могу понять их цвет. От него разит алкоголем, и от этого запаха по моей коже бегут мурашки. Мужчина останавливается прямо рядом со мной, пристально и нагло рассматривая мое тело, а большой парень, который должен охранять меня, ничего не предпринимает.

– Малик, ты притащил сюда новую клубную шлюшку? Ты же знаешь правила.

Правила? Клубная шлюха?

– Никаких шлюх на собраниях, – говорит он, хитро смотря на меня.

Здоровяк по имени Малик наконец отталкивается от барной стойки, и его внимание переключается сначала на двери, а затем на мужчину, подошедшего к нам. Малик настолько высокий, что на две головы возвышается над пьяным Адским псом, который и не думает отходить.

Думаю, он зашел слишком далеко и не чувствует внезапный холод, закружившийся в воздухе вокруг него, исходящий от фигуры Малика, стоящего за его спиной.

Малик хватает его за горло и с легкостью отшвыривает назад, а парень даже не сопротивляется, будто он знал, что так и будет. Он хитро смотрит на меня, даже когда Малик вновь приближается к нему и швыряет на стол, за которым он только что сидел. Я подскакиваю на своем месте, а остальная часть зала внезапно замолкает. И единственные звуки, нарушающие тишину, – это прерывистое дыхание опрокинутого на стол мужчины и шаги очень кстати зашедшего в бар Цербера.

Он останавливается рядом с Маликом и хихикает, а в ответ на этот звук мое сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот взорвется. Они привезли меня сюда прямо из больницы и заставили сесть на этот барный стул, поставив рядом только стакан воды. Кожаная куртка с логотипом Адских гончих до сих пор лежит сложенной на ближайшем ко мне табурете.

– Я рад, что ты осведомлен о правилах, Перси, учитывая, как ты любишь их нарушать. – Цербер кивает Малику, и тот отпускает парня. – Так ты думаешь, что Малик вопиюще игнорирует мои приказы?

– Нет, – бледнеет Перси.

Должно быть, Малик занимает какую-то руководящую должность или пользуется благосклонностью Цербера.

Я наблюдаю за людьми, находящимися в баре, которые наполовину зачарованно, наполовину в ужасе уставились на своего лидера. Какой же властью может обладать всего лишь один человек? Я уверена, что власть Цербера не сравнится с силой Кроноса, хотя я никогда не видела последнего в помещении, наполненном членами его банды. Мы встречались с ним в его офисе или в местах, где рядом с ним находилось лишь несколько охранников, но я не могу себе представить, что он, как и Цербер привлекает внимание толпы одним своим появлением.

Цербер некоторое время наблюдает за Адским псом по имени Перси, а затем кивает и его внимание переключается на меня. Жестом приглашает меня подойти ближе.

– Кора? – обращается он ко мне, и я автоматически напрягаюсь.

Внимание людей в комнате переключается на меня, но я не могу пошевелиться. Внезапно у меня пересыхает в горле, и каждая, даже малейшая травма, которую я получила за последнее время, начинает саднить. Я будто нахожусь под микроскопом, и они могут видеть мою боль, мои синяки и сорванное горло.

Не тратя времени даром, Малик подходит ближе и хватает меня за руку, стаскивая со стула. Он подводит меня к Церберу, которому не нужно делать ничего больше, кроме как поднять руку, чтобы добиться желаемой тишины. Я позволяю Малику принять на себя большую часть моего веса, потому что иначе я просто провалилась бы сквозь пол. Вокруг нас стало так тихо, что я отчетливо слышу свое дыхание.

– Это Кора Синклер. – Цербер указывает на меня рукой. – Она официально находится под нашей защитой, так что хорошенько присмотритесь к ней и знайте, что если, черт возьми, кто-нибудь из вас прикоснется к ней, то он будет иметь дело со мной.

Мой желудок сводит судорогой, и мне хочется переспросить Цербера о том, что он только что сказал, но я будто лишилась голоса.

Такого больше не должно со мной случиться.

Цербер улыбается и накидывает мне на плечи кожаную куртку, которую он незаметно для меня взял с барного стула. Эта куртка, наверное, весит миллион килограммов, но каким-то чудесным образом у меня не подгибаются колени под ее весом.

Мне ненавистна мысль, что этот мужчина может распоряжаться мной как своей собственностью, но это мое неверное решение взять деньги у Кроноса привело сюда. Ладно, возможно, еще несколько неверных решений этому поспособствовали, но все же разве в другом городе я бы залезла в такие долги? Или разве в другом городе могло случиться так, что все двери внезапно стали захлопываться у меня перед носом?

Я почти вижу ту девушку. Ту, которая, вместо того чтобы пытаться выжить в этом городе, вернулась в Изумрудную Бухту.

Я снова стала пленницей.

Наступила ночь, и меня привели в маленькую квартирку над баром. Мучаясь от бессонницы, я расхаживала перед окном, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Но мой разум продолжал возвращаться к Аполлону, которого вчера утром заставили лечь на больничный пол, к Джейсу, который, может быть, мертв, и к Вульфу. Стараясь не думать о них и не мучить себя, перешла к изучению квартиры. Я делала то же самое в доме у парней. Напрасно искала выход.

Бывший жилец съехал, оставив после себя полностью укомплектованную кухню, чистые простыни на кровати и несколько таинственных предметов. Скорее всего, в этих предметах нет ничего личного, раз он оставил их здесь, но возможно, они все же несут в себе какой-то смысл. Я обнаружила, что к внутренней стороне одной из дверей шкафа приклеена фотография молодой девушки, в ящиках журнального столика лежат несколько книг о шпионаже, а в шкафу в спальне под рубашками – гантели.

Через окно я видела, что около бара всегда околачивались Адские гончие. Они то заходили в бар, то выходили из него, но с наступлением ночи народа в баре определенно прибавилось. Я думала, что Цербер уже созвал общее собрание, чтобы представить меня своим подчиненным, но, по-моему, я познакомилась лишь с четвертью из них.

Стоило мне о чем-то задуматься, рев каждого прибывавшего мотоцикла возвращал меня к невозможной реальности. Несмотря на то что мои глаза горят, я не могу заставить себя расслабиться. Видимо, я слишком долго была в состоянии повышенной готовности, а возможно, просто слишком долго спала в больнице. У меня все еще болит горло из-за трубки, побывавшей в нем, а мышцы – из-за того, что я больше недели была прикована к постели. Я слишком беспокойна и измучена.

Несмотря на то что я вдохнула не так уж и много дыма, Цербер Джеймс приказал интубировать меня и, черт возьми, колоть мне успокоительное в течение недели просто потому, что он мог это сделать. Я почти уверена в том, что пациентов, которые обращаются в больницу даже после отравления угарным газом, интубируют только в самых тяжелых случаях. То, что он щелкает пальцами и происходит то, что ему хочется, по-видимому, является определением его власти. И все же он и пальцем не притронулся ко мне, а прошлой ночью никто не пришел в эту квартиру, несмотря на шум внизу, судя по которому там собралось целая толпа. Помешал ли им зайти сюда охранник? Или запертая дверь? В моей голове вертится так много вопросов, что мне кажется, рано или поздно мой мозг просто взорвется.

Сейчас мое внимание привлекает движение в начале подъездной дорожки. По приезде сюда я заметила, что заднюю часть здания клуба огораживает высокий забор, а передняя часть открыта. От главной дороги сюда ответвляется длинная узкая подъездная дорожка, ведущая на квадратную парковку перед зданием клуба. Вся территория вокруг окружена лесом, и сюда никто не может забрести случайно.

Сегодня система безопасности не выглядит как-то иначе, но все Адские гончие двигаются слаженно, будто роботы. Я не думаю, что они так ведут себя всегда, но сегодня они, похоже, находятся в состоянии боевой готовности.

Уже приближается обед, и за время непрестанного бдения у окна я заметила лишь несколько мотоциклов у входа и нескольких Адских гончих, патрулирующих периметр. Они ходят парами, с перекинутыми через плечо штурмовыми винтовками. Мне неизвестно, все ли из них живут здесь или только некоторые, а также я не знаю, что еще находится в здании клуба. Я посетила лишь бар, мельком видела зону для встреч, несколько офисов в задней части здания, а также лестницу, которая вела прямо в эту квартиру.

Все, что я не знаю, приведет меня к смерти.

Проходит какое-то время, и мне удается разглядеть, как по подъездной дорожке едет мотоцикл. Кто-то из Адских гончих порывается перехватить его, и все резко напрягаются. Воздух, люди и даже деревья, кажется, застывают и наклоняются в сторону, уступая дорогу.

Постороннему.

Я подхожу ближе к стеклу, чтобы разглядеть мотоциклиста, но он уже снимает шлем, и внутри меня все переворачивается. Вульф вешает шлем на ручку мотоцикла, глушит двигатель и поднимает руки вверх.

Пожалуйста, не причиняйте ему вреда.

Мои внутренности сжимаются, и я едва могу дышать, когда наблюдаю за ним.

Один из Адских псов выходит вперед и хватает Вульфа за плечо, чуть ли не срывая с мотоцикла, но тот продолжает держать руки поднятыми в знак капитуляции и позволяет проводить его к зданию клуба. Когда они подходят ближе, мое сердце подскакивает к горлу, потому что я вижу, не только как Адский пес держит Вульфа за шиворот его куртки, но и пистолет, направленный Вульфу в поясницу. Я прижимаю руки к окну, пытаясь подобраться поближе, и, прежде чем они исчезают под крышей веранды, взгляд Вульфа устремляется наверх, будто он все это время знал, что я здесь. Он смотрит на меня буквально несколько секунд и подмигивает.

Он, черт возьми, подмигивает!

Я отхожу от окна и тяжело опускаюсь на диван, однако спустя всего минуту снова встаю и начинаю расхаживать по комнате.

Вульф здесь. Он решил сдаться или пришел поговорить со своим отцом? Они начали вести переговоры?

Я подхожу к двери и прижимаюсь ухом к прохладному дереву. Ранее мне удалось расслышать какой-то разговор в главной комнате, и если на этот раз они будут достаточно громкими – я надеюсь, что расслышу их голоса. Но сейчас я слышу лишь тишину, пока на лестнице не раздаются шаги. Я спешу обратно к дивану, чтобы сесть на него прежде, чем дверь распахнется, и притвориться, что не подслушивала. Конечно, подслушивать – это бессмысленно, но тем не менее, вероятно, наказуемо.

– Видишь, с ней все в порядке. – Цербер отходит в сторону, и в комнату врывается Вульф.

В одно мгновенье я оказываюсь на ногах, а в другое он двумя шагами пересекает комнату и останавливается передо мной. Он колеблется лишь секунду, позволяя себе осмотреть мое тело сверху донизу, а затем притягивает к себе, крепко обнимая. Я прерывисто выдыхаю и обнимаю его в ответ.

Он настоящий, а его мышцы настолько крепки, насколько я их помню.

– Ты в порядке? – Губы Вульфа касаются моего уха, и я сглатываю.

– Да, учитывая все обстоятельства.

Вульф кивает и медленно отпускает меня из своих объятий, оглядываясь на дверь.

– Ты не можешь оставить нас на минутку?

– Я могу дать вам все пять, – фыркает Цербер, и дверь за ним закрывается.

Когда мы с Вульфом остаемся одни, я сразу же беру его за руки.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты здесь, чтобы вытащить меня из этого места.

– Я пытаюсь.

– Аполлон… – Боже, меня все еще тошнит от того, что произошло в больнице. Рассказал ли он Вульфу о том, что произошло?

– С ним все в порядке, – заканчивает Вульф за меня. – Он зол, но с ним все в порядке. Папин прихвостень не нанес непоправимого ущерба, и его выписали тем же утром, а Джейс…

– О боже!

Как я могла забыть о Джейсе? Посреди всего этого хаоса я совсем забыла о том, что в него стреляли. И теперь, когда эти воспоминания выдвинулись на передний план моего сознания, мне нужно подтверждение его состояния.

– Он мертв? Не так ли? Я помню, как в него стреляли…

Мой поток слов останавливает выражение лица Вульфа.

– Он жив. Вероятно, он хотел бы, чтобы было наоборот, после того как он позволил Титанам добраться до тебя. Но он жив и такой же ворчливый, как обычно.

Я смотрю на него и пытаюсь осмыслить его слова.

Он жив.

Даже несмотря на то, что я слышала выстрел. Но, возможно, это был всего лишь трюк?

Я буквально запрыгиваю в объятия Вульфа и прижимаюсь губами к его губам, и он без колебаний мне отвечает. Его пальцы зарываются в мои волосы, наклоняя мою голову, когда он углубляет поцелуй, прижимаясь ко мне всем телом. Я хватаюсь за его джинсы, просовывая в петли для ремня большие пальцы. Этот поцелуй именно то, в чем я так отчаянно нуждалась. Пока я в объятиях Вульфа, мое беспокойство тает, и я снова могу дышать, пусть даже это временно. Вкус его губ знакомый и сладкий, а когда Вульф обхватывает рукой мой затылок, я чувствую себя в безопасности, несмотря на то, что я осознаю свою зависимость от этого мужчины.

Я опускаю руку и обхватываю через джинсы его член, но это движение, кажется, лишь возвращает его с небес на землю, призывая к здравому смыслу. Со стоном Вульф убирает мою руку, и его губы приближаются к моему уху:

– Слушай внимательно, Кора. Ты не можешь доверять моему отцу ни в чем. Не уступай ему ни миллиметра твоего доверия, даже если он опустится до дешевых детских историй или засыплет тебя какими-нибудь случайными подробностями его или нашей жизни. Он хитер и найдет способ превратить этот миллиметр в целую милю.

– Я…

– Все будет хорошо. – Вульф отступает от меня на шаг, чтобы встретиться со мной взглядом. – Я знаю, что мы подвели тебя, и мне чертовски жаль, – выражение его глаз смягчается, – но никто больше тебя не тронет.

Мой смех звучит злобно даже для моих собственных ушей:

– Никто, кроме твоего отца.

– Даже он, – хмурится Вульф.

– Но у него уже есть я, Вульф. Это то, что мы имеем, – качаю я головой. – Если только ты не планируешь забрать меня отсюда прямо сейчас.

Вульф выдыхает, но не отводит взгляда. Должна отдать ему должное, он никогда намеренно не вводит меня в заблуждение.

– Это его игра, Кора, и нам всем придется в нее играть. Но я говорю серьезно: тебе нужно быть осторожной с любыми подробностями.

Я вздрагиваю, и Вульф немедленно притягивает меня обратно в свои объятия. Он целует меня в лоб, и я закрываю глаза. То, что Вульф сейчас рядом со мной, помогает мне принять ситуацию, хотя она и превращается из кошмара в реальность. Меня бьет озноб, и я снова сжимаю в руке его рубашку, озвучивая один из моих страхов:

– Он причинит мне боль?

– Нет! – В голосе Вульфа слышится ярость. – Если хоть кто-то прикоснется к тебе…

– У тебя есть возможность выдвинуть требования, – говорит его отец у меня за спиной.

Я съеживаюсь, услышав его голос, но Вульф продолжает крепко держать меня в объятиях. Прежде чем разорвать их, он в последний раз целует меня в макушку. Мне нужно сделать то же самое, поэтому я немедленно разжимаю пальцы, выпуская ткань и теряя контакт с Вульфом.

Он шагает к двери и выходит, не обращая внимания на отца, а Цербер еще мгновенье стоит посреди комнаты, наблюдая за мной. У меня возникает жуткое ощущение, будто с меня сдирают кожу и он может увидеть всю мою подноготную, лишь посмотрев на меня, и я не могу от этого защититься.

Видимо, когда дело касается его сына, Аполлона или Джейса, я его козырная карта.

Глава 4. Аполлон

– Нет! – Джейс свирепо смотрит на Вульфа через кухонный островок. – Ты что, с ума сошел?

Вульф пожимает плечами, окуная в тарелку кусочек хлеба.

– Возможно.

Из клуба Адских гончих Вульф вернулся мрачный и, лишь дождавшись Джейса, изложил нам свой план, который был просто ужасен! Это был самый худший гребаный план, который я когда-либо слышал! Но я продолжаю держать рот на замке потому, что в кои-то веки считаю, что Вульф прав. Я с ним согласен, даже несмотря на то, что его идею и планом-то назвать нельзя. Этот самодовольный ублюдок Цербер держит нас за яйца, и то, что придумал Вульф, – наш единственный вариант.

– Мы и так потратили впустую столько времени, – бормочет Джейс себе под нос. – Неужели ты действительно хочешь все испортить из-за нашей новой привязанности?

– Оно не потрачено впустую! – Вульф откладывает еду и скрещивает руки на груди. – Это временно, и ты это знаешь.

– Черт! – восклицаю я, потирая глаза.

Сегодня утром в больнице мне сняли швы, но рана на животе едва зажила, а кожа, покрытая синяками, выглядит страшно и все еще продолжает болеть. За исключением этого, физически я чувствую себя прекрасно. А морально… когда я ложился на операцию, ситуация была более благоприятная. Кора была с Джейсом, а нам с Вульфом удалось покинуть Уэст-Фолс. Пусть мы не смогли получить контракт, за которым направились туда, потому что Кронос устроил нам засаду, но мы все равно справились и выбрались оттуда живыми.

А видеть Кору вчера утром в окружении псов было для меня пыткой. Медсестре удалось передать мне сообщение о том, в каком коридоре находится ее палата, но эти Адские гончие помешали мне до нее добраться. У меня должно было быть оружие! Я должен был пристрелить их за то, что они просто стояли рядом с ней, но я был чертовски не подготовлен.

Я заставляю себя делать долгие и медленные вдохи, но мой гнев не утихает. Я зол на себя за то, что позволил им увезти ее прочь и уложить меня на землю.

– Я знаю, – говорит Вульф. – Знаю, что план отстойный, но хоть выколите мне глаза, другого выхода я не вижу. Он мог бы изловчиться и продать ее или позволить своим парням заполучить ее тело, но прямо сейчас он придерживается стратегического подхода.

А мы знаем, что происходит, когда он терпит неудачу.

– Ты уже знаешь, что я согласен, – тихо говорю я. – Мне тоже не нравится этот план, но я сделаю это, чтобы мы вернули нашу девочку.

Наша девочка.

Какая-то часть меня ненавидит называть ее так, ведь она моя девушка, но я не могу отрицать, что также она принадлежит Вульфу и Джейсу, хотя последний немного опаздывает на вечеринку. Все равно между ними возникла связь, и я думаю, Кора нравится ему больше, чем он признает. Я пока не готов заставить его раскрыть свои собственные глаза на этот секрет.

Внезапно Джейс встает и хлопает ладонью по столешнице. Он долго смотрит куда-то перед собой, видимо обдумывая сказанное Вульфом, возможно пытаясь придумать что-то менее радикальное, но в конце концов понимает, что выбора нет.

– Хорошо, – медленно кивает он. – Подготовь все.

Вульф морщится.

– Здесь не требуется никакой подготовки. Мы просто временно уйдем со сцены.

– Мы действительно сделаем это? – Внезапно меня охватывает тревога, и я перевожу взгляд с Джейса на Вульфа.

На самом деле я сделаю все что угодно, чтобы Кора была в безопасности.

– А я уже представлял себе, как буду крушить все и громить.

– Это может быть планом В, – предлагает Вульф.

– А какой план Б?

– Не попасть под пулю.

– С этим я уже облажался. – Я соскальзываю с табурета и оставляю их на кухне.

Мы покинули Адских гончих почти шесть лет назад. Договориться о нашем выходе из банды не получилось, поэтому все произошло слишком кроваво, но мы сделали то, что должны были. Мы мечтали о переменах и наведении порядка в Стерлинг Фолсе. Задыхаясь под гнетом Цербера, мечтали о лучшей жизни.

И посмотрите на нас сейчас. Несмотря на то что мы потерпели неудачу, я верю, что все еще можем исправить. Банды смазывают так называемые колеса Стерлинг Фолса и следят за тем, чтобы бесперебойная работа всех сфер города шла гладко. Уберите их из этого уравнения – и обязательно появится что-нибудь другое, чтобы заполнить это пространство. Что-то такое же темное, желающее окунуться в эту грязь так же сильно, как и они. Или что-то похуже.

Я спускаюсь в подвал, где мы храним один из наших тайников с оружием. Быстро набираю код на двери и прикладываю свой большой палец для сканирования отпечатка. Как только я оказываюсь внутри, запасаюсь оружием, которое может поместиться на моем теле. У меня были годы, чтобы подойти к этому творчески. Вульф и Джейс не беспокоят меня, хотя последний, спускаясь в спортзал, на секунду останавливается, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь.

Уж лучше Адским псам не связываться с нами, когда мы появимся на их пороге, но в любом случае мы должны быть готовы к драке. Поэтому я и прячу оружие на своем теле, зная, что лучше всего будет выйти из этой ситуации дипломатическим путем. У Вульфа с Джейсом разные мнения на этот счет.

Я вздыхаю.

Существует не так много боеприпасов, которые человек может засунуть в свои карманы так, чтобы их было не видно. Несмотря на то что мои брюки карго снабжены большим количеством карманов.

– Ребята! – кричит Вульф с верхней ступеньки лестницы. – Поднимайтесь.

С трудом опережаю Джейса, слушая, как он ворчит, пока я поднимаюсь по лестнице. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не пнуть его ногой. Вульфа мы находим в кабинете. Он стоит посреди комнаты, уставившись в экран телевизора, на котором идет что-то вроде конференции под открытым небом. На небольшой трибуне, установленной прямо на тротуаре, стоит мэр с шерифом Брэдшоу с одной стороны и с Корой с другой, а за ними мы видим развалины сгоревшего здания.

– Что за хрень? – рявкает Джейс и хватает пульт, увеличивая громкость.

– …Лишь благодаря усердию государственных служащих Стерлинг Фолса удалось предотвратить трагическую смерть.

Мэр Томпсон опускает взгляд, а затем снова смотрит на толпу перед собой. Он продолжает что-то говорить, но я не обращаю на него внимания, целиком сосредотачиваясь на Коре. Она стоит, словно незнакомка, закутанная в темно-синее пальто. Ее темно-рыжие волосы убраны с лица, а в носу нет кольца. Макияжа на ней минимум, что делает ее просто воплощением невинности.

– Это их точка зрения? – Вульф закатывает глаза, слушая речь мэра. – Расправа над университетским округом?

– Потому что пожар произошел в студенческом общежитии, – пожимает плечами Джейс. – А чего ты еще ожидал?

– А теперь, пожалуйста, поприветствуйте руководителя этой операции Цербера Джеймса! – объявляет мэр и отходит в сторону.

Я был настолько увлечен Корой, что не увидел Цербера в кадре, но теперь отец Вульфа поднимается на трибуну, пожимает руку мэру и встает на свое место рядом с ним.

Едва я вижу его, по моему желудку прокатывается спазм, а к горлу подступает тошнота. Как, черт возьми, Кора умудряется сохранять такое невозмутимое выражение лица?

– Спасибо вам, мэр Томпсон, – говорит Цербер. – Я планирую сделать этот город более защищенным и начну с охраны молодых студентов колледжа, которым неведома безопасность.

– Вот это чушь собачья! – рычит Вульф, сжимая дрожащие руки. – Как ему удалось связаться с мэром? И Кора…

– Заткнись! – огрызается Джейс.

Мы стоим перед телевизором и ждем, что будет дальше, а напряженные секунды, пока Цербер внимательно изучает толпу, кажутся вечностью. Затем он оглядывается на Кору и жестом приглашает ее подойти ближе.

– Кору Синклер только вчера выписали из больницы, в которую она попала, будучи на волосок от смерти из-за травм, полученных во время этого пожара. Пожара, который можно было предотвратить! – Цербер обнимает ее за плечи и притягивает к себе.

Выражение ее лица, кажется, не меняется, но я вижу, как слегка дрожат ее губы, прежде чем она поджимает их. В ответ на это движение я сжимаю кулаки.

– Начиная с сегодняшнего вечера мы будем патрулировать улицы вокруг университета Стерлинг Фолса, и если возникнут проблемы – мы будем рядом, чтобы предотвратить или разрешить их. Даю тебе слово.

– Он захватил нейтральную зону, – говорю я и резко отворачиваюсь, не в силах больше на это смотреть.

Конечно, он видит в этом возможность для своего личностного роста.

– Кронос, наверно, пинает сам себя под зад. – Джейс качает головой. – А Брэд, кажется, не слишком рад такому повороту событий.

Выражение лица шерифа Брэдшоу, который неподвижно стоит рядом с Корой, напряженный и вытянутый по стойке смирно, кажется невозмутимым, но все равно намекает на отвращение к ситуации. Цербер наделил своих Адских гончих полицейскими полномочиями. И скорее всего, ему не пришлось особо стараться, поскольку мэр преподнес ему эту возможность на блюдечке с голубой каемочкой. Ограничение возможностей полиции в нейтральной зоне усилит власть Адских гончих, а это нехорошо.

Вскоре после этого пресс-конференция заканчивается, и Джейс нажимает кнопку выключения телевизора на пульте.

Он смотрит на меня, а потом на Вульфа:

– Вы в порядке?

Вульф кивает.

– Все еще хочешь сделать это? – спрашиваю я, и он хмыкает.

– Нет, но, похоже, у нас нет выбора.

– Что ж, пойдем, – вздыхает Джейс. – Нет времени лучше настоящего.