Buch lesen: «Небесная канцелярия. Сказка о Любви»
Глава 1. Приемный НЕпокой
Оля с Дашей сидели в длинном, душном и тусклом коридоре приемного отделения областной больницы в ожидании своей очереди. Невзирая на то, что Оля пришла с дочкой к восьми вместо объявленных ей «не позже девяти», приемный покой был полон. Даже место присесть с трудом нашлось. А скорость, с которой больные, получив свое направление, отправлялись укладываться, грозила украсть, по меньшей мере, полдня. Рабочего дня, между прочим! И это мелочи, что Оля отпросилась на весь день. Её все равно ждала работа, которая упорно не желала убегать в лес, хоть на день просись, хоть на неделю.
Даша устроилась у мамы на плече и мирно дремала. Ночной приступ рвоты совершенно вымотал бедняжку! И теперь она, воспользовавшись моментом, тихонько посапывала, отбросив прочь все навязчивые мысли. Мысли о математике, например, которая упорно не желала решаться.
А Оле было не до сна. Она то и дело заглядывала в файл с документами, проверяя, все ли она взяла с собой. «Свидетельство на месте, направление лежит». И в сумку с вещами. «Ложку не забыла? А пижаму Дашкину взяла? Халат свой?». А еще на часы посматривала. 9:41. Ну, хорошо, девять, сорок одна. И что?! Да хоть полпятого! Дождаться своей очереди надо по-любому.
В голове вертелись события, приведшие ее сюда. Когда это все началось?
Да после Нового года. Точно! В этом, как впрочем, и в прошлом, и позапрошлом, году «НГ» было решено праздновать на даче покойного Олиного отца. Бодя уже достаточно взрослый, чтобы веселиться со всеми детьми. Бюджетно, комфортно. Отцовский дом постепенно становился символом Нового года для семейства Солнцевых.
Теплый и уютный дом на два этажа с двумя спальнями и одним залом, который прекрасно трансформировался в еще одну «ночевалку», просторная кухня, деревянная мебель. Настоящая, между прочим. Отцу ее делал на заказ один почитатель, умелец из Сибири. То ли доски для мебели он брал волшебные, то ли руки у него волшебными были, но мебель, сделанная им, сохраняла непередаваемый древесный аромат вот уже второе десятилетие. Просто сказка! А еще печка. Настоящая русская печка! С лежанкой, места на которой загодя оговаривались между детьми. С ухватом и глиняными горшками, в которых Оля с подругами иной раз что-то интересное запекала. Со стопкой дров, лежавшей возле опечья до высыхания. И с неизменным теплом, разливавшимся от нее по всему дому. Какая красота!
Отец любил говаривать про то, что и в ее, Олиной жизни, обязательно наступит период «обычной семейной теплоты». И этот период обязательно сменит бурные празднества в кругу малознакомых, нетрезвых и иной раз малоадекватных людей. Семейная теплота, совсем–совсем обычная, обязательно согреет ее всем своим теплом, подарит долгожданный уют и окутает потрясающей душевностью, которую в обычной жизни, считай, что и не найти. И вот же он, период этот, наступил-таки, зараза! Что это? Старость, мать её?!
Новый год. Разве это – не уютный домик вдали от городской суеты, сизый дымок над трубой, заснеженные елки, наряженные батюшкой-морозом и матушкой-зимой, сугробы по пояс, резвящиеся на снегу дети, истекающий кремом «Наполеон», круг близких людей, которых хочется видеть, а не приходится терпеть? Ах, да! Настоящая русская печка! Ведь тепло же, тепло! Даже от этих слов тепло!
Нет, друзья! Это не старость! Просто душа озябла и просит теплоты.
А к вечеру первого числа совсем еще юного года Дашу вырвало. Просто так, ни с чего. Оля тут же бросилась хлопотать вокруг дочки, спрашивать, где болит, в рот почему-то заглядывать. Да ничего не болит! Просто так получилось. Как ни в чем не бывало, Дашенька продолжила веселиться. А Оля вскоре об этом забыла. До следующего раза.
До Рождества. Как раз в Сочельник Даше вновь стало плохо. На этот раз сильно плохо. Дашу выворачивало наизнанку аж до семи утра. Оля с мужем всю ночь не смыкали глаз. А после Даша уснула. Тихонечко уснула и проснулась ближе к полудню абсолютно здоровой. Ну, так же не бывает, чтобы рвота у ребенка открылась сама по себе, без какой-то болячки?!
Конечно же, Оля потащила дочку к дежурному педиатру в свою поликлинику. Участковый-то на рождественских каникулах.
Дежурный педиатр – на то и дежурный, чтобы в дежурном порядке «отфутболивать» в нужном направлении всех обращающихся. И чем быстрее, тем лучше. Рвота – отравление – инфекционка. И следующую неделю Оля с Дашей провели в карантине областной инфекционной больницы.
За время пребывания в унылом и на самом деле опасном месте никаких симптомов отравления у Даши не было. Здоровый ребенок – и все тут! И никто, никто из тех, кто столовался вместе с Дашей, на здоровье не сказывался. В выписке значился «ацетонемический синдром». Так бывает. Сладенького чего-нибудь, «Боржоми»… . Дашу очень порадовал совет врача насчет Кока–колы. Ну наконец-то кто-то объяснил маме полезность этого вкуснейшего напитка темного цвета! «Не отрава, мама, а лекарство! Понятно?!».
А потом снова приступ. Ни с того, ни с сего. Среди ночи. Кратковременный, но очень сильный. Даша едва не потеряла сознание. Участковый педиатр посоветовала диету, экстренные меры в виде обильного питья в моменты обострения, может, даже глюкозкой прокапаться. Так бывает. Перерастет. Но для проформы выписала направления к гастроэнтерологу и эндокринологу.
Куда в первую очередь?
Областная гастроэнтерология. И две недели мучительных анализов с УЗИ, глотанием «кишки» и прочим, прочим, прочим. И что? Ребенок здоров! Да неужели?! А рвота у нее от чего?! Перерастет?!
Эндокринолог тоже не нашла ничего серьезного, что бы ее, как специалиста, смутило. Гинекологу покажитесь…. «Гинекологу?! Тетя, окстись, девочке девять лет всего!»
А делать-то что?!
А ничего! Диета, питье, режим. Перерастет. Потерпите.
И Оля терпела. Терпела, пока Дашка не потеряла сознания прямо на уроке физкультуры. Ну, тут уж, извините! Какой терпеть?!
Немедля взяв за горло участкового педиатра, Оля получила направление к неврологу. «Ну почему же ты, курица очкастая, раньше этого не сделала?! – возмущалась Ольга. – Пять месяцев – псу под хвост!».
Невролог внимательно выслушал жалобы, постучал молоточком, поколол иголочкой и дал направление на МРТ головного мозга.
Дашу очень позабавил аппарат МРТ. Сперва напугал. А потом, когда выяснилось, что ничего ей колоть не будут и глотать ничего не надо, Даша с удовольствием согласилась. Мишку, правда, своего пришлось оставить. Жаль, не увидел Потапыч этой чудо–машины.
Вот тогда-то в первый раз Оля и почувствовала неприятный скрежет по душе. Это отвратительное членистоногое скребло душу своими клешнями, то и дело норовя ущипнуть.
Улыбчивый врач, делавший исследование и дававший заключение, вышел с серьезным видом.
– Можно вас на секундочку? – подозвал он Ольгу и отвел в сторонку.
Оля сперва не поняла, в чем фокус.
– На снимке обнаружено новообразование в коре головного мозга, – вполголоса начал врач, – характер новообразования определить сложно, нужны дополнительные исследования.
– Новообразование?! – с ужасом спросила Ольга.
– Да, – спокойно ответил врач, – и я не могу вам окончательно сказать, что это. Бить в набат пока рано, но в самое ближайшее время нужно проконсультироваться с онкологом.
– Онко?! – Оля чувствовала, как от ужаса она теряет дар речи.
– Успокойтесь, – голосом, безо всякого намека на тревогу, продолжал врач, – не занимайтесь самоедством и запишитесь на консультацию. Я вам дам телефон хорошего специалиста, – врач полез в карман за визиткой, – она принимает в поликлинике областной больницы. Созвонитесь с ней.
Оля дрожащими руками положила визитку в сумочку, взяла материалы исследования и, прихватив за руку Дашу, на ватных ногах отправилась домой.
На следующий день, отстояв, на удивление, совершенно небольшую очередь, Оля с Дашей попали в кабинет к женщине располагающей внешности в белом халате.
– Можно? – Оля заглянула в кабинет, предварительно постучавшись.
– Конечно, конечно! Здравствуйте, проходите! – приветливая врач–онколог пригласила посетителей в кабинет.
– Мы к вам от…, – начала Ольга.
– Да, да, я знаю, – перебила врач, – давайте знакомиться, – произнесла она, глядя на стесняющуюся Дашу, – меня зовут Анастасия Владимировна! А вас, милая леди? – спросила она у Даши.
– Даша, – с улыбкой ответила рыжеволосая девочка.
– А меня – Ольга, – скромно вставила Оля и тихонько добавила, – так, на всякий случай.
– Проходите, Ольга, присаживайтесь. Давайте ваши документы, – сказала врач и стала подробно расспрашивать о причине визита почему-то Дашу. Что, как, когда? К Оле у врача пока вопросов не было. В этой нетипичной ситуации Оля чувствовала себя подносчиком документов, а не матерью больной девочки. Но, со временем, дошла очередь и до Ольги.
Подробно расспросив Дашу и изучив принесенные документы, врач все-таки вспомнила о существовании мамы.
– Дашенька, присядь пока вон туда, – врач указала на стульчик возле шкафа с игрушками, – посмотри в шкафчик. Проиграй, пока мы с твоей мамой пошепчемся.
– Вы о взрослых разговорах пошепчетесь? – не смущаясь, спросила Дашенька.
– Да, о взрослых, тебе не будет интересно, – с улыбкой ответила врач и, отправив Дашу к игрушкам, обратилась к сидевшей на иголках Оле: – Ольга, судя по тому, что я вижу, ситуация у вас неприятная.
– Неприятная?! – Оля приготовилась падать в обморок.
– Да, – сняв улыбку с лица, продолжила врач, – я вижу новообразование…
– Опухоль?! – дрожащим голосом перебила врача Ольга.
– Новообразование! – утвердительно исправила врач. – Я не могу вам сказать, что это, насколько это серьезно и как с этим бороться. Нужны дополнительные исследования. Но одно я Вам могу точно сказать: вам в самое ближайшее время необходима госпитализация в онкологическое отделение нашей клиники. В самое ближайшее!
– Ох! – выдохнула Ольга. – Ложиться, да?
– Да. Я вам сейчас выпишу направление и заведу карточку. В самое ближайшее время, лучше завтра, не позже девяти со всеми бумагами и карточкой приходите в приемное отделение детской онкологии. Третий корпус, второе крыльцо.
Врач достала из стола бланк карточки и стала заполнять, не отрываясь от напутствий.
– С собой возьмете пижаму, сменную обувь, лучше резиновую, ложку, тарелку, чашку…
– Знаю, знаю, – перебила ее Ольга, – уже, к сожалению, лежали.
– У нас?
– У вас еще нет, – грустно выдыхая, ответила Ольга, – но, видимо, теперь уже «да».
Врач продолжала выписывать карточку, а Оля сидела, крепко вцепившись в колени, которые бешено тряслись от ударивших в голову новостей.
– Вот, – врач протянула карточку, – держите. И не медлите, пожалуйста! Вопрос не терпит отлагательств!
– Спасибо! – Оля положила карточку в сумку. – А вы не подскажите, к кому там, в отделении обращаться? Может, вы знаете хорошего специалиста… который… – Оля мямлила в попытках выбить протекцию.
– Ольга, – уверенным и даже несколько обиженным голосом стала отвечать врач, – все, кто работает в онкологическом отделении нашей больницы – специалисты наивысшего уровня. Онкология – это такая специальность, в которой случайных людей просто не может быть! Поверьте мне! Весь медперсонал отделения, вплоть до медсестер – специалисты высочайшего класса. И не важно, к кому вы попадете. Тем более, – Анастасия Владимировна улыбнулась, – при таком заведующем.
– Заведующем? – с непогасшей надеждой на протекцию, произнесла Оля.
– Да-ааа, – протянула врач, – Глеб Миронович – шикарный специалист, практикующий хирург-онколог с ученой степенью, автор массы статей…
– А можно с ним как-то…
– Оля! Вы мимо Глеба Мироновича не пройдете никак! Он однозначно будет заниматься вами, хоть скажу я ему о вас, хоть не скажу. Он всех ведет и за всеми присматривает. И протекцию, кстати, – для пущего акцента подняв палец кверху, выделила врач, – не особо празднует. Такой уж он человек. В его отделении даже мухи без его ведома не летают!
– Мухи?! В отделении мухи?! – встревожилась Ольга.
– Конечно! – с улыбкой ответила Анастасия Владимировна, глядя на Дашу, которая тут же отвлеклась от игрушек, едва разговор коснулся мух. – Самые обычные, медицинские мухи! И, прошу заметить, исключительно в белых халатах.
Немного разрядив обстановку, Анастасия Владимировна пожелала посетителям скорейшего выздоровления, отпихнула Олину руку, настойчиво совавшую ей купюру, и посоветовала держать хвост пистолетом. Оля тревожно попрощалась и, подхватив Дашу, отправилась на выход.
– А, мамаша! – уже в дверях окрикнула Олю врач. – Я вас очень прошу не сидеть этой ночью в интернете в попытках поставить дочке диагноз и подобрать план лечения! Доверьте это дело врачам. Лучше поспите. Ей Богу, полезней будет!
Оля улыбнулась, еще раз попрощалась и ушла.
Ушла, чтобы на следующий день, то есть сегодня, придя намного раньше девяти, сидеть и монотонно ждать в намертво застрявшей очереди.
Ну, наконец-то! Бабулечка с внуком, стоявшая в очереди перед Олей, покинула кабинет, и Оля, постучавшись, аккуратно заглянула в дверь.
– Можно?
– Минуточку! – тоном, не терпящим возражений, ответила сидевшая за столом возрастная женщина в белом халате, явно еще брежневской закалки.
Оля закрыла дверь и стала прислушиваться к тому, как эта суровая дама ругается с кем-то по телефону.
– Заходи-иите! – наконец Оля услышала заветный призыв и тихонько зашла в кабинет, волоча за собой сонную Дашку.
– Мне вас что, за ручку в кабинет приглашать?! – возмущалась докторша, которую за явно недружелюбный характер, ни врачом, ни доктором никак нельзя было назвать.
Прекрасно зная характер таких злюк, Оля не стала пускаться в спор. Быстрее бы пройти этого Цербера!
– Документы давайте! – глядя поверх очков, скомандовала докторша.
Оля протянула документы.
– Фамилия, имя, место проживания, полный возраст ребенка, с чем поступаете? – стала требовать злюка, имея, между прочим, все подробные данные прямо перед своим носом. В документах-то все указано.
Но Оля, измученная бессонной ночью и долгим ожиданием, покорно отвечала на заданные вопросы, даже не пытаясь возмущаться.
Где-то посередине опроса, больше походившего на допрос, в кабинет бесцеремонно вломилась другая «фея в белом халате» с папкой документов.
– Марына! И на шо ты мне это все дала?! – «фея» принялась возмущаться на Цербера-докторшу прямо с порога.
– Что там уже такое?! – не менее «добродушно» отреагировала на возмущение докторша.
– Вот куда мне это?! – «фея» звучно грохнула стопкой документов о стол докторши.
– А мне это нахрена?!
– А мне?!
Две «добродетели» еще немного подискутировали и потом куда-то умчались, оставив Олю с Дашей в одиночестве.
Не прошло и пятнадцати минут, как докторша, очередь к которой Оля ждала едва ли не полдня, примчалась в «приподнятом» настроении. Бормоча себе под нос что-то нечленораздельное, докторша с силой плюхнулась на стул и, глубоко вздохнув, как штангист перед подходом, зарылась в Дашиных бумагах.
– Рост, вес ребенка? – строго истребовала докторша.
– Рост, вес? – Оля слегка озадачилась. А действительно! Рост и вес?
– Мамаша! Вы что, не знаете, какой у вашего ребенка рост и вес?! – с укором спросила врачиха, она же докторша.
– Да… я… – замялась Оля.
– Господи! Что за мамаши пошли! Не мамаши, а кукушки какие-то! – докторша отчитывала «нерадивую мамашу». – Девочка, встань, – обратилась она к Даше, – ты знаешь свой рост и вес?
– Нет, – скромно пролепетала еще сонная Даша.
Продолжая отчитывать «потерянное поколение», докторша намётанным взглядом измерила и взвесила Дашу, не вставая со стула. Внеся «точные антропометрические данные», докторша стала рыться в столе в поисках чего-то. Казалось, это продлится целую вечность.
Наконец какой-то бланк был найден, заполнен и докторша, то ли улыбнувшись, то ли оскалившись, вручила Оле бумаги для поступления в отделение.
– Идите! По лестнице на четвертый этаж. Лифт только для больных!
«А я-то со здоровой сюда пришла!» – поёрничала в мыслях Оля, забрала документы и направилась с Дашей к выходу.
– Стойте, Солнцева! – окрикнула докторша. – Сдайте деньги в фонд больницы!
Глава 2. О спорт! Ты – жизнь!
В длинном коридоре, залитом нежно–молочным цветом, опершись о стеночку, стояли двое мужчин неприглядной внешности. Они с любопытством наблюдали очередной круг забега.
Увлекая за собой воздух, мимо них в очередной раз скорым шагом промчался высоченный и худой паренек, одетый в светло-салатовый костюм. Почти белые, кучерявые волосы, торчавшие в разные стороны из довольно-таки небольшой головы, придавали некую комичность внешности паренька. Худой, длинный, зеленый и несколько несуразный паренек своим видом очень напоминал одуванчик. Одуванчик, который почему-то очень быстро ходит взад и вперед.
А за ним, уже совершенно не поспевая и судорожно глотая воздух, мчалась маленькая, удивительно красивая девушка в цветастом платьице. Девушка была столь красива, что даже в таком, совершенно непрезентабельном виде, будучи взмокшей до нитки и изможденной до крайности, она вызывала восхищение. Маленькая, аккуратненькая, от макушки до пяток невероятно гармонично сложенная, красивая до чертиков девушка очень походила на феечку из какого-нибудь мультика.
– Как думаешь, сколько кругов еще протянет? – злобно сверкнув глубоко посаженными глазами, спросил один из стоявших у другого. Болезненно худой, одетый в отвратительное пальто несуразно большого размера, с длинными и кривыми костлявыми пальцами, вопрошавший напоминал египетскую мумию, высушенную беспощадными ветрами пустынь. Голос у него был мерзкий, с пугающим скрежетом и какими-то безжизненными нотками. Словно бы высушен он был весь, изнутри и снаружи. Весь сухой.
– Круга два еще продержится, – предположил второй мужчина «добротной» комплекции, тоже особо не вызывавший симпатии. Одетый в непонятно, какого цвета плащ, какого фасона брюки и с какого бомжа снятые туфли, мужчина стоял, постоянно почесывая грязно-рыжую шевелюру. Откровенно неприятный тип, на котором даже слепому глазу не хотелось задерживаться. Гадкий и рыжий.
– Не обижай нашу бабочку, – возразил Сухой Рыжему, – её еще кругов на пять хватит.
– На втором круге скиснет, – настаивал на своем Рыжий.
– Ставишь? – завлекающе спросил у Рыжего Сухой.
– Лови! – Рыжий подбросил монетку, которую Сухой ловко изловил еще на взлете.
Поравнявшись со стоявшими у стены, Феечка без сил рухнула на колени.
– Я… бо… больше… не… не мо… гу! – задыхаясь, прохрипела она.
– Муха! Ты же меня подставляешь! – тут же сказал ей Рыжий. – Давай, милая! Еще два круга осталось!
Но Феечка безнадежно замотала головой, пытаясь отдышаться.
– Продул, – с улыбкой, похожей на оскал, довольно произнес Сухой.
– Ты тоже, – не смутился Рыжий, – гони-ка деньгу взад!
– А не сыгравшая ставка отправляется в банк казино! – голосом заправского крупье объявил Сухой, отправляя монетку Рыжего себе в карман.
– Отдай, жлоб!
– Спокойно! – Сухой с улыбкой-оскалом подал Рыжему рукой знак успокоиться, – ставка удваивается. Ты же не думаешь, что это – последний забег?
– А ты думаешь, она еще хоть сколько-нибудь протянет? – скептически заявил Рыжий, снисходительно глядя на абсолютно обессиленное, хоть все еще и красивое существо, некогда напоминавшее Феечку.
– Еще как! – Сухой многозначительно выпятил нижнюю губу. – Она крепка, как скала!
– Шагу не сделает! – категорично заявил Рыжий.
– Ставишь? – Сухой призывно поиграл густыми взлохмаченными бровями.
Рыжий неспешно порылся в кармане и извлек оттуда еще одну монетку.
– На, крохобор! – бросил он монетку Сухому.
Сухой с довольной физиономией изловил новую ставку и, что было силы, крикнул удалившемуся, Бог знает куда Одуванчику:
– Пуши-ииистый! Ты хвост потерял!
Одуванчик тут же отвлекся от лекции не понятно кому, всплеснул руками и скорым шагом направился в сторону умирающей Феечки.
– Милая моя! – прискакав к тяжело дышащему тельцу, начал он обиженным голосом. – Для кого я все объясняю?! Я тут хожу, распинаюсь, опыт тебе передаю…
– Бесценный! – уточнил Сухой, перебив Одуванчика.
– Бесценный опыт! – Одуванчик остался доволен уточнением. – Тебе же скоро самостоятельная работа предстоит! Понимаешь: са-мо-сто-я-тель-на-я! А ты тут разлеглась!
– Я… сей… сейчас немножко… под… подышу, – судорожно глотая воздух, из последних сил оправдывалась Феечка, – и мы про… про… должим.
– Ну, давай уже, дыши быстрее, – подгонял ее Одуванчик, – у меня дел по горло!
– Я… да… во… дички… мне бы! – взмолилась Феечка, пытаясь хоть как-то потянуть время.
– Мадмуазель желает содовую? – услужливо спросил у Феечки Сухой.
– Все… все…
– Равно, – закончил за нее Сухой и скомандовал Рыжему: – Гарсон! Стакан воды!
Рыжий лениво щелкнул пальцами и в руках у Сухого тут же образовался стакан холодной воды.
– Силь ву пле, мадмуазель! – Сухой нагнулся и буквально вставил стакан с водой в трясущуюся от изнеможения руку Феечки.
– Как ты это делаешь?! – обратился к Рыжему подошедший паренек среднего роста с красивыми, светлыми и длинными волосами. Одет он был в элегантный, светлый костюм, обут в шикарнючие светлые туфли и надушен явно чем-то очень-очень приятным. Весь из себя такой светлый, что по виду, что по содержанию.
– А ты ко мне на работу переводись – я тебе и расскажу! – подмигнув Сухому, Рыжий ответил Светлому.
– Нет, уж лучше Вы к нам! – поморщившись, отказался от лестного предложения Светлый и, присев к Феечке, спросил: – Ты как, малышка?
– Все еще с вами, – уже более-менее окрепшим голосом ответила Феечка.
– Слышь, пушистый, – продлевая Феечкин передых, обратился к Одуванчику Рыжий, – а чего ты носишься взад–вперед, как лось?
– Кстати, да, Юсейн Болт? – присоединился к вопросу Светлый.
– Ребята, – несколько виновато стал отвечать Одуванчик, – ну вы же знаете, я не могу думать, стоя на одном месте. Как только начинаю думать – так сразу ноги куда-то несут! Я даже когда с людьми работаю, ногами тихонечко перебираю. Хоть бы не заметили, – стыдливо добавил он.
– Слушай! – тут же выпалил Рыжий. – А давай мы тебя на двоеборье выставим. Бег с шахматами. Ты же там всех порвешь!
– А давай он продолжит сеять разумное, доброе, вечное, – тут же запротестовал Сухой, – тем более, что подопечная уже оклемалась, – указал он на Феечку.
Феечка, узрев реальную перспективу быть «зашаганной» до смерти, прилипла к уже пустому стакану и принялась усиленно делать вид, что пьет.
– Ну что, продолжим? – воодушевленно спросил у Феечки Одуванчик, не переставая топтаться на месте, чтобы не сбивать темп.
– Овну бидутаську, – пробубнила сквозь стакан Феечка.
Хитро улыбаясь, Рыжий взял под руку Одуванчика и отвел его в сторонку.
– Шагать тебе надо, говоришь? – тихонечко спросил он.
– Ну… да, – несколько неуверенно ответил Одуванчик.
Рыжий элегантно щелкнул пальцами и в коридоре тут же образовался шикарный тренажер «Беговая дорожка».
– Ах, какой ты молодец! – воскликнул Одуванчик, любуясь подарком.
– Ах, какая ты с… – прошипел Сухой, поняв задумку Рыжего. Теперь уж точно Феечка и шагу не сделает!
Феечка оторвалась от стакана и посмотрела на Рыжего влюблено-благодарными глазами. Вот он: спаситель! И он пришел!
– Тебе какую скорость выставить, спортсмен? – спросил у Одуванчика Рыжий, включая тренажер.
– Лупани ему на максимум! – посоветовал раздосадованный Сухой.
– Нет! Вы что?! Мне нужно приноровиться! – испуганно заявил Одуванчик, аккуратно поглаживая блестящие полированные грани своего нового коня.
– Пять кэмэ хватит? – спросил Рыжий, выставляя скорость.
– Давай начнем с этого.
Одуванчик вскочил на беговую дорожку и весело зашагал. А Феечка, отвесив реверанс Рыжему, уселась рядышком с тренажером и приготовилась внимать.
Подарок зашел сразу. Только со скоростью Рыжий немного не угадал. Стоило только Одуванчику сказать первую фразу, как он тут же начал обгонять ленту беговой дорожки, врезаясь в поручень спереди.
– А можно чуть быстрее? – спросил он у Рыжего.
Рыжий без труда наклацал 8 км/час. Дело пошло.
– Этот Пегас так до вечера скакать будет, – предположил Сухой.
– Через час сдохнет, – ту же оспорил Рыжий.
– Ставишь?
– Весь свой выигрыш, – уверенно заявил Рыжий.
– Не катит! Ты мухлевал! – выдвинул протест Сухой.
– Чё, сдулся?
– Я?! – Сухой аж подпрыгнул от такого заявления. – Банк – на кон! – Сухой хлопнул по карману, который отозвался мелодичным звоном монет. – Ставка принята! Игра началась, господа! – торжественно заявил он, всем своим видом давая понять оппоненту, что уж в этот раз он обязательно победит.
– Мальчики! За работу! – крикнула стихийному собранию строгая женщина, сидевшая за большой стойкой в коридоре. От женщины исходила аура строгости и начальственности. Волосы, аккуратно завязанные в «гульку», строгое деловое платье нейтрального цвета… даже маникюр строгий, чтобы не бросался в глаза, но тем не менее вызывал уважение. Мимика женщины была столь же выдержанна, сколь и ее облачение. Подчеркнуто-уважительная строгость, присущая, пожалуй, только людям строгих нравов. В каждом сказанном ею слове, в каждой букве сквозила какая-то начальственность, манера держать себя недосягаемо высоко и решимость не принимать никаких возражений. Всё, решительно всё в этой женщине говорило о её начальственном положении и о её непререкаемом авторитете в этом обществе. Начальница наивысшего пошиба!
Все без спора тут же отправились по своим делам.
Рыжий, всякий раз проходя мимо беговой дорожки, незаметно для всех добавлял скорость. И до 15 км/ч Одуванчик мужественно справлялся технически безупречной спортивной ходьбой. Увы, всему есть предел. Дальнейшее ускорение ленты вынудило Одуванчика перейти на бег, чему он поначалу даже был рад. Однако когда отметка скорости достигла отметки 20 км/ч, даже этот породистый рысак слегка занервничал. Одуванчик еще никогда не бегал так резво. И «дыхалка» Пегаса с каждой минутой стала предательски сдавать, что весьма радовало то и дело проходившего мимо Рыжего.
Не прошло и часа, как на скорости 25 км/ч взмокший и запыхавшийся Одуванчик соскочил с тренажера со словами: «Пожалуй, все!».
– О спорт! Ты – жизнь! – радостно провозгласил улыбающийся Рыжий, подходя к Сухому с развернутой кверху ладонью. Сухой бубнил что-то нечленораздельное себе под нос, хмурился и ожесточенно звенел мелочью в кармане.
– Ну, давай уже, казино! – поторапливал Сухого Рыжий.
– На, крохобор! – буркнул Сухой и насыпал Рыжему полную ладонь мелочи. – Можешь пересчитать.
– Я тебе верю, мой невезучий друг! – ласково сказал Рыжий, ссыпал добычу в карман плаща и с силой треснул по нему. Карман отозвался чарующим перезвоном монет, от которого Сухого тут же передернуло и перекривило, как черта от колокольного звона.
– Не грусти, изящный! – Рыжий дружески похлопал Сухого по плечу. – Пойдем лучше поможем нашей лялечке с выбором.
И два непрезентабельных гражданина отправились к большой стойке в коридоре, возле которой уже мялись Светлый с Одуванчиком и подпрыгивала от радости Феечка.
– Настоящая работа! Настоящий подопечный! – радовалась Феечка, прошедшая теоретическую подготовку и допущенная Одуванчиком к своему первому самостоятельному делу.
– Прошу выдать нам на выбор свободные от опеки дела! – торжественно заявил Одуванчик Начальнице, сидевшей за стойкой.
– Бесперспективных, – прикрыв рот ладонью, тихонько добавил Сухой.
Начальница, которая все время была чем-то занята, на мгновение оторвалась от работы, живо нырнула под стол и вывалила на стойку целую стопку папок в разнообразных переплетах. Все тут же принялись выбирать, наперебой советуя Феечке, кого стоит брать для первого опыта.
– Бери бабку, – настойчиво советовал Сухой, потрясая увесистой папкой в сером переплете, – она скоро ласты склеит, работы с ней не много.
– Бабку? – с недоверием спросила Феечка.
– Ну конечно! – без тени сомнения подтвердил выбор Сухой. – С ней хлопот не будет! Не успеешь вспотеть, как она к нам отправится. Со дня на день.
– У-ууу, – недовольно замычала Феечка.
– Да чего ты кривишься?! Классный вариант! – не унимался Сухой. – Она в молодости танцовщицей была. Ты посидишь, а она тебе расскажет, как она с отставным полковником в Париже танго плясала. Тебе только слушать и придется. Никаких забот! А если чего, мы ее живо прикончим и косячки всякие подотрем.
– Скучно, – недовольно протянула Феечка.
– Безопасно! – возразил Сухой.
– А вот, как по мне, классный вариант, – вмешался Светлый, презентуя Феечке папку в светло-синем переплете, – монтажник-высотник, молодой красавец, не пьет, не женат…
– Ты ее сватаешь или работу ей ищешь? – вмешался в разговор Рыжий, покуривая отвратительную на запах сигарету.
– Ну ладно, – обиженно заявил Светлый, отправляя папку на место, – не хотите – как хотите, я не настаиваю.
– А может, мальчика? – Одуванчик теребил в руках белую папку.
– Полного? С мамой-одиночкой? Из кардиологии? – тут же стал расспрашивать Светлый.
– Да, – подозрительно ответил Одуванчик, – а что?
– Положи на место, – не громко, но настойчиво посоветовал Светлый.
– Ты метил?
Светлый кивнул и улыбнулся в извинение.
– А может, этот? – Феечка схватила папку в черном переплете.
– Фу, фу, фу! – тут же отозвался из-за спины куривший Рыжий, который самоустранился от мук выбора, став «заспинным» голосом разума.
– Твоё? – с осторожностью спросила Феечка.
Рыжий показал пальцем на Сухого, который был занят чтением бабкиных мемуаров.
– Ой! – вскрикнула Феечка, быстро положила папку на стойку и брезгливо обтерла руки друг об дружку.
– А может… – начал Светлый.
– А может, почтенные педагоги дадут возможность студентке самой билет вытащить? – перебил его Рыжий.
– Ну-ууу, пусть тянет, – согласился Светлый.
– Да, да, пусть сама решит, – подхватил Одуванчик.
– Её геморрой, пусть сама выбирает, – как всегда, полным оптимизма голосом, высказался Сухой.
Феечка стала возле папок, закрыла глаза, протянула к делам руки и доверилась его величеству Случаю. Как студент, который либо знает все, либо не знает ничего, Феечка в своем выборе целиком и полностью отдалась интуиции. Все присутствовавшие замерли. Такой момент!
Феечка в мыслях хотела представить себе свой выбор, хотела угадать цвет папки, хотела… да много чего хотела. Но она даже не успела прокрутить первую мысль, как смачно, совершенно неожиданно, во все легкие, едва не порвав голосовые связки, громко чихнула.
– Апчхи!
Необычайно могучий чих, налетевший так внезапно, едва не сбил с ног красивую, но чрезвычайно хрупкую девушку. Чтобы не упасть, Феечка совершенно не глядя, схватилась одной рукой за стойку, уронив руку на что-то мягкое. Открыв глаза и наведя резкость, Феечка увидела под рукой небольшую папочку в нежно-рыжем переплете с маленькой бабочкой на обложке.
