Buch lesen: «Романтика в гробу»
Он сидел через два ряда впереди. Я смотрела на его темный затылок, и еще было рано для линий дождя, которые будут дробиться на мелкие черточки, разбиваясь о бордюр. Мужчина обернулся, словно ища кого-то. И мне почему-то стало неловко от мысли, что он задержит взгляд на мне. Когда наши глаза встретились, я вцепилась пальцами в дешевую ткань красного кресла.
В зале Дворца культуры пахло колой и пыльными портьерами. На унылой и скучной сцене с бордовыми кулисами человек в костюме что-то монотонно говорил в микрофон. Он и еще несколько одинаковых людей в пиджаках сидели за длинным столом. Мне хотелось уйти, и я ерзала на своем сиденье. Сиденье жутко скрипело, а я краснела, словно мне лет на пятнадцать меньше. Профиль замдиректора библиотекой не менял своего строгого выражения, и мне казалось, что это выражение для меня, потому что я совершенно не умею слушать монотонную речь, а все приличные люди к тридцати годам уже этому научились. Или научились делать нужное лицо. У меня ни с тем, ни с другим не сложилось.
Я наклонилась вниз и тихонько достала из-под кресла холодную баночку колы и сделала глоток. Пузырьки защекотали нос, и я прикрыла веки. Иногда мне хотелось притвориться кошкой, словно мне все равно и «я в домике» и свернуться в кресле. Или взобраться на деревянный подлокотник и пройтись через головы, балансируя, по залу, а потом снять блузку и дать вырваться крыльям. Под потолком в таком большом помещении должно быть приятно летать. Я представила лицо замдиректора и улыбнулась.
На улыбке меня застукал мужчина, сидевший через два ряда. У него были черные и печальные глаза, спускающиеся вниз уголками. Мы были как из детских картинок с антонимами: грустное и веселое лицо. Я постаралась сделать серьезное выражение, почувствовав, как брови сближаются к переносице, но, наверное, это выглядело глупо. Тогда он развернулся корпусом и положил заросший черными волосами подбородок на кисть руки, которой обхватил спинку своего кресла и так сидел.
И я подумала, что иногда коты чуют друг друга.
Еще я подумала, что выпила слишком много колы и мне надо в туалет. Я положила ногу на ногу, напуская на себя безразличие. Босоножка на конце ступни покачивалась и еле держалась, так как была без всяких застежек.
Наконец люди на сцене завозились и встали из-за столов. И я поняла, что гула в ушах больше нет. Через мгновение зал наполнился невнятным оживлением и десятками голосов. Так обычно возвращаешься в реальность, исчезнув из нее на шестьдесят земных минут. Я подняла банку и поплыла с потоком людей.
