Buch lesen: «Сквозь время»
Глава 1
Каждый из нас прочно связан с прошлым невидимыми нитями. Судьба, как шелковая паутинка, плетется из счастливых памятных моментов, взлетов и неудач, и конечно из жизненных уроков, которые мы не всегда усваиваем. Все люди, особенно в зрелом возрасте, склонны оглядываться в прошлое, с улыбкой вспоминая давно ушедшие безмятежные дни и думая о том, что иногда можно было бы поступить так или иначе…
Неужели мне уже сорок шесть? Ведь казалось еще вчера гонял мяч с пацанами, лазили на стройках и воровали яблоки в садах.. что же, бег времени неумолим и в зрелом возрасте тоже нужно находить свои преимущества. В конце концов я многого добился. У меня жена, двое детей. Хорошая работа и большая квартира в центре города…
Однако что-то я погрузился в думки и расслабился среди обычной рабочей недели. А отчет сам не напишется…
Неожиданно в дверь постучали и вошла техник Татьяна Юрьевна, полненькая женщина сорока двух лет.
– Сергей Павлович, посмотри рабочие проекты, только прислали.
– Татьяна Юрьевна, давайте лучше после обеда.
– А вы точно будете в офисе после обеда? А то проекты еще к шефу на подпись нести…
– А куда я денусь? Не улечу же на Марс…
Женщина положила кипу толстых папок на край стола и незаметно вышла.
Я посмотрел на часы. Набросил ветровку и спустился в кафе «Три медведя», где обычно обедаю. За крайним столиком неожиданно увидел бывшую одноклассницу Вику Синицыну.
Она тоже заметила меня и улыбнулась.
– Привет Сережа!
– Здравствуй, Вика! Ты здесь какими судьбами?
– Я недавно в «Альянс» бухгалтером устроилась. Ты же в «Стройсервисе» трудишься? Теперь будем соседями…
Вика такая же стройная, как и в школе, только под глазами темные круги и мелкая сеточка морщинок протянулась от уголков глаз. Я слышал что возраст женщины безошибочно можно узнать по рукам. Викины белоснежные кисти рук безупречны. На правой руке, помимо обручального кольца, красовался красивый перстень с рубиновым камешком. Не знаю, какая сейчас фамилия у бывшей одноклассницы, но для меня она так и осталась Вика Синицына.
– Представляешь, Сережа, кого я сегодня видела?
– Кого?
– Колю Холмогорского, он про тебя спрашивал.
– Не может быть, он же давно в Германии живет.
– Сказал что приехал. Насовсем. Надоело ему на чужбине…
– Надоело на чужбине, дай товарищ закурить!
– Что?
– Да нет, ничего, стишок вспомнился…
Вика улыбнулась:
– В следующем году тридцать лет будет, как школу закончили, нужно обязательно собраться…
Я размешал сметану в борще и задумался. Коля Холмогорский. Пожалуй, лет десять мы уже не виделись, с тех пор как он женился и уехал в Кельн. А в школе были друзьями, не разлей вода: Коля, Витек Сафонов, Юрка Калугин и я. Играли в волейбольной команде, летом ходили в походы, и всегда вместе – и в печали и в радости.
Частенько на летних каникулах мы неделями пропадали на даче у Холмогорских, пока не случилось страшная трагедия с отцом Коли, Борисом Ивановичем, и дачу пришлось продать. Разбросала нас жизнь, как ветер семена, уже не собрать вместе. Сейчас только с Юркой иногда пересекаемся на рыбалке или пивка попить в баре. А как бы хотелось вернуться хоть на несколько дней в школьное безмятежное время, отправиться вплавь по Волге, или махнуть в пойму с ночевкой, с ароматной вечерней ухой, приготовленной на костре…
Мобильник на столе настойчиво заиграл мелодию популярного шлягера .
– Сергей Павлович, вы в офисе? – прохрипел в трубку бригадир
Николай Федянин. – У нас ЧП. Подъезжайте скорее!
– Что случилось, Петрович?
Я хорошо знал привычку Федянина нагнетать панику на ровном месте.
– На улице Лермонтова, где старый особняк разбираем – в подвале туннель нашли, он куда-то вглубь уходит. Рабочие боятся продолжать демонтаж здания. Здесь же во время Отечественной войны были склады с боеприпасами, вдруг на бомбы напоремся.
– Николай Петрович, покурите пока, буду через двадцать минут!
Я закончил трапезничать, попрощался с Викой и вышел на улицу. Моросил мелкий осенний дождь. Я протер лобовое стекло на «Опеле», завел машину и выехал со стоянки.
Чтобы срезать путь, решил ехать не через центр города, а махнул вдоль набережной, через старые квартала. Впереди, на повороте, стоя «КамАЗ», груженный щебнем, путь преградили дорожные рабочие. Я притормозил и свернул во двор, и тут же чуть не врезался в выезжающую спортивную черную «Ауди». Я резко вывернул руль и затормозил всего в десяти сантиметрах от металлического бордюра.
«Ауди» тоже остановилась. Из машины вышли двое: молодой высокий парень в длинном кожаном плаще и девушка с ярко-рыжими волосами и огромными зелеными глазищами в странном темном балахоне. Я тоже приоткрыл дверцу и вылез.
– Мужик, ты как?– прохрипел парень.– Напугался?
– Да нормально все, – я удивлено посмотрел на странную парочку.
– Куда так спешишь? Торопишься прямо как пионер на зарницу…
Я кашлянул в кулак:
– Молодые вы, чтобы про пионеров знать…
Странная парочка переглянулась.
– А как ты вообще сюда поехал, здесь же одностороннее движение?
– Случайно…– буркнул я.– Торопился очень…
– Случайность – обратная сторона закономерности, – улыбнулась девушка. – Будьте осторожны…
Какие-то они очень странные. Будто из другого мира.
– Хорошо. Больше не буду нарушать правила дорожного движения…
Девушка неожиданно расхохоталась и подмигнула парню. Она послала мне воздушный поцелуй и махнула на прощание. Парочка быстро села в машину. «Ауди» тут же сорвалась с места и умчалась в сторону проспекта.
Обкурились, черти, до посинения… и откуда только деньги на такую тачку…
Я завел машину и через пять минут, наконец, прибыл к строительному объекту на улице Лермонтова. Большой желтый автокран, старый экскаватор и пузатые самосвалы стояли у полуразваленного двухэтажного кирпичного здания. Мужики курили под навесом, возле строительного вагончика.
Этот полуразрушенный особняк до революции принадлежал графу Володарскому. Когда граф поспешно эмигрировал во Францию, после известных событий 1917 года, в здании разместили детский приют. Во время Великой Отечественной здесь были военные склады. В шестидесятые годы прошлого столетия особняк отдали под управление «Городского водоканала». Лет десять назад здание уже находилось в аварийном состоянии, дом собирались сносить, но особняк так и стоял долгое время, обгороженный забором из оцинкованного профнастила, будто призрак. Вскоре жилище облюбовали местные бомжи, пока однажды не обвалилась крыша и чуть не придавила какого-то бомжа. И наконец, совсем недавно, было получено разрешение о сносе ветхого дома и строительстве на этом месте торгового центра. Тендер на снос здания выиграла наша строительная фирма «Стройсервис».
Мне вспомнилось, как мы с друзьями частенько лазили здесь по подвалам, искали мифические сокровища графа, которые, как утверждают старожилы, он так и не смог забрать в Париж, быстро унося ноги…
Я подошел к курилке:
– Ну что, мужики, работа стоит – а срок идет?
Работяги дружно заржали. Худощавый и вытянутый, как цапля, бригадир Федянин приподнялся и показал на особняк:
– Сергей Павлович, мужики разобрали кирпичную кладку под лестницей, и обнаружили туннель, который спускается вниз. Может МЧС вызвать? Пусть здесь все как следует проверят.
– Николай Петрович, вечно вы паникуете! Все осмотрели? Что внизу?
– Рабочие как обнаружили эти катакомбы, я сразу же приостановил работы.
– Молодец. Несите фонарь, я сам посмотрю.
Федянин позвал рыжего Петю Кашина:
– Принеси фонарик из вагончика!
Парнишка прибежал через минуту с большим переносным фонарем.
– Сергей Павлович, сторож сообщил что ночью тут странная парочка ошивалась. Приехали на дорогой иномарке. Наркоманы какие-то…
– Высокий парень и рыжая девушка?
– Вроде бы… как на территорию объекта проникли – совершенно непонятно.
– Да хрен с ними… Николай Петрович, мы тут пацанами еще в восьмидесятых все облазили, никаких подземных ходов не помню, – я зашел в подъезд и увидел под лестницей разлом в стене, за которым пряталась бетонная ниша. Я включил фонарь и посветил внутрь. Луч света ударил в пустоту, уходящую в глубину туннеля. Удивительно, но проход был капитальным, с толстыми бетонными стенами.
Федянин и Кашин стояли сзади.
– Мужики, здесь постойте, я сам пролезу и осмотрюсь.
– Осторожней, Сергей Павлович! – пробурчал бригадир.
Я полез вперед. Вскоре проход начал сужаться, мне даже пришлось пригнуться. Я осторожно осмотрел стены в поисках трещин. Но стены оказались идеально ровными. Дальше туннель уходил вниз.
– Сергей Павлович, лучше возвращайтесь! – крикнул Федянин.– Мало ли…
Я попытался посветить вперед, но фонарик бил лучом недалеко, похоже, аккумулятор почти разряжен.
Попробую спуститься еще немного. Я осторожно пролез вперед. Дальше оказался крутой спуск. Подумав, я все же решил вернуться и неожиданно выронил фонарь. Резко потянулся за фонарем, поскользнулся и полетел вниз – в темную неизвестность… и вскоре, пробив ногами старые сгнившие доски, упал прямо на огромную кучу тряпья.
С минуту я лежал не шелохнувшись, боясь даже пошевелиться. После перевел дыхание, поднял руки, пошевелил ногами и убедился что цел. Глаза вскоре привыкли к темноте, и я рассмотрел под собой огромные кучи старых матрасов и фуфаек. Воздух здесь довольно затхлый. Пахло плесенью.
Я привстал и осмотрелся. Не было и малейшего намека на выход. В подземелье оказалось довольно холодно, я прошелся и ощупал стены. Посмотрел наверх: метрах в пяти, сверху, зияла дыра метр на метр. Когда падал, пробил ногами старые полусгнившие доски. Эх, жаль ни спичек, ни зажигалки, и фонарь где-то наверху застрял!
Я присел на кучу тряпья и сжался в комок. Что же, придется теперь ждать, когда меня вытащат . Брр… даже зубы застучали от холода. Только бы крыс здесь не было… И вдруг я заметил на полу старую чугунную крышку от люка. Еще один туннель? Нет, больше я точно никуда не полезу…
Так в раздумье я просидел еще минут двадцать. Никто и не собирался меня спасать. Под ложечкой неприятно засосало.
Наконец, любопытство все же взяло вверх. Я осмотрел крышку люка: старая, чугунная, с кованой ручкой. Приподняв крышку: вниз вела металлическая лестница, а сбоку падал неяркий свет. Значит имеется второй выход! Да и сквознячком потянуло. Ну все, сейчас вылезу наружу и накроется у кого-то премия в квартал! Не могли сверху веревку скинуть, «кони педальные»!
Я медленно спустился по лестнице и оказался в просторной бетонной нише. Из боковой стены торчала широкая асбестоцементная труба, которая вела вверх под небольшим углом, из трубы и падал свет. Присев на корточки, я гусиным шагом пошел к свету, и вскоре вылез на бетонную площадку. Осмотрелся и заметил крутые каменные ступени. Поднявшись, я приоткрыл тяжелую, металлическую дверь и вышел на улицу…
Удивительно, но уже смеркалось. Неужели я так долго просидел в подземелье? Я заметил что вылез из другого крыла здания. Здесь дом был еще целым, неразрушенным. Стены из красного кирпича казались крепкими и монолитными, а высокая крыша напоминала в полутьме старинный замок.
Я медленно обошел особняк, и с удивлением увидел, что и фронтальная часть дома тоже целая, а над подъездом висела небольшая вывеска: «Городской водоканал».
И только тут я заметил, что забор из профнастила исчез. Особняк обнесен деревянным частоколом. Во дворе побелены бордюры, а возле главного входа несколько клумб с красными и белыми розами.
– Хэнде хох! – выкрикнули сзади и в спину мне уперлось что-то острое.
Я медленно обернулся и увидел белобрысого мальчишку лет двенадцати. Он улыбнулся и откинул на землю деревянную штакетину.
– Серый, давай за мной, пока сторож не проснулся!
Мальчик развернулся, шмыгнул в проем забора и быстро исчез в зарослях кустов тутовника.
«Серый?» – недоуменно подумал я. И тут меня поразила одна странная деталь: мальчишка как две капли воды похож на друга детства, Витьку Сафонова. Но даже не это главное – паренек о д н о г о роста со мной. Я остановился и посмотрел на свои руки: небольшие, детские. Встряхнув головой, я ущипнул себя за щеку.
– Ну ты что там встал! – послышалось из-за кустов. – Дуй сюда!
Совершенно ошеломленный я пролез в проем и пошел вслед за мальчиком. Вскоре мы оказались на небольшой полянке среди густых кустов.
Мальчишка деловито присел на деревянном ящике.
– Задолбался я на «шухере» стоять. Хорошо сторож сегодня наклюкался и не делал обход. Ну рассказывай, что там?
– Где?
– В подвале, дурик. Нашел что-нибудь?
– Ты… Витя?
– Серый, ты что, головой сильно ударился?
Я внимательно осмотрел свою одежду: черные брюки, кроссовки, свитер с оленями. Именно так я ходил, когда учился в шестом классе. Наверное я действительно ударился головой в подвале, когда падал. А все происходящее это просто сон.
Витя привстал и потряс меня за плечо:
– Очнись, дурила… ну хоть что-то там было? Может старинные монеты?
– Кроме старых матрасов – ничего…
Друг детства удрученно вздохнул.
– Ладно, так я и знал… наврал все Юрка. Погнали тогда домой, уже седьмой час…
Мальчик резко развернулся и направился через заброшенный сад, где мы в детстве собирали сочные яблоки. Да на этом месте – давно магазин «Магнит». Какой все же интересный, реалистичный сон…
– Пойдем быстрее, а то мне точно попадет! Я бате обещал к семи вернуться! – Витя прибавил шаг. – Срежем через дворы!
Мы перешли через дорогу. Машин почти не было. Проехали несколько старых «жигулей» и зеленый мотоцикл «Днепр» с люлькой. С левой стороны дома стояли старые, деревянные, а с другой – двухэтажные «хрущевки». Ни супермаркетов, ни рекламных вывесок я не заметил. Мимо неторопливо прошли, беседуя, две пожилые женщины с сумками-авоськами, набитыми батонами и стеклянными бутылками с кефиром.
Уже стемнело. Мы шли через старые дворы. Вездесущие бабули на скамейках что-то обсуждали, а в одном дворике из деревянной беседки слышались гитарные переливы и девичий смех. Слегка накрапывал мелкий осенний дождь.
– Да не беги ты как угорелый, Витек! – окликнул я.
Друг собирался что-то сказать, как вдруг послышался хриплый бас:
– Стоять, щеглы!
Мы застыли на месте.
– Это Баркас. Попали мы, Серый! – полушепотом выдохнул Витя.
Из беседки вразвалочку вышел коренастый чернявый крепыш в джинсовой куртке. Леня Баркас собственной персоной. Это тот самый парнишка из соседней школы, который избил меня после школьной дискотеки в шестом классе. Мое лицо наутро напоминало замороженную брюкву. Через пару недель, когда фейс слегка зажил, отец отвез меня на «Динамо» и записал в секцию бокса. Вскоре я втянулся в тренировки, ездил на соревнования, и Баркас уже через два года обходил меня стороной. К восемнадцати годам я стал кандидатом в мастера спорта по боксу. Продолжал заниматься и после службы в армии. Да и сейчас в моей комнате висит боксерский мешок, который я иногда, под настроение, колотил.
Сейчас Баркас не внушал мне абсолютно никого страха. Скорее он напоминал щенка, который вздумал броситься на тигра. Парнишка подошел и грозно осмотрел нас:
– Я что-то не понял, бакланы, мимо моего двора ходим – а дань не платим?
Витя побледнел.
– По полтиннику с рыла – и дуйте дальше! – ощерился Баркас.
– У меня только двадцать копеек, – Витя извлек монетку из кармана и дрожащей рукой протянул.
– А ты что молчишь, бивень? – Леня слегка толкнул меня в плечо.
От него жарко пахнуло перегаром.
– А может, тебе еще ключ от квартиры дать, где деньги лежат? –улыбнулся я.
– Баркас, бей салабона в табло! – хохотнули из беседки.
Леня крепкой рукой схватил меня за грудки и потянул к себе. Затем ударил с левой боковым, я успел увернуться, но удар прошел вскользь, по скуле, разбив губу. Резким движением я освободился от захвата и четко отработал троечкой – два удара по корпусу и хук левой в челюсть. Баркас резко мотнул головой и медленно осел на землю.
Из беседки вышел рослый патлатый парнишка в тельняшке под ветровкой. Он подошел к Лене и помог приподняться. Баркас был в нокауте и пока не мог прийти в себя.
– Ты кто такой, пацан? – удивленно пробурчал парнишка.
– Пойдем, – взял меня за руку Витек и поволок через двор к каменной арке.
Я быстро оглянулся: нас никто не преследовал.
– Серый, ты где так махаться научился?
– Витек, я же КМС по боксу.
– Вот брехло! Смотри, Баркас сегодня пьяный, а завтра он точно мстить начнет. А того, в тельняшке видел? Это – Бес. Он вообще на всю голову отмороженный. Даже на учете в «ментовке» стоит. Может, пока пару дней лучше дома посидишь?
– Не очкуй, Витек, прорвемся…
Мы подошли к дому. Витя жил в соседнем подъезде. Он крепко пожал мне руку.
– Ну давай, Серый, до завтра!
– Пока, Витек!
Я медленно поплелся на третий этаж.
Эх, Витек… В школе ведь как дружили! После службы в армии Виктор останется на сверхсрочную во Владикавказе, выучится на прапорщика, женится и осядет в одной из воинских частей в Северной Осетии. Всего три раза мы виделись после школы, когда он приезжал на встречу выпускников. Разжирел Виктор к сорока годам как боров, все же как-никак начальник продовольственных складов, а сейчас он уже года четыре как на пенсии…
Дверь в квартиру номер двадцать четыре старая, обитая светло-коричневым дерматином. Кнопка звонка так же болталась на одном шурупе.
Я вытер кровь на распухшей губе и задумался – что происходит?
Это точно не сон: Витек, драка во дворе, улицы со старыми автомобилями. Еще раз до боли ущипнул себя за руку. Больно! Спустился в пролет между этажами, и встал на носочки, чтобы увидеть отражение в
темном стекле: на меня смотрел кудрявый русоволосый мальчик, с заостренным лицом и слегка оттопыренными ушами.
Неужели я сейчас позвоню в дверь, и мне откроет молодая мама? Нет, этого не может быть. От этого свихнуться можно, мне ведь сорок шесть, как я мог очутиться в теле самого себя, да еще в подростковом возрасте?
Когда-то давно я увлекался книгами о «попаданцах», находя некоторые сюжеты довольно забавными. Пока не доходило до того места, когда очередной «попаданец» начинал собирать компьютер, машину времени, или автомобиль в девятнадцатом или шестнадцатом веке из подручных средств. Чушь собачья. Я работаю инженером-строителем, а что нового могу предложить человечеству в середине восьмидесятых? Собрать мобильный телефон или «айфон»? Или смонтировать новые очистительные установки? Развернуть сеть интернета по всему СССР? Да ни хрена я не смогу: без проектов, деталей и помощников.
Бывало и такое, что очередной «попаданец» попав в СССР в конце тридцатых, всеми способами прорывался к Сталину, чтобы предупредить о надвигающейся войне.
Что же мне теперь, ехать к Горбачеву, и растолковывать, что перестройка и реформы приведут к полному развалу СССР? Дело это темное, мутное, увезут меня потом далеко на север, где белые медведи летом в валенках ходят или посадят в палату с решетками на окнах, с «наполеонами» по соседству…
Нет, лучше пока поживем-осмотримся. А там уже видно будет…
Я решительно поднялся к двери своей квартиры и нажал кнопку звонка.
Глава 2
Дверь с тягучим скрипом приоткрылась. На пороге стояла… молодая мама в зеленом фланелевом халате и с полотенцем на голове. Боже, я просто поверить не могу…
– Сережа, что не заходишь? Я же в окно видела, ты давно в подъезд вошел. Опять ключ посеял?
На негнущихся ногах я прошел в коридор и осмотрелся. Все совершенно так, как было в конце восьмидесятых. Светлые обои с цветочками, небольшой венгерский шкафчик в прихожей и железная обувная полка. Я разулся и осторожно заглянул в гостиную. Отец в спортивном трико и белой майке лежал на диване и листал газету; сестренка Маринка за столиком что-то старательно выводила в альбоме.
Я застыл возле гостиной, мама сразу окликнула:
– Сережа, мы уже поужинали. Мой руки – и за стол. Пюре еще горячее! – мама прошла на кухню.
В квартире витал запах выпечки и чего-то родного, домашнего.
Я вымыл руки в ванной, рассмотрел в зеркало распухшую губу и прошел на кухню.
У подростков аппетит просто зверский. Я с аппетитом умял пюре с котлетами и сразу же попросил добавки.
– Пюре больше нет, но я еще пирожки с капустой пожарила, твои любимые.
Мама внимательно посмотрела на меня:
– Сережа, ну-ка, повернись, – она провела пальцем по моей распухшей губе. – Паша, иди посмотри на красавца!
Взъерошенный отец, с газетой в руке, подошел и задумчиво взглянул на мою физиономию. Я всегда завидовал атлетической фигуре отца, вот и сейчас он занял почти весь дверной проем.
– Что случилось, Серега?
– В подъезде о перила ударился, – пробубнил я.– Там темно…
Отец ухмыльнулся:
– Сынок, давай тебя на секцию бокса запишем, на «Динамо». Может, тогда «перила» будут тебя стороной обходить, – он дружелюбно похлопал меня по плечу. – Доедай, скоро «Семнадцать мгновений» начнутся!
Мама налила чай в пузатый бокал с вишенкой:
– Как в школе дела?
– В школе… да нормально все.
– Сережа, ну где же нормально? Я утром видела Ольгу Валентиновну. У тебя же три тройки в четверти. Забыл что летом обещал?
– Мам, я постараюсь исправится.
– Поздно уже… четверть на этой неделе заканчивается. Значит фотоаппарат подарим тебе на следующий День рождение.
Через две недели у меня и вправду именины. Когда же родители подарили фотоаппарат «Смена»? Кажется, когда мне исполнилось двенадцать.
Я оказался самым младшим в классе, потому что пошел в школу с шести лет. Мама решила что нечего терять еще целый год в детском саду. Начальница Городского отдела Образования, Инесса Ильинична, была давней маминой подругой, к тому же я уже читал, и в порядке исключения, меня все же взяли в первый класс шестилеткой.
Поужинав, я уселся на старое мягкое кресло в зале. Мама с Маринкой отправились в соседнюю комнату, читать сказки. Маринка в шесть лет еще ходила в садик, к тому же сильно картавила. Мне всегда казалось, что младшая сестренка глупая и капризна, постоянно бесили Маринкины крики и раздражала ее челка, которая быстро отрастала и постоянно лезла в глаза. Однако к семнадцати Маринка превратилась в настоящую красавицу и от женихов просто отбоя не было…Да, выбор у сестренки тогда действительно был, но вот только замуж она вышла за круглого идиота…
– Серега, опять в особняке Володарского шарили? – строго спросил отец, не отрывая глаз от экрана телевизора.
– А откуда ты знаешь?
– С работы ехал, видел вас с Витькой возле «Городского водоканала». Зря вы у особняка околачиваетесь, там еще в тридцатые годы, когда приют был, все подвалы почистили. Так что забудьте про золото графа… эта байка уже лет шестьдесят по городу ходит.
«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться» – произнес на экране Мюллер свою знаменитую фразу.
Отец задумался.
– Мне еще дед рассказывал, граф Володарский был до революции богатейший человек в нашем губернии. Представляешь, на день рождения жены он даже заказывал оперных певцов из самой Москвы. Врать не буду, вроде даже Шаляпин приезжал.
– Все течет – все повторяется. И сейчас, есть лишний миллион – то «звезда» на именинах может спеть и сплясать…
– Ты о чем?
– О наших миллионерах и миллиардерах… – и тут я понял, что ляпнул лишнее.
– Сережа, я иногда ваш молодежный сленг совершенно не понимаю. Какие миллионеры в социалистическом государстве?!
– Пап, да я так, помечтал немного…
– Ты бы лучше помечтал, как тройки в четверти исправить, – пробурчал отец.
« Никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу…» – произнес диктор в фильме ровным голосом.
Неловкую паузу разрядила Маринка.
– Селешка, почини Мишку! – сестренка подошла и протянула олимпийского мишку, у которого постоянно садились батарейки и отрывалась одна лапа.
Я вздохнул, взял игрушку, и направился в свою комнату…
Никак не могу поверить что все это происходит на самом деле. С ума можно сойти… неужели сейчас все же 1987 год, именно тогда родители наклеили в прихожей эти светлые обои с цветочками…
Ночью я долго ворочался и не мог уснуть. Осторожно включил напольную лампу-абажур, взял с журнального столика газету «Правда» и принес в комнату. Посмотрел на дату: двадцать второе октября 1987 года. Охренеть! Бегло пробежал заголовки газет: «Подписан Монреальский протокол о защите озонового слоя земли», «США проводят ядерные испытания на полигоне Невада», «Празднования в честь восьмисот сорокалетия города Москва прошли с небывалым размахом».
Я отложил газету. Тихонечко подошел к старому шкафу-секретеру и откинул столешницу. Вот транзистор, который я пытался собрать по схемам из журнала «Юный техник», деревянные теннисные ракетки, вырезанные из фанеры. В этом месте, в углу, я прожег полировку, когда положил еще не остывший паяльник, а потом пытался замазать место раствором йода. Тогда мне еще здорово досталось от мамы… На верхней полке мои любимые детские книги о морских приключениях, пиратах и индейцах.
Мысли в голове перемешались. В окружающем мире сейчас отсутствовала всякая логика. Нереальность происходящего, какой-то абсурд. Любой школьник знает, что нельзя повернуть время вспять, а взрослому снова стать подростком. Почему такое произошло именно со мной? И как это вообще могло произойти? Однако пришла пора перейти от информации к фактам. А факты – вещь упрямая. Мне сейчас одиннадцать и я снова шестиклассник-пионер Сережа Кузнецов. За окном медленно засыпал город, окутанный легкой дождливой изморосью.
Я прилег на кровать и молча уставился на падающие по стеклу капли дождя. Тысяча девятьсот восемьдесят седьмой… примерно в середине ноября этого года отца сняли с должности и он попал под следствие. Отца осудили и отправили в колонию на пять лет, но вернулся он только через двенадцать…
Я погрузился в далекие детские воспоминания. Отец работал главным энергетиком на заводе «Красный Пролетарий». С началом перестройки с полок магазинов исчезли не только товары первой необходимости, но и нарушились целые цепочки экономических поставок даже на крупных производствах. Не хватало запасных частей на станки и машины, оборудования и материала. Энергетика – основа и главная артерия любого производства, у отца была очень ответственная должность.
В то время необходимые запчасти и материал иногда приходилось ждать месяцами, зато пышным цветом расцветала кооперация, а у частника можно достать почти что угодно, но только за наличные деньги.
Отец и директор завода Кондратьев, чтобы спасти увядающий завод, крутились как могли. Иногда приходилось продавать излишки бензина и ненужный металл, а за наличку покупать дефицитные запчасти и оборудование, чтобы не останавливать производство. Тогда такие мутные схемы были почти на каждом заводе. Конечно мне совершенно непонятно, зачем отец и директор это делали, если высокое начальство да и министерство давно уже забили на небольшой провинциальный завод, который все же развалился через несколько лет, после распада Советского Союза… Но тогда все еще работало как часы. Завод выпускал продукцию, люди получали зарплату, пока однажды не нагрянули строгие дяди из ОБХСС…
Директор слег в больницу с инфарктом. Отец чудом выкрутился, помогли старые связи. Немного спустя с территории завода пропала целая машина с новым дорогостоящим оборудованием. Исчезла, будто ее никогда и не было. В это время отец временно исполнял обязанности директора завода. Помню у нас даже был обыск. Отец так ни в чем и не признался, однако следствие оказалось недолгим. Тогда строго карали за растрату социалистической собственности, а уж пропажа целой машины с оборудованием – дело неслыханное по своему размаху. Вскоре вскрылись и старые дела с приписками: продажа бензина и металлолома. На суде отцу дали пять лет. Я не верил, что он мог совершить эту кражу. Он всегда был честным и справедливым человеком. Мы жили небогато, как обычная советская семья, но все же особо ни в чем не нуждались. Менталитет тогда был совершенно другой.
В 1992 году завод окончательно закрыли. Стране больше не нужны были метизы, тачки, сумочки на колесиках и садовый инструмент, которые выпускали на заводе. К Новому году мы ждали отца, но вместо этого получили письмо, что ему добавили еще семь лет. В лагере под Иркутском произошел бунт и отец покалечил одного из сотрудников изолятора. На этот раз папу отправили в колонию-поселение в Коми. Через год он написал матери чтобы не ждала, у него появилась другая женщина. Они развелись, вскоре мама вышла замуж за коллегу по работе, интеллигентного очкарика Дениса Сергеевича, которого я ненавидел всем сердцем. Конечно отец в письме соврал, у него не было никакой женщины на поселении. Он просто не хотел, чтобы мама ждала его все эти годы, чтобы хоть у нее была обычная нормальная жизнь…
Только в 1996 году, когда я вернулся из армии, узнал всю правду. К нам пришел бывший следователь-пенсионер Виктор Иванович Агафонов. Отец действительно не совершал кражи на заводе. Мало того, через три года следователи выяснили кто на самом деле все организовал и вывез машину с дорогостоящим оборудованием. Это оказался механик Борис Горюнов. Следователь рассказал, что начальство запретило ворошить это старое дело, чтобы самим не получить по шапке. К тому же Горюнов уже давно переехал в Москву, удачно женился и сейчас работал в администрации мэра.
Отец вернулся после заключения в 1999 году, исхудавшим и больным, полностью поседевшим, и казался старше лет на десять, хотя ему было всего сорок пять. К тому времени я работал монтажником и жил отдельно от матери и отчима. Отец повидался с матерью и Маринкой, и через неделю уехал работать в Нижневартовск. Постоянно присылал Маринке деньги и даже купил ей квартиру. Он так больше и не женился. Уже в 2020 году я уговорил постаревшего отца все же вернуться на «Большую» землю. Он приобрел небольшой домик и постоянно возился в огороде, снабжая и мою семью, и семью Маринки свежими овощами.
Отчим Денис Сергеевич умер от сердечного приступа еще в конце нулевых. Мы с сестрой очень хотели, чтобы состарившие родители снова сошлись. Но ни отец, ни мать, совершенно ни хотели сделать шаг к сближению. Хотя я точно знал, в молодости родители по-настоящему любили друг друга. Но мать до сих не могла простить отцу, что он ее обманул, написав то злополучное письмо…
Однако теперь у меня появился шанс вмешаться в судьбу родителей и помочь отцу. Но вот как это сделать, когда мне всего одиннадцать.
Вскоре на веки навалилась тяжесть, и я провалился в глубокий сон…
Кто-то нежно погладил меня по вихрам мягкой ладошкой. Спросонья я пробормотал:
– Юля, чайник поставь…
Меня тут же настойчиво встряхнули за плечи. Я открыл глаза и увидел удивленную маму. Сразу вспомнил удивительные события минувшего вечера. Ничего не изменилось. Я также в прошлом.
– Какая Юля, сынок?
– Мам… доброе утро, – я зевнул и протер глаза.
