Buch lesen: «Сумрачный мир»
Изображение для обложки взято с сайта бесплатных изображений Пиксабай: https://pixabay.com/ru/illustrations/земля-нло-мир-глобус-пейзаж-земли-1971519/
Часть первая.
Прогулка за пришельцем.
Глава первая.
Хлорофилловые грибы притаились за старым магазином. Большая колония, штук двадцать крупных, размером с кулак и россыпь, несколько сотен, мелких, не больше ногтя. Взрослые уже перезрели и стали зелеными, их вари не вари, будут жесткими, такие не сгрызешь. Но молодые, еще фиолетовые, отбрасывающие блики на грязную стену, были деликатесом. Рита сглотнула слюну и позвала мужа:
– Миша, иди сюда! Смотри, что я нашла!
– Сейчас иду. – голос мужа был напряженным, Рита испуганно глянула за угол, опасаясь за него.
Сердце обмерло, Миша стоял, широко расставив ноги, и боролся с кем-то. Приглядевшись, Рита хихикнула. К бетонному столбу прилепился квазимодо, а ее мужчина воткнул ему в пасть обрезок кабеля и отчаянно пытался достать жевательное кольцо. Разумеется, квазимодо был не в восторге от такой затеи. Он шипел, жаловался и плевался.
Миша отчаянно матерился, вот-вот, квазимодо выплюнет кабель, и тогда жевательное кольцо не достанешь. Штаны мужа разошлись по шву, открыв миру и Рите вид на его ягодицы. Возможно, кому-то бы это показалось забавным, но ее восхищало его упорство. И ум, про себя добавила Рита, другие просто впихивают в открытую, похожую на угольно-черный унитаз, пасть, что под руку попадется, а Миша подготовился и привязал к концу кабеля кусок арматуры.
Глупый квазимодо заглотил его, и ржавая железка зацепилась за жевательные кольца. Еще мгновение и Миша огласил окрестности торжествующим воплем, на конце кабеля болталось, покрытое черной скользкой слизью, жевательное кольцо.
Квазимодо, напоследок, обиженно плюнул в сторону человека и закрыл пасть. Теперь месяц рта не раскроет, будет новое кольцо отращивать.
Миша радостно улыбался и шагал к жене. Рита едва успела отскочить, чтобы он ее не обнял, квазимодо заплевал его с ног до головы.
– Для тебя же стараюсь! – муж сделал вид что обиделся, впрочем, Рита не слишком доверяла его тону, знала, что он дурачится – Может Машке подарить?
– Я бы тебя поцеловала, – хохоча, оправдывалась Рита – но на тебе не осталось ни одного чистого местечка – Миша, вроде как ненароком шагнул к ней, но Рита была готова к обманному маневру и ловко увернулась – нет, сначала мыться!
Ворча, мужчина пошел к пруду, полупрозрачные лягушки разбегались в стороны, когда он вошел в воду. Свежая слюна квазимодо отмывалась легко, не то, что засохшая, которую использовала Мать Штриха, чтобы наносить взрослые рисунки на лбы девочек, что становятся девушками. Рита машинально потерла лоб, где уже семь сезонов цвела Роза.
Потом она опомнилась и пошла, собирать грибы. Собрала даже больше, чем рассчитывала, почти полное ведерко. Этим, конечно, Семью не накормишь, но десерт обеспечен. Кроме того, Врач говорит, что хлорофилловый гриб полезен для женской красоты, Софи уже подрастает, а много женской красоты не бывает. Рита улыбнулась, она любила Софи и желала ей найти хорошего парня.
Вообще последнее время она часто улыбалась, первые сезоны со времен Сдвига, она плакала и всего боялась. Не сразу до нее, как впрочем, и до всех остальных, дошло, что остаться тут, огромное везение.
Рита подхватила ведерко и пошла к пруду. Мишка стоял по пояс в воде и, и неумело, но тщательно, как и положено мужику, стирал штаны. Потом поднял их, осматривая разошедшийся шов. В принципе, многие себя вообще одеждой не утруждали, но Миша стеснялся своей фигуры, по какой-то, непонятной для Риты причине, он решил, что идеал мужчины, в глазах женщины – накачанный культурист.
– Не переживай, – успокоила его жена – я заштопаю.
– Хорошо, – улыбнулся Миша – не хочу своим задом весь Поселок распугать.
– Да уж, – подколола его Рита – после профиля Гаврилыча, твой филей, самое страшное зрелище.
Миша сделал свирепое лицо, но не выдержал и рассмеялся. Еще раз прополоскал штаны и направился к берегу. Длинная, едва заметная тень скользнула в воде. Миша замер, потом осторожно, чтобы не пошевелить ногами, выбросил штаны на берег.
– Что? – шепотом спросила Рита.
Мужчина прижал палец к губам, мол, помолчи. Рита вглядывалась в воду, но ничего не видела. Несмотря на полноту, Миша, если хотел, двигался очень быстро. Вот он стоит, разведя в стороны руки, а в следующее мгновение его скрывает туча брызг.
– Поймал!
Что-то извивается в его руках. Рита пригляделась и обалдела, руки, и живот мужа обвивал длинный, метра полтора, толстый червь. Он пытался выкрутиться, но Миша крепко держал добычу.
– Мясной червь! – воскликнула Рита.
– Рита, давай быстрее! – закричал Миша, женщина спохватилась и достала из котомки пузырек с перетертой серой плесенью. Стоило только посыпать им на червя, как тот обмяк, парализованный. Вот теперь день, действительно удачный – мясного червя хватит и на сегодня и еще на завтра останется. Так что можно возвращаться.
Миша положил червя в мешок, и они пошли в Поселок. Сумерки стали отливать сиреневым, значит скоро время сна. Хотя до Поселка идти недалеко, они остановились передохнуть, возле развалин церкви, все-таки мясной червь весил порядочно и Миша запыхался. На всякий случай Рита еще раз сыпанула на червя плесенью, для человека она безвредна, а всех червей, особенно кольчатых, обездвиживает. Она не раз видела, как уже пойманная добыча, за несколько мгновений зарывается в землю, где ее уже не достанешь.
Муж тем временем, тряпкой протер жевательное кольцо квазимодо. Посмотрел на него, чуть прищурив глаз, уже представляя, где он пустит узор резьбы. Голубоватая кость, красиво поблескивала в неверном сумеречном свете, нет лучшего украшения для женщины, чем такой браслет. Далеко не каждый может достать жевательное кольцо, квазимодо, редко встречающаяся тварь, да и вырвать у него кольцо, задача не из легких. Редко чьи жены могли похвастать такими браслетами. На Рите же их было пять, два на лодыжках, один на левой руке и два на правой. А когда он закончит, то и левую ручку его возлюбленной будут украшать два браслета.
Из темных проемов развалин, на них смотрели большие желтые глаза и доносились топот и жутковатое уханье. Но они не переживали, знали, что это нелетающие совы, совершенно безобидные создания, но до крайности любопытные. Кроме того от их мешка вкусно пахло червем. Эти полуразумные птицы, понимали, что им не достанется ничего, но все равно смотрели, чуть зазеваешься, и они украдут мешок.
Миша хотел было, запустить в них камнем. Но Рита не позволила. Она достала из пришитого прямо к поясу кармана пакет с горстью сушеных оранжевых слизней. Уханье стало громче, потом, резко стихло. Из-за груды кирпичей выглянул крупный самец, видимо самый храбрый.
Щелкнул клювом, мол, бойтесь меня, а то я сам боюсь и бочком пошел к ним. Для совы он был действительно гигантом и кисточки его ушей доставали Рите почти до пояса. Женщина залюбовалась расцветкой его перьев: синие, красные и розовые полосы шириной в два пальца охватывали все его тело от черного клюва, до мощных когтей на лапах.
Филин, с опаской, посмотрел на Мишу, но тот потерял к происходящему всякий интерес. У птицы появилось искушение схватить мешок, но он знал, что люди, особенно самцы, бывают очень опасны. Самки попадаются разные, вот эта, например, всегда подкармливает их чем-нибудь вкусненьким.
Он сделал еще один осторожный шаг и бережно взял с протянутой руки пакет с слизнями. Люди щедро посыпают их сахаром, что для птиц, куда большее лакомство, чем сами слизни. Взяв пакет в клюв, он замялся.
– Ну, чего тебе еще, попрошайка? – сурово спросил Миша, он любил принимать суровый вид, думал, что это превращает его в крутого мужика, хотя все и в Поселке и в окрестностях, знали, что добрее и безотказнее человека не найти.
Филин положил пакет на землю, клювом выдернул из крыла длинное маховое перо и бережно положил его в протянутую ладонь Риты. Женщина поблагодарила и тут же вставила перо за ухо в волосы.
Муж насупился, он понимал, глупо ревновать жену вообще, тем более глупо ревновать ее к птице, но ничего не мог с собой поделать. Его животная, инстинктивная часть, по привычке, считала женщину добычей, какие бы доводы не приводил разум. Он закинул мешок на спину и пошагал к Поселку.
Рита наспех попрощалась с филином и побежала, догонять мужа. С истинно женским чутьем, она не стала ничего говорить, только погладила его по руке. Миша остановился, жена поднялась на цыпочки и поцеловала его. Мешок с червем глухо шмякнулся о землю, а мужчина обнял жену.
Какое-то время, мир вообще перестал для них существовать, остались лишь они двое. Ярко-желтая, молодая трава, прекрасно заменила ложе, а вечные враги любви на природе, мелкие камушки и острые веточки, разбежались от любовников. Время и то, тихо, на цыпочках, кралось мимо, не мешая их радости.
Тяжело дыша, они лежали в траве, наблюдая как сиреневые «вечерние» сумерки, сменяются зелеными «ночными». Все глупые мысли, смыла эмоциональная волна любви. Наконец они поднялись и пошли домой, весело болтая ни о чем.
А на примятой траве лежало, трехцветное перо филина, толи забытое, толи оставленное специально.
Глава вторая.
Поселок, вариантов названия существовало много, но ни один не прижился, поэтому его так и называли – Поселок, располагался в бывшей воинской части.
Жители не называли себя «селяне», потому что некоторым это было обидно. Одним, потому что до Сдвига, они действительно были селянами и «городские», с их точки зрения, были недостойны такого высокого звания. Другие, городские, не слишком рвались получить это звание. Впрочем, все это было давно, сейчас уже никто, никого не делил, и называли себя Семьей.
О том, что это военная база, напоминали ржавые груды железа, в которых, с трудом угадывались танки и БТРы, а так же несколько пушек. Все что могло пригодиться в хозяйстве, мужики уже сняли с техники. Но многое скинули в бункер с провалившейся крышей. Россыпи патронов, связки автоматов, несколько бочек с негорючим здесь напалмом, лежали как ненужное напоминание о глупости человеческой. А вот снаряды берегли, особенно крупнокалиберные, из гильз получались, хоть и тяжеловатые, но хорошие стаканы и кухонные принадлежности. Женщины штык-ножами резали еду, и им было до лампочки, какой баланс у оружия, лишь бы острый был.
Парашюты давно пошли на рубашки и простыни, а из строп делали ремни и пояса. С маскировочной сетки безжалостно срезали зеленые тряпки и ловили этими сетями мясных червей и одноглазых ершей.
В бывших казармах расстилали высохшую, зеленую траву. Сверху на нее стелили простыни из тех же парашютов. Почему-то на складе не было постельного белья, видимо прапорщик, до Сдвига, умудрился все продать на черном рынке. Впрочем, никто не жаловался, душистое сено и так было отличной постелью, но если нет желания вычесывать по утрам из волос травинки, то простынь подстелешь.
Спали тоже вместе, особо не заморачиваясь, кто и с кем. Ни рангов, ни старшинства, в еде и сне не существовало. Только любовью заниматься уходили в отдельные комнаты, не из стеснения, просто чтобы не будить остальных.
Ели, в основном, во дворе, на бывшем плацу. Дождей после Сдвига почти не было. Погода колебалась от нормальной до хорошей, причем это больше зависело от настроения оценщика.
Рита и Миша смотрели с холма на Поселок, оттуда доносился гомон голосов и звон посуды. Они переглянулись:
– Хорошо дома. – Рита не спрашивала, она констатировала факт.
Миша молча кивнул, и они пошли по тропинке к пролому в заборе. Первые сезоны после Сдвига, люди боялись и содержали забор в целостности, на зеленый сумрак, запирали ворота, даже делали ловушки.
На забор и ворота так никто и не нападал, а в ловушки попадались безобидные совы и гигантские улитки. А однажды в яму упал Гаврилыч и долго ругался на ехиатойском. Мужики, охочие до бранных слов, слушали с восхищением, чуть не конспектировали. Но после этого, ловушки убрали, Гаврилыча злить, себе дороже. С тех пор, забор не ремонтировали, наоборот, убрали несколько секций, чтобы в Поселок можно было зайти с разных сторон.
Сейчас они заходили с юга, раньше бы им пришлось топать в обход, главные ворота располагались на севере. Разумеется, после Сдвига, понятия юг и север, так же как день и ночь, были весьма условны. Но люди привыкли к таким обозначениям и перенесли их в сдвинутый мир.
Миша уловил запах печеного ерша и зашагал быстрее, как все мужчины, он любил поесть. Рита семенила следом, она любила погулять с мужем по окрестностям, но дома чувствовала себя гораздо комфортнее.
Она придумала для себя гадание, кто первый их встретит, так и дела дома пойдут. Рита надеялась, что их встретит Софи, она уже соскучилась по маленькой хохотушке, с очаровательными ямочками на щечках. Это бы означало, что в Поселке все в порядке. А вот если их будет встречать Повариха, то Софи и Брайан чего-то натворили и придется им делать выговор, разумеется, после того, как удастся их отыскать. Дети, не нарушали правила, не выходить без сопровождения из Поселка, но могли так запрятаться, что взрослому в голову не придет их там искать.
Рита считала себя хорошей матерью, хотя признавала свой слишком мягкий характер. Если Брайана она еще могла отчитать, то стоило Софи, заплакать и женщина была готова простить ей что угодно. Девочка, прекрасно это понимала и не стеснялась применять этот метод. Как всегда мысли о детях, вызывали у нее легкую, неосознанную улыбку.
Но их встретила не Софи и даже не Повариха. На тропинке, стоял Гаврилыч. Здоровый, почти два человеческих роста, кожа красная, как будто залита кровью. Левой рукой он небрежно, задумавшись, мял гильзу от снаряда. Металл поддавался как пластилин. Косматая черная борода, скрывала лицо почти до самых глаз, но все равно было видно, что он хмурится.
– Привет, Гаврилыч! – поздоровался Миша. Вообще-то его звали по другому, но произнести его имя на ехиатойском, не вывихнув себе челюсть, не мог ни один человек.
– Привет добытчик, – отозвался он, увидев объемистый мешок, потом кивнул Рите – и тебе привет, красавица.
– Как поживаешь? – спросила Рита.
Гигант молчал, но с тропинки не сходил, значит, хочет поговорить. Миша скинул мешок и потер затекшее плечо. Муж с женой переглянулись, одновременно подумав, что вопрос серьезен, иначе, зачем Гаврилычу разговаривать в сторонке от остальных. В Поселке не слишком любили таинственные разговоры, еще до Сдвига, тайные общества, секретные службы и прочая муть, сильно отравляли людям жизнь. Наступать на те же грабли, было не разумно. Конечно, никто не кричал с крыши о постельных подвигах, но всю важную информацию говорили открыто. Гаврилыч не мог этого не знать, ведь это была его идея. Значит дело в другом, он хочет узнать их мнение, до того как скажет остальным.
– Появилась новенькая. – сказал наконец Гаврилыч.
– Хорошо, не переживай, – удивилась Рита – встретим, обустроим и поможем.
Миша молчал, он уже понял, что все не так просто, новенькие появлялись редко, но все же это не было из ряда вон, выходящее событие. Не стал бы Гаврилыч секретничать из-за этого. Интуиция не подвела мужчину:
– Она пришла из-за Тучи.
Миша присвистнул, он слышал, что оттуда могут приходить, но еще ни разу не видел подобного. Судя по рассказам, далеко на юге, чуть ли не в самом Содмаре, живет пришелец из-за Тучи. И вот ехиатойцы хотят, что бы они взяли такую в Поселок.
– Ты уверен, что мы справимся? – спросил Миша.
Гаврилыч промолчал, если его соплеменники считают, что они справятся, значит справятся. Ехиатойцы никогда не ошибаются в таких вещах. Они вообще редко ошибаются. Не дождавшись ответа, Миша прикинул, что делать в первую очередь, надо отгородить новенькую от детей, не хватало еще, чтобы она их перепугала. Может организовать детский лагерь на Барсучьем озере. Игни-шаман, главный у барсуков, давно предлагает, чтобы молодежь могла пообщаться. Так можно выиграть пару месяцев, за это время новенькая хоть немного придет в норму.
– Сколько у нас времени? – спросила Рита, по видимому она подумала о том же, что и муж – Когда она придет?
– С этим тоже проблема, – Гаврилыч отвел взгляд, Рита была готова поклясться, что старому громиле неловко, это было так дико и непривычно, что у нее невежливо открылся рот, таким она его еще никогда не видела – ее выкинет не в долине, а Железной степи….
Миша, глубоко вдохнул и выдохнул, так он справлялся с эмоциями, на этот раз не помогло. До мужчины дошло чего хочет от них Гаврилыч.
– Я не могу вас заставить, могу только попросить. – гигант совсем скис, стало понятно, почему он решил поговорить приватно, никто не любит просить об одолжении, особенно ехиатойцы, уж очень гордые создания. А просить при всей Семье, вообще невыносимо для старика. Если бы он сам мог пойти, но Железная степь не пускала ехиатойцев, ни один не мог даже ступить на ржавую поверхность этой пустыни.
– Хорошая идея, – Рита включила в голос весь сарказм, на который, была способна – особенно если учесть, что между нами и Железной степью, Спокойные холмы, где уже пять сезонов живут Ортодоксы. И так простенько, прошвырнуться туда, через их проклятые земли, неизвестно как сохранить разум в Железной степи и таким же легким пируэтом, пройти обратно мимо этих отмороженных?
– Заткнись, Рита. – тихо, но твердо сказал Миша, женщина обалдела, так он с ней никогда не говорил – Ладно, уговорил, я пойду.
Когда до нее дошел смысл его слов, она даже забыла обидится:
– Ты что, головой ударился? – взвизгнула она – Не пущу!
– Спасибо, Миша. – спокойно, как будто не сомневался, что он так ответит, сказал Гаврилыч – Я в поселок принесу….
– И ты заткнись! – неожиданно зло, рявкнул Миша – Я туда иду не из-за твоих подачек, там человек, один! Сколько она продержится? Сутки? Двое? А потом Железная степь сожрет ее разум навсегда!
Все замолчали, Рита все же решила, что ей надо обижаться, Гаврилыч был доволен, а резкие слова его уже давно не трогали. Миша вспоминал, что тоже пришел сюда в Железной степи, ему повезло, он угадал направление и выбрался к долине, всего через два часа. Но и их, ему хватило. Прошло почти двадцать пять сезонов, а его иногда посещают кошмары, о тех двух часах.
– Ладно, – наконец сказал Миша – пойдем, надо рассказать людям.
– Погоди. – сказала Рита.
– Извини, – грустно, но решительно ответил муж – но я обязан пойти. Я не могу оставить там живого человека.
– Я не о том, – Рита положила руку ему на плечо – я пойду с тобой.
– Нет.
– Это не обсуждается, одного я тебя не отпущу! – когда она хотела, женщина умела быть упрямой.
– Пойми, – попытался воззвать к ее разуму муж – я не могу заботиться о твоей безопасности и пробираться через Спокойные холмы. Ты женщина, твое место тут.
Миша даже не успел ойкнуть, как земля грубо двинула его в бок. Пытаясь отдышаться, он издавал странное сипение.
– Дорогой, – глаза Риты сузились, и в них было настоящее бешенство – никогда, не примеряй на себя роль шовиниста. Или ты забыл, что я могу о себе позаботиться?
– Вспомнил… – ответил Миша, с трудом усаживаясь на траву. До Сдвига, Рита, была инструктором по рукопашному бою для женщин. Редко кто мог угадать в милой чуть полноватой женщине, обладателя черного пояса по тхэквондо. – Но я не хочу чтобы ты шла со мной, это слишком опасно, я буду за тебя переживать. – муж наконец, решил сказать прямо и правду.
– Вообще-то, – вмешался в разговор Гаврилыч – я рассчитывал, что вы пойдете вдвоем, так безопаснее….
– Заткнись! – хором сказали супруги.
Гаврилыч пожал плечами, для него, супружеские отношения, были за гранью понимания. Главное он уяснил – эти двое пойдут за новенькой. А это именно то, чего хотел старейшина. Ехиатойец стал обдумывать, как лучше экипировать их в дорогу, большая часть оборудования, либо была слишком тяжелой для людей, либо работала только с их народом. Но несколько полезных приборов, он все же сможет им дать. Например, чудо-око….
Семья шумела, нет, разумеется, они были не против новенькой, ведь все когда-то были сдвинуты сюда, они понимали и жалели ее. Но им совершенно не хотелось отпускать в Железную степь Мишу и Риту. Они любили их, ведь это Семья, а рисковать двумя своими для совершенно незнакомого человека? Семья шумела, и все же выбора не было.
Софи и Брайан насупились, они уже успели попроситься идти с родителями и получить категорический отказ. Остальным добровольцам, муж с женой тоже отказали. Двоим проще пробраться незаметно через земли Ортодоксов, если это вообще возможно.
Добровольцем даже вызвался Гаврилыч, но Миша, резонно ему заметил, что незаметнее добираться, размахивая флагом, чем рядом с ехиатойцем. Они очень мудрые, сильные, но колоссально заметные.
За ужином только и было разговоров, что о предстоящей экспедиции. Каждый строил планы, подавал идеи и предлагал помощь. От этого Миша впал в тихое бешенство, он не привык быть в центре внимания. Рита поняла, что им не дадут покоя и потащила Мишу спать в отдельную комнату, без приглашения, в такие комнаты, заходить стеснялись, так что они получили несколько часов передышки и сна:
– Они считают, – сказала Рита – что мы выйдем где-то в полуденный сумрак, и Семья сможет нас проводить, что ты думаешь об этом?
– Только оркестра еще не хватает! – скривился Миша – И так шум, на весь Лесной удел. Может, пораньше сорвемся?
– Давай в конце зеленых сумерек? – предложила женщина – А в желтый сумрак, отоспимся возле Глубокого озера?
– Хорошо, – согласился муж – но у нас есть два часа, чем займемся?
Рита игриво улыбнулась и выгнула спину, она точно знала, что эти два часа они потратят не на сон.
Глава третья.
– Только бы дети следом не увязались. – сказала Рита.
– Не переживай, – успокоил жену Миша – я попросил Гаврилыча присмотреть за ними. От него не сбежишь.
– Ну и хорошо, – женщина вздохнула, вспоминая дом и Семью, но решила не тратить время на бесполезные разговоры и перешла к делу – ты придумал, как нам пройти Спокойные холмы?
– В процессе. – несколько раздраженно ответил Миша, на самом деле, он понятия не имел, как пройти мимо ортодоксов.
Они лежали на животе у края обрыва и смотрели вниз. Спокойными эти холмы назвали явно в шутку. На этом плато не прекращалась вулканическая деятельность, облака пара, и красноватый отсвет лавы из глубоких расщелин, делали эти места весьма мрачными. Надо быть полным психом, чтобы здесь поселиться, впрочем ортодоксы, такими и были. Хотя в этом месте тоже была своя красота, в впадины между наплывами лавы скапливался вулканический пепел, на котором росли растения и грибы всех возможных расцветок. А, извилистая река, названная местными шутниками Ахероном, изобиловала порогами, водопадами и заводями. Часто в заводи попадала горячая вода из гейзеров, так что некоторые были естественными ваннами, до появления фанатиков, окрестные жители часто приходили сюда, поплескаться в свое удовольствие.
Пока ортодоксов не было видно, но соваться туда они опасались. Тут Мишина котомка ощутимо завибрировала, он достал оттуда зеркало из полированного серебра. Чисто мобильник, пробормотал Миша, глядя на светящийся лиловым светом волшебный прибор.
Он взялся за изящную рукоятку зеркала, и оно заработало. Гаврилыч стоял возле казармы в Поселке.
– Как дела? – спросил он.
– Никак, – мрачно ответил Миша – лежим в кустах на Зеленой горе и смотрим на Спокойные холмы. Соваться в владения ортодоксов боязно, обходить дня четыре уйдет, вот и думаем, правда пока ничего не надумали.
– У меня есть план. – сказал ехиатойец.
– Что же это за план, – с сомнением в голосе, спросила Рита – если ты о нем в Поселке не сказал?
– Он вам вряд ли понравится… – серьезно ответил Гаврилыч.
– Ладно, не тяни, – Миша достал флягу из котомки, но открыть одной рукой не смог и ему на помощь пришла жена – рассказывай свой план.
– Вы идете прямо и сдаетесь первым, кого увидите из них….
– Ты прав, – перебила его Рита – нам такой план не нравится, причем совершенно не нравится!
– Подожди, – рассудил мужчина – пусть расскажет до конца.
– И так, вы сдаетесь, и говорите, что хотите к ним примкнуть. Они поведут вас сразу в Дит, а он находится всего в полудне ходьбы от края Железной степи. То есть вы пройдете практически всю их землю быстрым шагом, не тратя время на скрытность.
– Ага, а потом, – не выдержала Рита – застрянем у этих психов, по мне так лучше скрытность!
– Вы не потеряли ленты, что я вам дал? – спросил Гаврилыч.
Миша молча достал из рюкзака две красные ленточки, шириной в палец и метровой длины.
– Хорошо, намотайте их на руки, стоит вам только уронить их на землю и ровно через двадцать секунд, я буду рядом с вами, – ехиатойец ухмыльнулся – а я придумаю, как отвлечь их от ваших персон.
– Не нравится мне это! – сказала Рита, наматывая ленточку на правую руку.
– Выбора все равно нет, – пожал плечами Миша и подхватил котомку – если хочешь, останься.
Рита фыркнула и пошла вниз. Передвигаться по плато было трудно, камень был скользким и они постоянно рисковали свалиться в расщелины, большинство из них были неглубокими, но ногу сломать хватит и метра.
Чуть ниже пролегала застывшая река из лавы, ровная как дорога, идти стало легче. Как помнил Миша, эта дорога ведет к Черному озеру, куда впадает Ахерон. Озеро не переполнялось, Миша думал, что из него течет подземная река.
Рита подобрала несколько ярко-голубых грибов с коричневой ножкой, незнакомых Мише. И принялась с аппетитом жевать. Предложила мужу, но он отказался. Во-первых, он хоть и старался не показывать вида, но сильно нервничал. А во-вторых, то, что могла спокойно есть его жена, не всегда принимал его желудок.
Они шли уже почти два часа и никого не встретили, у Миши затеплилась надежда, что они пройдут незамеченными. Иногда слева доносились истошные крики, но слишком далеко.
Человека они встретили внезапно, свернув за скалу. Тот сидел обнаженный на камне, в совершенно невообразимой позе. Волос на теле не было, судя по ожогам на голове и в паху, он их сжег. Острым осколком вулканического стекла, он срезал себе кожу с бедра, издавая при этом странные звуки, среднее между стоном и иканием.
Ортодокс так увлекся членовредительством, что не заметил их. Возможно, им бы удалось проскользнуть мимо. Но Рита увидела, что он сделал со своими ногами, и вскрикнула от ужаса. Человек повернулся к ним лицом, его глаза были странно выпучены, только потом Миша понял, что ортодокс отрезал себе веки. Но сейчас было не до рассматриваний. Тонким голосом человек закричал:
– Вы кто такие? – судя по голосу, он резал не только ноги – Падшие?
Миша не стал тратить время на разговоры и подбежал к человеку. Юношеское увлечение боксом не забылось. Прямой удар в челюсть, отправил ортодокса в нокаут. Они связали сумасшедшего и заткнули ему рот, после чего оттащили в сторону от дороги. Рита не хотела связывать несчастного, ведь ему придется не один час выбираться, но Миша резонно указал, что если он поднимет тревогу, хитрый план Гаврилыча, пойдет насмарку.
Все же Рита обработала его раны мазью из красного клевера, что ускоряет процесс регенерации и обезболивает. Миша считал это пустой тратой времени и лекарства, как только сумасшедший развяжется, он примется опять кромсать свое тело.
Они вернулись на дорогу, и пошли дальше. Впереди показался огромный, утес из песчаника, изъеденный пещерами. Пресловутый город Дит. Дорога шла немного правее. Пока их не заметили или, скорее, не обращали на них внимания. Издалека ортодоксы не видели, что они одеты и принимали их за своих.
– Давай вернемся к первоначальному плану, – сказал Миша – и попробуем прокрасться мимо.
– Поздно. – Рита указала рукой на три фигуры стоящие на дороге. Миша прикинул их шанс пробиться, но увидел еще двоих стоящих на гранитном утесе.
– Раздевайся, – сказал муж и начал стаскивать с себя рубаху – если Гаврилыч облажается, нам хана, они новеньких по десять сезонов держат взаперти, пока они окончательно не съедут с катушек и не превратятся в таких же психов.
Демонстративно бросив одежду на камень, они пошли к встречающей группе. Троица была колоритной, двое мужчин и женщина, во-всяком случае, Миша предположил, что это женщина, по голосу, определить по внешности не получалось. Она вся была обожжена до такой степени, что местами проглядывали кости. Женщина тоскливо завывала, без слов, на одной ноте. Один из мужчин опирался на костыль, потому что с левой ноги сняли почти все мышцы, регенерация только началась и он, видимо испытывал невероятную боль, но даже не морщился, уже привык, наверное. Главный выглядел почти нормально, пока они не увидели, что всю его спину и бок, разъедает огромный химический ожог, в язве проглядывали ребра и шевелящиеся за ними легкие.
– Приветствую в юдоли печали, о падшие! – хрипло сказал главный – Что привело, вас сюда?
– Скорбь о грехах наших. – Миша говорил, стараясь, чтобы его голос звучал тоскливо, а не перепугано.
Троица посовещалась, точнее, совещались двое мужчин, женщина лишь однажды прервала свой тоскливый вой, показала обгорелыми пальцами на Риту и что-то булькнула, после чего опять завыла. Миша огляделся, место для встречи гостей ортодоксы выбрали идеальное, лавовая река в этом месте проходила между скалами и по бокам высились четырехметровые отвесные стены. Мужчина невзначай обернулся, так и есть, позади дорогу перегородили еще трое, они в ловушке.
Он повернулся к Рите и погладил ее по плечу, чтобы немного подбодрить. Женщине стало легче, когда она увидела, как спокоен и уверен ее муж. Вместе им любая беда нипочем, в это она свято верила. Ведь с тех пор как Миша появился в ее жизни, ей не всегда приходится быть сильной, иногда можно спрятаться за его спиной. Их не венчали в церкви, не расписывали в ЗАГСе, но именно это ощущение, делало его, настоящим мужем.
– Скорбь, плач и скрежет зубовный, наша участь! – наконец обратился к ним главный – И хорошо, что вы это поняли. Мы принимаем всех кающихся и надеемся на Милость!
– Милость! – разноголосо рявкнули все окружающие их ортодоксы.
– Мы проводим вас в кельи – внезапно, приятным и, даже бархатистым голосом сказала обожженная женщина. За то время что они стояли, ее тело начало регенерировать и сочится свежей кровью, а местами, появлялись пятна живой кожи.
Но пройдет еще очень много времени, прежде чем она полностью восстановится, подумала Рита и тут же осознала, что женщина не допустит полного восстановления. Она будет опять и опять творить с собой такое же и с ней тоже, если план Гаврилыча не сработает.
