Zitate aus dem Buch «Дождь в Париже»
. Город-то на самом деле небольшой – еле-еле за сто тысяч жителей перевалило. А русских при этом осталось от силы… Мало, в общем, осталось, много меньше, чем было в восьмидесятые. И живут эти остатки разрозненно, каждая семейка – отдельно. Как прячутся…
Но понятно, что любая проповедь, самый крепкий гипноз – бессильны. Природу человека не изменить
И в третий раз он женился из-за страха одиночества.
называется?» «Париж, сынок. Он называется Париж». Андрюша тихонько повторяет новое сложное слово: «Паризь… Паризь…» И когда оно уже готово врасти в сознание, в ту ячейку мозга, которая предназначена для понятия «лучший город мира», вспыхивает недоумение, такое сильное, какое бывает только у детей, начавших узнавать мир: «А наш Кызый – не самый лучший?»
Успею, успею еще выбрать дело – и рвану», – успокаивал себя Андрей; в четырнадцать лет все казалось впереди, настоящая жизнь начиналась после школы
проблема возникла перед самым празднованием – к Топкину подошли охранники клуба: «Вы же знаете наш принцип – тувинцев мы видеть не рады. У них свои места». Действительно, по негласному, но строгому закону клуб считался русским. Здесь были русские хозяева, русская охрана, русская кух
Не ему, а той силе, что вдруг возникала, приходила из глубин его существа и становилась им…
Есть там внутри что-то, но оно мной не управляет. Иногда начинает пытаться, я его быстро к ногтю
Проверил, были ли звонки, эсэмэс… Нет, ничего. Никому он не нужен… Никому больше не нужен.
его родина – вот здесь, в небольшом городе, окруженном горами, что его река – Енисей, его деревья – толстые кривые тополя, его лето – испепеляющее жаром, а зима – выжигающая морозом… Решил тихо
