Лети, не бойся

      Чем более тусклым становился небесный свет, тем всё больше его одолевали сомнения в правильности сделанного выбора. А стоило ли так опрометчиво рвать отношения со стариком? Не лучше ли было оглядеться сперва вокруг? Может и правда здесь на десятки километров вокруг непроглядная глушь? Не это ли он мне пытался втолковать? Живут же у экватора дикие племена и по сей день; бегают без штанов по джунглям и плевать им на покорение человеком ядерной энергии. Не могут ли и эти поселенцы быть добровольными изгоями современности? В конце концов, это могло стать их выбором. Россия большая. За пределами крупных центров здесь, порой, легче затеряться, чем найтись.

Миша выслушивал внутренний голос, соглашался с той частью самого себя, которая утверждала о бесполезности слепой беготни по неведомым лесам и полям, но упрямо продолжал идти дальше. Сперва его гордыня активно противилась возвращению. А теперь стало очевидно, что без света дня дойти обратно он попросту не сможет. В темноте он заблудится и тогда точно пропадёт.

Оставалось идти и продолжать надеяться напасть на след людей, либо подходящее для ночлега место и переждать ночь там. Жаль только уверенность в благополучном исходе стремительно покидала Мишу, оставляя один на один с ощущением возрастающей взамен тревоги.

Вот уже и темнота расползлась по небосводу, превратив голубое свечение в тёмную безысходность. Алая полоса заката продолжала таять у горизонта и скоро исчезнет без следа. Михаил заторопился. Где же переночевать? Опустившаяся вместе с вечером прохлада подгоняла его мысли, порождая лишнюю суету.

Миша посматривал на лес, который тянулся рядом. А что, если найти укрытие в нём? Что если отыскать крону пораскидистей и взобраться туда? Разве зверь там достанет? Но тут его воображение услужливо представило образ огромного косматого медведя, играючи взбирающегося по стволу дерева и отгрызающего там Мишину голову, отчего лес показался ему ещё более враждебным, чем ранее. Мужчина сглотнул подступивший к горлу комок нервов и пошёл дальше. Хорошо, если не лес, то куда?

В небе прошумела крыльями огромная птица. Миша задрал голову в тот момент, когда она планировала прямо над ним. Большая и абсолютно чёрная. Во всяком случае как показалось в сумерках. Она снова ударила крыльями по воздуху и скрылась за чащей. Мужчина тут же решился: всё-таки в лес!

Там он придумает что-нибудь. Соорудит шалаш или ещё что. Не оставаться же тут, у всего живого на виду лёгкой приманкой?! Он отодвинул рукой склонённую к земле тяжёлую ветвь ели и шагнул в границы леса. Тут оказалось куда темнее, нежели снаружи. Глаза с трудом адаптировались к еле подсвеченной реальности. Неожиданно обострились обоняние и слух. Наверно, защитный рефлекс, – подумал Миша.

Продвигаясь вглубь частокола деревьев, он всё больше ощущал холод надвигающейся ночи. В лесу пахло сыростью и грибами. Михаил ступал на ковёр мягкого мха, из-под которого разносился звук ломаемых веток. Откуда-то донеслись частые удары о землю. Миша застыл на месте, а сердце заколотилось вдвое быстрей. Он представил кабана, мечущегося среди ветвей и кустарника. Большого клыкастого кабана. По спине мужчины пробежали холодные мурашки. Затем также неожиданно воцарилась тишина. А может не было никакого бега? Просто движение птицы в деревьях? Если так дальше пойдёт, он рискует сойти с ума от мнительности.

– Дьявол, как же здесь неспокойно, – прошептал Миша и вытер выступивший на лбу пот.

Он двинулся дальше, но не успел пройти и десятка шагов, как раздались звуки глухих ударов о деревья. Будто великан шёл меж ними и бил по встречным стволам лапами. Медведь! Это точно медведь, – запаниковал мужчина и схватил первую попавшуюся на земле палку.

Но что делать? Отбиваться этой кривой деревяшкой? Он глянул на палку и брезгливо выкинул её прочь. Бежать! Пока не поздно, надо бежать отсюда!

Звуки прекратились, и Миша сразу же повернул, как ему показалось, в направлении выхода из леса. Он торопливо продирался из чащи, в которую ещё несколько минут назад стремился забраться как можно дальше. По голым ладоням и ногам хлестали ветви деревьев. Скудная одежда на его плечах оставляла слишком много открытых мест, с каждым шагом покрывавшихся мелкими царапинами. Уколы деревьев приходились и по лицу, а в волосах шевелились насекомые. Миша то и дело снимал с лица налипшую паутину и шептал заклинания против энцефалитных клещей, которые мерещились ему у себя за шиворотом.

Он пробирался напролом, не выискивая лёгкого пути, разглядеть который в ночи было и невозможно. Путаясь в буреломе, спотыкаясь и падая. Ноги уже саднило от ран, но он пока терпел. Главное было выбраться наружу, а болячки заживут! У Гобояна на любую пакость отыщется лекарство. О, добрый старик! Зачем он только оставил его гостеприимный дом? Что за блажь была показать скверный характер, находясь в зависимости? Скорей бы выбраться отсюда и назад к старцу и его бесподобным напиткам, что помогут забыть этот лес, словно дурной сон!

Однако, выхода никак не находилось. Мужчина метался из стороны в сторону, теряя в пути остатки выдержки и холодного рассудка. Он шёл сперва налево, потом направо. Окончательно запутался в направлениях и никак не мог отыскать подходящий ориентир. Полученные в школе знания о лесных приметах, совершенно не удавалось применить на деле, а чтобы ориентироваться по звёздам следовало хотя бы их увидеть. Но густые кроны деревьев наглухо укрыли от Миши небосклон. Он щурился и всматривался по сторонам, ища хотя бы намёк на просвет и лишь только ему казалось, что видит прореди в деревьях, тут же кидался в ту сторону. Но за обманчивой надеждой всё той же неприступной стеной вставал проклятый лес.

Миша не заметил, как заплакал. Слёзы отчаянья сбегали на его измождённое лицо. Он размазывал их и продолжал идти. Вскоре его движения утратили вспыльчивость. Михаил брёл сквозь чащу лишь бы двигаться, а куда, было уже не так важно. Поняв, что от его усердия вряд ли что-то зависит, он полностью отдался на волю провидения. Авось, что-нибудь из этого выйдет.

В это время среди ветвей, невдалеке от несчастного заблудившегося, показались два светлых пятнышка. Два немигающих белёсых яблока. Они застыли, следя за мужчиной. И только сиплое отвратительное дыхание раздавалось чуть ниже них.

Миша упёрся плечом о сосну и сполз по стволу вниз. Всё. Больше идти не было сил. Он прикрыл ладонями лицо и зарычал от досады. Что ещё он может сделать? Разве он не достаточно пытался? Он предпринял всё, что было в его силах, чтобы спастись. Теперь он устал. Устал и хочет забыться сном. Плевать на всё. Миша устроился у корней дерева, подтянул к груди колени, обнял их и закрыл глаза.

Два белёсых пятнышка, не спеша, двинулись в его сторону.

***

В тот миг, когда ворон сел на доску в ограде его дома, Крос очищал ножом зубья рогатины. Он обернулся к птице. Задержал на ней взгляд. Затем бросил инструменты и поспешил в дом.

Дом великана стоял на отшибе у самого леса. Никаких жилых домов в окрестностях больше не было. Простецкое жилище представляло собой низкое сутулое строение, словно окопавшееся в земле на подступах к лесу. Незатейливая ограда вряд ли остановила бы крупного хищника и служила больше для порядка. Незнакомцу показалось бы странным и то, как огромный ростом человек помещался в такой маленькой избе. Однако, благодаря продуманной конструкции и планировке дома, где пол был углублен, будто в бункере, а у комнат почти не имелось стен, жильё было куда просторнее, чем виделось снаружи. Крос давно привык к его архитектуре. К тому же не он этот дом строил. Жильё ему досталось от его погибшего приятеля – отшельника. Великан лишь немного переустроил внутренности. Его образ жизни не требовал большего комфорта, а о защите стен он не особо заботился. Бояться ему было некого. Во всяком случае пока.

После недолгого отсутствия Крос вернулся наружу, и массивная дверь за его спиной скрипя встала в створ. На его плечи была накинута медвежья шкура. В одной руке великана, как и был, остался нож, а в другой он держал длинную трубку с дырочками. Крос вышел через калитку в ограде и побежал в лес.

В это же время старик Гобоян, находившийся у себя дома, снял с раскалённых углей в печи небольшой ковш с зеленоватым варевом. Налил из него кипящей смеси себе в плошку. Подул, остужая, и наполнил ей рот. Он задрал подбородок к потолку, прополоскал смесью горло и затем выплюнул её под ноги.

Гобоян вышел на крыльцо дома, обернулся на запад и трижды крикнул голосом, похожим на кликанье журавля. После он сел у стены снаружи дома и посмотрел на полное звёзд небо.

***

Сквозь темноту и покой, окутавших погрузившегося всего на минуту в сон Мишу, раздалась пронзительная трель ударов. Стихла и затрещала снова, но гораздо громче. Михаил со стоном разлепил глаза: – Что это?…

Он не сразу понял, где находится. Ощупал землю рядом. Ужасная трель возобновилась, отчего у мужчины подпрыгнули внутренности.

– Да что же это, чёрт побери? – выкрикнул озлобленно Михаил и с трудом поднялся на ноги.

Тут он заметил, что почти над самой его головой, на дерево уселся дятел и уже успел выдолбить в коре ямку размером с куриное яйцо. Дятел бесстрашно посмотрел на мужчину, затем учтиво склонил перед ним головку с красивым алым хохолком и перемахнул на другое дерево.

За спиной Миши раздалось сиплое натужное дыхание, и белёсые яблоки глаз ещё ближе подступили к нему. Слабое свечение выхватило из темноты отвратительную вытянутую физиономию владельца глаз и открытый оскал её клыков.

Не замечая движения сзади, Миша уставился на дятла. Что бы это значило? – думал он. Дятел выдал новую звонкую трель и опять уставился на мужчину, словно ожидая от него ответной реакции.

За Мишиной спиной вытянулась синюшная рука с большими узловатыми пальцами. Совсем близко, почти достав его плеча.

Дятел вспорхнул и перелетел ещё дальше от Миши, к следующему дереву. Он сел на него и вновь повернул к мужчине голову. Где-то я уже подобное видел, – подумал Михаил. – Да и чёрт с тобой!

Мужчина решительно шагнул вперёд, и рука за его спиной загребла пустой воздух. Раздалось рассерженное хрипение, но спешащий за дятлом мужчина не мог его слышать.

***

Крос бежал редким перелеском, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к звукам в ночи. Луна светила ему в спину и когда великан застывал на месте, гигантская тень ложилась на землю. Словно эскиз гигантского воина.

Он втянул носом воздух, подождал и затем улыбнулся: – Гобоян! Ты как всегда вовремя.

Крос сжал в ладони удобную рукоятку ножа и побежал дальше.

***

Михаил снова продирался сквозь лес, обдирая руки и ноги в буреломе. Снова падал и поднимался. Однако теперь, откуда ни возьмись, у него появилась надежда. Призрачная, но другой и не предложили. Надежда оказалась связанной с небольшой красноголовой птицей, что перелетала с дерева на дерево, ведя Мишу за собой.

Ещё пару дней назад и в иных обстоятельствах он счёл бы это признаком шизофрении, но здесь и сейчас всерьёз рассчитывал на то, что дятел делает ни что иное, как указывает ему нужный путь. Поэтому мужчина спешил напролом и молился лишь о том, чтобы птица не бросила его раньше, чем он выберется из ненавистного леса.

Наконец дремучая чаща расступилась, и Миша вывалился на долгожданный простор. Над головой искрило звёздами небо, а на земле под ветром качались стебли дикой полыни и одуванчика. Он упал на колени и стал целовать землю, отплёвываясь от пыли. Дятел протрещал ему напоследок прощание и скрылся назад в лес.

Миша перекатился на спину и лёг лицом к небу. Ещё несколько минут назад он не верил, что спасётся. Заблудившиеся могли шастать по чаще днями. Он слышал об этом, хотя сам никогда прежде не попадал в подобный переплёт. И теперь надеялся, что полученный урок послужит ему ярким примером на всю жизнь. Безрассудное поведение едва не стоило ему собственной шкуры. Впредь, стоит всё трижды взвешивать, прежде чем действовать. Впрочем, ночь лишь началась, то ли ещё будет… Мужчина поднялся на ноги и пошёл от леса в сторону. Теперь искать укрытие придётся в полях, в чащу он больше не сунется.

Краем поросли дикой травы он дошёл до неглубокой низины, куда и стал спускаться. Вскоре Михаилу послышался плеск воды, и он прибавил шагу. С детства матушка учила Мишу, что вода – это спасение. Источник жизни, который всегда придёт на помощь прогнать усталость и постыдные грехи, – говорила она. – Вода это твой верный товарищ.

Товарищ сейчас очень даже не помешал бы, – подумал мужчина. Но самое большее чего он желал, это утолить жажду. Внутри глотки пересохло до того, что слипалась кожа. Михаил не заметил, как почти побежал под уклон покатой возвышенности.

Вскоре действительно показался небольшой пруд. Миша скинул рубаху и нырнул в чёрную воду у берега. Он плескался и пил, ничуть не заботясь о микробах. Здешняя природа казалась первобытным оазисом, лишённым опасных для жизни мутаций.

Очистившись от минувших страстей, Михаил вылез на берег, растёр ладонями холодную кожу и быстро одел рубаху обратно. Вот кайф! – справедливо констатировал он и впервые за вечер улыбнулся.

Он уже собрался было идти дальше, как услышал плеск в отдалении. После чего до него донесся звонкий девичий смех. Миша замер и уставился на воду. Посередине пруда на поверхности показались голова и голые плечи длинноволосой девушки. Она вновь рассмеялась и помахала мужчине рукой, в которой блеснул большой мокрый гребень. Михаил потёр глаза. Девушка не исчезла.

– Вы…, – Миша вытянул по направлению к ней палец, но так и не смог выдавить из себя что-нибудь толковое.

– Чего ты ждешь, парень? – ответила ему девушка, – полезай в воду. Неужели ты не хочешь меня? Давай вместе покачаемся, – она махнула на ветвь ивы, что нависла широкой кистью над водой у противоположного берега.

– Но, почему вы,… ночью? Я был, но вас не было, – Миша залепетал нечто невразумительное и не заметил сам как начал развязывать пояс на рубахе.

– Смотри на меня! Не отводи взгляд. Видишь, какая я?! – девушка расправила волосы и показалась над водой с обнажённой грудью немалого размера. В темноте она сверкала молочной белизной и была великолепна, – Возьми с собой одежду для меня. Мне холодно. Ступай скорее ко мне!

Михаил стянул через голову рубаху, стиснул её край в кулаке и пошёл к воде: – Я уже. Я иду.

Он почти ступил с берега в прохладу пруда, как вдруг неведомая сила подхватила его в свои объятия и вырвала с места. Со стороны пруда донёсся страшный звериный рык и яростный плеск по воде. Михаил попробовал освободиться, но его придавила к земле масса, превосходящая минимум втрое по весу и силе. Он принялся молотить руками по бокам чудища, не теряя надежды спасти собственную шкуру. И, возможно, добился бы успеха, но в какой-то момент на голову обрушился очередной удар, и всё пропало.

***

Когда Миша очнулся, то обнаружил, что сидит у подножья раскидистого дуба, облокотясь спиной о ствол, а рядом с ним расположился огромный лысый человек, который играл на самодельной дудке. Незатейливые звуки музыки раздавались в воздухе приятным бархатом и успокаивали. Михаил пошевелил шеей, повращал многострадальной головой. Два нокаута за короткий промежуток – это слишком. Так можно лишиться самого разума.

Великан обернулся на его пробуждение и улыбнулся: – Ну и талант у тебя искать неприятности! Ты разве не знаешь, что соваться к русалке, тем более ночью, это верная гибель?! А что если бы я не успел?

– К русалке? – Миша весь подобрался и невольно напрягся. Потом ещё раз посмотрел на громилу. Такому не составит малейшего труда пришлёпнуть соперника словно муху. А впрочем, он не выглядел человеком, угрожающим Мише. Его глаза не таили зла. В серой дымке зрачков, напротив, играло добродушие.

– Конечно к русалке! А кто же это по-твоему был? Шагнул бы к ней и сейчас со дна пускал бы пузыри! Оттуда даже я бы тебя не вернул. Ты, вообще, как погляжу, ведёшь себя так, будто смерти ищешь. Кто же ночью без оружия и оберегов в такие места рядом со Среденем идёт? Неужели не страшно?

– Страшно, – охотно сознался Михаил, – очень страшно. Но я не знаю, куда мне идти, – голос Миши дрогнул, – я не знаю где я. И хочу домой.

– Домой? Ты потерял дом? В таком случае скажи мне, как называется земля, в которой он расположен, и я отвечу, насколько далеко ты оказался.

Миша развёл руками, не найдя, что ответить.

Великан продолжил: – Ладно, тогда скажи, какому идолу вы поклоняетесь и приносите дары? Какая сила тебе близка по праву рождения? Ну, говори же. Ты чистый человек или помесь? Кто твой народ – Лилта, Палта или с дальнего востока? Если ты заблудился, я попробую понять откуда ты. Я многое знаю.

– Да нет у нас никаких идолов. Во всяком случае, согласно Конституции. И о какой силе вы говорите, я даже представления не имею. Земля моя в Челябинской области. А город – Златоуст. Знакомы вам такие названия?

– Нет, парень. Таких мест здесь нет. Уж можешь мне поверить.

– А почему я должен вам верить?

– Ну, хотя бы потому, что я спас тебе жизнь.

Миша на мгновение растерялся, но потом продолжил: – Хорошо, а какие места здесь есть? Тогда вы мне скажите, где я нахожусь. Может, я что-то знаю об этой местности.

      Великан посмотрел на Мишу и тот невольно поежился, настолько его взгляд неожиданно стал серьёзен и проницателен. Словно в его глубине показалась целая вселенная. Всё знающая и понимающая. Михаил с прискорбием ощутил себя игрушкой в руках собеседника. Несмышлёным котенком, удел которого бегать за брошенной ему под нос ниткой. Что бы ни сказал ему Великан, правду или ложь, он всё равно будет вынужден смириться. Окружающий его новый мир выглядел недружелюбно, непонятным для него и не сулил ничего хорошего. Миша вновь ощутил себя настолько одиноким и беззащитным, что захотелось завыть в голос.

Наконец, великан прервал молчание и перевёл взгляд от мужчины на поле: – Ты находишься в землях людей. И земля эта зовется Одинта согласно решению наших предков, что нарекли её в честь самой жаркой поры года. Но, если судить по твоему движению, то ты направляешься к границе миров, далеко за которой лежит пустошь – земля мёртвых, Вырия. Скажи, почему ты выбрал этот путь?

– Я выбрал?! – чуть не вскрикнул Михаил. – Да я заблудился! И ничего более! Хочешь знать правду – хорошо. Я в глубокой заднице! Ещё день назад я был в привычном мне мире, одетым в хлопковые брюки и рубашку. Носил кожаные румынские туфли. А потом всё перевернулось вверх дном! Какой-то урод чуть не высек меня у столба, после чего старик напоил наркотиками, а в довершении ночью голая девчонка из пруда звала кататься на дереве! Разве это можно назвать выбранным путём?… Впрочем, вот что. Тебе всё известно и без моих слов. Я заметил. Так что не мучай меня. Я не слишком силён, но не дурак!

Великан развёл руками: – Что ж, ты прав. Я отчасти вижу твою историю, но лишь отчасти. Мне не ясны твои мысли и мотивы. То, что происходит, случилось с тобой, а не со мной. Но главное, что ты цел, здоров и находишься в земле, где без сомнения обретёшь себя самого. Вскоре ты перестанешь искать себя там, где тебя нет… Хочешь мой совет – не трать напрасно силы, которых и так не много. Земли, о которой ты говоришь, здесь нет. Пора принять настоящее, иначе потеряешься в собственных фантазиях об утраченном. Наша ноша за плечами, это именно то, что мы хотим и готовы нести. Хочешь ты нести в ней здесь и сейчас то, что имеешь, или хочешь набить ее домыслами – это тебе решать.

– Но это не моя жизнь! Я живу в другом месте, среди других людей, среди другой эпохи. У нас там машины, а здесь что? Русалки?… Как с этим быть?

– Забыть. Сейчас ты здесь. Чем скорее ты это примешь, тем больше у тебя шансов выжить.

– Не хочу!

– Нет? Ну и плевать! Тогда уходи к своим машинам, чем бы они ни были!

– И уйду!

– Ну и иди!

Великан отвернулся от Михаила, и тот также повернулся спиной к великану.

Внутри Миши всё кипело: – Да как он смеет? С какой стати они все ему постоянно врут? Да пошли они!

Однако, от одной только мысли о том, что прямо сейчас Миша может остаться в одиночестве, один на один с этим коварным лесом, полем, прудом, да с любым клочком сей дьявольской земли, у него начинали шевелиться волосы. Вот уж нет. Повторение минувшего кошмара он не выдержит. На голове итак, наверняка, уже седые волосы! Один он пропадёт. Мир, где из пруда вылезают со дна девицы, трудно назвать понятным. Нет-нет, нужно поскорей добраться в безопасное место. Причём сделать это с помощью такого человека, как сидящий рядом с ним громила. Лучшего поводыря и не найти. Само небо ему его послало. Как здесь всё, судя по всему, и приходит.

Миша обернул голову через плечо. Огромная мускулистая спина великана оставалась на месте.

– Как вас зовут? – спросил Михаил.

– Крос, – не оборачиваясь ответил великан, – это имя в моем народе означает ловкий.

– Забавно!

– В моём роду ребёнку давали имя, так чтобы наделить его силой. Считай это предназначением. Однако эта традиция была утрачена, как и сам род… Возможно тебя удивит то, что я не самый крупный из своего вида. Видел бы ты моего отца, – Крос, наконец, повернулся полностью к собеседнику, – вот тот был здоровый муж! Мог вброд почти любую реку перейти. Всё ему по шею только доставало. А как звать тебя?

– Миша. Михаил.

– Не знаю такого имени, прости. Что оно значит?

– Библейское. В честь архангела. Это такой небесный воин.

– Воин? Ну, тогда у тебя хорошие корни.

– Вы на меня не сердитесь, Крос. Я просто не в себе. Сами понимаете. Не хочу повторяться, но я без всяких предпосылок оказался втянутым в какую-то невероятную игру. Была жизнь у меня и сплыла.

– Куда сплыла? – удивился Крос.

– Это выражение такое. Идиома.

Лицо Кроса еще более вытянулось: – Ну и чудно же ты говоришь! И всё на «вы». Скажи на милость, твой язык тебе самому хорошо понятен?

– Понятен, понятен, – пробормотал Михаил, – не обращайте… не обращай внимания. Все равно, судя по всему, не поверишь.

– Ну как знаешь. Люди здесь резкие.

Да и чёрту вас всех! – подумал про себя Миша. Затем поднялся на ноги и начал растирать замёрзшие плечи и руки.

– На, выпей глоток, – Крос протянул ему маленький кожаный бурдюк с жидкостью. – Не бойся. Это тебя согреет. Впереди у нас долгая дорога. Как ты сказал зовут того старца, что опаивал тебя?

– Я не говорил. Гобоян. Так его все звали, – сказал Миша и хлебнул глоток из мешочка. Внутри полыхнул огонь, который уже через мгновение расползся приятной истомой по всему телу. – Ух ты! – только и вымолвил мужчина.

– Знаю Гобояна. Один из самых уважаемых людей в наших краях. Тебе повезло, что он занимался тобой.

– Неужели?

– Ты у него первый постоялец за десятки лет. Какие ещё тебе нужны доказательства? Ну а теперь в путь.

Фигуры людей, одна высокая и крепкая, как скальная глыба, и вторая, ссутулившаяся, значительно ниже ростом, двинулись в сторону чёрной полосы леса, очертившей горизонт. Вдалеке ухнул филин, и на его голос коротко отозвалась лиса. Луна взбиралась к своему апогею и разливалась по ковру поля серым светом.

***

Гобоян приоткрыл правый глаз. Сквозь мутную пелену слюдяного овала окна брезжил начинающий рассвет. Он услышал шаги и еле слышные реплики снаружи дома. Вернулись, – подумал старик. Затем закрыл глаза и погрузился назад в пучины сна.

Миша снова очнулся лежащим в стогу душистого сена. В том же самом, где он был днём ранее. События минувшей ночи ожили у него в памяти. Мужчина сел и осмотрел своё тело. Невредим. Чувствовал он себя уже второй день великолепно. Такого безупречного здоровья, а главное энергии в собственном организме, он не ощущал, пожалуй, с далёкого детства. Словно изнутри вымыли дочиста все препятствия, что засорили организм. Зрение стало чуть ли не идеальным.

В разломе приоткрытой двери амбара появилась несуразно большая голова Кроса, и что-то печально откликнулось в Мишиной утробе недобрым предчувствием.

– Ну и горазд ты, чужеземец, спать! – прогрохотал Крос и заразительно рассмеялся.

– Погуляли бы с моё, – возразил мужчина, – а сколько сейчас?

– Чего сколько?

– Который час?

– Солнце в зените. У нас днём работать принято. Так что поднимайся, перекуси, и принимайся за дело.

Миша побурчал, но подчинился. Следуя за великаном, он вышел на двор, где под деревянным навесом за небольшим столом сидел Гобоян. Михаил подошёл, поздоровался и накинулся на еду, будто увидал ту впервые за несколько дней. Блюда были не замысловатыми. Зелень, огурцы, картошка, холодное свежее мясо, чуть ли не таявшее во рту. Миша макал хлеб из муки грубого помола в пасту из хрена и зелени, с наслаждением отправлял его в рот и жмурился от остроты.

Насытившись, он привалился к стене и с трудом выдохнул. Огладил собственное брюхо и в очередной раз подивился тому, что лишний жир на нём таял как лёд на солнце.

– Налопался? – подмигнул Михаилу Крос, указывая на живот.

– Божественно! Обожаю деревенскую стряпню. Я как в детство возвращаюсь. Знали бы вы, как готовит моя матушка! Пироги у неё – чистый антистресс! Лишь пузо с них разносит. Я на них свою талию променял, – захихикал Миша. – А здесь поправился! Не возьму в толк, каким образом.

Гобоян невозмутимо посмотрел Михаилу в глаза: – А ещё какие-нибудь недуги исчезли?

– Конечно! Зрение. Раньше был слеп как крот. А теперь без очков, а вижу прекрасно! У вас что здесь – лечебный курорт? Если такой существует – это невероятная ценность! Вы только подумайте, сколько можно было бы заработать де…

– Во-первых, крот не слепой. Не обижай беззащитного зверька, а во-вторых, -Гобоян перебил Мишу, затем переглянулся с Кросом, подошёл к гостю вплотную и припал ухом к его груди. – Они действительно уходят! – удовлетворённо закончил он.

– Кто уходит? – удивился Михаил.

– Чёрные пчёлы. Так их зовут. Проклятые создания, появившиеся чуть ли не одновременно с сотворением мира. Когда они селятся в человеке, тот начинает хворать. Они облюбуют себе какое-нибудь местечко в теле и начинают в нём плодиться. Где человека сглазили, туда они и приходят. Если у того нет сил сопротивляться, по малолетству ли, или ещё по множеству причин, то конец. Пчёлы станут охотно размножаться дальше и могут до смерти заесть беднягу.

– Это что, значит у меня пчёлы? – испуганно воскликнул Миша.

– Да. И их было довольно много.

– В большинстве своём пчёлы не приходят сами. Их натравливают злые люди, – добавил Крос. – Возможно, ты кого-то обидел, Миша, или перешёл дорогу колдуну. Те могут из человека решето сделать. Наделать в нём отверстий величиной с куриное яйцо. И тогда в каждую из этих дыр зайдут чёрные пчёлы. Человек этак может и за день сгинуть. Я видал такое.

– Чаще дырки в несчастных остаются по вине родных, – вновь заговорил старик. – Те повинны в том, что тащат от детей всю силу на себя. Обнажают их перед вторжением. Случись повод, и пчёлы воспользуются беззащитностью ребёнка… Однако причин твоего заражения мы не знаем. Но волноваться больше нет необходимости. Пчёлы от тебя уходят. День-два и покинут совсем. Для нашего воздуха они слишком слабы. Вероятно, на тебя их напустил никчёмный человек, слабак. Возможно даже, что по ошибке. Такое случается. Ты их и сам бы выгнал, если бы перестал сомневаться во всём и просто начал работать над телом и душой. Но, запомни, здесь, в наших местах, такого слабого заражения уже не встретишь. Наш народ крепок. Оттого и подход к ним иной. Хочешь выжить – теперь тебе следует опасаться местных пчёл. Тех, что с тёмной стороны подле Вырии. Те тебя нынешнего за день в могилу положат. Пчёлы это страшное, первобытное зло, Миша. Нельзя их недооценивать и потакать своим слабостям тоже нельзя. Чтобы им противостоять, надо быть сильным, очень сильным. Ты здесь не гость, а мишень!

Михаил посмотрел на великана и тот с абсолютно серьёзным лицом кивнул.

– Ну вот, вместо того, чтобы поддержать человека после тяжёлой ночи, вы на меня снова страхи наводите, – промычал мужчина.

– Это лишь первый урок. Держись, Миша! Судьба тебе вернула здоровье и молодость, но отныне за них придётся бороться, – подмигнул Гобоян. – Твои тело и дух потребуют ежедневной закалки!

      До вечера Михаил колол дрова и складывал их штабелями за сооружённое ограждение. Несмотря на то, что физический труд не входил в число его любимых занятий, дело неплохо спорилось. Работа давалась легко и даже с наслаждением от происходящего. Мужчина замечал, что время от времени снаружи у ограды останавливались люди понаблюдать за ним. Они смеялись и качали головами. Но никто не переступал границы участка дома. Миша махал колуном, затем, приметив гостей, прерывался и, размазывая стекающий по груди пот, кивал зрителям: – Что, мол, уставились? Есть вопросы?

Однако никто вопросов не задавал. Миша уже уловил, что Гобоян не только пользовался уважением соседей, но и внушал им некий страх. Старик вне всяких сомнений обладал специфическими знаниями о природе края и, Михаил не исключал того, что был местным знахарем. Вполне вероятно, что отныне мужчина мог пользоваться иммунитетом в деревне и не сильно волноваться за собственную шкуру. Повторения истории у столба, скорее всего не будет. Во всяком случае до той поры, пока Гобоян того не захочет сам. Противостоять ему будет не просто.

Миша оглянулся на Кроса, что ковырялся вместе со старцем в копне травы у амбара, и попытался представить возможный поединок с великаном. Однако, что он не выдумывал, всё одно кончалось свёрнутой Мишиной шеей.

      Пока мужчина работал, он ни разу не вспомнил о прежней жизни. С каждым часом она становилась всё дальше от его мыслей и всё меньше цепляла сравнением с нынешней реальностью. Будто улепётывающие чёрные пчёлы уносили воспоминания с собой в неизвестность. Незаметно для него настоящее довольно скоро заполонило собой все уголки и закоулочки разума. И как ни странно Миша уже стал получать удовольствие от новой действительности. Радовался растущей в нём силе и сноровке. Свободе от таявшего на глазах груза не столько лишнего веса, сколько всей накопленной тяжести представления о себе самом. Пребывая в монотонном труде на дворе старика, вдыхая напоенный ароматами разомлевших на солнце трав воздух, ему как-то разом стало понятно, что он постоянно был чем-то озабочен прежде. Был скован надуманными запретами, именуемыми комплексами, которые отчего-то потеряли теперь свои основания. С огромным удовольствием он ощущал теперь себя без этой давящей грудь ответственности за дела, которые не имели никакого значения для его жизни. Для его настоящего призвания. Так что же это было ранее? Жалкая куча уловок скрыть себя от мира, спрятаться в некоем деятельном бездействии? Наконец-то, с уходом пчёл он стал как очищенный от ядовитых примесей раствор. Кристально чистая жидкость в наполовину освободившемся стакане. Теперь он готов наполниться новым содержанием.