Buch lesen: «Моя маленькая Надежда»
Глава 1
Я – новенькая.
Никогда не мечтала оказаться в подобной роли. За время учёбы в прежней школе я видела, как относятся к новеньким – нормальным и обычным детям. Агрессия, бесконечные проверки на прочность и силу характера – только малая часть того, что выпадало на долю несчастных.
Тем более, мне не стоит ждать ничего хорошего в новой школе, с моим-то изъяном.
Но моих родителей переживания старшей дочери волновали не сильно, поэтому в один прекрасный день они собрали вещи, детей и уехали из нашего маленького, но такого уютного городка. И теперь я стою посреди незнакомого школьного двора. Одна.
Лёгкий морозный ветер покалывает кожу щёк и пытается пробраться под мою тоненькую куртку. С минуты на минуту прозвенит звонок на урок, но я всё никак не решусь войти в здание. Нельзя сказать, что я боюсь насмешек со стороны детей – нет. Но вот в класс заходить опасаюсь. Пока вокруг меня разношёрстная толпа из учеников разных классов, мне нечего бояться. Но стоит только оказаться среди сверстников, они сразу поймут, что я не такая, как все.
– Эй, колобок! Катись быстрее! – писклявый девчачий голос раздаётся справа от меня, стоит только ступить на порог школы.
– Может, тебя подтолкнуть? – на этот раз звучит бас незнакомого парня.
Я ни за что не стала бы поворачиваться на источник шума, если бы не получила толчок в плечо. Меня тут же откинуло в сторону, и я упёрлась во что-то мягкое. Подняла голову – девушка. Чуть ниже среднего роста, но довольно плотной комплекции. И что-то мне подсказывает, что это именно её сейчас колобком называли.
– Что, Мышкина-Глупышкина, глаза выпучила? – девушка с писклявым голосом толкает колобка… ногой? В зад?
Куда я попала?
– Тебе давно пора сменить фамилию на Пышкину! – ржёт парень.
Надо отметить, что одет он слишком вычурно для школьника. Дорогие качественные джинсы из тёмно-синей ткани обтягивают длинные ноги. На плечи накинут шерстяной тренчкот, а под ним виднеется брендовый джемпер.
Да и спутница его явно не в школу утром собиралась – короткое чёрное платье едва прикрывает пятую точку. Это притом, что все ученики должны носить форму: белая блузка, тёмно-серый жилет и такого же цвета юбка или брюки. На мне сейчас именно такой комплект, правда, юбка немного великовата в поясе и длинной почти по щиколотку, но мама обещала сегодня же решить эту проблему. Она занимается шитьём и без проблем может превратить неудачный предмет гардероба в роскошную вещь. Конечно, если сможет выделить время от основной работы. Для меня его часто не бывает.
– Решено! – выносит вердикт пискунья, откидывая назад прядь длинных светлых волос. – Будем звать тебя Пышкиной!
Я продолжаю молча наблюдать за представлением. Меня никто не замечает, но я привыкла быть невидимкой – это нормально, особенно когда удаётся слиться с толпой. А вот так называемый «Колобок» почему терпит издевательства в свой адрес, я искренне не понимаю.
– Ну, что? Покатим? – девушка подмигивает своему спутнику, а потом происходит то, от чего мои глаза буквально вываливаются из орбит.
Супермодная парочка подходит к предмету своих насмешек, пристраивает руки на широкой спине Мышкиной и начинают толкать её. Девушка, ожидаемо, падает на колени, ударяясь о пол, выложенный холодным керамическим гранитом.
На этом молодые люди не останавливаются, теперь они пристраивают свои ноги, обутые в дорогую обувь, на спине «Колобка». Понимаю, что если они толкнут девушку, она поцелуется с полом, поэтому выхожу из тени.
– Эй! – кричу на этих ненормальных. Благо, голос у меня достаточно сильный, и моё замечание не остаётся без внимания. – Вы в своём уме?
Протягиваю Мышкиной руку, но та не спешит её принимать. Вот глупая. Ладно, мне не сложно взять инициативу в собственные руки. Хватаю пухлую ладонь девушки и дёргаю вверх. Надеюсь, она не станет упираться и встанет с пола добровольно, потому что своими силами я её не подниму. Всё-таки, колобком её прозвали не зря.
– С тобой всё в порядке? Ничего не болит? – обращаюсь к смотрящей на меня сверху вниз Мышкиной.
На недоумевающих нахалов, которые растерянно хлопают глазами, внимания не обращаю. Мне на этих мажоров в принципе наплевать, я привыкла, что такие, как они, считают себя королями жизни.
– А ты кто такая? – мажористый выскочка прищуривает маленькие глазки. – Пятиклашки в соседнем корпусе, вали отсюда, малявка!
– Знаешь, что? – для того, чтобы ответить расфуфыренному хаму, мне приходится ещё сильнее задрать голову. – Я может быть, и похожа на пятиклассницу, а вот ты, судя по твоим выходкам, вообще зданием ошибся. Видела, детский сад там, через дорогу.
Взмахом руки указываю в сторону улицы, наблюдая, как лицо собеседника становится пунцово-красным. Парень рвано дышит и поднимает вверх правую руку, занося её надо мной, словно меч палача. Только вместо того, чтобы зажмуриться и принять свою участь подобно той же Мышкиной, я делаю пару шагов в сторону, а рука мажора парит в воздухе и впечатывается в стену, возле которой я притормозила.
– Гадина! – парень шипит от боли и на этот раз реагирует быстрее. Хватает меня за шкирку, словно котёнка, и приподнимает над землёй так, что мои ноги болтаются в воздухе. – Ты за это ответишь!
– Пусти, пусти её! – Мышкина впервые подаёт голос, надо сказать, довольно приятный девичий голос. В отличие от пискуньи. Но мне это не особо сейчас помогает.
– Конечно, отвечу, если у тебя смелости хватит! – бросаю мажору, не боясь спровоцировать его на необдуманные действия.
Просто мне, в отличие от него, видно, что из кабинета с табличкой «Директор» выходит грузная высокая брюнетка. Её зовут Наталья Павловна, я познакомилась с ней, когда мы с мамой документы подавали в эту школу. И да, она директор этого «чудесного» образовательного учреждения.
Только в следующую секунду мне становится не по себе, потому что Наталья Павловна проплывает мимо, даже не посмотрев в нашу сторону.
Зато мажор не теряется и под одобрительное улюлюканье пискуньи с размаху швыряет меня на пол.
В полёте я предчувствую, как призёмлюсь сейчас на холодную плитку, набью себе синяки или того хуже, поврежу какую-нибудь часть тела. Но всего этого не происходит, потому что какая-то неведомая сила ловит меня подмышки и уверенно ставит на пол.
– Майкл, Ди! Вы опять за своё? – хрипловатый бас раздаётся за моей спиной, и я медленно оборачиваюсь. Задираю голову повыше, откидываю назад светло-русые пряди волос, которые растрепались после стычки с мажором и теперь загораживают мне обзор, и разглядываю своего спасителя.
Черноглазый высоченный брюнет с широкими плечами и лёгкой щетиной на лице словно позабыл о моём существовании. Сейчас он смотрит на парочку взбалмошных школьников, который виновато опускают взгляд в пол. А потом и вовсе, исчезают из поля зрения.
– Иди, кнопка, – он легонько щёлкает меня большими пальцами по носу, – твои в соседнем здании, вовсю грызут гранит науки и ластики на карандашах.
Он широко улыбается, обходит меня с левой стороны и выходит на улицу.
– Держи, – Мышкина протягивает мой рюкзак, который слетел с плеч, когда мажор пытался познакомить меня с местным напольным покрытием.
– Спасибо, – шепчу, не сводя взгляда с двери, за которой только что исчез мой спаситель. Интересно, это ученик или кто-то из молодых учителей? Для школьника он выглядит слишком взрослым, а для педагога – чересчур юным.
– И тебе спасибо, ты смелая, – брякает Мышкина, вырывая меня из размышлений.
Она машет рукой и, оправдываясь, убегает. Ещё бы, звонок прозвенел минут пять назад, и мне тоже не мешало бы пойти на занятия.
В каком кабинете урок у одиннадцатого класса?
Глава 2
Шустро перебирая короткими ногами, поднимаюсь на второй этаж. Если верить расписанию, которое весит на стене возле учительской, то класс, в который меня определили, занимается сейчас в 14 кабинете. И идёт так урок химии, которую я к счастью, очень люблю. А ещё, знаю на «отлично», поэтому смогу ответить за своё опоздание.
В моей старой школе химичка была – просто жуть. За малейшее опоздание она вызывала к доске и гоняла по всему пройденному материалу. А если кто-то вдруг начинал шептаться или того хуже, смел переговариваться в полный голос, она швыряла в нарушителя фломастером для доски. Поговаривали, что эта привычка у неё осталась с тех времён, когда в классах висели обычные доски, на которых писали мелом. Именно мелом она раньше и кидалась.
Но химик Эрна Владимировна довольно сильный, любого оболтуса может к ЕГЭ подготовить, если возникает необходимость. У неё каждый год кто-нибудь из выпускников сдаёт предмет на сто баллов.
Останавливаюсь возле двери нужного кабинета и уверенно стучу в пластиковое полотно. Надеюсь, мой стук услышат.
Медленно опускаю дверную ручку вниз и заглядываю в кабинет.
– Простите, можно?
Возле доски стоит высокая худая женщина. Она оборачивается на мой голос, и очки, сидящие высоко на носу, слегка спускает на переносицу.
– Скворцова Надежда? – спрашивает учительница тонким голосом.
Радует, что её предупредили о том, что в классе новая ученица. И женщина не задаёт лишних вопросов.
Молча киваю в ответ и ищу глазами свободное место. Присаживаюсь за первую парту, достаю из рюкзака учебник, тетрадь и ручку.
Боковым зрением замечаю, что справа от меня, за соседней первой партой сидит Мышкина-Пышкина, которая «колобок». Отчего-то становится светло на душе, что мы с девушкой оказались в одном классе.
Ещё меня радует полное равнодушие со стороны остальных одноклассников. Но я прекрасно понимаю, что причина может крыться не в сознательности сверстников, хотя этот вариант был бы самым оптимальным. Вполне вероятно, что учительница химии обладает таким авторитетом среди учеников, что они не смеют при ней и рта раскрыть лишний раз.
По ощущениям проходит половина урока. Часов в кабинете нет, а доставать телефон, чтобы посмотреть время, я не хочу. Это всё-таки неуважительно по отношению к преподавателю.
Я мысленно радуюсь тому, что попала в такой примерный и дисциплинированный класс, но моя радость мгновенно улетучивается, когда входная дверь открывается и с грохотом ударяется о стену. Пятнадцать голов, не считая учительницы, оборачиваются, как по команде в сторону источника шума.
В кабинет плавной походкой входит девушка, с которой я столкнула при входе в здание. Ди её, кажется, мой спаситель называл. Вот, собственно, и он. А замыкает неторопливую процессию мажорик, который меня об пол швырнуть пытался.
– Штерн! Чернышевский! Ря-гу-зов… – громкий крик химички медленно сходит на «нет» с появлением в кабинете нахального мажора.
Компашка рассаживается по местам, громко перешёптываясь друг с другом и с некоторыми другими одноклассниками. Они ударяют друг друга по рукам в знак приветствия, а от былого благоговения не остаётся и следа. Подростки, словно, сходят с ума после появления троицы. Вот тебе, и дисциплинированный класс.
– О! – выкрикивает мажорик. – А эта мелюзга что у нас в классе делает?
Я не оборачиваюсь на его возглас, но чувствую кожей спины, что он прожигает во мне дыру.
– Михаил, – химичка обращается к парню заискивающим тоном, – до конца урока осталось меньше десяти минут, ты позволишь мне закончить?
От услышанного я слегка приоткрываю рот, а мои брови начинают жить собственной жизнью и стремительно ползут вверх.
Вот тебе и учительский авторитет.
Оставшееся время пытаюсь сосредоточиться на объяснении домашнего задания. Звенит звонок, и кабинет, а вместе с ним и вся школа, наполняются размеренным жужжанием.
Я собираю свои вещи с парты и складываю их в рюкзак, снимаю со спинки стула куртку – не успела занести её в гардеробную.
К моей парте подходит Мышкина.
– Привет ещё раз, – она говорит довольно тихо. Создаётся впечатление, что опасается, будто её кто-то услышит. – А ты… ты серьёзно…
Девушка окидывает меня взглядом, когда я поднимаюсь со стула, но не говорит больше ни слова, только прикусывает нижнюю губу. Не знает, как спросить.
– Да, мне семнадцать, я учусь в одиннадцатом классе, – отвечаю, предвидя назревающие в голове Мышкиной вопросы. – Меня, кстати, Надей зовут.
Протягиваю руку для приветствия, которую девушка охотно пожимает.
– А я Вера. Вера Мышкина, – широко улыбается.
Выглядит вполне жизнерадостной, не то, что сорок минут назад в коридоре. Походила на зашуганного зверька, хотя при её комплекции она этих двоих мажоров одной левой раскидала бы.
– Слушай, покажешь мне, где здесь у вас столовая или буфет? Я с утра голодная, как волк, – обращаюсь к своей новой знакомой.
Девушка охотно кивает, но очень скоро безмятежная улыбка на её лице сменяется растерянностью.
– Не так быстро, малявка, – раздаётся за спиной до боли знакомый голос.
Набираю в грудь побольше воздуха и оборачиваюсь, смело встречая разъедающий взгляд сразу двух пар глаз.
– Значит так, – чеканит мажор, – или ты сейчас же просишь прощения за инцидент в холле, или… – он многозначительно играет бровями, надеясь нагнать на меня таким образом ужас.
– Или? – я складываю руки на груди и смотрю внимательно на худощавого наглеца. Голову приходится сильно задрать, но я привыкла смотреть на мир снизу вверх.
– Ты чё типа смелая, да? – парень трёт пальцем кончик носа и в целом становится более агрессивным. – Да я тебя на клочки порву, поняла, недоросль?
Мышкина пытается дёрнуть меня за рукав, но я продолжаю стоять на месте неподвижно, даже когда Михаил делает рывок в мою сторону.
Только сейчас замечаю, что на самой дальней парте, в углу, сидит мой спаситель. Одна нога упирается в пол, а вторая стоит на стуле. Парень внимательно следит за представлением, и что-то мне подсказывает, что именно его пристальный взгляд держит нахального мажора на цепи.
– Не порвёшь, – произношу тихо, но достаточно уверенно. Понимаю, что играю с огнём, но и пойти против своей природы не могу. Я не привыкла испытывать страх перед такими, как этот избалованный мальчишка, и всегда смело смотрю в лицо опасности. – Духу не хватит.
Последнюю фразу выдыхаю с лёгкой улыбкой на губах. Замечаю, что глаза парня начинают растерянно бегать по классу, он смотрит куда угодно, лишь бы не на меня. Его обескураживает моя смелость в сочетании с внешностью человека, абсолютно не способного за себя постоять.
При росте метр и сорок два сантиметра я больше похожу на пятиклашку, чем на ученицу выпускного класса. И только если внимательно присмотреться к моему лицу и фигуре, можно понять, что мне уже не десять лет. Поэтому внутренняя уверенность в себе – это моё единственное оружие, которое я не боюсь применять против таких, как Михаил.
– Ну, и дура! – наконец выплёвывает парень, хватает с парты рюкзак и выскакивает из класса.
Конечно, оскорбления идут в ход, когда заканчиваются аргументы. Я привыкла к такому.
Только сейчас обращаю внимание на Ди, которая молча стояла и наблюдала за жалкими потугами своего дружка. В отличие от нашей предыдущей встречи, она ведёт себя слишком тихо, я бы даже сказала, скромно. Только щёлкает языком презрительно, качает головой и уходит вслед за мажором.
– Вот ты бессмертная, – вздыхает восхищённо Мышкина, когда мы выходим из кабинета химии и спускаемся на первый этаж, в буфет.
– Никто не бессмертен, – отвечаю философски, пытаясь за толпой разглядеть конец очереди.
Мы с Верой берём по стаканчику чёрного чая. Девушка покупает ещё кусок пиццы и пирожок с картошкой, а я предпочитаю перекусить овсянкой.
– Ты серьёзно наешься такой маленькой порцией? – Мышкина морщится, глядя на тарелку с кашей.
– Вер, ну представь, если я поправлюсь, на кого похожа буду при таком росте? – в одной руке держу ложку, а второй подпираю подбородок.
Меня веселит растерянность одноклассницы. Я-то привыкла к своему маленькому росту, поэтому стараюсь относиться спокойно к реакции окружающих людей. А вот новые знакомые обычно неоднозначно реагируют на меня. Кто-то считает неполноценной, а кто-то забавной.
Девушка хлопает длинными ресницами и закрывает обратно рот, который открыла для того, чтобы откусить кусочек от пирожка. Откладывает хлебобулочное изделие в сторону и молча пьёт свой чай. Кажется, она о чём-то важном задумалась, поэтому не проронила больше ни слова, пока я не попыталась заговорить.
– А… вот это Михаил… – не знаю, как начать разговор. Мы едва знакомы, и дружеская беззаботная беседа не клеится вот так вот с ходу.
– Рягузов? Который тебя запугать пытался, ты про него спросить хочешь?
Киваю, допивая остатки чая. Не скажу, что меня одолевает любопытство касательно этих мажоров, просто я хочу хотя бы примерно знать, чего стоит опасаться.
– Мишка сын нашей директрисы, – выпаливает Вера, а мне в один миг становится понятно, почему Наталья Павловна прошла мимо, когда мажор пытался разделаться со мной в холле перед уроками.
– А… Ди?…
– Диана Штерн, подружка их, – в той же беззаботной манере продолжает девушка.
– Их, это кого?
– Рягузова и Чернышевских, – она всё-таки тянет руку за куском пиццы и буквально проглатывает её целиком. Видимо, за разговором забывает про мои намёки и съедает всё, что купила. – Влада ты видела, это он тебя перехватил, когда Рягузов, ну…
– Я поняла, – натянуто улыбаюсь.
– Вот. У Влада есть брат троюродный, по сравнению с ним, Майкл и Ди – просто ангелы.
Вера смахивает крошки с груди, которые насыпались на ткань белоснежной блузки, и вытирает губы салфеткой.
– Извини, конечно, но ты так спокойно говоришь про этих двоих, и это после того, как они тебя унизили? – моё врождённое чувство справедливости не позволяет мне промолчать.
– Ай, – Вера беззаботно машет пухленькой ручкой, – я привыкла. Ты всё? А то у нас общество следующим, училка не терпит опаздунов.
Мышкина резво поднимается из-за стола, перекидывая через плечо длинную тяжёлую косу. У неё красивые волосы – светло-каштановые, прямые и блестящие. Да и на лицо девушка вполне симпатичная, если не брать во внимание лишний вес.
Я следую её примеру и тоже поднимаюсь, не сводя глаз с новой одноклассницы. Это как же нужно было сломать человека, чтобы он так не уважал себя и терпел унижения от каких-то богатеньких выскочек?
Глава 3
Сколько я себя помню, мой отец всегда находился в поиске новой работы. Ни на одном месте он не задерживался больше полугода, а иногда не дорабатывал и месяц. Если бы не мамина любовь к шитью, я боюсь, мы вообще не выжили бы.
Единственное, что утешало в перерывах между очередным увольнением и папиным поиском себя, он ограничивался одним населённым пунктом.
Отец просто увольнялся из одной организации, устраивался в другую, опять увольнялся и впадал в депрессию. И так по кругу, пока не находил новое место, которое, как он говорил, то самое.
Но в последний раз папа с чего-то решил, что всему виной город, в котором мы живём. Мол, он проклят, и поэтому отцу не везёт. Мама всегда молча во всём поддерживает отца, поэтому согласилась на переезд, а вот я…
Мне безумно не хотелось переходить в другую школу накануне выпускных экзаменов. Я слёзно умоляла родителей подождать с переездом хотя бы четыре месяца, но отец оказался непреклонен. Он выставил на продажу наш дом, который достался ему от бабушки с дедушкой, и очень быстро нашёл покупателя.
Более того, папа даже не удосужился лично посмотреть новый дом, лишь попросил продавца снять видео. Сказал, что все сейчас так делают, в этом нет ничего страшного. Я только молча вздыхала и поражалась слепоте своих, окрылённых скорыми переменами, родителей.
Зато теперь у моего отца нет времени на депрессию. И на поиск новой работы тоже. Все силы уходят на ремонт канализации и проводки, потому что стены ему на видео сняли. А вот о других проблемах предпочли умолчать.
А ещё наш новый дом находится на приличном расстоянии от школы, на самой окраине города. И автобус в эту сторону ходит только дважды в день – утром и вечером, поэтому возвращаться мне приходится пешком. Дорога занимает целый час, а ноги гудят, когда я переступаю порог дома.
Громкий хлопок сотрясает стены и заставляет меня зажмуриться.
– Блин, Тимка, Надька пришла, – слышу заговорщический, но довольно громкий шёпот в соседней комнате.
Медленно ступаю по деревянному полу и прохожу в кухню. Дима стоит на кухонном столе и пытается прилепить что-то к потолку, а второй брат дёргает ручку двери, ведущей в мою комнату. Видимо, её он закрыл с такой силой, что стены дома чуть не обрушились на мою голову.
– Что здесь происходит? – произношу строго. Несмотря на маленький рост, у меня очень сильный голос, и братья вздрагивают от интонации, с которой я к ним обращаюсь.
– Ничего! – Димон спрыгивает со стола на пол и отскакивает от меня на приличное расстояние.
Боится.
Но я подозреваю, так продолжаться будет не долго. Эти два брата-акробата уже почти догнали меня по росту, а что будет дальше?
– Что ты там дёргаешь? – фырчу на Тима, который словно приклеился к дверной ручке.
– Н-ничего! – да эти близнецы другие слова знают? – Во-о-от! Дверь перед тобой открыть хотел.
Брат взмахом руки указывает на мою комнату и уносится прочь вслед за Димкой.
Я медленно прохожу в спальню и от неожиданности роняю рюкзак на пол. Глухой звук заполняет пространство, а я цепенею от шока. Здесь случился Армагеддон?
Осматриваю стены своей небольшой комнаты. Создаётся ощущение, что сюда пробрался вор. А точнее воры, потому что я уверена – преступников было двое.
Учебники, которые были аккуратно расставлены на полке, разбросаны на полу в разные стороны. Кровать абсолютно пуста, зато рядом лежит матрас, чуть в стороне – постельное бельё. Опять батут из моего матраса сделали, изверги мелкие.
– Ах вы!.. – я выбегаю из комнаты и мчусь на поиски этих двоих засранцев, но дверь в их комнату захлопывается буквально перед моим носом.
Колочу в дверное полотно, выкрикивая в адрес двух малолетних сорванцов разнообразные проклятия. Блин, им же уже по десять лет, а ведут себя как пятилетки. Ещё и надо мной потешаются, что я ростом не вышла, на их ровесницу похожу.
– Я хотя бы ростом не вышла, а вот вам двоим не помешало бы отрастить себе хоть немного мозгов! – кричу, в очередной раз, ударяя кулаком по двери.
Терпеть не могу, когда кто-то берёт моё. А братья, будто специально то и дело роются в моих вещах, но сегодняшняя выходка – это просто апогей их фантазии. Надеюсь.
– Надя! – возмущённый голос матери достигает моего слуха, когда я в очередной раз заношу сжатую в кулак руку для удара по дверному полотну.
Женщина возмущённо барабанит пальцами по косяку двери. Рыжие волосы собраны в гульку на макушке, а губы сжаты в тонкую линию. Она смотрит на меня сверху вниз и хмурит тонкие брови.
– Мам, я…
Братья однозначно не правы, но расстраивать мать нашими разборками не хочется. По всему видно, что она и так на взводе.
– Прости, я… вспылила…
Опускаю руки по швам и смотрю на родительницу.
– Вроде бы взрослая, а ведёшь себя, как… – она окидывает меня презрительным взглядом и морщится. Приплыли.
– Прости, – я поджимаю губы. Мне не приятен её снисходительный взгляд и недовольное фырканье в разговоре, но я терплю.
Я стараюсь не вступать в конфликты с мамой, хоть иногда и очень хочется. Во-первых, меня приучили уважать старших, а во-вторых, я прекрасно понимаю, что маме и без моих истерик не сладко живётся. Новый дом, безработный муж, который находится в вечном поиске своего призвания, и трое детей на шее – отличное комбо для того, чтобы жизнь сорокалетней женщины не казалась мёдом.
– Лучше помоги мне на кухне, довари борщ, а мне нужно дошить новый заказ.
При упоминании о первых клиентах в малознакомом городе, губы матери расплываются в улыбке. Ей нравится её работа, а ещё возможность чувствовать себя важной и нужной.
– Конечно, мам, – я покорно иду на кухню, надеваю фартук.
Пока вожусь с борщом, не замечаю, что время приближается к четырём часам дня. Вот засада – у меня консультация по химии через час, пора выдвигаться.
Самое неприятное, что поесть я толком не успеваю, лишь перехватываю на ходу кусок хлеба со сладким чаем, и выбегаю из дома, напоследок предупредив маму об уходе.
Как по мне, лучше бы дополнительные занятия по подготовке к ЕГЭ проводились сразу после уроков. Тогда мне не пришлось бы ходить туда-сюда. В моей прежней школе именно так и было всё утроено, а в этом учебном заведении свои правила, с которыми мне остаётся только смириться.
Интересно, кто ещё из моего класса сдаёт по выбору химию? Надеюсь, Рягузова и Штерн на консультации не будет, иначе не видать мне покоя до самых экзаменов.
