Родня. Сборник

© Римид Нигачрок, 2023

ISBN 978-5-0060-8711-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родня

Такие светлые и радостные лица —

Мать, тетка, Юрик, Галя с мужем, Зина.

Мне тот портрет, оживший, снится…

Все имена – их список длинный…

Вы уходите

 
Вы уходите в тень забытья,
Вами, может, забытый и я
Не совсем, но в толпе не узнать.
Да, и это не сложно понять,
 
 
Я и сам вас с трудом узнаю,
Не надеясь на память свою,
Что-то было, коснется крылом,
Разминулись, припомнишь потом,
 
 
Не узнал, так бывает, прости,
Не сходились годами пути.
Только в памяти вы неизменны,
Но при встрече сражен переменой,
 
 
Я, что, сам не старею с годами?!
У людей избирательна память:
Этих помню, а этих – забыл,
Этим памятен, этим – не мил.
 
 
Раскидала нас жизнь по планете,
У детей подрастают уж дети,
Незаметно мы все постарели,
Днем одним пролетает неделя…
 
 
Вас храню в своём сердце…, увы,
А меня-то припомните вы?..
 

Эпитафия

 
Ты думаешь, сбежал,
покинув плоть земную,
Забвеньем ветер след
оставленный задует?
 
 
Да, верно, под землей
лежат, конечно, кости,
Ни друг, ни враг сюда
давно не ходит в гости,
 
 
Ни скорби, ни проклятий
и над твоей могилой.
Но знай, душа сама
себя весь век судила,
 
 
И сбросив имя, память
и личности остаток,
Спешит на землю вновь,
где ждет её расплата.
 
 
Из тела ты сбежал,
ошибки прихватив,
Пусть плоть твоя мертва,
а все-таки ты жив!
 

Свет былого

 
Огонечки-светлячки из былого гаснут,
И по тропкам не пройти, зарастают трассы,
Детство, мама и любовь, сердцу что милее,
Всё былое забрало, звать уже не смею,
 
 
Если даже позову, разве что услышит?..
И тоска в душе моей с каждым годом тише.
С каждым годом ухожу от былого дальше,
Чище будто бы оно, искренно, без фальши,
 
 
Будто было хорошо в детстве босоногом,
Так и хочется сбежать мне туда, ей богу!
Знаю, знаю, нет дорог, не найти и тропки,
Где и мамкины шлепки дороги по попке,
 
 
Где и папка хоть сердит, голос его строгий,
Шалость всё-таки простит через час в итоге.
Огонечки-светлячки не спешите гаснуть,
Пусть и старым становлюсь, вас я вижу ясно.
 

К памяти

 
К чему ты колешь, Память, за былое,
Когда назад, ты знаешь, не вернуться.
Ну, да, разбил, подарок мамы, блюдце,
Пора и перестать быть совести иглою,
Без страха и стыда назад бы оглянуться.
 
 
Как часто Память, ты мучительно колюча,
Есть столько дней обычных, бытовых —
Страницы чистые, как будто стерла их,
Упреком горечи до самой смерти учишь,
Всё неприятное давай разделим на двоих.
 
 
По справедливости, и ты не без греха,
Могла и обмануть, забыть и опозорить,
Как оскорбленье мелом на заборе,
Куснуть и спрятаться, как подлая блоха.
Дружить нам надо верно, а не спорить.
 

Старый дом

 
Сорок лет – одно мгновенье
Небесам, а нам – судьба.
Встречи радости томленья,
Память прошлого раба.
 
 
Подхожу, гадаю, где же
Дом и двор, подъезд, этаж.
Узнаваньем скорым брежу,
Возбуждаю эпатаж.
 
 
Что я вижу? Двор гадюшник,
Дом облезлый и чужой…
В детство мне вернуться нужно,
Не могу попасть домой.
 
 
Здесь вот маму с папой вижу,
Здесь играл я малышом…
Подхожу всё ближе, ближе,
Тот, не тот ли этот дом?
 
 
Из окна виднелись, помню,
Парк, дорога, пустыри.
Может быть не в этом доме?
Здесь! Уверен. Не дури.
 
 
Вкруг да около слоняюсь,
По ступеням вверх к дверям,
На забывчивость пеняя,
Озарит, быть может, там?
 
 
Наша дверь была направо,
Или прямо? Прямо – да!
Справа жила тетя Клава,
К ней ходил я иногда.
 
 
У неё был телевизор,
Иль на первом этаже?..
Дверь поуже и пониже,
Я запутался уже…
 
 
Ничего! Мальчишка малый,
Пятый год плюс сорок лет.
Глаз слезою щиплет жалость,
Дым ли щиплет сигарет…
 
 
Уходить пора. Довольно!
Медлю, медлю, но зачем?
От тоски ведь сердцу больно,
Я нашел тут только тлен…
 

Прекрасная осень

 
Хорошее время – прекрасная осень,
Листва опадает, и в роще свободно.
Душа успокоилась, страсти не просит,
Думай, что хочешь, живи, как угодно.
 
 
С тихою грустью, и нежно, и вольно
Можешь открыто любить как угодно,
И от любви той и сердцу не больно,
Душа и от страсти незрячей свободна.
 
 
Хорошее время – короткий отрезок,
Плоды созревают, стихает природа.
И ум в утешенье взрастил антитезу:
Влюбленному впору любая погода.
 
 
Спадает завеса иллюзий тумана,
Броженье осадком ложится на дно,
И от свободы над пропастью пьяный,
Ты осени пьешь ненасытно вино…
 

Лесная фея

 
Из заснеженной тайги
В шубке белоснежной
Вышла фея вечерком
Подарить надежду…
Все, кто встретиться в пути,
Станут чуть счастливы.
В дом нежданная войдет,
Как из сказки диво.
Снег искрится серебром,
Звезд на небе россыпь.
Фея леса дарит то,
Встречный что попросит.
Хворый, скажут ей, малыш,
Летом будет годик.
Она прижмет его к груди
Поцелует в лобик,
Рассмеётся тут дитя,
Тянет погремушку.
Если фею угостить
Будет в доме нечем,
Шубка сброшена с плеча
Хлопотать у печи…
И она уйдет в тайгу,
Как пробьет двенадцать,
Но к избушке, где живет,
Знайте, не добраться.
 

Жаль прошлого не жаль

 
То я боюсь забыть былое,
Перебирая день за днем,
То говорю себе, не стоит
Хранить, а выжечь бы огнем.
 
 
А вскоре снова пыль сдуваю
С далеких дней, и улыбнусь
И фото старому, листая
Альбом, а он наводит грусть.
 
 
Нет, нет, нельзя так беспокоить
Почти уснувшую печаль,
Пусть остается всё в покое,
Не жаль мне прошлого, но жаль…
 
 
И лето нынешнее тоже
Уйти неспешно собралось,
Забыть весну оно поможет,
Весна опять придет авось.
 
 
Ведь жизнь моя не настоящая,
С надеждой верится мне в ложь,
И не меня уложат в ящик,
На мертвеца я не похож.
 
 
Трех лет девчонка прибегает,
Влезает к деду на коленки,
И он как дочку приласкает
Свою же внучку. Эта сценка
 
 
Невольно в прошлое забросит,
Когда ты сам такой же кроха
Трех лет, пяти и даже в восемь
Звал мамку, если было плохо.
 
 
А мамы нет, и некому утешить,
И старику и плакать не пристало.
В минувшее ни поездом, ни пешим
Не попадешь, а там бы снять усталость,
 
 
Одежду сбросив, с берега нырнуть.
Как хорошо!.. Уходит тихо лето,
Но я вернусь, меня ты не забудь,
Дитем опять когда-нибудь и где-то,
 
 
Как в той же внучке мамина душа
Живет, быть может, да я не узнаю.
И дни ушедшие, меня уж не пугают,
Подхватить внуки душу и мою…
 

Утро раннее

 
Утро новое, свежее утро!
Воздух чистый и пахнет дождем,
С ним и я народился как будто,
С ним и дальше по жизни пойдем.
 
 
Свежий ветер и росные травы,
Купол неба и ясная синь.
Я твой сын, молодая держава,
Не уйди от меня, не покинь.
 
 
Коршун кругом летает дозором,
Прыг да скок возле ног воробей.
Необъятны родные просторы,
Зелень гор вдалеке голубей.
 
 
Город здесь тишину нарушает,
Словно гладь неподвижных озер,
Если с берега камни кидают,
Площадной какофонии вздор.
 
 
Я уйду, где кукует кукушка
Где как песня жужжанье шмеля,
Где нашепчут мне сказку на ушко
Ветер, травы, листвой тополя.
 
 
Я и сам как ковер травянистый,
В синем небе как облака пена.
Дух в любви своей страстно неистов,
Был во мне он, исчезнет мгновенно.
 
 
Ну и я возвращаюсь обратно
В город, шум, придорожную грязь,
Где газоны – зелёные пятна,
Где любовь лишь бездушная страсть.
 

Старатель

 
Говорят, на юг Сибири
Люди едут мыть песок.
А пока ты парень в силе,
Вань, поехать ты бы смог?
 
 
Зазывал в артель рабочих
Наш купец, готов рискнуть.
Мы живем уж бедно очень,
Но опасный длинный путь.
 
 
Там, на речке, на Амыле,
Говорят, в тайге глухой,
Золотишко люди мыли,
И с богатством шли домой.
 
 
Ладно, батя, я готовый
Постараюсь для семьи.
Воротиться, дай нам слово,
Нужда давит, нас пойми.
 
 
Верхом, пешком, в телеге
Продвигались на восток,
Степи, горы, топи, реки…
Пропадем, спаси нас Бог!..
 
 
Добрались – проходит месяц,
Край земли, медвежий край.
«Будем хату ставить здеся!
Инструмент-ка разбирай!»
 
 
Рядом горная речушка,
Сосны, пихты и кедрач.
Бревна тащит на горбушке,
Наш Иван, ого, силач!..
 
 
Вот и стал Иван старатель,
Ему латок, лопата и кайло —
Жена и батя, и приятель;
И гнус сосал, и солнце жгло.
 
 
Мечтал, найти бы самородок,
Иль россыпь горстью загребать.
Зима и лето – мчались годы…
До нитки спустит всё опять,
 
 
Как в кабаке фарта найдет,
Забудет, что его заждались,
Что обещал он наперед,
И пьет потом уж от печали.
 
 
Но девку всё-таки сосватал,
Из местных, сущая дикарка,
Он бросил пить, поставил хату,
И баньку топит очень жарко.
 
 
Год-два – родит ему сынка,
Еще годочек – девка в доме.
Пусть и крепка еще рука,
Но кашель бьет и кости ломит.
 
 
В семь лет сгорел Иван и помер,
Детей – две девки, три сынка,
Кормильца нет – и горе в доме.
Песком златым полна река…
 

Дедова сказка

 
Кулак ты, кровопивец!.. Какой же я кулак,
В хате дюжина детей – мал мала меньше.
Дед мой был батрак, отец мой был батрак,
И я – батрак, навек с нуждой повенчан…
 
 
Коровы, лошадь, боров, козы, гуси, куры,
Надел земли… всё должен сдать колхозу,
А не отдашь, отнимем, кулацкая ты шкура!
Даём одни лишь сутки – и это не угроза…
 
 
Смириться б Ваня… Не говори так, Глаша!..
С чего кормиться нам? Бедняцкий комитет
Должен бы помочь. Вернёт скотину нашу?
Для них мы кровопийцы. Глаша, нет и нет!
 
 
А в комитете кто?.. Пьянь и голодранцы!
А получили власть, им только бы и грабить.
А городские? Трутни, убийцы, самозванцы,
Пьют ночи напролет, и заседают в штабе…
 
 
Телега старая, кобылка чуть живая,
Плачущие дети, в рвань старую одеты,
Описано хозяйство, ворота закрывают,
«Кулацкое отродье» ссылают на край света…
 
 
В Сибирь дорога – каторжников гнали,
Теперь – крестьян, разоренных на смерть.
За власть советскую, за волю воевали
Деды, отцы и дети… хотелось им иметь
 
 
Клочок земли, и жизнь без притеснений,
Трудиться на себя, не разгибая спину…
Декрет о мире и земле провозглашает Ленин,
И церковь вне закона, и Николашка скинут.
 
 
Вся власть рабочим и крестьянам!..
Но что потом? Да продразвёрстка…
Матрос с балтфлота в дом с наганом,
Изъял вчистую хлеб… ржаную корку
 
 
И днем с огнем в той хате не сыскать.
Чем засевать поле, зимой что кушать?..
Голодны дети, угрюм отец и стонет мать…
За революцию – погубленные души…
 
 
Война гражданская закончилась, затихла,
Лишь на окраинах, на юге перестрелки,
Красноармейцы бьют и днем, и ночью лихо
В лесах, в горах врагов отряды мелкие…
 
 
Потом был нэп – поднять хозяйство надо,
Заводы строить надо, и укреплять границы,
С разрухою бороться, и наводить порядок…
Москва – не Питер – страны большой столица.
 
 
Рабочим нужен хлеб, крестьянам – трактора,
Но мелкие хозяйства в деревне по старинке,
Колхозы создавать из них пришла пора…
Нарезы обезличить, согнать в стада скотинку,
 
 
Хозяин – председатель, и коммунист конечно,
Богатых раскулачить, кто против, тех в расход…
Коллективизация! … расправы скоротечные,
Расколот на два лагеря в провинции народ…
 
 
Так вот за пятилетку крестьянство извели,
Кто в город убегает, кто осужден надолго…
Об этом наши деды и подумать не могли…
Сталинская партия произвела прополку
 
 
Жестоко, безрассудно железною рукой.
И в основном невинные по лагерям и ссылкам
Тысячами гибли за наш советский строй…
На третий день издохла старая кобылка,
 
 
От голода и холода, болезней мёрли дети,
А с рухлядью тележку невмоготу тянуть,
Никто не пожалеет, никто и не приветит,
Страданьям нет исхода, и бесконечен путь…
 
 
Я умираю, Ваня… Терпи, родная Глаша,
Недолго нам осталось, за тем вон бугорком
Шумит, я слышу речка, постоем мы шалашик,
Перезимуем, а по весне срублю я новый дом…
 

После дождя

 
Паучья сеть разорвана дождями,
В ней капельки искрятся серебром;
Жук пал с небес: огромными усами
Наощупь пробует ничейное добро.
 
 
Раскрыла крылышки, легонечко махнула
Раз-два и… бабочка планирует рывками;
И снова жук, другой, он грузный и сутулый,
Сеть зацепив, упал в траву как камень.
 
 
Мурашек прибежал, и убежал обратно —
Разведчик возвращается с оравой,
Снуют туда-сюда, что ищут, непонятно,
Вверх-вниз бегут, навело и направо.
 
 
Тлю смыло струями с веточных верхушек,
Но кое-где отдельные зеленые коровки
Пьют сок, и сладкий сок сочится из-под тушек;
Нашли своё сокровище: мурашки доят ловко.
 
 
На ветке две синички, их не приметил сразу,
Шмыг-шмыг и… в клюве гусеница,
А у другой – букашка и… улетели разом…
Издалека-далёко шмель тяжело промчится.
 
 
Где лужицы, стрекозы зависли неподвижно;
Лягушка кроха в травах, и ящерка меж кочек.
Паук из щелки выполз расстроенный, обиженный,
Но вскоре паутину прясть новенькую хочет…
 

Семейный обед

 
Отца я помню, как в тумане,
Пять-шесть найдется эпизода,
Но память детская обманет,
В те дни, вернувшись через годы.
 
 
Веселый, стройный и подвижен,
А может, строгий, даже злой,
В рассказах мамы его вижу,
Во мне, ребенке, он живой.
 
 
Семейный стол полуовальный,
Отец, я слева, справа брат,
Он усадил нас специально —
Учить приличиям ребят.
 
 
Мне ложку левою рукою
Взять неосознанно хотелось,
Отец мне строго: Что такое? —
Бьет подзатыльник то и дело.
 
 
А брат откусит хлеб и долго
Жует его и не глотает,
Отец встряхнет его за холку, —
Не подавись, запей-ка чаем!
 
 
К его приходу дети в чистом
Должны одеты быть и рядом,
И стол накрыт семейный быстро,
После отца все только сядут.
 
 
Жена должна сидеть напротив,
А рядом с мамой дочь Галина;
Кастрюля с супом, с мясом протень,
Отец вино нальет с графина…
 
 
Сам помню ль это пятилетним,
Иль мама позже рассказала,
Как притихали сразу дети —
Отец входил неспешно в зало.
 
 
И те семейные застолья,
И воспитательные меры,
Не мог придумать я, тем более
С годами в память крепнет вера.
 

Хороший день

 
Хороший день – и снег, и дождь,
И воздух – пасмурного неба,
Дремать, иль с Богом говорить,
Иль с другом выпить мне бы.
 
 
А лучше в слякоть майских дней
Мечтать мне беспредметно,
Один бродить среди огней,
Искать себя там тщетно.
 
 
Печаль приятная течет,
Как мёд течет неспешный,
Как чисел ряд, как чет-нечет:
Святой, нейтральный, грешный.
 
 
Хороший день, как посмотреть,
Смотреть на это стоит,
Хоть снег и дождь, приятно ведь,
Молчать душой покоем.
 
 
Ничто её не возмутит,
Никто и не унизит,
Пока дождь-снег с небес летит,
В душе моей ревизия.
 

Счастье в доме дети

 
Ребенок в доме?.. Мне уже не надо.
Ну, дед, ты что? Я внучке нашей рада,
Прижать к груди малютку дорогую…
Пеленки, соски, слёзы …, жизнь такую
Не очень хочется под старость начинать.
Ах, мужики, вам женщин не понять!..
Куда уж нам…, держи кусочек счастья.
И губы, нос, глаза – в бабулю мастью.
Меня увольте, сами с ней покуда.
Вставать средь ночи вам, а я не буду.
Четыре сына нянчил, слава богу.
Здоровье уж не то, и дел невпроворот.
Дитя проснулось, слышите?.. орёт.
Иль мокрое оно, иль хочет кушать.
Невинная слеза бередит больно душ.
Я ухожу к себе, а вы тут, бабы, сами…
 
 
На тридцать лет назад уносит память.
Двенадцать метров в комнате жильё,
Вдвоём в тазу стираем детское бельё,
Когда приеду вечером с завода.
Второй родился – минуло два года,
Крутились мы, как белки в колесе,
Что в комнате одной ютились все,
Не стоит говорить, жена еще училась.
По молодости лет на всё хватало силы,
Семейный быт, заботы и тревоги.
Дают нам третьего сынишку боги…
С утра ведём детишек в детский сад,
Я на завод, жена домой спешит назад:
Стирать, варить, убраться и погладить.
 
 
И всё опять начать? Не надо, бога ради!..
И для себя пожить пора бы, отдохнуть,
А как дитя орёт средь ночи, не уснуть.
Уж невтерпеж, помочь им что ли,
Я всё же дед, не избежать мне доли,
До самой смерти с детками возиться.
Весь опыт прежний ныне пригодится.
 
 
Летели годы, внук родился пятый.
Как вы живете, спрашивал у брата,
У вас давно детишек полон дом.
Привыкли, говорит, гоморра и содом.
Но любим всех, пускай еще рожают.
И деться некуда от них, и раздражают,
И без детей и дом не дом, тоскливо.
Вы счастливы. И я тогда счастливый.
 

Мне дед рассказывал

 
Мне дед рассказывал: «Война
И нас коснулась громом пушек,
Пришла нежданная она,
До боли сжав тревогой душу.
А ночью зарева пожаров
Дышало дымом едким, жаром.
 
 
У репродуктора толпились
И млад, и стар: пал Брест и Киев…
Гадали: беда минует, война или
До нас докатится… Другие
Шли мужики в военкоматы:
Нас запиши! – ругались матом.
 
 
Увечный я – иду, хромаю
Туда же, нет, ты нам не годен…
Как враг придет, тогда прямая
Дорога в лес, охотник вроде,
Бью белку в глаз не портить шкуру.
Жена завыла, дура дурой…
 
 
Три года ровно партизанил,
Три сотни рисок на прикладе.
Награды? Есть, солдат по званью»
По голове меня погладил:
«Дай бог, войны тебе не знать
И зверя лютого не гнать!..»
 

Последыш

 
Дочки, дочки и что, носитель фамилии – раз!
Эти – замуж, отрезан ломоть, ты – наследник,
Повырастали и в город, им он лучше горазд,
Хоть колхоз и богат, и я в ряду не последний.
 
 
Что, Владимир? Ты тоже стыдишься села?..
Дом куда же: умру, кто останется? Мыши!..
Комсомолец, отличник, работник – хвала
Раззадорит и сгинешь, старика-то ты слышишь?
 
 
Дочи: Женя с Машей, и Катя, ты – последыш,
Мне в награду, женись, коль приспичит, но здесь.
Тятя, я, как они я хочу, в город, я учиться уеду!..
Если нет – пропаду, опозорю фамилии честь.
 
 
Вот тут пишут: вербуют на стройки Востока.
На три года всего, я туда и рвану рубить рубль…
Мамку с кем, как умру, ей вдовой одинокой?..
Дочки в город возьмут: молодым она в убыль.
 
 
Здесь бы жил: дом родной, ты и плотник, и столяр,
Мы династии род: дед твой, прадед топориком тюкал…
Тятя!.. Отслужил я три года, и толку что спорить —
Я путевку уж взял… Сын, жизнь скверная штука:
 
 
Царь Николка, война, революция, снова война,
Нахлебались беды, и березовой каши наелись,
Не тайга, так пропали бы, в лихолетья спасала она…
Ладно уж, когда едешь? Тятя, осталась неделя.
 
 
Тять, прости!.. Бог простит… Год, но три я не сдюжу,
Не увидимся, сын, хоть оградку сработать вернись.
Вот такие, как ты, восстанавливать Родину, нужен,
У меня – по откос, у тебя начинается жизнь…
 

Письмо на материк

 
Живешь, узнал от Жени, в Новосибе,
Тебе, мол, Катя выделила угол,
Мария, мол, учителем в поселке, на отшибе,
Мам, в город кинулась, с какого перепуга?..
 
 
Колхоз оставила, и дом, могилка зарастает,
А я приехать к вам пока что не сумею,
Женился осенью, жизнь в прошлом холостая,
 
 
На из местных Шура, дочь годовалую имеет.
 
 
Рублю я дом себе, от Мякшиных отдельно,
Жить вместе тесно, в общаге невтерпеж.
В приданном куры, хряк, да и корова стельная.
Зимой в два метра снег, дорогу не пробьешь.
 
 
Да, остров Сахалин, край этот каторжанский,
Тайга и сопки; народ: ороки, айны да японцы,
И зоны, и военных встретишь, и гражданские,
Восток далекий, там, где всходит солнце…
 
 
Кто валит лес, кто бьет пушнину в зиму,
А я рублю дома с зари до поздней ночи.
К складам узкоколейка, катают там дрезину,
Директор леспромхоза завод построить хочет.
 
 
Ну, всё, мам, до свиданья! Целую, обнимаю.
За просто так к нам в гости никто не приезжает,
Бумаги, разрешенье и вызов, понимаешь…
Что поспешил жениться, что здесь живу, не каюсь.
 

Зимой утро

 
Три комнаты и кухня —
Квартира для семьи.
Зимой, лишь печка тухнет
На ночь, к часам семи
 
 
Вползает в щели холод,
Пол всюду ледяной.
«Вставайте дети в школу,
А Толик в сад со мной —
 
 
Мать кочегарит печку,
Готовит легкий завтрак —
Снег завалил крылечко,
Юр, разгреби лопатой
 
 
Хоть узенькую тропку»
Тепло под одеялом,
Вставать с постели знобко,
Бельё своё, бывало,
 
 
В кровать погреть засунешь,
Потом уж быстро-быстро
Надеть, а ноги босы в чуни.
«Эй, завтракать, артисты!
 
 
А мне пора на смену, —
Мать в катанках, фуфайке, —
Кричит нам через стену —
Галина – за хозяйку!..»
 
 
Сестра большая – в пятом,
А Юрик в третьем классе,
Я в первом, с младшим братом
Уходит мама в ясли…
 
 
«Дорогу помнишь, Вовик,
До школы?» Ну ты скажешь!
Конечно… – хмурю брови, —
На ТЭЦ ходил я даже,
 
 
С углем, где вагонетки
По рельсам мама возит.
Засунув в рок конфетку,
Чтоб нос не приморозить,
 
 
Шарф натянул повыше,
Обулся – вон наружу!
Взял рукавички? слышу
Вдогонку, нынче стужа!..
 
 
Ушел и Юрка следом,
У зеркала Галина,
Еще укутанная пледом,
Снимает гроздь резинок…
 
 
На ней шаль с пухом козьим,
Пальто чуть не до пяток,
На вырост, при морозе
И Галка, ходят так девчата.
 

Три слова

 
Слова, как «бог», «любовь» и «счастье»
Понять умом не в нашей власти,
Но каждый знает будто бы значенье,
И даст по-своему словам определенье.
 
 
Для верящего «Бог» – небесный царь,
Им всё сотворено, земли любая тварь,
Прощает грех, кто свят, тому и в рай.
Не объясняя, Бога чувством понимай.
 
 
Любовь, как слово, проще объяснить,
Казалось бы, но рассужденья нить
Приводит к чувству, здесь застопорится,
И разумом в суть слова не пробиться,
Как это чувство столь парадоксально:
Крылато, зажигательно, фатально,
Изменчиво, и сумасшествия на грани,
Кристалл с числом бессчетных граней.
Кто испытал любовь и не сгорел от страсти,
То до конца у чувства этого во власти.
 
 
Любовь и бог сложи, получишь счастье,
Прибавь еще семью, детей, здоровье, злато —
Вот счастье полное; дается нам задаток,
Чтоб счастья храм могли бы возвести,
Не спутав цель и ценности, и верные пути.
 
 
Три слова: Бог, Любовь и Счастье —
Есть смысл жизни, наше в ней участье.
 

Половинки

 
А мы не встретились. Была же ты счастлива
С другим – точь-в-точь родная половинка.
И от соперниц сберегаемый ревниво,
Он был окутан романтическою дымкой.
 
 
Потоки времени реальности сдували
Покровы пестрые заманчивой легенды,
Чтоб оголить доселе скрытые детали,
Присовокупить к фактам эти аргументы:
 
 
Частей на стыках множество просветов,
Различий больше чем казалось изначально,
Ценилась золотом фальшивая монета…
Ты не могла признать открытие отчаянно.
 
 
И, слава богу, тропки наши не сошлись,
И я не сделался причиной бед-несчастий,
Для каждого из нас найдет замену жизнь,
Сойдутся где-нибудь не те, так эти части.