Buch lesen: «Шанхай»
© Т. И. Бреславец, перевод, 2024
© Л. М. Ермакова, предисловие, перевод, 2024
© Издательский Дом «Гиперион», 2024
Шанхай
1
Высокий прилив вспучил воды реки и устремил их вспять. Сигнальная вышка метеостанции показывала слабую силу ветра. В вечернем тумане шпиль морской таможни затягивало мглой. На бочках, загромождавших мол, сидели до нитки промокшие кули1. По тяжелым волнам продвигался потрепанный парусник, кренясь и поскрипывая.
Санки, мужчина с бледным лицом и проницательным взглядом средневекового самурая, обойдя квартал, вернулся на набережную. На скамье, у кромки прибоя, сидели русские проститутки. Тусклый фонарь сампана2, выгребающего против течения, непрестанно мигал перед их безмолвным взором.
– Торопишься? – спросила по-английски Санки одна из проституток. Он заметил на складках ее двойного подбородка белые пятнышки. – Садись, местечко найдется.
Он молча уселся рядом. Моторные лодки глухо бились о причал, сцепленные друг с другом носами и привязанные к его черным сваям.
– Угости сигаретой, – попросила женщина.
Санки достал пачку и спросил:
– Ты что, каждый вечер сюда приходишь?
– Да.
– Видно, у тебя совсем нет денег.
– Денег?
– Ну да.
– Ни денег нет, ни родины.
– Скверно.
– Еще бы…
Цепляясь за реи, туман струился будто пар. Женщина закурила. Каждый раз, когда лодки, привязанные к каменной стенке, покачивались на волнах, газовый фонарь высвечивал названия судов. От группы китайцев, затеявших на бочках картежную игру, доносилось глухое позвякивание медяков.
– Может, пойдешь со мной?
– Нет, сегодня не получится.
– Фу, как скучно…
Женщина положила ногу на ногу. Вдалеке мост пересек рикша. Санки вынул часы. Коя уже должен был приехать. Он обещал познакомить Санки с какой-то танцовщицей по имени Мияко. Коя занимался пиломатериалами в Сингапуре, а приехал в Шанхай, в этот мрачный китайский порт, чтобы подыскать себе невесту3.
Свет газовых фонарей, лившийся сквозь влажные ветви лип, падал на сморщенные носки туфель проституток. Вскоре в этих полосах света начали скользить потоки тумана.
– Может, пойдем домой? – предложила одна из женщин.
– Давай.
Женщины поднялись и одна за другой пошли вдоль железной ограды. Одна молодая, шедшая позади остальных, обернулась и мельком взглянула на Санки выцветшими глазами. Сидя с сигаретой во рту, он почувствовал, как его переполняет грусть воспоминаний. Когда Кёко сообщила ему об отъезде, она, уходя, бросила на него такой же прощальный взгляд.
Перешагивая через черные цепи пришвартованных лодок, женщины скрылись среди бочек. После них остались несколько мокрых перьев да растоптанная кожура банана.
Санки откинулся на спинку скамьи и задумался о матери, оставшейся на родине. Она продолжала неустанно писать ему ласковые письма.
Он не был в Японии уже десять лет. Все это время он только и делал, что сидел за решеткой в окошке банка и умудрялся кончиком пера зашивать прорехи в депозитах, куда запускал руку управляющий. Санки наконец осознал, какое нужно иметь безграничное терпение, чтобы стараться аккуратно и честно выявлять нечестность других. И еще, хотя он считал это полной глупостью, его исподволь захватывало очарование смерти. Раз в день, пусть в шутку, но он непременно обдумывал способы покончить с собой. Словно это было единственное средство разобраться с жизнью. Если он, прихватив Кою, выбирался куда-нибудь выпить, то всегда пользовался случаем сказать:
– Вот когда ты раздобудешь миллион иен, ты, вероятно, решишь, что добился успеха. А я достигну его лишь в том случае, если засуну голову в петлю.
В подобном духе он высказывался постоянно, но дальше разговоров дело не шло – снова перед глазами всплывал образ матери, и Санки на следующее утро, отбросив тягостные мысли, как ни в чем не бывало отправлялся на службу. «Я живу только из-за сыновней почтительности. Я – плоть от плоти своих родителей. Своих родителей… Но что я знаю о них?»
В действительности Санки позволял себе только одно – время от времени давать волю слезам, вспоминая далекое детство.
Потом, засунув руки в карманы, он отправлялся на улицы взглянуть на бурное веселье живых людей, приехавших со всего света, напоминающее карнавал.
После того как из Сингапура приехал Коя, Санки впервые за долгие годы воспрянул духом. Они были дружны с начальной школы. Санки был без памяти влюблен в младшую сестру Кои, Кёко. Однако Коя узнал об этом лишь после того, как та вышла замуж. Он в сердцах упрекал друга:
– Ты дурак, точно. Почему не сказал мне об этом ни слова? Если бы сказал, то я…
Санки же считал, что если бы он все рассказал, то, несомненно, поставил бы Кою в неловкое положение, поэтому и молчал. Санки тайно страдал в одиночестве вплоть до сегодняшнего дня. А сейчас его уже ничего не тревожило – ни радости жизни, ни любимая женщина, ни Япония. Лишь иногда он волновался, когда с родины приходили сообщения о том, что страна шаг за шагом продвигается по пути прогресса, – лишь это вселяло тихую радость в сердце. Но недавно Коя известил его о том, что муж Кёко умирает от туберкулеза, и Санки почувствовал облегчение, словно из него вынули занозу.
2
Квартал полуразрушенных кирпичных зданий. На его узких улочках толпились китайцы в черных одеждах с длинными рукавами – похожие на морские водоросли. На мостовой на корточках сидели нищие. Над их головами свисали пузыри и окровавленные ломтики карпов, нарезанных кружками. По соседству, у фруктовой лавки, высились груды манго и бананов, высыпанных прямо на дорогу. Рядом с фруктовой лавкой находилась мясная. Несметное количество ободранных свиных туш болталось тут, свесив копыта, являя кроваво-черные нутряные пещеры. За плотно набившими лавку тушами проглядывал из глубины только белый циферблат настенных часов, сверкающий, точно глаз.
Между фруктовой и мясной лавками начинался глубокий проход, чей свод поддерживали покосившиеся кирпичные столбы. Проход вел к турецкой бане, в которой Коя, вместо того чтобы встретиться с Санки, слушал патефон, сидя в клубах пара, а о-Рю массировала ему спину. О-Рю стала содержанкой богатого китайца и хозяйкой этой бани. Разумеется, она не обязана была посещать гостевые ванные. Однако, выбирая клиента по душе, она отвела для развлечений несколько помещений, что, безусловно, выгоды ей не приносило. Прежде чем войти к клиенту, она обычно покрывала все тело густой мыльной пеной.
Закончив массаж, о-Рю принялась намыливать Кою.
Когда их головы выплыли из облаков пены, о-Рю спросила:
– Вы куда собираетесь сегодня вечером?
Коя вспомнил, что условился встретиться с Санки.
– Меня Санки ждет на пристани. А который час?
– Да оставьте вы его, он наверняка сам сюда заявится. Для меня важнее другое – когда вы собираетесь вернуться в Сингапур?
– Еще не знаю. Я думаю, что не раньше, чем мы избавимся от филиппинских конкурентов.
– Значит, вы уже занялись подыскиванием супруги?
– Да нет. Собственно, мне спешить некуда; да и нам ни к чему сейчас говорить об этом.
Внезапно о-Рю шлепнула пеной по лбу Кои и повернула переключатель. Шипение рвущегося из стен пара смешалось со звуками патефона, заигравшего популярную песенку «Только мой». В такт ей Коя начал слегка пританцовывать. Мыльная пена, неторопливо сползая, обнажала его тело и растекалась по полу белыми цветами.
На спине о-Рю начала медленно проступать великолепная татуировка в виде паука.
– Как только надумаете жениться, обязательно посоветуйтесь со мной!
– Но обычно ты от меня все скрываешь, а я только и делаю, что с тобой советуюсь, разве не так?
– У нас с вами разные положения. Я ведь любовница китайца.
– Вот наконец довелось услышать нечто откровенное…
На пауке, раскинувшем лапы по спине о-Рю, выступил пот. В конце концов пар заполнил всю комнату, так что и хозяйка, и гость совсем скрылись из виду. Сквозь завесу пара донесся голос о-Рю:
– Обещайте, что сегодня вечером вы никуда не пойдете.
– Так ведь меня ждет Санки!
– Дался вам этот Санки, он наверняка где-то гуляет!
– Можно попросить убавить пар?
– Ну нет, пока не скажете, что не пойдете…
– Дышать нечем…
– Да прекратите вы жаловаться – терпите! Здесь каждый хоть разок должен помучиться!
– Мадам…
Смолкли голоса, смолкло и шипение пара.
3
Санки, устав от ожидания, направился к бане. А в это время Коя шел на пристань встретить его.
Санки молча опустился на диван в гостиной. Из глубины бани до него доносилась какая-то песенка на португальском, перемежавшаяся веселыми голосами банщиц. Иногда свист пара заставлял стены вибрировать, а тюльпаны на столе дрожали и раскачивались.
К нему вышла одна из банщиц. Сев рядом, она искоса посмотрела на него.
– Устала?
Девушка закрыла лицо руками и потупилась.
– Найдется свободная ванна?
Банщица молча кивнула.
Санки давно нравилась эта молчаливая девушка по имени о-Суги. Когда бы он ни пришел, она всегда зачарованно смотрела на него из-за спин подружек.
Вскоре шумной толпой в тесный коридор ввалились банщицы, наполнив его влажным воздухом:
– Да это же господин Санки! Давненько не заходили!
Санки, положив подбородок на рукоять трости, внимательно рассматривал женщин.
– Вы всегда выглядите таким несчастным, – сказала одна из них.
– Это потому, что у меня долги.
– Да ладно, у кого их нет!
– Но на ванну я наскребу…
Женщины рассмеялись. Тут вернулась о-Суги, закончив приготовление ванной комнаты. Санки вошел, лег на лавку и вытянулся. Кожа под горячим паром начала смягчаться. Его постепенно охватывала дремота, и в голову пришло: а что, если так и заснуть в этом пару…
Он повернул переключатель и закрыл глаза. С каждым мгновением ему становилось жарче. Он подумал: вот бы так и умереть – и уже в полудреме увидел Кёко. Замелькали перед глазами встревоженные лица назойливых кредиторов. Выплыло радостное лицо его мерзкого управляющего.
Санки был единственным, кто знал о его хищениях – например, о махинациях с депозитами. Наверняка рано или поздно банк закроют. Тысячи лиц, виденных им по ту сторону зарешеченного окошка, вихрем закружились перед его мысленным взором. Но довольно. Ведь все, что ни случается, лишь прибавляет человеку морщин.
Отворилась дверь – что ж, входи, кто бы ты ни был. Санки лежал неподвижно, закрыв глаза. От двери широкой волной пробежал поток свежего прохладного воздуха. Его лицо накрыли полотенцем. Должно быть, это о-Рю. Разглаживать морщины – ее ремесло.
На время в ванной комнате установилась тишина. Санки представил, как желтый паук на спине о-Рю разглядывает его, распростертого на лавке, и поежился.
– О-Суги? – Санки умышленно произнес это имя.
Никто не ответил. Он желал, чтобы его соблазняла о-Суги, но к нему льнула о-Рю. Вот он и хотел, чтобы она знала о его желании развлечься с о-Суги. Санки были неприятны ухаживания о-Рю, поэтому он решил подразнить ее. Все еще с закрытыми глазами, ухмыляясь, он простер обе руки и попытался поймать ее.
– Эй, о-Суги, захочешь убежать, да не сможешь! Мои руки как лапы паука, так что берегись!
Произнеся это, Санки смутился: как-то неловко вышло. Но глаз не открыл. Почему бы и не посмеяться, раз уж так получилось?
Вопреки его ожиданиям, дверь резко отворилась, было похоже, что кто-то вышел из комнаты. Некоторое время Санки не двигался, прислушиваясь и ощущая кожей движение воздуха. Внезапно за дверью раздался страшный шум и на него кто-то налетел. Послышался плач, и Санки догадался, что это о-Суги.
Разозлившись на о-Рю, он, однако, понял, что выплеснуть свои эмоции сейчас – значит лишить о-Суги работы. Сняв полотенце, Санки уставился на растрепанные волосы плачущей девушки. Затем, не сказав ни слова, вышел из ванной, оделся и уже из другой комнаты позвал о-Рю.
О-Рю вошла, смеясь, и, как ни в чем не бывало, сказала:
– Что-то слишком поздно вы сегодня.
– Поздно так поздно, а ты лучше скажи, что это сейчас было?
– А что?
– Да вот – с о-Суги.
– Эта девчонка ни на что не годится, совсем неповоротливая.
– Так что, хочешь, чтобы я о ней позаботился?
– Да уж сделайте одолжение, буду премного благодарна!
Санки понял, что его шутка может испортить человеку жизнь. Чтобы спасти девушку, ему придется склонить голову перед о-Рю. Но и это может оказаться бесполезным, ведь она уже приняла решение выгнать о-Суги. Что же делать?
Санки взял о-Рю за руку и привлек к себе:
– Послушай, в последнее время я помышлял только о смерти, но после встречи с тобой эти мысли меня покинули.
– Почему вы так хотите умереть? – спросила о-Рю.
– Что значит – почему? Неужели непонятно?
– Конечно, непонятно! Это надо же – ни с того ни с сего взять и помереть!
– Я к тебе со всей душой, а ты бог знает что городишь! Хотя бы сделала вид, что сочувствуешь.
О-Рю ударила Санки по плечу.
– Тьфу, да замолчите же! Вас послушать – так даже я захочу на тот свет, вы и меня собьете с толку!
О-Рю поднялась и собралась выйти из комнаты, но Санки удержал ее за руку:
– Послушай, если ты вот так уйдешь, то сегодня ночью я за себя не ручаюсь.
– Ну и давайте! Хотите сдохнуть – так подыхайте! К черту все это!
– Если я умру, то у тебя будут проблемы.
– Не болтайте глупостей! Ну-ка, отпустите! Нынче вечером и я, может, захочу сдохнуть!
О-Рю вырвалась из рук Санки и ушла. Он почувствовал, что свалял дурака, и еще больше разозлился на нее. Он лег на постель и стал поглаживать мягкий мех одеяла, чтобы успокоиться.
Дверь вновь распахнулась, в комнату втолкнули о-Суги. Она упала перед Санки и заплакала, не поднимая головы.
Санки наблюдал, как вздрагивает от рыданий ее склоненная спина. Пушок на шее о-Суги вызвал в нем слабое чувственное желание – как будто бабочка взмахнула крылом в животе. Он склонился, чтобы поближе разглядеть о-Суги, но почувствовал, что о-Рю откуда-то следит за ними, смутился, дернулся назад и позвал:
– Эй, о-Суги, иди-ка сюда.
Поднявшись, он взял ее на руки и отнес на постель. Она тут же села съежившись, продолжая плакать.
– Ну-ну, перестань, – сказал Санки и, откинувшись на спину, снова с наслаждением стал разглядывать профиль девушки, а затем дотронулся до ее плеча.
Едва рука Санки коснулась ее, как она вздрогнула всем телом, словно говоря: не надо, не надо. Не пытаясь встать с постели, она продолжала плакать, закрыв лицо рукавом.
Санки погладил ее руку:
– Послушай, послушай меня, хорошо? Давным-давно в некотором царстве, в некотором государстве, жили король с королевой.
Внезапно о-Суги отчаянно разрыдалась.
Санки сидел, свесив ноги с кровати, и хмуро молчал. Уставившись на лопасти вентилятора под потолком, он задумался о том, почему даже пальцем не может прикоснуться к девушке, которая ему нравится.
На это должна быть какая-то причина.
Он еще некоторое время прислушивался к рыданиям о-Суги, склонив голову, затем вышел из комнаты. Куда же подевалась его шляпа?
4
Коя отправился на пристань, но Санки там не нашел. Только грязные красные куртки дворников, шурша, мелькали в тумане. На скамье под липой, скучившись, застыли индийцы – их черные как смоль бороды были похожи на гнезда птиц. Коя прошел по краю лужайки. Из-за прилива река вздымалась волнами, и, борясь с ними, медленно двигалась груженная мрамором лодка. Коя дошел до центра лужайки, на которой цвели тюльпаны, потом повернул назад и, окликнув рикшу, помчался к танцевальному залу, где работала Мияко. Коя был уверен в своей неотразимой внешности.
А что, если Мияко откажется выходить за него замуж?..
Около танцевального зала, прилепившись друг к другу, теснились дома. Цепляющийся за трещины в стенах плющ так разросся, что укрыл фасады до самых крыш.
В зале архитектор и паназиатист4 Ямагути сквозь мелькающие рукава кружившихся танцовщиц разглядел Кою и расхохотался.
Ямагути был в их веселой компании еще до того, как Коя отправился в Сингапур. Он уселся напротив Ямагути:
– Сколько времени прошло, подумать только! Как ты? Когда бы я тебя ни встретил, у тебя постоянно довольная рожа!
– Это из-за моего безобразного поведения. Стоит разок ступить на скользкую дорожку – и человеку конец! Ах да! Я на днях встретил Санки: говорит, что ты приехал искать невесту, неужели правда?
– Ну да, так и есть. Но где взять подходящую? Может, у тебя кто-то есть на примете, так я готов тебе довериться. Только, чур, свой секонд-хенд мне не подсовывать.
– Не знаю, честно говоря… А впрочем… Есть одна русская, Ольга. Как тебе? Хотел предложить ее Санки, но он такой Дон Кихот, что ничего путного, скорей всего, не выйдет, а как насчет тебя? Нет желания?
– Значит, тебя уже не тянет к этой – как ее? – к Ольге?..
– Напротив, но гораздо интереснее отдать ее кому-нибудь другому.
Коя, слушая болтовню Ямагути, искал глазами Мияко, которая только что мелькнула в толпе. Но та больше не показывалась.
– Если она станет моей женой, а ты по-прежнему будешь оказывать ей знаки внимания, выйдет еще интереснее!
– Так тебе необязательно жениться на ней. А надоест – другой займешься. Сейчас вполне достаточно двадцатки в месяц на содержание.
Ямагути приподнялся на локтях и вслед за Коей стал оглядывать зал, пытаясь понять, кого это он там выискивает в толпе. Мало-помалу дансинг заполняли иностранцы.
– Давай сменим тему. Как Фуруя? – спросил Коя.
– А, Фуруя! Так он покупает гейш в рассрочку и все время их меняет.
– Он что, по-прежнему здесь?
– Ну да. Он еще не расплатился за предыдущую.
– А что с Михаси?
– У Михаси тоже все прекрасно. Но слушай, он слишком заботится о своей содержанке, поэтому с ним трудно ладить. Парень – дурачок, вроде Санки.
Коя рассеянно слушал Ямагути, глядя на него пустыми глазами, а сам не переставая думал о том, куда же подевалась Мияко.
– Хм, а что с Кимурой?
– Я на днях случайно встретился с ним! Он, как обычно, помешан на скачках. Однажды привез шесть русских девиц – и те просадили все его деньги. Обычно, когда он проигрывает, тут же распродает своих любовниц. Тогда он вчистую продул, потому что в тот день продал всех шестерых разом, вдобавок еще загнал все, что на нем было: от пиджака до жилета, и, несмотря ни на что, выглядел невозмутимым, ведь для него наложницы – все равно что счет в банке! У меня по его милости были большие неприятности… И эта женщина, Ольга… Словом, она была одной из тех шестерых.
– Ну а ты чем занимаешься? – спросил Коя, обводя глазами заполняющийся иностранцами зал.
– Я-то? Последнее время архитектуру забросил и теперь вожусь с мертвецами. У меня обширная торговля скелетами, и это чрезвычайно прибыльное дело. Не желаешь присоединиться? Много занятного покажу!
– Чем-чем ты занимаешься? Спекулируешь на покойниках?
– Ну, это все-таки не такое варварство, как торговля живыми. Хотя можно и так сказать. Я скупаю трупы у китайцев, обрабатываю их и продаю скелеты, а на выручку от одного мертвеца можно содержать семь русских девочек – семь! Причем аристократок, представь!
Ямагути состроил гримасу, будто говоря: каково, а? «Да, для такого типа это не обременительно», – подумал Коя, глядя на танцующую толпу. Она напоминала густую лапшу, которую будто размешивали гремящие трубы оркестра, сверкающие сквозь силуэты танцоров. Внезапно в толпе Ямагути заметил изящную китаянку и восхищенно прошептал:
– Ах, да это Фан Цюлань!..
– Кто такая Фан Цюлань?
– Она среди коммунистов важная персона. Твой брат Такасигэ знает ее.
Коя повернулся, чтобы получше разглядеть китаянку, но в это время со второго этажа спустилась Мияко и подсела к нему. Это была стройная женщина с умными глазами.
– Добрый вечер! Что-то ты тихий сегодня…
– Да.
– Потанцуем?
– Нет, мы сейчас обсуждаем жен.
– А, ну тогда я вас покидаю.
Мияко обошла карликовую пальму и влилась в толпу танцующих, а Коя напомнил:
– Ты только что рассказывал о мертвецах…
– О мертвецах? Пожалуй, ты лучше пойди потанцуй. А мертвецы могут подождать.
– Ладно.
Коя пошел вслед за Мияко, и они вдвоем плавно закружились в танце. Она прижалась щекой к плечу Кои и прошептала:
– Ноги тебя сегодня не очень-то слушаются. Обычно я могу сказать, о чем думает человек, по тому, как он танцует.
– Ну и как насчет меня?
– Ты, вероятно, присмотрел жену.
– Положим, так.
В действительности Коя думал об одном мертвеце и семи содержанках.
Какой невероятный способ зарабатывать на жизнь… Вот пример того, как можно извлекать пользу из самых бесполезных вещей!
До того как Коя услышал этот рассказ, у него было горячее желание жениться на Мияко. Но как только он узнал о семи женщинах по цене одного трупа, у него мелькнула мысль о том, что у женатого – одни беды.
Когда танец закончился, Коя вернулся к Ямагути:
– Послушай, расскажи еще немного о своих мертвецах.
– Ну что за спешка, мертвые от нас не убегут, они всегда на месте.
– Но, когда ты беден, ты так же прикован к одному месту.
– Ты вроде не выглядишь нищим.
– Нет, я-то в порядке, а вот Санки – другое дело. Если парню не помочь, он скоро отдаст концы.
– С чего это? – Ямагути открыл рот от удивления.
– Да он в последнее время, кажется, только о смерти и думает.
– Тогда я смогу на нем хорошо заработать, верно?
Коя раскинул ноги и громко расхохотался:
– Точно, до меня сейчас дошло, какую большую прибыль он может тебе принести.
– Это отличная мысль. Ладно, в таком случае он будет главой моей компании.
В заразительном смехе Ямагути Коя почувствовал дружеское расположение к Санки и, приободрившись, продолжил:
– И как называется твоя компания?
– Название я еще не придумал. Попробуй поговорить об этом с Санки. Он ведь хочет стать мертвецом, а это превосходный бизнес!
– Что ты делаешь с мертвецами?
– Короче, я сохраняю человеческие кости в их первоначальном виде. За границей один такой скелет будет стоить двести иен.
Коя прикинул объем пиломатериалов, приносящий такой же доход:
– Но разве человеческие кости пользуются таким спросом?
– Можно продавать их врачам. Здесь они повсюду свободно скупают их через агентов. Я начал дело, когда ко мне обратился один англичанин, ему были нужны скелеты для обучения.
Коя представил себе своего друга на посту управляющего компанией по обработке трупов. Он подумал, что и такому, как Санки, может улыбнуться счастье – выпорхнув из хоровода скелетов.
– Глядя на танцующих, ты не видишь в них груду костей? – спросил Коя.
– Это-то меня и беспокоит последнее время. Мой дом забит скелетами. А наблюдая за живыми людьми, я в первую очередь обращаю внимание на их костяки. Но как подумаешь, что каждый составлен из костей, вроде рамы сёдзи5, становится смешно!
Ямагути залпом выпил абсент, кривя в усмешке губы. Тут же заиграли следующую мелодию, Коя поднялся и обратился к приятелю:
– Я потанцую немного, а ты отсюда понаблюдай за танцем скелетов.
Они с Мияко вновь влились в толпу мужчин и женщин, уже начавших свои волнообразные движения под балконом. Коя прошептал в прохладное ушко Мияко:
– Сегодня я рассчитываю на твою благосклонность.
– Что такое?
– Нет, ничего особенного. Вполне естественное желание.
– Ну уж нет! Твои манеры развязны.
– Вот если ты за меня не выйдешь, тогда, конечно, я стану развязным.
– Перестань болтать, а то останешься ни с чем!
Всякий раз, как Коя встречал веселый взгляд Ямагути, он яростнее вращал Мияко – так, что у той хрустели косточки: он будто бы показывал приятелю, что они оба скелеты. В один из таких моментов Мияко вдруг прошептала точно так же, как это сделал минутами ранее Ямагути:
– Ах, да это Фан Цюлань!..
Коя уже забыл о той женщине, а теперь, вспомнив, обернулся. Но ее фигура уже скрылась среди танцующих.
– Ну-ка подведи меня к этой самой Фан Цюлань. Вот только что и Ямагути говорил о ней…
Мияко повела Кою против движения толпы. Он вертел головой, следя за взглядом Мияко, и неожиданно из-за чьего-то плеча прямо перед ним возникли лица китайцев, мужчины и женщины. Коя замер, уставившись на эту пару, и спросил у Мияко:
– Она?
– Да.
На это раз Коя закружил Мияко вслед за Фан Цюлань. При каждом повороте китаянка бросала на Кою взгляд из-за плеча мужчины. Вспомнив, что его старший брат Такасигэ знаком с этой красавицей, Коя не смог сдержать легкой улыбки. Однако взгляд Фан Цюлань оставался безмятежным и ясным, она продолжала невозмутимо кружиться перед Коей, пока танец не закончился.
«Утомившись от песен и танцев, они приветливо заулыбались. А перестав улыбаться, обменялись влюбленными взглядами».
Кое пришли на ум эти строки о прекрасной даме одного китайского поэта, когда он передавал Мияко свой билет.
– Эта женщина действительно прекрасна. Просто удивительно.
– Ну да.
С удовольствием взглянув на сердито надувшую губы Мияко, Коя вернулся к Ямагути.
– Послушай, Фан Цюлань – удивительна. Как ты познакомился с ней?
– Я стал авторитетом среди паназиатистов, если ты этого еще не знаешь. Я знаком почти со всеми знаменитыми китайцами в Шанхае.
– Пожалуй, я исправлюсь и отныне стану относиться к тебе с почтением, а ты познакомь меня с этой женщиной.
– Нет, это невозможно. – Ямагути замахал руками.
– Почему?
– Познакомить вас равносильно тому, чтобы поставить Японию в неловкое положение.
– Но если ты как представитель Японии уже опозорил ее, то, что бы я ни выкинул, это уже не имеет значения.
Ямагути вытаращил глаза, словно эти слова действительно задели его за живое.
– Меня познакомил с ней хозяин о-Рю, Цянь Шишань, а это ведь совсем другое дело.
– Жаль. Ладно, давай забудем об этом на сегодня.
Коя и Ямагути замолчали, их глаза были прикованы к столику Фан Цюлань, а в это время иностранцы, ухлестывающие за Мияко, как всегда, расшумелись. Ямагути коснулся руки Кои и, глядя на Мияко, спросил:
– Эй, Коя, тебе ведь нравится эта танцовщица, правда?
– Да, вроде бы, как видишь.
– Однако эта женщина не промах, лучше откажись. Глянь вон на тех иностранцев – они все у нее под каблуком.
– Значит, и ты на нее глаз положил?
– Нет, она не хочет иметь ничего общего с какими-то японцами. Вероятно, она шпионка.
– Тем лучше.
Оба закурили и снова замолчали, прислушиваясь к разговору иностранцев, заигрывающих с Мияко.
– Как думаешь, они американцы? – спросил Коя немного погодя.
– Да, вон те двое – представители Palmer shipbuilding, а вон тот – из Mercantile marine company. Однако сегодня они что-то тихо себя ведут. Обычно тут разыгрываются сражения похлеще Великой войны в Европе. Я всегда с удовольствием иду сюда посмотреть на них. Только за тем и прихожу. Но истинные намерения этой женщины остаются загадкой даже для меня.
Ямагути перевел взгляд на столик Фан Цюлань и с удивленным возгласом приподнялся, в замешательстве оглядывая зал.
– Куда она подевалась?
Коя, ничего не ответив, отстранил Ямагути и выскочил на улицу. Над одной из колясок, поблескивая в свете уличных фонарей, покачивались драгоценные камни на желтой шляпе Фан Цюлань. Коя окликнул рикшу и помчался вслед за китаянкой, даже не надев шляпы. Нависнув над рикшей, Коя все повторял: «Быстрее, быстрее, быстрее!» – и ему казалось, что преследует он вовсе не Фан Цюлань, а призрак Мияко, упорно убегающий от него все дальше и дальше.
«Эта женщина изумительна. Если она будет моей, можно считать, что жизнь удалась!»
Цюлань время от времени поворачивала голову то влево, то вправо, рассматривая лавки, и тогда ее носик мелькал меж листьев деревьев. Харкающие нищие; рикши, подбрасывающие на ладони медяки; их клиенты, выходящие из ресторанов с лоснящимися губами; уличные гадальщики с курительными трубками во рту, – все они провожали Цюлань взглядами.
Заметив, что другие на нее оглядываются, Коя снова подумал о том, как красива эта женщина, и почувствовал внутри что-то вроде свежести. Плотно сжатый рот. Большие черные глаза. Прядь волос на лбу, напоминающая клюв цапли. Ожерелье в виде бабочки. Светло-серые жакет и юбка.
А что же Мияко? Вокруг нее вьются иностранцы, они наперебой изучают ее вкусы, ловят каждое движение ее капризных глаз, втайне подсчитывают, сколько раз с ней танцевали их соперники; и в итоге заняты лишь преклонением перед ней. Вот если бы он привез такую женщину в Сингапур, где мало красавиц, японцы, вероятно, устроили бы там настоящий ажиотаж.
Вдруг Коя заметил, что коляска Цюлань остановилась из-за преградившей ей путь поливальной машины. Рикша Кои протиснулся в узкое пространство между ними и обогнал коляску Цюлань. Хоть Коя и догнал ее с большим трудом, теперь вынужден был остановиться. Он обернулся и посмотрел на Цюлань. Ее сопровождал молодой человек в европейском костюме, а она, положив ногу на ногу, смотрела на Кою.
На мгновение ему показалось, будто что-то промелькнуло в ее лице, словно она пыталась вспомнить, где же видела его раньше. Однако возница Кои помчался, изо всех сил набирая скорость, поскольку стоявшие рядом автомобили резко тронулись с места. Расстояние между ним и Цюлань постепенно увеличивалось. Коя вновь оглянулся, чтобы посмотреть на нее, однако она уже затерялась в гуще машин и повозок, и видны были лишь густые тени склоненных цветущих акаций на стенах домов, вытянувшиеся под бледным светом газовых фонарей.
Ямагути наскучило ждать возвращения Кои, и он вышел на улицу. Позолоченный остов кровати; тушка утки, булькающая на огне; срезанный ярко-красный водяной стрелолист; свежий глянец вытянувшегося в ряд сахарного тростника; женская обувь и железное окошко меняльной лавки. Кочаны капусты, манго, свечи, нищие.
Все это попалось на глаза Ямагути по пути до угла, где он остановился и задумался: куда бы сбежать отсюда? Перед ним возникло лицо о-Суги: ее щеки смущенно краснели всякий раз, когда она делала ему массаж в бане. Ее мягко блестевшая смуглая кожа, темные глаза с поволокой, глядящие из-под густых ресниц, стройные ноги и гибкие руки напоминали Ямагути, которому довелось видеть немало женщин, потерявших всякий стыд, забытый неопыленный цветок, выросший в одиночестве под сенью утеса.
Тут Ямагути пришла в голову мысль, что он едва ли единственный, кто заинтересовался этой девушкой.
Тотчас решив поскорее навестить о-Суги, Ямагути остановился и оглянулся по сторонам. В мгновение ока набежали рикши, давно наблюдавшие за ним из каждого закоулка.
Ох, эти голодные черти. Все-то они видят!
Ямагути с легкой улыбкой оглядел лица возниц и сел в одну из колясок.
Приехав в баню, Ямагути вошел в безлюдную гостиную. Вибрация стен от напора вырывающегося с шипением пара слабо отозвалась в теле. Опустившись на диван, он закурил.
Заметив перед собой встроенное в стену зеркало, Ямагути подкрутил усы. Бой часов над головой заставил его вспомнить об Ольге, оставленной в одиночестве дома. Прошлой ночью у нее внезапно случился приступ эпилепсии, и она впилась ногтями в его запястье.
Нет, такая девушка, как о-Суги, не подумает, что его поцарапала женщина!
Ямагути то отворачивал манжету, чтобы взглянуть на след от ногтей, то прикрывал его; и горло корчившейся в конвульсиях Ольги, выставлявшей выгнутый судорогой оголенный живот, стало казаться ему горлом о-Суги.
