– Однако же, – пожилая женщина и не думала успокаиваться, – то многое, что мы уже знаем совершенно не даёт нам ослаблять бдительности. Особенно в том, что связано, с известным Вашему Святейшеству, Проектом.
«Евгеническая концепция Всевоплощённого. Пресловутая рьяная идея святых Орденов о Сыне божьем. Сагун Аватар!». Мысль буквально начинала злить Кардинала и чтоб хоть как-то успокоиться он поднял ладони к лицу ощущая прохладный запах сандала.
– Роахим! К чему вы ведёте?!
– В своё время мне удалось посетить этот неблагоприятный мир Вьюги, – начала Преподобная мать. – На тот момент программа Прогрессии перешла на стадию монотеизма в самой изначальной фазе, всего лишь в виде мифологических сказаний и пророческих предостережений. Мной лично, – Крондарум задумчиво потёрла лоб и едва заметно спрятала выбившуюся седую прядь, – был ускорен процесс адаптации и на планету отправлена миссия нескольких агентов…
– Подобным образом, – перебил неуверенную речь Преподобной Кардинал, – вы пытались?..
– На всё есть свои основания, – опустила глаза женщина. – И Сансара не зря была выбрана для этого. Причины оговорены мной выше.
«Какая глупость считать, что некие экологические факторы в весьма короткие сроки способны вызвать к жизни у избранных реалигентов особые качества Просветлённого. Совершенно невозможная женщина!»
– И чем же всё это закончилось?
– Ваше Святейшество! Мне хочется верить, что в ваших словах звучит откровенная заинтересованность, но никак не ирония?
– Надеюсь, вы в свою очередь, не ожидаете от меня одобрения? – Брейн Инди Третий прошёл в глубь кабинета к высокому окну. – На сколько я могу судить, всё закончилось весьма… однозначно?
Кардинал резко повернулся к собеседнице.
– Об этом позвольте мне опустить совершенно лишние подробности.
– Тогда, – на лице мужчины появилась язвительная улыбка, – нашу встречу стоит считать законченной?
– Я бы хотела договорить, – сказала Крондарум.
«Наглость этой женщины не имеет границ!..».
– Те сведения, которые поступают последнее время с Вьюги, дают право говорить о том, что там происходит что-то немыслимое. Среди аборигенов и местного охлоса появился некий пророк, человек с особыми ментальными способностями ступивший на путь агрессивного противостояния ВП и нашим догмам. Все последующие миссии Церкви, прибывающие на планету уже столкнулись с явной выстроенной последовательностью действий хорошо организованных групп фанатиков-смертников.
– Звучит весьма громко и угрожающе, а самое банальное – весьма пафосно, – ответил Кардинал. – Но на сколько могущественное влияние может оказать этот провинциальный мирок на дальнейшие планы нашей Церкви и продвижения Её вероучения?!
– Над этим стоит размышлять и очень пристально, с высокой ответственностью анализировать происходящее, – нервно сказала Преподобная мать. – Этот пророк возник словно ниоткуда. О нём нет никаких сведений наших агентов. Его бесчинство бесконтрольно: собрав под свои знамёна сообщников, его отряды уничтожили орден ортодоксов, представляющих МОС на Вьюге. К тому же запретил всякие контакты, как с Гильдией ТП, так и с самим Центром, которые попытались выйти на прямой контакт с этим человеком.
– И им удалось это?..
– Пока – нет! Его окружение столь рафинировано, что всякий сторонний человек тут же выглядит внешней угрозой и чужаком.
– Мило, – Брейн Инди Третий ехидно улыбнулся. Склонив голову, он пытался спрятать свою спонтанную реакцию.
«Нам бы не помешало, среди братьев и сестёр, иметь подобную ограниченность и преданность личного доступа».
– И?.. Подобные минимальные волнения должны беспокоить Меджлис и руководство МОС? А в частности, Нас?!
– А вы не думаете, – стала отвечать Роахим так же поднявшись, – что такие действия ведут к инфляционной деградации? Затерянный мирок, который ни технически, ни энергетически не способен содержать даже первичной колониальной инфраструктуры. И именно к этой планете, с примитивным развитием, уже приковывается всё больше взглядов ведущих институтов общества. А какой-то, – брови Преподобной матери сошлись к переносице, – психопатичный выскочка, грозит самому ЦКГ полной блокадой и уничтожением его монополии на биоматериал для выведения Ныряльщиков.
– К сожалению, – начал Брейн Инди, – а может быть и к большому счастью, подобные события лишь играют нашей Церкви на руку. А события в том мире лишь способствуют укреплению позиций Векторной Прогрессии и Объединённого Собора за счёт концепции мессии. С этим местным героем стоит начать вести переговоры и прийти к определённым соглашениям. Конечно же, – и без оговорок – лишь на наших условиях…
– Вы думаете это возможно, после того, что стало происходить там?
– Преподобная, – Кардинал внимательно посмотрел на собеседницу, – совсем недавно из ваших уст прозвучала речь о нарушениях Центром и его союзниками всяких социально-территориальных норм. Теперь же всё выглядит до простоты совершенно противоположным образом. Скажите, милая Роахим, чего вы действительно добиваетесь?
– Мне очень жаль, ваше Святейшество, что я внятно не смогла донести до вас свои мысли, – женщина прошла в глубь кабинета. – И как в самом начале нашей беседы стану требовать отправки на Сансару нескольких отрядов эскувиторов. Для взятия под полный контроль наших миссий и наведения нарушенного порядка.
«А так же, для того, чтоб иметь чёткие и ясные причины в торговом шантаже альянса ЦКГ – Консорциум. Хотя, если б только это. В голове у старухи намешано многое и кто знает, что и для чего было высказано, а что умолчалось?..».
– На всё необходимо время, а уж тем более на весомые решения. Скорее всего, – Кардинал отвлечённо посмотрел в окно, – предложение о военном вмешательстве будет вынесено на обсуждение Меджлиса. Явную поддержку я вам гарантировать не могу, но вот большинство обещаю.
Архиепископ направился к Преподобной матери для прощального ритуала. Его зелёная сутана мягко и тихо зашелестела, раздаваясь для хозяина кабинета ласкающим звуком.
– Я так не думаю, – ответила Крондарум.
– А вот и зря! – Его Святейшество постарался не повысить голос. – Волнения ваши совершенно излишни.
– Если брать во внимание то, что ЦКГ так же заинтересованы во Вьюге, то они станут оппозицией в этом решении. И не будет удивительным то, что окончательный вердикт в нашу пользу зависнет в воздухе.
– Всё в руках Всевечного!
Кардинал протянул руку для поцелуя, ознаменовавшего окончание визита.
– И кстати, дитя моё! Как зовут этого отступника, который лишил вас терпения и сна? Может быть стоит создать из него прекрасную икону для поклонения придав ему образ мученика и сына Всевечного? Невинная всеблагая жертва, призванная спасти свой захудалый мирок?
«Это лишь самый простой и лёгкий способ продолжить наше влияние в пространстве Джаннат. Отлично уже то, что Его Святейшество не столь дальновиден и целенаправлен, – пыталась размышлять Преподобная мать Роахим Урсула Крондарум. – Его тупость, так же, как и членов Меджлиса, весьма явна и зашорена предвзятым отношением к догмам Веры. Что ж… Прекрасно! Иначе не сбылось бы задуманное, и Будущее загнило в самом зародыше.».
– Из многочисленных докладов известно лишь, что совершенно не зарегистрированные нами люди, называющие себя Ангелами Господними, направляются неким Натаном Фархал Салдашом.
Ветер стал утихать постепенно, усмиряя свою силу и безумие. Белое крошево, сыпавшее плотным маревом с непроглядного неба, наконец-то, начинало редеть. Свет Ока лишь на чуть-чуть окрашивал безумную снежную тьму в тёмно-сизый цвет, пытаясь осветить весь окружающий простор и такой далёкий горизонт. Мощный поток Норди, не ослабевавший уже в течении полутора анга, перешагнув через каменные уступы хребта Иеола, стал терять свою настойчивость, кочуя всё дальше к тихим равнинам.
«Баллах вновь осчастливил мир Вьюги присутствием, напоминая каждому, что есть сущее! – пришёл к пониманию Рон. – Странно, почему к осознанию самых простых вещей приходится проделать довольно долгий путь, наполненный к тому же самоотречением и глупостью?».
Рон вдруг задумался о том, что давно перестал видеть сны, так беспокоившие его ещё на Ашраме-IV, в Саду спящих душ. Он с теплотой вспоминал то время, когда начинал свой Путь поиска истины в обители игумена Инсара Тарадия. Словно зрелый человек, лицо которого озаряет милая улыбка при виде шалостей маленького ребёнка. Прошло и совершенно поблёкло в памяти то время, когда он прибывал в такие близкие его устремления и духу, пронизанных благочестием и божественным светом, пенатах храма рыцарей Арьяначариев. Теперь же, став с определённого момента воином братства Хранителей Господа, Рон старался сосредотачиваться на том, что досталось ему после Газават. Находясь сейчас в одном из убежищ, он остро стал понимать всё то, что постепенно открывала ему память.
Хранители, члены братства Стражей, нашли его замерзающим, засыпанного снегом, на склоне Джайтана. Как он туда попал, настолько далеко от Азраиль-горы, Рон до сих пор ответить не мог. Пытаться же предполагать теперь, что таким могуществом могла обладать лишь сила Всевечного, было бы глупо. Рон уже перестал быть тем обычным последователем догм, которые прививались ему ещё в Храме рыцарей ачариев. Принимать всякое любое событие, как единственно абсолютное проявление воли Господа, значило превращать себя в фанатичного глупца совершенно не понимающего учения, которому следуешь. Главным для самого себя, Рон, начал ставить ясное осмысление взаимосвязи произошедшего и их следствия с причинами, побудившими к данному результату, с переложением на фактор времени.
Все проявления Мира, будь то могущественные циклоны, несущиеся с севера, или внезапное потепление и сход селей со склонов к подножию Кайлоса, стоило рассматривать лишь только как определённые проявления высших сил, совершенно отстранённо и без необходимой заинтересованности. Природой, как и людьми, двигали причины, имеющие смысл не в изначальности, а в последствии. Основным оказывалась цель, та переменная, которая давала импульс. И потому, пытаясь обнаружить её становился понятен основной замысел всего происходящего, где надуманные и во многом совершенно ошибочные поиски причинности ни к чему существенному не приводили. Необходимо было определить лишь единственную парадигму, что всё происходящее проявляет себя не почему-то, а для чего-то, во всём существует наполненная задачей целенаправленность.
Так происходило и с ним. Рон начал анализировать многие моменты своей жизни, стараясь припоминать разные незначительные мелочи и запомнившиеся случайности. Он, по каким-то пока ещё непонятным ему самому, причинам, должен был находиться именно здесь, на Вьюге. В этом состояла странная мистическая и совершенно необъяснимая необходимость. К такому выводу Рон приходил вспоминая события своей жизни связанные после отправки его на эту планету. Все те случайности, имеющие хоть сколь какое-нибудь отношение с чудесным спасением после лавины, накрывшей его на склоне Джайтана, а так же пройденная Газават на Кайлосе стали прямым следствием чьей-то целенаправленной воли с непонятным конечным результатом. Да и сама жизнь на Ашраме, где он начал познавать первые шаги к Истине, и отправка сюда, на Сансару, выстраивались теперь в стройную крепкую цепь необычайных, но таких необходимых событий.
«Однозначно, кто-то должен был находиться за всем этим, выверяя стратегию согласно задуманному? Ведь спасение с гибнущего челнока не могло относиться к слепой случайности. И дальнейшая участь сестры Заир тому свидетельство… Мне же уготовано принять судьбу того, кому должно понять скрытый смысл происходящего в этой совершенно таинственной миссии, и познать его лишь только спустя какое-то время. Истина часто накапливается очень неторопливо, но всегда ошеломляет молниеносным проблеском осознания.».
Не вера, но постоянная надежда ещё жила в Роне, поддерживая его в поиске смысла происходящего. Надежда на то, что он в конце концов сможет найти все ответы на многие свои вопросы.
Не было ли в подобных размышлениях надуманности и пресловутой, горделиво задиравшей подбородок, собственной необходимости, способной затмевать разум даже просветлённым махатмам? Рон старался оставаться отстранённым, ещё многое не давало ему покоя. «Почему?» в его понимании не должно было существовать, его необходимо было уничтожить. Уничтожить ради того, чтоб дать жизнь другому – «Для чего?».
Видения всегда проявляют себя некой абстрактной и совершенно туманной дымкой, имеющей огромное влияние на действительность, но только лишь тогда, когда их свидетелями является человек. Одних они превращают в рабов, иных в испуганных животных, но единственным и однозначным всегда остаётся именно результат. Это особые силы, которые постоянно и неотрывно направляют и подталкивают каждого ищущего на действия и поступки. Таким образом, человек становится обычной игрушкой в руках этих таинственных сил. Рон же не желал этому подчинятся. Он старался соединить логику и чувства, отделяя себя от желания совершенно отойти от Пути, к которому он пришёл и уже двигался с недавнего времени. Во многих проявлениях он изначально казался Рону ошибочным и даже где-то ложным относительно тех знаний, что были преподнесены в обители Отче Тарадия, и тут у ортодоксов. Однако же, Рон пытался отстраняться от подобных мыслей и быть самостоятельным в своих решениях и действиях. Но избежать влияния тех знаний, которая непонятным образом проникли в него при испытании, никак не мог.
«Понимание приводит к спокойствию чувств. Логика и размышление к неспешности и уничтожению страха. Всякое решение должно отметать скоротечность и эмоции, ибо они убивают Цель.».
Весьма странные, совершенно непонятные образы возникали время от времени в его голове, придавая мыслям малопонятную направленность и силу. Иррациональное знание стало проявляться в его речи к собратьям, а слова были наполнены той загадочностью, которая имеет власть непререкаемой истины. Подобное за последние два-три анга стало происходить довольно часто и весьма сильно влияя на отношения с братьями-хранителями. И среди Хранителей у него начали появляться враги, те кто не мог ни понять, ни принять странные слова новоиспечённого воина, равного им по статусу, но совершенно чуждого по мышлению. Что-то значительное и существенное произошло там, на заснеженных склонах Азраиль-горы! Но память упрямо не желала отдавать сокровенное, что скорее всего было очень важным и значимым не только в судьбе Рона. Одно оставалось неоспоримым – осознание того, что теперь он находился именно там, где должен быть, среди тех, кто способен помочь ему.
Сколько их было в действительности, не знали и сами главы отрядов Хранителей. Это были люди мало кому известные на Вьюге. Их иногда замечали отшельники и охотники за скарбом, их пытались найти ортодоксы и мудрецы из закрытого ордена Мунке-сал. Но всякий раз каждый, кто начинал увлекаться слежкой за ними, уже через короткий промежуток времени теряли след, а угроза смерти от холода и непомерный страх заблудиться среди заснеженных и продуваемых вершин становились весьма значительными. Собственная жизнь имела большее значение, чем таинственные тени привратников врат Бога, мелькающие меж горных уступов.
После того, как Рон оказался у Хранителей, он поначалу предполагал, а после стал полностью убеждённый в том, что все они были избранниками Баллаха, так или иначе связанные с Логовом. Сколько таких мест по всей планете существовало из известных Рону Хранителей не знал никто. Некоторые из ангелов, воинов отряда, утверждали, что их более тысячи, другие говорили о сотнях, последние перечисляли по пальцам, твёрдо веря в определённую мистическую закономерность. Но главным же оставалось то, что Логово оказывалось тем источником, которое время от времени предоставляло отрядам Хранителей новых собратьев. Случалось это не так часто, но всегда такому появлению становились предвестниками долгие снегопады приносимые северным ветром. Иногда среди Хранителей можно было встретить и тех, кто по счастливой случайности уцелел после Газават. Но таких было очень мало, их редко находили. Фанатичная приверженность правилам и вере своего ордена часто не давала найденным на долго оставаться среди ангелов-стражей. Молчаливое игнорирование постепенно превращало их в изгоев, мало по малу вытесняя из небольшого отряда. После, если таковой продолжал упорствовать в своей догматичности, оказывался случайно упавшим со скалы, или заплутав замерзал среди горных ледников. Возможно даже и с остановившемся сердцем от воткнутого ледяного клина. Оправдывались подобные меры лишь тем, что все они были лишены разума Господа и совершенно не способны были на «найят», или сонное дыхание Бога. Для всех хранителей, как и для самого Рона, подобный дар проявлялся спонтанно и нёс своему хозяину отнюдь не благости и восторженность, а лишь потерю в пространственной ориентации и психологический дискомфорт. Но свыкаясь с новой «способностью» человек начинал видеть и понимать свои выгоды в происходящих «вздохах».
Особый дар, «найят», как называли его хранители, заключался в перемещении его носителя не только в пространстве, но более всего во времени. И при чёткой сосредоточенности и контроле обладатель божественного дарования способен был достигнуть весьма сносного результата, по наитию попав туда и в тогда, откуда мог без особых проблем выбраться. Сами ангелы, каждый на свой лад и усилия, пытались совладать с имеющимся талантом и скорее даже не приспособить, а приспособиться к нему. Некоторые совершенно отчаявшись избавиться от оного бесследно исчезали, иные пускались в путешествия в неизведанное, считая, что таким образом смогут достигнуть страны вечного счастья узрев там самого Бога. Рон же выбрал иной путь постаравшись понять то, что приобрёл, случайно ли или по намерению чьей-то воли. Он стал практиковать гхьяну продолжительное время оставаясь в созерцательном состоянии, как в юности на Ашраме, около своей дживы. Это настораживало многих из отряда и раздражала некоторых из хранителей. Но сосредоточенность на той силе, которая властвовала над Роном, постепенно начала открывать ему свои стороны.
Время и место расчётного появления становились с последними практиками всё более яснее и чётче, а протяжённость начала увеличиваться. Он мог теперь преодолевать не только расстояния, но, – что являлось основным в «найят», – и рассчитывать время своего появления. Однако, в отличие от собратьев, заброшенных темпоральной стихией в совершенно близкое прошлое, Рону досталось неограниченное будущее, с его множественным разветвлённым веером вариантности. Интерес исследователя становился слишком соблазнительным увлекая каждый раз его всё дальше. Вначале это развлекало. В мнимых грядущностях сходились различные сочетания предпосылок, действий и намерения. Внешние условия становились лишь средой для возделывания результата, но никак не силой случая, воздействующего на людей. Пытаясь разобраться в истинной сути природы Времени, Рон начал понимать, что в нём, вообще, отсутствовал сам принцип случайности. Всё происходящее, вплоть до незначительных нюансов, обязательно сводилось к рациональному итогу, обусловленному только одним – направленным стремлением. Неизменным всегда оставалось одно – достижение цели становилось окончанием развития. Вот потому постижение будущности более удручало, чем становилось долгожданным утешением, так как понималась окончательная и неизбежная суть всех выстраиваемых действий.
«Однако же Время лишь развивается за счёт подобного. И тогда Оно является истинным Богом всех людей, управляя их судьбами, жизнями и через них познавая само Себя.».
Ощутимое дуновение чужого найят обволокло тело Рона, разряжённым потоком чуть толкнув его в спину.
Обернувшись, он увидел стаявшего в нескольких шагах за его спиной Хазриля, главу отряда Хранителей. Он был не очен высокого роста, но широкий в плечах и крепкого телосложения. Длинная борода мужчины растрепалась и превратилась в подобие бесформенного куска материи, изрезанного на ленты.
– Все уже здесь, – сказал он. Голос его был сильным и спокойным. – Теперь дело лишь за тобой. Мы ждем от тебя вести Калу.
– Не беспокойся, – ответил Рон. – Я никогда не обманывал твоих людей. Избежать же ошибок не могут даже святые. Но я постараюсь…
За спиной Хазриля появилось движение. Пронёсшийся сквозняком поток воздуха по небольшому пещерному проходу обдал двух людей мелкой крошкой снега. Тут же появились люди в облегающих тёплых одеждах «термиго». В руках у них были лишь мотки верёвок и особые приспособления для подстраховки в горах.
– Надеюсь, что твой найят не покинет тебя и теперь.
Хазриль положил свою руку на плечо Рона и с усилием сжал его. Без всякого было понятно, что предводитель полностью доверился молодому воину и тому дару провозвестия, которым тот обладал.
– Нам нужно достичь ноздрей Бога и попасть в Хранилище, – продолжил мужчина. – Норди упрятал всё под своим одеялом, так что надежда лишь на тебя, Фархал.
– Я открою путь туда, – уверенно ответил Рон. – Мы возьмём то, зачем шли.
Он закрыл глаза и постарался сосредоточиться.
«Всё имеет силу, и всё является частью её. Необходимо стать слабым и невесомым, чтоб оторваться от бренного, подняться и вознестись в неизведанное. Там властвует она, там обретается истинная сила, именно там каждый становится тем, кем является. Быть лёгким и быстрым, чтоб вонзившись дать начало, опрокинуть лавину, ждущую последнюю крупицу. Я буду ею, я стану этой частицей!..».
В голове возникали мысли по поводу того, что предшествовало происходящему. Путь этих людей, спутников Рона, выдался весьма не лёгким. Их было всего двенадцать, отправившихся туда, откуда был слышен гул и всполохи от огненных стрел пронзающих горизонт. Для главы их дольмена, которого являлся уважаемый за разумность Атара, подобные знамения говорили о многом. Почитая Калу, как действительного и высшего бога, являющегося самим Временем, он правый своим нетерпением и подозрениями, отправил своих лучших воинов в святые отроги Господа. В течении всего Баллах они должны были отдать должное богу и вернуться назад с вестью. Чем именно это могло оказаться никто не мог знать, и даже предположить. Хотя и существовала ставшей уже привычной надежда, что подобные таинственные проявления вполне возможно приведут в их убежище новичков, которые пополнят клан.
Яркие вспышки и протяжный рокот доносившийся издали Рон с уверенностью связывал с действием планетарных двигателей посадочных модулей. Он прекрасно помнил то короткое время, когда ему пришлось наблюдать перемещение этих странных сооружений на орбите Сансары. Длинные языки пламени извергавшиеся из кормовых двигателей и несущих корабли к неведомым целям. Подобными средствами перемещения пользовались все те, кто старался за короткий срок достичь дальних точек просторов Вселенной.
Теперь же некоторые из людей известного космоса заметили небольшой мирок Вьюги. И именно то место, где-то недалеко от хребта Иеола, стало центром внимания пришельцев к этой планете. Кто-то, – а это могли быть и корабли, как МОС, так и Центра, – стремился завладеть тем, что сохранялось ангелами с особым тщанием там, под покровами вечных каменных сводов и снегов укрывавших их. С острой необходимостью стоило отыскать тот источник странных знамений, который так обеспокоил многих обитателей дольмена. Анализ и рационально выверенные выводы должны были подсказать направление дальнейших действий хранителей и их последующую стратегию относительно миссии взятой на свои плечи. При том, ясно понимая огромную ценность хранилища Калу, как для иных дольменов и кланов планеты, так и для тех, кто стал преднамеренно посещать Вьюгу.
Рон стал припоминать то время, которое предшествовало его прибытию на эту планету. Многие оговорки Заир в беседах с ним и со слугой Отче Инсара. Те слова, которые произносились вслух так просто и совершенно безбоязненно, без особой опаски быть услышанными и понятыми кем-то чужим. Представители Мирового Собора пытались оккупировать, насколько это только было возможным, максимальное количество заселённых миров, противоставляясь тем самым широкой и методичной экспансии Центра космического генерирования. Политика Меджлиса мало по малу приобретала форму необходимой автономии в плане технологий, и очерчивалось это чёткими рамками в поиске средств могущих стать конкурентно успешными в транспортной системе. Более конкретно, говорилось о избавлении монополии ЦКГ на перевозки с помощью пилотирования так называемыми ныряльщиками. В крайнем случае, пытались рассматривать слияние возможностей Центра и желаний МОС. Но во всём этом усматривалась подозрительное стремление Собора разобраться в особой технологии финишно-темпоральных перебросов и ментальных способностях в этом самих пилотов-ныряльщиков. Центр же, словно совершенно игнорируя бурную деятельность Меджлиса в погоне за обладанием технологиями темпоральных перелётов и не замечая лицемерия в соглашениях с ним, продолжал непонятные поиски, направляя свои корабли в далёкие и закрытые миры как Гегемоний, так и всей известной Джаннат. Экспедиции ЦКГ настойчиво искали что-то весьма определённое, то что могло не просто укрепить положение среди могущественных институтов общественного строя Сообщества, но и дать неограниченное могущество над всем в этой Вселенной.
«Прежде чем контролировать что-то, необходимо создать потребность в том», – пришёл к выводу Рон. – «Дар найят, благостное проклятие самого бога Калу у тех, кто смог вырваться из Хранилища, кому-то не даёт спокойствие в развитых и цивилизованных мирах ОСЗМ (Объединённое Сообщество Звёздных Миров). Подобную способность стоит использовать как одну из возможностей навязать свои правила в соглашении с теми, кто пожелал творить беззаконие и хаос на Вьюге, совершенно не считаясь с её жителями.».
Основной же задачей сейчас становилось обнаружение тех, чьё столь пристального внимания привлекло к Вьюге. Кто и зачем направляет сюда свои миссии? Предполагать можно было многое, но для аргументированных решений требовались факты и конкретные данные. Ибо принятые решения могут привести к определённым последствиям, что станет началом нечто непредсказуемого изменяющим всё до неузнаваемости и скользкой неуверенности. Ведь ограниченность определяет необходимое, концентрируя многие усилия на нужном. А в чём именно нуждаются те, кто правит порядком в Джаннат?! Или, по крайней мере, скрыто наблюдает за происходящим, умело дёргая за невидимые нити власти.