Buch lesen: «Следствие сомбреро»

Schriftart:

Richard Brautigan

SOMBRERO FALLOUT

* * *

Этот роман – для Дзюнъитиро Танидзаки, который написал «Ключ» и «Дневник безумного старика»¹.

Сомбреро

«Сомбреро упало с неба и приземлилось на Главную улицу городка перед мэром, его родичем и одним безработным человеком. Пустынный воздух натер день до блеска. Синело небо. Синело, как человечьи глаза, которые ждут, когда что-нибудь произойдет. Сомбреро упало с неба нипочему. Ни самолет, ни вертолет над головой не пролетали, и религиозного праздника тоже не случилось».

Первая слеза собралась в его правом глазу. Этот глаз всегда начинал плакать первым. За ним левый. Это любопытно, решил бы он, если б знал, что правый глаз плачет первым. Левый глаз плачет так скоро вслед за правым, что он не знал, какой глаз начинает, хотя первым плакал всегда правый.

Он был очень восприимчив, но недостаточно восприимчив, чтоб уяснить, какой глаз плачет первым. Ну, если возможно этот обрывочек информации превратить в какое-то определение восприимчивости.

«– Это что, сомбреро? – спросил мэр. Мэры всегда заговаривают первыми, особенно если в политике им не подняться выше должности мэра крохотного городишки.

– Да, – сказал его родич, который сам желал быть мэром.

Человек без работы ничего не сказал. Он ждал, куда подует ветер. Не хотел раскачивать лодку. В Америке остаться без работы – это вам не шутки.

– Оно упало с неба, – сказал мэр, глядя в абсолютно ясное синее небо.

– Да, – сказал его родич.

Человек без работы ничего не сказал, потому что хотел работу. Не хотел рисковать теми смутными шансами ее получить, что у него имелись. Для всех лучше, если болтать будут важные шишки.

Три человека поозирались, но не нашли ни одной причины, зачем бы сомбреро падать с неба, включая человека без работы.

Сомбреро на вид было совсем новое.

Лежало посреди улицы, маковкой уставившись в небеса.

Размер: 7¼.

– Чего это с неба падают шляпы? – спросил мэр.

– Не знаю, – ответил его родич.

Человек, который остался без работы, приглядывался, налезет ли шляпа ему на голову».

Теперь плакали оба глаза.

О господи…

Он потянулся к пишмашинке – так гробовщик застегивает ширинку мертвецу в гробу – и вытащил лист бумаги, на котором было все, что здесь написано, кроме его плача, о котором он и не подозревал, поскольку в последнее время много плакал; все равно что выпить стакан воды – выпиваешь ненароком, когда пить не хочется, а потом и не помнишь.

Он разорвал лист бумаги, где было все, что вы прочли о сомбреро. Разорвал очень тщательно, на мелкие клочки, и бросил на пол.

Завтра утром он начнет заново, напишет о чем-нибудь другом, без всяких упавших с неба сомбреро.

Его работа – писать книги. Он прославленный американский юморист. Не найти книжного магазина, где нет хотя бы одной его книги.

И чего он тогда ревет?

Ему что, славы мало?

Ответ довольно прост.

Ушла его японская подруга.

Бросила его.

Вот почему слезы наворачивались ему на глаза, которых он уже и не помнил, разве что по слезам, – теперь, с тех пор как ушла японка, слезы приключались каждый день.

Иногда он столько плакал, что ему чудилось, будто ему это снится.

По-японски

Когда Юкико спала, ее волосы спали вокруг нее долго и по-японски. Она не знала, что ее волосы спят. Протеину тоже требуется отдых. Она так не рассуждала. Мысли ее, если вдуматься, были очень просты.

По утрам она расчесывала волосы.

Это она проделывала перво-наперво, едва проснувшись. Всегда очень старательно их расчесывала. Иногда собирала в узел на макушке, совсем по-японски. Иногда распускала, и они доставали до самой попы.

В Сан-Франциско – вечер, самое начало одиннадцатого. Капли тихоокеанского дождя стучали в окно у постели, но Юкико не слышала, потому что крепко спала. Она всегда спала хорошо, а иногда подолгу, часов по двенадцать, и наслаждалась, словно это такое занятие, как пойти гулять или приготовить что-нибудь вкусное. Есть она тоже любила.

Он рвал лист бумаги со словами про сомбреро, упавшее с неба, а она спала, и волосы тоже спали подле нее, долгие и темные.

Волосам снилось, как их очень старательно расчешут наутро.

Призрак

Он посмотрел на пол, на бумажные клочки, где говорилось о сомбреро, нипочему упавшем с неба, и от этого зрелища вдруг заплакал еще пуще.

С кем она спит? – думал он, а оба глаза помчались слезами, пытаясь вырваться вперед, внезапно понеслись наперегонки, обгоняя друг друга на щеках, будто у них тут Плачевная Олимпиада и их манят грезы о золотых медалях.

Он представил ее в постели с другим мужчиной. Мужчина, которого он сочинил ей в любовники, не имел четкого тела, или цвета волос, или даже черт. Ее воображаемый любовник был лишен костей, плоти или крови. Мужчина, которого он уложил с ней в постель, был силовая энергия призрака с пенисом.

Вероятно, если это возможно, он бы заплакал сильнее, узнай он, что она спит одна. Это бы его только больше опечалило.

Моряк

Куда он денет остаток ночи? Ноябрь, четверть одиннадцатого. Он не хотел смотреть одиннадцатичасовые новости. Не был голоден. Не хотел выпить. Знал, что, если попробовать почитать, книжные страницы поплывут в его слезах.

Поэтому он думал о том, как она трахается с кем-то другим. Думал о безымянном лице, другом мужчине, чей пенис входит в нее. Представил, как она стонет и ерзает под тяжестью члена другого мужчины. Такие мысли ему были ни к чему, но он цеплялся за них, словно тонущий моряк за доску посреди океана без горизонтов.

Затем он посмотрел на бумажные клочки под ногами. С чего бы сомбреро падать с неба? Разодранные бумажные клочки никогда ему не скажут. Он сел среди них на пол.

Стёрка

Японка спала дальше.

Юкико легла в постель ужасно усталая. У нее выдался тяжкий день. На работе она только и мечтала вернуться домой и лечь спать, а теперь так и есть: она дома и спит.

Ей снился крошечный сон про детство. Сон, который она не вспомнит, когда проснется утром, и вообще никогда не вспомнит.

Он исчез навсегда.

Вообще-то, он исчез, пока она его смотрела.

Стер сам себя, ей показываясь.

Дышать

Он с ней познакомился, когда сильно напился как-то вечером в Сан-Франциско. Она после работы с какими-то сослуживицами отправилась в бар. Она не любила пить, поскольку типично по-японски быстро напивалась, а кроме того, ей не нравилось, как алкоголь плещется в ее теле. У нее от этого кружилась голова.

Поэтому в бары она ходила нечасто.

В тот вечер она закончила работу и устала, но две сослуживицы уговорили ее пойти с ними в бар неподалеку, где тусуется молодежь.

Развернувшись на барном табурете, очень пьяный – не чуждое ему состояние, – и увидев, как она сидит в своей белой форме, он и знать не знал, что спустя два года сядет на пол среди бумажных клочков про сомбреро, упавшее с неба, и глаза его станут извергать слезы, будто горный ручей по весне, и пойти ему навсегда будет некуда, и жизнь его устанет им дышать.

Пригород

Юкико перекатилась на бок.

Вот так обыкновенно, вот так просто.

Тело ее в движении было крошечным.

И волосы последовали за ней – им снилась она, она движется.

Кошка, ее кошка, спавшая с нею, проснулась от движения и поглядела, как Юкико медленно ворочается в постели. Когда Юкико замерла, кошка вновь уснула.

Черная кошка – наверное, пригород ее волос.

Оригами

Он подобрал кучу бумажных клочков про сомбреро и высыпал в пустую корзину для бумаг, темную и совершенно бездонную, но белые бумажные клочки чудесным образом нашли дно и улеглись, слабо сияя в вышину, словно оригами наоборот, упокоенное в бездне.

Он не знал, что она спит одна.

Девушка

Должен же быть выход.

Потом он сообразил, что делать. Он позвонил по телефону девушке. Она сняла трубку и обрадовалась, что это он.

– Хорошо, что позвонил, – сказала она. – Может, зайдешь, выпьешь со мной на сон грядущий? Я бы хотела с тобой увидеться.

Она жила всего в четырех кварталах.

В голосе ее звенела романтика.

Годами они то и дело оказывались нечаянными любовниками, и в постели она была весьма хороша. Прочла все его книги и была очень умна, поскольку никогда о них не заговаривала. Он не любил говорить о своих книгах, и она ни разу ничего о них не спросила, хотя все они стояли у нее на полке. Ему нравилась мысль, что у нее стоят все его книги, но еще больше нравилось, что она его любовница вот уже пять лет и ни единожды о них не спросила. Он их писал, она их читала, и они то и дело довольно неплохо поебывались.

Она была не в его вкусе, но умела это компенсировать иными способами.

– Я бы хотела с тобой увидеться, – сказала она по телефону.

– Я приду через пару минут, – сказал он.

– Я кину полено в камин, – сказала она.

Теперь ему полегчало.

Возможно, все образуется.

Может, это не безнадежно.

Он накинул плащ и направился за дверь.

Вообще-то, ничего он не делал, он об этом лишь подумал про себя. Это все было понарошку. Он не касался телефона, и девушки такой тоже не было.

Он все глядел на бумажные клочки в корзине для бумаг. Он очень пристально их разглядывал, пока они корешились с бездной. Похоже, у них своя жизнь. Решение солидное, однако они решили жить дальше без него.

Мэр

– Чего это с неба падают шляпы? – спросил мэр.

– Не знаю, – ответил его родич.

Человек, который остался без работы, приглядывался, налезет ли шляпа ему на голову.

– Дело серьезное, – сказал мэр. – Дайте-ка я гляну на это сомбреро.

Он ткнул пальцем в шляпу, и родич тут же за ней наклонился, поскольку сам хотел однажды стать мэром, а если подобрать шляпу, это, возможно, обеспечит ему политическую поддержку в будущем, когда его имя попадет в избирательный бюллетень.

Может, мэр его даже рекомендует и на большом съезде скажет: «Я был хороший мэр, вы меня переизбирали шесть раз, но я знаю, что вот этот мой родич будет замечательным мэром и продолжит традицию честности и руководительства в нашем обществе».

Да, подобрать сомбреро – отличная мысль.

От этого зависело родичево мэрское будущее.

Он же не идиот – ответить: «Сам подбирай. Да ты вообще кто такой? Меня на эту землю послали не для того, чтоб я тебе сомбреро подбирал».

Ягоды

День был жаркий, однако сомбреро оказалось ледяное. Коснувшись шляпы, родич мгновенно отдернул руку, словно потрогал электричество.

– Что такое? – спросил мэр.

– Сомбреро холодное, – ответил родич.

– Что? – спросил мэр.

– Холодное.

– Холодное?

– Ледяное.

Человек, у которого не было работы, уставился на сомбреро. На вид вроде не холодное. Хотя что он смыслит? Он же без работы. Наверное, будь у него работа, он бы увидел, что сомбреро холодное. Может, потому у него и нет работы. Он не узнаёт холодное сомбреро, даже когда оно у него перед носом.

Его пособие по безработице истощилось месяц назад, и теперь ему оставалось только есть ягоды, которые он находил у подножья окрестных холмов.

Его очень утомило есть ягоды.

Он хотел гамбургер.

Гамбургеры

В голове безработного мгновенно сложилась мысль. Сомбреро так и лежало посреди улицы. Мэрскому родичу не удалось его подобрать. Он попытался, но аж отпрыгнул, как будто его пчела укусила.

Сомбреро лежало.

Быть может, если безработный подберет эту шляпу и вручит мэру, мэр даст ему работу, можно будет перестать есть ягоды и питаться сплошными гамбургерами.

Безработный снова посмотрел на сомбреро посреди улицы, и рот его наполнился слюной, едва он вообразил вкус гамбургеров с горкой лука и лужей кетчупа.

Он такого шанса не упустит.

Может, его никогда больше не возьмут на работу, если он не подберет сомбреро и не вручит его мэру.

Что он будет делать, когда закончится ягодный сезон?

Очень жуткая мысль.

Никаких больше ягод.

Теперь-то он уже ненавидел ягоды, но лучше есть их, чем ничего. Что он будет делать, когда ягод не станет?

Возможно, это сомбреро, что лежит посреди улицы, – его последний шанс.

Карьера

– Я подниму вам сомбреро, мэр, – сказал он и наклонился за сомбреро.

– Нет, я подниму, – сказал мэрский родич, внезапно сообразив, что, если он сомбреро не подберет, мэрства ему не видать.

Что это еще за безработный ублюдок хочет подобрать сомбреро и испортить родичу рывок на выборную должность? Может, сам хочет мэром стать? Да пускай сомбреро жуть какое холодное – родич не позволит этому сукину сыну подобрать сомбреро и стать мэром городка.

Что ж я его сразу-то не подобрал? – думал родич. Тогда бы ничего и не было. Ледяное сомбреро не кусается. Родича оно просто удивило. И все. Родич не ожидал, что оно будет холодное, вот и отпрыгнул. Кто мог подумать, что сомбреро окажется мороженым? Всякий бы удивился и отреагировал так же.

Внезапно родич возненавидел сомбреро за то, что выставило его идиотом. Надо вручить мэру это сомбреро, если родич желает когда-нибудь сам стать мэром. Вся его политическая карьера закончится прямо здесь и сейчас, если он не добудет мэру сомбреро.

Чертово сомбреро!

Работа

Увидев, что мэрский родич сильно жаждет сам подобрать сомбреро, безработный запаниковал. Он точно знал: не видать ему больше работы, если он не добудет мэру это сомбреро.

Зачем мэрскому родичу подбирать сомбреро?

Работа у него уже есть.

У него руки не заляпаны ягодами.

Веник

Сердечно разбитый американский юморист, разумеется, и не догадывался, что́ творится среди бумажных клочков в его корзине для бумаг. Он не знал, что у них теперь своя жизнь и они живут дальше без него. Он горевал лишь об утраченной японской любви. Думал позвонить ей по телефону и сказать, что любит ее, сделает все на свете, чтобы заполучить ее назад.

Он посмотрел на телефон.

До нее всего семь цифр.

Надо их только набрать.

И тогда он услышит ее голос.

Голос будет очень сонный, потому что американский юморист ее разбудит. Такой голос, будто из далекого далека. Например, из Киото, хотя она всего в миле, в районе Ричмонд, Сан-Франциско.

– Алло, – сказала она.

– Это я. Можешь говорить?

– Нет, я не одна. Между нами все кончено. Больше не звони. Он злится, когда ты звонишь.

– Что?

– Мужчина, которого я люблю. Ему не нравится, когда ты звонишь. Так что не звони больше. Ладно?

клик

И она повесила трубку.

Вешая трубку у него в голове, она спала одна с кошкой в постели. Она крепко спала. Она ни с кем не ложилась в постель уже месяц, с самого их разрыва. Даже на свидание с другим мужчиной не ходила. Только трудилась на своей работе, приходила домой, рукодельничала или читала. Читала она Пруста. Почему – не знала. Иногда заезжала к брату и его жене, и они все вместе смотрели телевизор.

После разрыва с американским юмористом у японки толком ничего не происходило. Занимаясь чем-нибудь таким, она много думала о своей жизни. Ей стукнуло двадцать шесть, и она пыталась различить перспективу. Где-то посреди этих двух лет, встречаясь с юмористом, она потеряла смысл своей жизни и чего она от жизни хочет. Юморист отнимал у нее уйму сил. Ей вечно приходилось подкармливать его неуверенность и неврозы своей уверенностью и психической стабильностью. После двух лет такой жизни она уже не понимала, кто она есть. Вначале она только и хотела жить с ним, рожать детей и наслаждаться нормальностью.

Его глубинное безумие ничего подобного не допустило.

После года вместе она поняла, что ей не полезно его любить, но понадобился еще год, чтоб она это прекратила, и теперь она очень радовалась, что все закончилось.

Порой она недоумевала, как же это она позволила, чтобы все так затянулось.

В следующий раз, когда влюблюсь, буду очень осторожна, говорила она себе. И еще она дала себе клятву, которую намеревалась сдержать. Никогда больше не станет она встречаться с писателем, каким бы чувствительным, обаятельным, находчивым или забавным он ни был. В конечном счете они того не стоят. Эмоционально чересчур затратны, чересчур сложен ремонт и уход. Все равно что завести дома пылесос, который все время ломается, а починить его может только Эйнштейн.

Она хотела, чтобы следующий ее любовник был веником.

1.Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) – японский писатель и драматург. «Ключ» (Kagi, 1956) и «Дневник безумного старика» (Fūten rōjin nikki, 1961) – его поздние романы, в которых речь идет о нереализованной сексуальности и человеческой невостребованности. – Здесь и далее примеч. пер.

Der kostenlose Auszug ist beendet.