Buch lesen: «Свид 24. Книга 1», Seite 19

Он все чаще возвращался в те беззаботные как ему казалось дни. Вспоминал посиделки в офисе Марка, наигранную заботу Мари и странные слова Анри о его глазах. Он держал эти обрывки иной жизни, словно бесценный груз, пряча в самую глубину сердца. Ник надеялся, что Анри понимает причину его отстранённости, что всё что он делает здесь, было на благо их странной и недолгой дружбе. Проматывая отрывки их разговоров, шутки он сравнивал их с теми, которые были в его прошлой жизни, когда он ещё был студентом и не находил чего-то похожего. В глазах и словах Анри он ни разу не заметил оценки его личности, она словно смотрела сквозь него, не замечая молвы и не опираясь на стереотипы, но страшился лишь одной мысли, что такое могло больше не повториться. Что кто-то из них мог умереть, уехать в другую часть, могло случиться что угодно и их едва уловимая связь порвётся навсегда. Он даже не допускал мысли, что своим поведением, рвал каждую ничтожную ниточку этой связи, потому что был уверен, что Анри была именно тем человеком, кто способен на всепрощение, чтобы он не натворил. Пожурит, поругает, но не бросит. На тот момент Ник даже не подозревал, насколько был прав в своих суждениях.

Глава 2

Зима была необъяснимо тихой на первой линии фронта. Рауки всё реже появлялись на горизонте, порой проходило несколько дней без нападений. Да и Свиды не спешили наступать. Это затишье дарило ложные надежды обеим сторонам. Но вторые ряды обеих стран ежедневно пополнялись новыми бойцам, копя силы к следующему броску. Позднее начались непонятные передвижения в подразделениях. Разведка сообщала, что численность Рауков на той стороне значительно возросла. Нервозность нарастала день ото дня. Все жили в немом ожидании.

Пополнялись и части заключённых, госпиталь понемногу пустел. В начале февраля машины каждый день вывозили всех, кто там находился, койки стремительно пустели. Неопытные сотрудники радовались этому, смены сокращались, появилось больше времени на отдых и развлечения, коих здесь было не много. Но бывалые понимали, что такие активные телодвижения по вывозу пострадавших были предвестниками тяжелых времен.

Анри догадывалась, что это значило, такое она уже видела прошлой весной. Зима всегда была скудна на военные события, а вот весна, как бы она её не любила, внушала лишь опасения. Она наблюдала, как прибывали и прибывали грузовые машины. Новые отполированные Свиды стеной выстроились позади госпиталя. Второй ряд стал смещаться ближе к первому. В целом тактические особенности ведения войны не блистали интересными перегруппировками. Первый ряд всегда шел в авангарде, они получали больше всего урона, но и приносили не мало потерь врагу. Когда силы их подходили к концу, вступал второй ряд, который состоял из лучших бойцов. Сильные опытные и не истощенные постоянными стычками, они наносили основной удар. В их задачи входило сдвинуть линию фронта в свою пользу. Они не занимались обороной, только выжидали. Первый ряд был настоящим мясом. Когда линия фронта прорывалась, второй ряд спешно отступал. Военным было легче сместиться, чем бросить лучшие части под шквальный огонь. Только когда заключенные расчищали им дорогу и выравнивали силы обеих сторон, второй ряд мог пойти в наступление.

К концу февраля Анри могла разглядеть вдали палатки второй линии, а это означало лишь одно, скоро все начнётся. Ожидание изматывало не хуже работы, она часами блуждала по лагерю, раздумывая о том, что их ждало впереди. Обсуждать это с другими сотрудниками было бессмысленно, все владели примерно равным количеством информации. Да и слухов ходило не мало. Кто-то пророчил финальную бойню, кто-то говорил об отступлении, так как технологии Свидов отставали от Рауков, но ни те не другие домыслы не было возможности проверить.

Изредка Анри радовала себя общением с Мари. Времени созвониться у обеих почти не было, то связь давала сбой, то график не совпадал, но они могли писать друг другу. Так Анри узнала, что после того вечера Марк замкнулся в себе и почти ни с кем не общался. Мари говорила, что он чаще стал выезжать в какие-то командировки по поводу нового прототипа, скорее всего на завод или в головной офис. Мадам уехала через неделю после отъезда Анри, провожала её целая толпа новоиспеченных друзей. За тот короткий срок её пребывания в центре она со многими успела подружиться, чего и следовало ожидать, люди с такой открытой натурой быстро проникали в чужие души, находя себе там уютное местечко. Мадам уехала также в западный фронт, но, конечно, не в первый ряд, а во второй. Номер части Анри не знала, хотя могла написать старой подруге, но то ли времени не находилось, то ли мысли были загружены совсем другим. Мари неоднократно спрашивала про Ника, жив ли он, как себя чувствует. Но Анри было нечего рассказать о нем, она из пальца высасывала какие-то новости, связанные с ним, чтобы подруга не доставала её навязчивыми вопросами. Так недели шли за неделями, и суровая зима начала по немного отступать, давая дорогу теплой и долгожданной весне.

Первый удар пришёлся на начало марта. Анри не запомнила какой это был день, потому что после него таких было ещё много. В ту ночь была не её смена и она сладко спала в палатке, где с момента отъезда предыдущей смены освободились места в центре, возле желанной горелки. Так что сон действительно был сладкий, потому что Анри удалось урвать одно из козырных мест. Новая смена должна была прибыть со дня на день, и все надеялись, что до их приезда, фронт будет спокоен. Но Саандорсийкие войска думали иначе.

В начале первого, датчики начали фиксировать движение на противоположной стороне. Дозорные читали показания, пытаясь понять, насколько реальна угроза и стоит ли из-за этого поднимать бойцов, но спустя час, когда вдали показались темные силуэты Рауков, рации одновременно сработали у всех сообщая о приближающейся угрозе. На машинах врага не было осветительных ламп, как и на Свидах, все уже давно пользовались оборудованием ночного видения, поэтому стройные железные ряды выглядели особенно устрашающе. Они бесшумно двигались по ещё заснеженному полю, где местами уже вскрывались проталины, согретые по весеннему теплым солнцем. Полки Свидов зашевелились по всей линии, командиры вызвали бойцов, обсуждали дальнейшие действия, передавали сообщения на второй ряд фронта, который тоже начал медленно просыпаться.

Анри не слышала, как суетливо начали бегать люди вокруг палаток, как заводились машины и лязгало железо. От жара горелки она даже откинула угол одеяла, настолько комфортным было её новое спальное место. Такого сна у неё не было очень давно и ничто, казалось бы, не могло её разбудить. Рядом сопели ещё несколько девушек, но одна из них все-таки проснулась от шума снаружи, подняла голову от подушки и стала прислушиваться, почти не дыша. Чутье её не обманывало, через несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Все, кто был в палатке, быстро проснулись и не вникая в происходящее начали одеваться и выбегать. Их не нужно было просить вернуться к работе, все, итак, понимали, что происходит. Анри, еще не до конца проснувшаяся, выходя на улицу заметила огни ударов, били по насыпи. Это были единичные удары, как говорили командиры «проверочные», их целью не было кого-то убить, они словно прощупывали почву, подойти незамеченными у них всё равно бы не получилось, но прогреть оружие и дать пару предупреждающих залпов ничего не мешало.

Госпиталь, опустевший после последнего вывезенного бойца, был наводнён сотрудникам. Анри ожидала увидеть напуганные лица, охающих и причитающих женщин, но всё было подозрительно спокойно. Медсестры проверяли оборудование, врачи молча расхаживали по коридорам, где-то закипал чайник. Да, здесь не было новичков, тех кто с первыми взрывами начинал вздрагивать и терял самообладания, для местных это была вполне привычная ситуация, даже несмотря на затянувшееся спокойствие.

Анри сразу направилась в хирургию, в пустых полутёмных кабинетах вырисовывались напряжённые людские силуэты. Она встретила врачей, за которыми была закреплена, те молча кивали и указывали на операционные, объяснений не требовалось. Анри обошла залы один за другим, пересчитывая всё ли на месте, проверила запасы медикаментов для анестезии, ватные тампоны, отсосы и прочее. Всё было готово, это создавало мнимое спокойствие, будто от того, как всё лежит зависел исход сегодняшней ночи. Покончив с проверкой Анри встала у окна, всполохи далекого огня становились ближе, но Свиды не давали ответа, что настораживало.

Командир нервно бегал среди залегших на насыпи Свидов и кричал в рацию.

– Огонь, мать твою, огонь! – сегодня, когда он впервые отдал команду, пятью минутами ранее, бойцы уже готовы были рвануть, но некоторые из них заметили, что Ник не шевелился. По второй линии связи между бойцами прошел шепот, и все замерли. Как бы они его ни ненавидели, но знали, что чуйка у парня была. Он был куда более профессиональнее большинства из них и залег точно не от страха.

– Да я вас всех под расстрел пущу! – командир был молодой, его перевели в часть сравнительно недавно, поэтому доверия его команды не внушали, да и расстрел для большинства звучал как вполне приятная смерть, нежели лежать с разорванным телом в поле и медленно истекать кровью.

Ник молча всматривался в темноту «слишком далеко, ещё бы метров десять» думал он. Его орудие вполне уже дотягивало до приближающихся отрядов, но по опыту он знал, что на таком расстояние большинство либо промажет, либо ударит без серьёзного урона, нужно было подпустить их поближе, чтобы достаточно было одного залпа с человека для тотального разрушения машины. В ушах звенел крик командира, он уже начал выдергивать случайных бойцов с насыпи и бить, так без серьёзных повреждений, а чтобы припугнуть, ведь машины ещё были нужны для боя. Он заметил, как другие полки чуть дальше от них начали беспорядочно бить с насыпи. «Идиоты, эти не полезут на насыпь, они здесь с другой целью…» подумал Ник и ещё раз проверил расстояние, пять метров, три метра…

– Приготовились – спокойно скомандовал Ник. Рауки были так близко, что можно было уже разглядеть детали обшивки, бойцы сжались в ужасе, особенно те, кто только прибыл из учебки.

– Огонь! – Ник поднял орудие и начал бить, следом подключились остальные – бьем, не сдвигаясь и не уходя, чтобы создать завесу – таким же спокойным голосом продолжал он. Командиру уже не было дела до своих приказов, он залег на насыпь и отслеживал быстро редеющий отряд впереди. Враг начал смещаться назад «проверяли, да, это не атака, это проверка перед настоящим боем» рассуждал Ник про себя «пробуют на вкус, смотрят по огням как работаем совместно, слаженность оценивают, значит, за ними уже второй ряд, сразу, а наш, м-да, а наш в пяти километрах, замечательно». Через час дозорные перестали фиксировать движение в радиусе поражения. Поле стихло. Пара машин проскочила к госпиталю. Несколько парней все-таки получили легкие ранения, серьёзного хирургического вмешательства не потребовалось и Анри отослали досыпать в районе трех ночи обратно в палатку.

По дороге другие девушки восторженно обсуждали, что всё обошлось, что какие наши молодцы, как быстро прогнали врага. Но не многие из них понимали суть происходящего. Анри раньше не была на первой линии и не видела, как всё начинается, но вид из окна сегодня показал ей одно, что так войска не атакуют. Они словно вышли на вечернюю прогулку и не более, словно и не планировали нападать. Ей хотелось понять, что это значило, какой это маневр, для прикрытия и отвлечения внимания или какая-то проверка? Последнее её не радовало, так как значило, что те уже готовятся к основному броску, а каким он будет успешным или нет, сказать было сложно. Она ещё час ворочалась в постели, силясь прогнать эти мысли, но итоге усталость и теплое помещение сделали своё дело, и она заснула крепким, молодым сном.

Следующей ночью ситуация повторилась. Вражеские полки пришли в движение немного раньше обычного и к полночи выдвинулись в направлении насыпи. Анри была на смене и заметила, что Рауки шли быстрее, их было больше и они не палили. В животе стало пусто, она отошла от окна и заметила, как остальные сотрудники также стояли, молча уставившись на происходящее, тишина давила невидимым грузом. Слышно было только как работали холодильники, где хранилась кровь для переливания. Прошло десять минут, и враги разом открыли огонь, не давая Свидам даже высунуться из-за насыпи. Били без остановки, но их линия молчала.

– Чего они ждут? – прорвал тишину госпиталя чей-то встревоженный голос.

– Вылезти не могут – отозвался другой.

– Нее, ближе подпускают, вчера так сделали, говорят там какой-то псевдокомандир объявился и все делают как он. Господи, лишь бы это сработало – тишина снова легкой вуалью легла на всех присутствующих. Анри всё дальше отходила от окна, пока не уперлась спиной в холодную стену. «Нельзя стоять у окон, нельзя» думала она. Госпиталь был слишком далеко от места сражения, но Анри уже сталкивалась с тем, как били по окнам при наступлении, стекла летели в разные стороны, резали кожу, впивались в глаза, на это она насмотрелась достаточно и инстинкт заставил отойти.

– Вон начали – напуганные сотрудники разом прильнули к окнам.

Ник спокойно ждал до последнего, пока между насыпью и врагом не останется меньше десяти метров, вылезти и атаковать было сложно, Рауки попеременно били сменяя друг друга. На перезапуск орудия требовалось около пяти секунд, а их было достаточно, чтобы вылезти и начать палить, но нанося удары по очереди они срезали эти бесценные секунды.

– Бейте короткими очередями, чтобы в орудии оставался заряд и реактору не требовалась полная перезагрузку – жестким голосом сказал он в рацию – вылезти придётся на удачу. Сейчас! – крикнул он и все разом поднялись на насыпи и стали бить. Особо пугливые не прислушались к словам Ника и били до полного истощения заряда, они и полегли первыми. Но большинство следовало команде и первые ряды наступающих стали быстро редеть, однако за ними словно из-под земли возникали всё новые и новые. Расстояние в десять метров стремительно сокращалась, а значит вскоре насыпь уже не сможет их защитить.

– Выходим пригибаясь, каждый второй, остальные сидим и бьем, если выйдем все вместе не будет прикрытия – он вскочил и следом поднялись другие. Теперь всё зависело от навыков, реакции и слепой удачи каждого отдельного бойца. Ник не боялся ближнего боя, наоборот, в такие моменты он чувствовал, что владеет ситуацией полностью. Его небольшой Свид среди крупных Рауков быстро перемещался ловко уворачиваясь от ударов для того, чтобы попасть в него нужно было иметь определённую сноровку и гибкость. Но крупные машины не всегда были так легки в управлении как более мелкие модели. Безусловно, сила ударов у них значительно отличалась, но Ник точно знал куда ударить, чтобы не пришлось тратить время на каждого. А ещё он знал, что это второе нападение ведут пока только заключенные, многие из которых весьма неопытны и с ними легко было разделаться. Второй ряд не выпустят, пока на их насыпи не сляжет каждый третий. Вот тогда и начнётся настоящая жара.

Спустя двадцать минут, сидевшие под защитой насыпи вышли на подмогу, и враг получил команду отступать. Одурманенные мнимой победой бойцы готовы были гнать их до части, многие отбегали на сто и более метров и были тут же подбиты засевшими в укрытии Рауками. Командиры надрывали голоса, крича в рацию требование вернуться на позицию. Ник стоял на насыпи наблюдая, как несколько их Свидов, объятые огнём, падали замертво. Он видел это слишком часто. Видел, как юные бойцы били, растрачивая полные заряд, чем платили своей жизнью, глупость это была или страх, он не знал, но даже среди опытных бойцов такое встречалось. Когда они попадали в облавы на улицах брошенных городов, всегда находился, тот, чья психика уже была на пределе и тот от неожиданности начинал беспорядочно палить по врагу, не целясь и не думая, что реактор скоро начнёт перезагрузку, а когда осознавал это, было уже слишком поздно и в те короткие пять секунд его подрывали, если конечно не подоспевала подмога или он сам не удосуживался скрыться из поля зрения врага, но чаще всего пяти секунд было недостаточно, чтобы принять верное решение.

Молодой командир следил взглядом за Ником и когда тот отошел в сторону ото всех, незаметно подкрался к нему и попросил откинуть защитное стекло.

– Слушай, ты вроде не дурак, но ты подрываешь мой авторитет – он сделал паузу, чтобы разглядеть в полумраке лицо бойца – я знаю о тебе слишком многое и понимаю, почему ты так себя ведешь, но и ты должен понять, что, если все будут действовать по твоей команде у нас начнётся бардак и хрен его знает во что это может вылиться. Второй ряд даже не думает к нам приближаться, они хотят, чтобы мы выжили из врага по максимуму, а мне это совсем не нравится, потому что так не делается. Они ждут, что мы ослабим врага настолько, чтобы им было меньше работы. А при таком исходе мы все передохнем. Ты это понимаешь? – Ник кивнул. Они стали вдвоем отходить в сторону, чтобы спускавшиеся с насыпи не услышали их беседы – чем быстрее мы начнем сдавать, тем быстрее они вступят в бой.

– Вообще не факт – отозвался Ник – они вполне могут дать тем возможность перебить нас всех, чтобы Рауки вышли на эту пятикилометровую зону, там уже повсюду растяжки и засады. Отчасти вы правы, но кто его знает, что задумали наши. Либо они пойдут по вашему плану и наше бегство даст им сигнал к наступлению, либо отступят и тогда мы потеряем удобное положение из-за отступления и не получим подмоги – командир задумался, он не припоминал в своем опыте таких ситуаций, но слова Ника заставили его пересмотреть свои планы. В обычных условиях он бы не стал советоваться с заключённым, а пошел на военный совет с другими командирами блоков первой линии. Но там были свои подковерные игры, в которых он ещё не успел разобраться. Каждая встреча проходила в строгом официозе, не было дебатов, не было обсуждения потерь и слабых сторон разных блоков, только выдавался уже заготовленный план и не более. Молодому командиру хотелось высказаться, что разведка уже донесла о превосходящей численности врага, что им следовало бы отступить и дождаться пополнения, занять более удобную позицию, например засесть в ближайшем городе, где стены стали бы дополнительной защитой. Но всякий раз его обрывали, указывая на его некомпетентность в силу возраста и опыта, один раз даже отвели в сторонку и намекнули, что речи об отходе попахивают дезертирством и что ему следует почаще молчать и побольше слушать. Намек он понял и с тех пор, больше не пытался вступать дискуссию, но и умирать не хотелось.

– И что нам тогда делать? – расстроенно промолвил командир. Он планировал изначально лишь осадить наглого бойца, но после его слов сильно усомнился в своей правоте, к этому ещё добавилось его наблюдение за ведением боя Ника, тот работал на высоте, до которой командиру ещё было расти и расти.

– Делать, что и полагается, обучать тех, кто только прибыл как надо действовать, так у нас есть шансы уменьшить численность Рауков – командир после двух ночей уже понимал, что как правильно действовать он не знал изначально.

– Да их там раза в три больше, как ты не понимаешь, они нас размажут – Ник усмехнулся, он не ожидал в принципе, что с ним будет кто-то советоваться и уж тем более командир блока.

– Значит проще отступить? А если второй ряд побежит, куда мы? – глаза командира беспорядочно бегали, словно искали ответ в воздухе.

– Не знаю – выдохнул он.

– Ладно, давайте поставим вопрос иначе. Что хуже, мы на этих пяти километрах в чистом поле, уже без госпиталя и еды, так как, ну вы понимаете, если мы уйдём с насыпи, госпиталь сместится и не факт, что ближе к нам, точнее, вообще не к нам, потому что если мы бежим, то всех сотрудников привязанных к нам отправят ко второму ряду, который может будет и там же, что всё ещё далеко или ещё дальше сместится. Либо мы ежедневно отбиваем атаки и не сдвигаемся ни на метр, да потери будут большие, но пока мы здесь стоим, мы им нужны, и они будут нас холить и лелеять. Обратите внимание с какой частотой стали прибывать новички, машины и еда. Да и для вас случай бегства явно не поспособствует карьере или вы хотите всё время командовать первым рядом? – Ник уставился в лицо командиру.

– Ладно, тогда действуем по твоему плану и запомни, если хоть одна душа узнает о нашем разговоре, у тебя будут проблемы – Ник кивнул, к угрозам он привык и не воспринимал в серьез – надо заняться обучением. Собери завтра всех, у кого есть хоть какой-то опыт. Я так понимаю у нас их в достатке. И пусть каждый обсудит со своими как надо двигаться, в обход полковых, мне на них плевать. А теперь иди – к нему вернулась былая строгость, он досадовал на то, что позволил себе этот разговор, да ещё и проиграл дискуссию, но уверенность Ника в своей правоте ободряла его. Тем более тот мягко намекнул ему на один не маловажный факт, если всё пойдёт по плану, то командира ждут определённые лавры, а от этого его мелочная душонка никак не могла отказаться.

– Постой – окликнул его командир – когда их ждать в следующий раз? – Ник обернулся, потом быстро подошёл и полушепотом начал говорить.

– Завтра ближе к вечеру они снова выйдут. Раньше не смогут, надо подлататься и всё такое. Но постепенно будут смещать нападение к дневному, чтобы через пару недель их второй ряд вышел в комфортное время. Днем всё равно лучше, как и для них так и для нас. Раньше они точно не пойдут, но идти они будут вместе с первым рядом, прямо за их спинами. Мы так не делаем, у нас свой тупой принцип, дожимать до последнего, в этом, конечно, есть свои плюсы, но и минусов достаточно. И они бросят лучшие силы на наш блок – командир оборвал его.

– Почему на наш? – для Ника это было очевидно, и он уже готов был отпустить какую-нибудь колкость, но не стал, не в его это было интересах.

– Здесь госпиталь, у остальных блоков только мелкие медчасти, а нас полноценная больница. Если нет госпиталя, то и нам здесь делать нечего будет, так что их первая цель это мы – лицо командира изменилось, он сам поражался тому, как не додумался до этого раньше, но тут же нашелся, что ответить.

– Но сейчас они бьют равномерно, почему бы сразу не бросить все силы сюда?

– А им это сейчас и не надо. Они делают всё с точностью, как и мы, изматывают равномерно всю линию, в надежде ослабить и добраться до второго ряда. Они снесут госпиталь и, тогда как я вам и говорил, мы окажемся на этих пяти километрах без госпиталя и без поддержи – командир понимающе закивал и не прощаясь удалился. Ник был спокоен, он не первый раз участвовал в таких маневрах и точно знал, что они здесь нужны лишь для временного удержания линии.

Госпиталь наполнился стонами раненных, Анри почти не выходила из хирургии, лишь изредка выбегала на улицу, вынося медицинские отходы в мусорные баки. В эти моменты она вдыхала полной грудью, чтобы освежить затуманенную голову от душных операционных. Раненных было не так много, как ожидалось, но было достаточно, чтобы вся смена работала без перерыва. Ближе к обеду приехали первые машины и забрали тяжелораненых, которых за ночь хирурги смогли довести до состояния, подходящего для транспортировки. Почти всех, кого привезли ночью удалось удержать на этом свете, что радовало глав отделений. Лёгкий позитивный настрой вернулся к сотрудникам, вторая ночь и второй раз они за какие-то четыре часа смогли отбиться. Но Анри это не успокаивало, она понимала, что следом придут другие и так до того момента, пока им не придётся бежать, либо не придёт вторая линия, а те, как она уже успела заметить не торопились смещаться.

Среди пострадавших Анри не увидела Ника, это немного радовало её, временами она вспоминала как тот разделался с двумя Свидами на полигоне, тогда не было мыслей о его мастерстве и навыках, но сейчас в полевых условиях, Анри почувствовала некоторое восхищение, представляя себе, как он проделывает все эти трюки с врагом. Смертью она не восторгалась, но инстинктивно понимала, что быть под защитой бойцов подобных ему, было куда приятнее, нежели тех, кто бросили её в госпитале в тот роковой день полгода назад.

В тот день второй ряд опрометчиво решил двигаться вперёд, но столкнулся со шквалистым огнём врага. Все эти холёные ребята, которые ещё утром выкладывали видео о своих успехах, кичились победами, уже к середине вечера начали отступать, а потом и вовсе побежали. Она видела, как за окном мелькают люди, как на бегу цепляются за уезжающие машины, бросая всё, но на операционном столе ещё лежало едва живое тело, которое они в компании с хирургом не планировали оставлять. Спасти его им так и не удалось, но и выйти в такое время они уже не могли, поэтому решили ждать до ночи, пока бой не утихнет. Но и ночью борьба продолжалась, их сторона за день успела перебросить силы и отступление замедлилось. Пожилой хирург и Анри сидели в темноте брошенной операционной в полной тишине, каждый в своих мыслях. Им удалось вздремнуть несколько часов, но уже к утру их разбудил ровный марш шагов. Второй ряд Рауков добрался до госпиталя, это был наихудший исход их положения.

Лицо хирурга побледнело, он не шевелился уже смирившись со всем происходящим. Но Анри не планировала сдаваться, она, пригибаясь начала собирать вещи. Нашла какую-то сумку и скидала туда медицинские принадлежности. Потом перебралась на этаж ниже, где были спальные места для медперсонала, чтобы забрать свой рюкзак, как назло, другие сотрудники в суматохе выворотили весь шкаф с вещами. Анри дрожащими руками начала копаться в писках своего дорожного рюкзака, периодически отвлекаясь, чтобы прислушаться, что происходило вокруг. Неожиданно она поняла, что по коридору кто-то ходит и это были совсем не человеческие шаги. Анри замерла, дыхание перехватило. Потом начали открывать двери комнат, но, судя по всему, не заходили, а лишь проверяли, нет ли там людей. Шаги приближались к ней, нужно было что-то делать. Анри перевела взгляд на груду тряпок, беспорядочно валявшихся в куче, их навезли медсестры. Девушки во втором ряду любили наряжаться, времени свободного у них было больше, да и вокруг крутилось слишком много красивых и молодых мужчин. Анри, недолго думая нырнула в них и закидала себя так, чтобы её не заметили. Шаги достигли двери. Под толщей вещей, она всё ещё слышала каждое движение железной машины. Дверь хлопнула о внутреннюю стену, кто-то постоял на входе около минуты и всё снова стихло. По скрипу двери Анри поняла, что опасность миновала, но не рискнула выбираться из своего убежища. Ещё через двадцать минут, она услышала, крики хирурга, слов она не разобрала, но поняла, что он просит о пощаде. Она пыталась сдержать слезы, чтобы не выдать себя, сердце бешено стучало.

Анри пролежала в комнате до самой ночи. Страх не давал ей пошевелиться. Однако физиологические потребности требовали удовлетворения. Набравшись мужества, она откинула тряпки, отыскала рюкзак и подошла к окну. Вокруг была кромешная темнота. Рауки ушли. Анри добралась до туалета в конце коридора, а потом метнулась на второй этаж. Чем ближе она походила к операционной, тем больше её обуревал ужас найти безжизненное тело хирурга, но сумку надо было забрать. Она даже не понимала зачем ей эта сумка, но какая-то бережливость или предусмотрительность, требовали выполнить свой выдуманный приказ. Да и имитация подготовленности, давали ей ощущение мнимого контроля ситуации.

Осторожно толкнув дверь, она обнаружила опустевшую комнату с телом умершего бойца, на полу небрежно валялась брошенная сумка, хирурга нигде не было. Выяснять, где он и что с ним случилось не было времени. Анри схватила сумку и рванула по темному коридору обратно. Выбравшись на улицу, она стала раздумывать в какую сторону лучше идти. Понимая, что на открытой местности её быстро заметят, было принято решение скрыться в лесу. Там она и провела всю ночь без сна, пробираясь через бурелом.

Следующим утром Рауки столкнулись с сильнейшими частями Свидов. Анри добралась до края леса, чтобы оценить ситуацию. На поле велось активное противостояние. Постояв минуту, Анри поняла, что есть шанс добраться до своих в этой суматохе и побежала обратно в лес, петляя среди деревьев. Сумка ей все-таки пригодилась, хотя она не могла допустить даже мысли о том в какую передрягу вскоре попадет.

Она бежала так быстро не разбирая дороги, что заметила движение поблизости, лишь когда раздался взрыв. Прильнув к раскидистой и широкой сосне, Анри стала искать глазами источник шума. Среди деревьев промелькнул силуэт Раука, а следом три Свида. Анри выдохнула, Свиды были рядом, а значит она почти в безопасности. Потом ещё взрывы, что-то с гулом рухнуло на землю, потом ещё взрыв и опять что-то упало. Анри подумала, что нужно бежать, ожидание могло только ухудшить её положение. Впереди был небольшой пригорок с мелкой порослью кустарников и тонких сосен. Задыхаясь от постоянного бега Анри медленно начала взбираться и достигнув вершины, снова перешла на бег. Страх ослепил её до такой степени, что она чуть ли не запнулась от лежавший за пригорком Раук и в ужасе отпрянула. Дрожь пробежала по её телу. Но увидев, что тот серьезно ранен, Анри снова перешла на бег и почти покинула место побоища, как вдруг что-то её остановило. Она обернулась, парень был ещё жив. Голубые как небо напуганные глаза смотрели на неё в упор. Анри привыкшая быстро принимать решение в таких ситуациях, положилась на интуицию и подбежала. Всё остальное было как в тумане.

К концу дня она добралась до своих частей. На посту её тщательно обыскали, вытряхнули содержимое сумки, не церемонясь прям на землю, рюкзак также не оставили без внимание и потребовали показать содержимое личной техники. Анри дрожащими руками разблокировала рабочий планшет и телефон. Подозрительный постовой долго копался в её личных переписках, но так и не нашел, чего-то компрометирующего. Так поступали со всеми, кто бежал с оккупированных территорий. Ей дали несколько часов расположиться в части и тут же пристроили на новую должность, даже на дав времени на сон и обед. Слишком напряжённая была ситуация, чтобы заниматься бежавшей сестрой. В течение следующей недели её ещё не раз вызывали к следователям выясняя детали её побега. Всех волновало, как при такой ожесточённой перестрелке девушке удалось проскочить незамеченной. Анри сама не понимала, как так получилось, она не раз задавалась этим вопросом прокручивая каждую деталь тех дней, включая и ту, о которой не стала говорить следователям в своих интересах.