Buch lesen: «Окудница»

Скрип-скрип. Противный звук. Мария хотела ускориться, но из интереса остановилась под ржавой вывеской и прочла: «Окудничаю на свечах. Покажу ваш дар».

«Чего на свечах? Кто вообще сейчас вешает вывески? Да такие странные…» – подумала Мария и бросила взгляд на приоткрытую дверь, около которой подтаял снег. За ней, должно быть, сидит причудливая старуха, а вокруг неё полно свечек.

Скрип-скрип. Опять скрипит. Поскорей бы уйти.

– Входи, – раздался старушечий голос, и Марии показалось, что он исходил откуда-то издалека, словно за дверью таилось сказочное королевство, и вот оттуда-то и говорила с ней волшебница.

Не до конца понимая зачем, Мария всё же заглянула в комнату и сама не заметила, как вошла.

Пахнуло мёдом и душицей, как когда-то давным-давно, то ли в детстве, то ли ещё раньше, до появления на этом свете. Дыхание мёда влекло и мягко грело, и тёплое дуновение после зимнего холода чудилось родным и ласковым. В полутёмной комнате трещали огарки. В их мягком свете плыли стол с десятком свечей, два ветхих стула и окудница: старушка с треугольником шали на плечах. На полу у двери таял снег.

Было тепло и душно, и кружилась голова.

– Жаждешь познать сокрытое, дитя?

– Да нет… я вообще-то мимо шла.

– Само провидение привело тебя ко мне. Присядь, дитя, – сказала окудница, указывая на стул напротив себя. Он перестал плыть во тьме и застыл, словно старушка приковала его к полу своими словами.

Мария невольно села.

– Я зажгу свечу, и ты узришь свой дар, дитя моё.

Окудница не глядя оторвала пучок травы, который висел на стене, и вдавила его в желтоватую свечу из вощины.

– Дай волос, дитя, иначе огонь не узнает тебя и не улицезреет, – высокопарно сказала она.

«И куда я ввязалась?..» – подумала Мария и нехотя вырвала волосок из-под шапки. Больно и жалко. А ещё жарко.

Когда окудница положила волос поверх свечи и зажгла её, Мария хотела спросить, почему это огонь должен её узнавать, но не успела.

Затрещал фитиль. Устремился к пламени взгляд. Стёрлись мысли. И в этот самый миг, как круговерть жизни чуть замедлилась, к Марии подобралось смутно знакомое чувство, оно тихонько постучало и вошло.

И вот всё нехорошее, всё беспокойное исчезает. И пока остаётся только пламя. Пламя. Одно лишь пламя во всей Вселенной. Пляшущее, затмевающее и озаряющее, греющее и обжигающее – пламя. Оно танцует древний шаманский танец, поблёскивая то одним бубном, то другим. Оно покачивается, напевая стародавнюю песню, исцеляя. И песня подобна прибою, и мелодичному ветру, и мглистой земле. То – солнечное пламя солнечной свечи с сухоцветами на воске.

Пламя. Просто пламя на свече.

Мария сняла шапку и встряхнула головой. Стало невыносимо жарко. Пот стёк на глаза, их защипало. Она расстегнула куртку. Посмотрела на старушку. Её лицо будто помолодело или наоборот постарело – в таком свете не разобрать, – но точно изменилось.

– Что это было? Что это у вас за травы?

– О чём ты, дитя?

– Я видела пламя. И оно танцевало, и что-то мне пело. Мне так показалось, – добавила она, чувствуя себя ужасно неловко и пугаясь тому, что только что дышала какой-то травой.

– Пламя говорит лишь со мной. Но оставим это, – резко сказала окудница, оборвал всю мелодичность своего голоса.

Теперь Марии она казалась не доброй старушкой, а пугающей ведьмой из детских сказок.

Она взглянула на свечу. Та и не думала сгорать: оплавился лишь самый верх размером с пятирублёвую монетку.

– Странно, – пробормотала гадалка, низко нагнувшись над горящей свечой. Пламя подскочило и опалило ей брови. – Ах ты! Паразит! – она замахала руками на огонь, но он лишь поднялся выше и едва не сжёг ей волосы. – Гадёныш! Вот же гадёныш! – закричала она, растягивая слова.

Шипя и ругаясь, гадалка накрыла свечу крышкой и воззрилась на Марию. Той стало неловко и почему-то стыдно, будто это из-за неё пламя сожгло старушке брови.

– Та-ак, – выдохнула гадалка, потирая виски и снова становясь окудницей. – Вы, собственно, кто?

– В смысле?

– Кто такая вы? – грубо повторила она.

– Маша я.

– Иди-ка ты, Маша, отсюдова, – отчеканила она.

Мария сконфузилась, надела шапку и вышла наружу. Свежий морозный воздух отрезвил её. «Что за глупости?» – подумала она и отправилась домой, тщательно стараясь позабыть о странном танце огонька, который всё ещё стоял перед глазами.