…Небо было таким же желто-серым, как и в первый день, когда они вышли на поверхность после катастрофы. По нему плыли грязного цвета облака, и по их скорости можно было понять, что ветер там, наверху, был адский.

У них было совсем немного времени на привал, и в это время двое человек решили подняться на возвышенность, чтобы осмотреть территорию. Их взглядам открылась выжженная пустошь, простирающаяся на многие километры во все стороны.

– Мы не преодолеем такое расстояние за день, – покачала головой девушка, прикладывая бинокль к глазам. – Это открытое пространство, слишком опасно.

На равнине не было практически никакого движения, кроме нескольких костлявых собак, больше напоминавших существ, вылезших из ужастика времен до катастрофы. Гладкая кожа без единой шерстинки, белесые глаза, полные кривых гнилых желтых зубов пасти со свисающей с них слюной, выпирающий волнистой вереницей позвоночник.

Но, несмотря на их довольно устрашающий вид, люди их не опасались, это то зверье, с которым можно существовать в относительном соседстве. Другие выжившие и солдаты – вот кого действительно следовало бояться.

– Можем сделать привал сейчас, немного поспать, а равнину пересечь ночью, – предложил мужчина, поправляя сползающие очки – жест, с годами превратившийся в нервный, когда нечем занять руки.

– Да, я думаю, так будет безопаснее, – кивнула девушка, – хотя, сейчас мы всегда в опасности и подвергаемся риску обнаружить себя.

Словно в подтверждение ее слов, с подножья холма, на который они забрались, заплакал маленький ребенок – еще совсем младенец. Успокоили плач достаточно быстро, уже наученные горьким опытом.

– Пройдет совсем немного времени, как она вырастет и уже не будет так нас «подставлять», – улыбнулся мужчина.

– Я понимаю, но для меня она всегда будет малышкой, – девушка посмотрела вниз, на дочь. – Как ты думаешь, есть ли смысл у нашего пути? Мы в дороге уже год, и за это время научились выживать и скрываться, но что нам делать дальше? Провести всю жизнь так, в бегах от Государства?

Мужчина глубоко вздохнул, а потом спустил маску, прикрывающую нижнюю часть лица. Он представлял сейчас собой крайнюю степень серьезности.

– У всего в этой жизни есть смысл, – ответил он, – и у нашего пути тоже. Мы не будем бегать от Государства вечно, когда-нибудь наберемся сил, соберем информацию, подготовимся и дадим им отпор.

– Пока подготовимся и соберем информацию, силы брать будет уже неоткуда. Если сейчас мы идем на чистом энтузиазме, то что будет через год? Два? Здоровье у всех уже не то, ты ведь сам уже тоже далеко не молодой человек, – девушка всплеснула руками.

– Если мы не сможем продолжить борьбу с Государством, это сделает она, – мужчина повторил ее взгляд вниз, на младенца.

– Хочешь взвалить на моего ребенка ответственность за все человечество? – девушка вскинула брови и скрестила руки на груди. – Только через мой хладный труп, Вась.

– Нет, что ты, – качнул головой тот. – Я не это имел в виду. Понимаешь, может получиться, что она будет нашей последней надеждой на освобождение и без того потрясенного мира.

– Как же я боюсь, что ты в итоге окажешься, как всегда, прав, – вздохнула девушка, отводя взгляд и поднимая голову к небу. Облака даже не думали останавливаться, наоборот, как будто стали двигаться еще быстрее. – Как всегда, прав, – еще раз горько повторила она.

Глава 1

Девятнадцать лет спустя

– Пора в полет, бойцы, – хриплый голос полковника врезался в уши, поднимая глухое раздражение, – если выживете, быть вам воинами, а пока, – коренастый военный опустил рычаг, открывающий двери вертолета, – счастливого пути.

Витя сквозь наушники и шлем услышал вой ветра и посмотрел вниз. Под вертушкой простирались грязно-желтые облака, сейчас потемневшие, и сквозь них землю было не разглядеть даже с помощью визора. И в это предстояло прыгать?

– Он спятил, – пробормотал Череп, сидевший рядом с Витей.

Невольский толкнул товарища локтем в бок – не хватало еще, чтобы услышал полковник. У Черепкова и так хватало выговоров и дополнительных караулов из-за длинного языка, который он совершенно не умел держать за зубами, когда следует.

– Что? – возмутился Игорь на тычок друга. – Я считаю совершенно не продуктивным прыгать в незнакомую местность с нулевой видимостью в траектории прыжка, – он повысил голос, и в него тут же впился ледяной взгляд командира.

– Если что-то не нравится, сорок второй, можешь нассать в штаны и прыгать так, твое право. Что бы через тридцать секунд на этом месте не осталось никого, кроме меня и пилота. Живо! – рявкнул мужчина.

– Я не трус, – сузил глаза Черепков и, надевая маску и поправляя очки, подошел к открытой двери. – Ну что, сигаем? – с этими словами он шагнул в темноту, зажигая ракетницу.

Витя перевел дыхание, смотря, как его товарищи следуют примеру Игоря. Он прыгал уже много раз, но впервые в роли руководителя группы, состоящей не из ветеранов, а из таких же, по сути, еще зеленых парней, как и он. Из-за этого становилось не по себе от волнения за предстоящую операцию, и прыгать было даже немного… страшно? Казалось, он забыл это слово на первом же настоящем задании несколько лет назад.

– Десять секунд, тридцать третий, тебе что, нужно особое приглашение? – подстегнул его голос полковника, и Невольский вскочил со своего сидения, почти бегом преодолевая расстояние до двери в неизвестность. Где-то далеко под ногами маячили огни – ракетницы военных.

Витя сделал глубокий вдох и вывалился из вертолета в темные облака.

В заложенных ушах встала глухая тишина, нарушаемая лишь собственным дыханием. Руки плотно прижаты к телу, ноги вместе – и никакой возможности пошевелиться из-за воздушного потока. Вокруг были только темные плотные массы облаков, и Витя уже было почувствовал, что это никогда не кончится и им начинает потихоньку овладевать паника, как вдруг туман перед глазами рассеялся. Небо под облаками оказалось темным, а земля – еще темнее.

– Парашюты! – крикнула в ухе рация голосом Кости Керна, и Невольский нажал большим пальцем кнопку на перчатке.

Раздался щелчок, и за спиной распахнулся парашют – тело как будто рвануло наверх со страшной силой. Витю передернуло. Он был готов к этому, но ощущение все равно было отвратительное. Но еще хуже было ощущение неизвестности – до земли оставались считанные десятки метров, а никому до сих пор не удалось разглядеть, что ждало отряд на поверхности.

Метр за метром он пробивался сквозь туман, и только в самые последние секунды взгляду открылась картина местности. Толком не успев ничего подумать, Витя рефлекторно сгруппировался, но приземление все равно получилось жестким – нога зацепилась за какой-то торчащий из земли корень, и солдата кувыркнуло в воздухе, швыряя о землю.

– Ч-черт, – просипел Невольский, вставая и потирая руку, на которую упал.

Неподалеку послышался свист – значит, все приземлились удачно. Витя глянул на темное мутное небо – там еще остались уже еле заметные следы ракетниц. Невольский поднес к лицу вшитый в костюм на левом предплечье коммуникатор:

– База, это тридцать третий, мы провели высадку, находимся на точке. Дальнейшие действия осуществляем согласно разработанному плану.

– Так точно, солдат, – отозвался голос полковника. – Забираем вас только после выполнения всех задач.

Вдалеке послышался гул улетающего вертолета. Теперь они были предоставлены сами себе.

Витя огляделся. Туман был такой плотный, что на расстоянии вытянутой руки не было видно практически ничего, лишь темные силуэты – то ли обгоревшие деревья, то ли товарищи по службе. Один из силуэтов приблизился, обретая форму Игоря, и Невольский приветственно кивнул головой. Череп похлопал его по плечу, немного рассеивая туман своей ладонью.

– Группа, – проговорил в коммуникатор Витя, настроив на частоту остальных, – сюда.

Из тумана поочередно вынырнули Костя, Юра и Денис, держа автоматы наизготовку.

– Ни черта не видно из-за этого, – Способин помахал рукой перед своим шлемом, пытаясь разогнать белесую пелену.

– Привыкай, Дэн, – хмыкнул Игорь. – Нам сквозь это идти еще как минимум четыре километра.

– Думаете, туман не рассеется, пока мы будем приближаться к точке назначения? – предположил Дубовский.

– Вот это, Юра, мы сейчас и узнаем, – с этими словами Витя посмотрел в коммуникатор, правой рукой включая карту местности. – Идем.

Зеленая точка в правом верхнем углу экрана мерцала по сравнению с ночной темнотой слишком ярко. Направление было выбрано верное, поэтому Витя на какое-то время опустил руку, вглядываясь по сторонам, хотя никакой активности на коммуникаторе не было.

Юра был прав, и туман потихоньку расползался. По мере его убывания все отчетливее виднелись обугленные скрюченные деревья, а кое-где между ними мелькали обломки некогда стоявших здесь небольших домиков.

Эта была настоящая израненная пустошь, которую варварски выжгли, разрушили всю жизнь на ней, не оставив ничего. Только обломки, как символ того, насколько хрупок мир и как легко, буквально по щелчку пальцев, по нажатию одной кнопки, можно его погубить.

Под ногами взбивался пепел вперемешку с землей и мелкими камнями. За столько лет он осел, постепенно начал развеиваться, но все равно должно пройти еще очень много времени, чтобы он исчез полностью. Он проникал везде – в одежду, еду, даже в штабе, где велись генеральные уборки и чистки, было не укрыться от серо-черных частиц. Пепел был повсюду, и казалось, что сейчас на планете он господствовал над всеми немногочисленными оставшимися формами жизни.

Витя помотал головой, отгоняя дурные мысли об историях двадцатилетней давности. Ему их рассказывали много, и все они сводились к одному – война уничтожила почти все живое на планете. Причины войны не раскрывались – да они были не важны в планетарном масштабе, говорили только, что все из-за напряжения между странами, которые озлобились настолько, что не смогли сдержать конфликт. Какой из нескольких крупных конфликтов именно спровоцировал войну, выяснить так и не удалось. Известно только, что бойня была недолгой, по сравнению со Столетней войной, Первой, Второй Мировой – эта длилась не больше часа, но была самой разрушающей. Теперь от планеты не осталось почти ничего. Так писали во всех учебниках периода после катастрофы, по которым учился Витя. Он родился через год после войны, и естественно, застать ее не мог, но во всей красе застал последствия.

– Да закончится эта пустошь когда-нибудь, или нет, – раздраженно выдохнул Череп, идущий рядом.

– Еще полтора километра, – сориентировался по коммуникатору Витя. – Говори тише, ночью все звуки слышатся лучше.

– Знаю, знаю, – понизил голос Игорь. – Просто слишком тут тихо, мне не по себе. Обстановка, слишком располагающая к нападению.

– Если бы на нас готовилось нападение, мы бы услышали как минимум шаги, – возразил Костя. – Или ты думаешь, что туман поглощает абсолютно все?

– Так, хорошо, а теперь тихо, – шикнул Витя, и парни замолчали. – И не нагнетайте.

Несмотря на то, что он только что сказал, Невольскому тоже было не по себе, и он вынужден был признать про себя, что Игорь прав. Место было слишком тихим и слишком безжизненным, чтобы все было так гладко, как шло сейчас. Может, это все им только мерещилось, но факт оставался фактом – расслабляться было нельзя.

Витя взглянул на коммуникатор и на отображающейся зеленой сетке не увидел ни одного движущегося объекта, кроме них, пяти зеленых точек, медленно приближающихся к цели в углу экрана.

– Сзади! – вдруг крикнул Череп.

Невольский среагировал молниеносно – обернулся как раз вовремя, чтобы отразить атаку неизвестно откуда из тумана появившегося неживого. Этот неживой еще выглядел, как человек – плоть была почти не обожжена, только желтоватая кожа повисла на торчащих костях. Уже не скрываясь, с диким воплем он кинулся на вскинувшего оружие Витю снова и тут же был продырявлен разрывной пулей Черепа прямо в голову.

– Спасибо, – кивнул Невольский другу.

– Без проблем, – отозвался Игорь, держа пистолет на изготовке. – Нужно быть осторожными, иначе погибнем все.

Витя еще раз посмотрел на коммуникатор. На экране было все так же пусто.

– У меня датчики, видать, полетели, – нахмурился парень. – Я ничего не видел, поэтому не предвидел нападения.

На него недоуменно уставились четыре пары глаз.

– То есть, как это, полетели? Наша техника не может глючить, – уверенно произнес Денис. – Может, ты просто не заметил?

Невольский хмыкнул – в их отряде именно у него были лучшие показатели на боевой подготовке и симуляторах, и на зрение и внимательность он точно не жаловался. Тем более, это было не первое его задание, и на предыдущих он показал себя с самой лучшей стороны. Просто так руководителем группы его бы не назначили.

– Нет, Дэн, – Череп покачал головой, – если Витя сказал, что ничего не видел, значит, он ничего не видел. Возможно, датчики еще не стабилизировались после прыжка с вертолета. Нужно всем проверить свои коммы.

– Главное, чтобы мы с этими датчиками не шли черт знает, куда, – сквозь шлем нахмурил брови Костя.

– И могли связаться с базой, – мрачно вставил Денис.

– В любом случае, нам нужно сейчас же уходить с открытого места, – прервал разговор Дубовский. – На крик этого неживого сейчас сбегутся все остальные в округе, и тогда нам придется вообще туго. Бегом!

На включенном коммуникаторе Черепа отобразилось шесть красных движущихся точек.

– Они приближаются, – отрывисто бросил он.

– Отходим к тем постройкам, там должно быть пусто, – скомандовал Витя, рукой показывая на почти скрытые в туманной завесе руины того, что некогда было какими-то хозяйственными постройками в десятке метров от них.

Солдаты сорвались с места, стараясь не топать и не лязгать оружием, чтобы не привлекать еще больше зараженных на шум.

– Да, наши глушители могли бы быть и помощнее, – шепотом поделился Невольский, когда они забежали в руины и присели спиной к стенам, ожидая дальнейших действий неживых.

– Это точно, – кивнул Череп.

Витя прикинул, на сколько километров был слышен выстрел, и как сильно они сейчас будут шуметь еще. Но выбора не было – он посмотрел в экран коммуникатора и увидел, что появившиеся точки приближаются. «Почему же их раньше не было» – пронеслась мысль, полная непонимания, и стухла, потому что об этом можно будет подумать и позже.

Сейчас главным было отбиться от неживых, которых, если высунуть голову в бывший когда-то вместо дырки в обломках оконный проем, было уже видно сквозь рассеивающийся туман.

– Это будет быстрый бой, – произнес Витя, оглядывая группу. Парни кивнули. – Стреляем по команде все разом, на три, поняли? Потом прячемся, так же по команде стреляем еще.

Солдаты кивнули еще раз.

– Раз, – начал считать Невольский, сжимая автомат в руках, – два, – он уже слышал шаркающие приближающиеся шаги и кашляющее хриплое дыхание, – три!

Парни высунулись одновременно, и выстрелили тоже вместе. Трое из шести приближающихся неживых упали со снесенными разрывными пулями головами.

– Раз, – снова начал считать Витя, на этот раз уже быстрее. Они были слишком близко. – Два, три!

Теперь упали двое. Местность была чиста, больше никого не оставалось.

– Их же было шестеро, – произнес Череп одновременно с тем, как подумал об этом Невольский. В ту же секунду он кинул взгляд на коммуникатор, и успел увидеть последнюю красную точку прямо рядом с ними, прежде чем услышал вскрик:

– Черт!

Глава 2

Неживой лежал на обломках, вцепившись костлявой полу обугленной рукой в бедро Дубовского. Непонятно было, как он так быстро успел обогнуть руины, чтобы оказаться здесь, но реальность была именно такой, и теперь Юра переводил дуло автомата с окна назад – слишком медленно для неожиданно быстрого неживого, который с низким хрипом занес вторую руку.

Все замерли, услышав выстрел. Неживой скатился по обломкам, забрызгав кирпичи и куски бетона вокруг черной вязкой кровью, а Денис опустил чуть дымящееся дуло автомата. На какое-то время наступила тишина, казавшаяся совсем давящей на фоне только что отзвучавших выстрелов. Она прерывалась только громким сбившимся дыханием Юры, который, выронив автомат, теперь зажимал ногу чуть выше образовавшейся раны.

– Вот дьявол, – прошипел Дубовский.

– Лежи смирно, – Витя присел рядом, убирая его руки и осматривая пострадавшую ногу. – Тебе повезло, – вынес вердикт он, – еще чуть-чуть, и задел бы бедренную артерию.

На ляжке Дубовского красовались пять длинных глубоких рваных царапин. Чертов зараженный прорвал армейские штаны, и хорошо, что не добрался до мышц и костей, хотя был к этому очень близок.

– Костя, Дэн, охраняйте периметр. Нужно обеззаразить и сделать перевязку, – скомандовал Невольский. – Зашивать, надеюсь, не придется.

Парни кивнули и включили карту передвижений на коммуникаторах. Сейчас на ней были только они впятером.

– Череп, помоги мне, – позвал Витя. – Дай прибор ПМП.

Игорь снял рюкзак, расстегнул и вытащил из него небольшой прибор первой медицинской помощи, отдаленно напоминающий пистолет. Невольский вытащил нож и перерезал ненужные лоскуты штанины, затем направляя прибор на царапины и наблюдая за тем, как из отверстия выходит обеззараживающая и в то же время лекарственная смесь и начинает свое действие. Юра цыкнул и проговорил:

– Да ладно, парни, я бы и сам мог.

– Ты же помнишь, что по уставу мы не имеем права доверять тебе медицинское оборудование и оружие до того, как удостоверимся, что ты не заражен? – будничным тоном поинтересовался Витя. – Сейчас препарат очистит раны, и тогда делай все, что душе угодно.

– Но в рамках операции, – хмыкнул Череп, доставая повязку-пластырь.

– Ведь это новый вид неживых, – закатил глаза Дубовский. – Раньше они просто разрывали своих жертв, а не передавали свой вирус через кровь. Может, с их вирусом дольше остаешься в здравом уме.

– Ну и что, что новый, – возразил Игорь, на шипящий на ранах препарат наклеивая повязку. – Это не значит, что этого нет, и тебя это не коснется.

– По-хорошему, мы вообще точно не знаем, как появились неживые, так что подстраховаться не помешает, – поддержал его Невольский.

Затем он достал из рюкзака сшиватель и в два щелчка залатал дырку на штанах Юры. Это был его прокол, он был главным в группе, ответственным за всю операцию и за своих бойцов, и вот почти в начале их пути приключилось такое.

– Спасибо, – кивнул Дубовский, беря в руки свой автомат и опираясь на него, как на трость, чтобы подняться.

– Уходим отсюда, – убрав прибор ПМП к себе, отдал приказ Невольский, и группа, оглядываясь по сторонам, продолжила свой путь.

Витя шел и не переставал злиться на себя и коммуникатор. Почему же он, все-таки, сдох в самый неподходящий момент? Может быть, если бы они засекли первого неживого раньше, не было бы всего этого. Он украдкой посмотрел назад – Дубовский ощутимо хромал, но стоически держался, не позволяя ставить под угрозу всю операцию. Невозможно было вызвать вертолет, он мог прилететь теперь только в конце задания. В этом и заключалась принципиальная разница, между тренировками и реальной миссией – в тренировочном зале, в поле на имитации боевых действий все могло пойти не так, и все происходящее сразу же останавливали, да, делая выговоры и награждая дополнительными часами караула, но при этом никто не умирал. Конечно, Юра еще не погиб, но с таким раскладом он был первым кандидатом на тот свет. И виноват во всем этом был Невольский.

– Смотри, – прервал поток невеселых мыслей Вити негромкий голос Черепа. – Кажется, нам туда.

Вдалеке показалось возвышение – начинались холмы, на которые предстояло забраться. Невольский нажал на кнопку коммуникатора, и карта с экрана развернулась в голографический объемный рельеф. Да, все было верно, точка, в которую они шли, находилась на возвышенности.

– Значит, мы, все-таки, на верном пути, – обрадовался Костя, да и остальные тоже положительно отреагировали на хорошую новость.

Они направились в сторону холмов, тем не менее, оставаясь начеку – если коммуникаторы работали неисправно, нужно было следить за всем, что называется, вручную.

Витя точно помнил задание, четко помнил координаты квадрата, который им необходимо было зачистить. У него даже имелись соображения, куда она направятся дальше, хотя генерал ничего не говорил об этом.

Они продвигались теперь медленнее, чем могли бы, из-за ноги Дубовского, но Невольский не мог позволить себе идти быстрее – он ощущал слишком сильную вину перед товарищем, чтобы ее затмил приказ сделать все до рассвета. Окружающая их действительность давила – небо, туман, все вокруг словно зажимало их в свои тиски, не давая двигаться дальше и даже пошевелиться.

Мимо них несколько раз проходила лысеющая собака с порванным ухом и шрамами на боку, но угрозы от нее не исходило, скорее, даже наоборот. Она как будто охраняла их, и Витя, сначала хотевший было, как положено по уставу, убить движущийся живой объект, потом решил, что лучше этого не делать. В конце концов, животных сейчас осталось, как и людей, ничтожно мало, и разбрасываться чужими жизнями, пусть даже это жизнь облезлой хромой собаки с бельмами на глазах, никто не имел права.

В детстве Витя листал старые книги, в которых было множество самых разных животных, рыб и птиц, и, если быть честным с самим собой, он плохо представлял, как бы выглядели эти существа вживую. Картинки и даже фотографии, это, конечно, одно, но реальность – совсем другое. Видеть на операциях за пределами базы мутировавших собак, кошек, иногда птиц, и чаще всего крыс, было чем-то обыденным, и не вызывало отвращения. Но изначальный вид животных был чем-то неведомым. Да, на базе были коровы, куры и свиньи, которых разводили ради молока и мяса, но их Невольский видел пару раз, и то мельком.

Тем временем, собака, в очередной раз приблизившись, обнюхала его ногу и, повернувшись, растаяла в тумане. Больше она не возвращалась.

Витя решил свериться с картой еще раз, чтобы посмотреть, не сбились ли они с пути. Возвышенности в этой местности были чуть ли не на каждом шагу, так что заплутать было очень просто. Он нажал на коммуникатор, разворачивая карту – та вроде сначала подсвечивалась ярким зеленым, показывая нужную точку и подтверждая правильность их пути, а потом вдруг начала мигать и смазываться. Пиксели изображения скакали, как сумасшедшие, в разные стороны по своим прямым, тем самым растягивая и стягивая карту обратно, при этом искрясь и делая карту совершенно не четкой и невозможной к просмотру.

– Да чтоб тебя, – с досадой поморщился Невольский, аккуратно стуча пальцами по коммуникатору в попытке наладить изображение, но оно оставалось все таким же мигающим и нечетким.

Неужели и карта теперь полетела?

Он еще раз стукнул по коммуникатору, и на этот раз карта выровнялась, чтобы после нескольких секунд со странным треском погаснуть и больше не включиться.

– Кажется, теперь у нас точно проблемы… – протянул Игорь, глядя на безуспешные попытки Вити вновь вывести голограмму.

– Попробуй включить свой, – покачал головой Невольский.

Карта Черепа не мигала, но была еле видна, как и у остальных.

– Так, то есть, мы остались практически без датчиков движения и карт местности, – нервно подытожил Способин, когда все свернули изображения на коммуникаторах.

– Похоже, так и есть, – Витя с трудом подавил желание зажмуриться, обхватив голову руками – происходящее больше напоминало один из его слишком реалистичных кошмаров, снившихся накануне операции из-за тревоги, но с одним главным отличием. Сейчас он не мог проснуться.

Игорь, кажется, единственный, кто сохранял хоть какое-то спокойствие и уверенность в их силах, пожал плечами:

– Ну остались и остались, все равно ведь мы знаем, что идем правильно. Неужели мы можем ориентироваться на местности и следить, чтобы на нас не напали, только по датчикам? Нас что, не обучали обходиться без всего?

В его словах была правда – Невольский вспомнил, как ставили командами друг против друга без техники и оружия, чтобы они научились находить нужные места и отражать внезапные атаки, не будучи к этому готовыми. Жизнь не подносит всю информацию на блюдечке, и сегодня они в этом в полной мере убедились.

– Мы ведь почти дошли, – продолжал Череп, – а дальше разберемся.

– Да, ты прав, – кивнул Витя, и остальные его поддержали. – Ладно, парни, идем, а то скоро начнет светать.

Действительно, вокруг сгустилась уже такая кромешная и почти что осязаемая темнота, которая бывает только перед рассветом. Единственное, на что они ориентировались – приборы ночного видения. Хотя, виден в них, в основном, был лишь плотный туман.

Через какое-то время идти стало тяжелее, они начали подниматься в гору. Это было хорошим знаком, ведь, в таком случае, они почти добрались до нужной точки. Витя оглянулся, чтобы посмотреть на Дубовского – тот стал идти еще медленнее, чем прежде, и хромать еще сильнее.

«Оставить его здесь или тогда он точно потеряется без карт?» – проскользнула в голове Невольского мысль. С вероятностью девяносто девять процентов, с холма они спустятся, как только посмотрят, как обстоят дела в квадрате, который нужно зачистить, так и зачем заставлять бедного Дубовского мучиться с его ногой и подниматься туда, откуда он спустится через пару минут. С другой стороны, спускаться они могут по совершенно другой дороге, и тогда Юра будет отрезан от них холмом, что недопустимо.

Еще минуту Витя размышлял над дилеммой, но, наконец, принял решение идти всем вместе и не разделяться. Так будет проще сохранить единую группу. Тем более, вдруг на него снова нападут неживые, и он не сможет ни сражаться с ними в полную силу, ни убежать, и просто впустую погибнет, а они с товарищами даже не будут знать, что что-то случилось, и не смогут его защитить.

Возвышенность встретила их ветром. Он был неожиданно сильным и холодным, и пробирал до костей даже сквозь комбинезоны, рассчитанные на достаточно низкие температуры. Тем не менее, ужасно дуло, и солдаты зябко поежились от неприятного ощущения холода.

С холма открывался очень любопытный вид. Даже сквозь прибор ночного видения было заметно поселение, больше напоминавшее какой-то парад хижин, построенных из палок и всего, что под руку попалось вокруг трех небольших полуразрушенных кирпичных двухэтажных домов. Старые машины в качестве жилищ, каркасы из шин, натянутые между вбитых в землю кольев тряпки, и это только малая часть тех импровизированных убежищ, которые было видно. Зараженные люди пока не показывались, скорее всего, почти все они спали, в любой момент готовые проснуться и растерзать любого, кто к ним приблизится, а кто-то один или двое стояли с другой стороны руин, готовые подать сигнал тревоги. В целом же поселение вызывало только чувства бесконечной жалости и бессилия. До войны, скорее всего, эти зараженные в тех полуразрушенных домах и хижинах даже помыслить не могли, что будут жить так – непонятно в какой грязи и болезнях, скрываясь, будучи вынужденными с кровью биться за еду, и отчаянно пытаясь выжить. Все инстинкты были направлены только на сохранение и поддержание жизни, теплившейся еще в этих телах, но все они уже были обречены.

Зараженных людей здесь было достаточно много, и Витя, одной рукой держа бинокль, другой сжал покрепче в нашивном на штанину кармане гранату. Их у него было с собой еще несколько, как и у остальных сослуживцев, но он предпочитал экономить боеприпасы и обходиться двумя-тремя.

– Так, план действий, – прокашлявшись от внезапно снова накатившего волнения, позвал всех Витя. – Мы сейчас спускаемся и незаметно проходим поближе, на то расстояние, с которого можно кинуть гранату, бросаем по моей команде. Лучше кидать в каждое здание, скорее всего, там больше всего зараженных, а обломки от них разлетятся и задавят остальных в менее защищенных хижинах.

Товарищи кивнули, признавая, что план вполне себе логичен.

– На случай, если выжившие, все же, будут, а я в этом не сомневаюсь, – продолжал Невольский, – так как они бывают всегда, хоть пара зараженных, на возвышенности с винтовкой останется Юра, – он посмотрел на Дубовского, и тот понимающе кивнул, – а все остальные окружат и перекроют пути отступления. – На взрывы и выстрелы сбегутся неживые, так что после того, как проверим, все ли зачищено до конца, уходить оттуда надо будет быстро. Двигаемся обратно на возвышенность, потом отступаем к ближайшему лесу.

– Так точно, – ответили парни.

– Стреляем на поражение, – напомнил Витя, и все энергично закивали.

Зараженных нужно было убивать на месте, таков приказ генерала, и они не могли не подчиниться.

В конце концов, они здесь ради этого.

– Хорошо, тогда за дело, – Невольский убрал бинокль и выдохнул. Операция началась.