Buch lesen: «Minni. Призвание – любить»

Владимир Сергеев

Schriftart:

То, что мы знаем, – ограничено, а то, чего мы не знаем, – бесконечно.
Пьер-Симон Лаплас

Она шла по жизни рука об руку со своим ненаглядным супругом-богатырем – молодая, красивая, стройная – и открыто и радостно смотрела в будущее, веря, что самое лучшее, самое главное еще ждет ее впереди…

Глава I
Детство

На протяжении всей своей жизни каждый из нас раз за разом мысленно возвращается в ту золотую или не очень, а может быть, даже не очень веселую, но всегда навсегда дорогую пору – детство, в начало собственного бытия и начало познания того бытия, что вокруг, – загадочного, удивительного и волнующего мира людей, животных, деревьев, бесчисленного множества насекомых, мира синего неба, дождя и снега, задумчивого журчанья лесного ручья и пения птиц, первых переживаний и первых открытий…

Ну почему, почему нас по-настоящему так мало интересует то, как прошли детские годы того, кто рядом, кто вообще-то нам близок, дорог, может быть, даже нами любим? Много ли мы знаем о том, каким было детство наших родителей, бабушек и дедушек, наших друзей?

Маленькая большеглазая темноволосая девочка-озорница, всеми любимая крошка Минни – принцесса Мария Софья Фредерика Дагмар. Такие имена от рождения дали ей родители – король Дании Кристиан IX и королева Луиза. Марией Федоровной нарекла ее Русская православная церковь при крещении, когда она стала невестой наследника российского престола Александра Александровича Романова.

С этим именем годы спустя взошла она на российский трон. Но самые близкие и на ее родине, и в ставшей для нее вторым домом России всю жизнь называли ее просто и ласково: Минни – «малышка». Это милое прозвище так соответствовало ее образу, что осталось с ней навсегда.

Принцесса Минни, невеста Минни, императрица Минни… Крохотная, беззаботная девчушка, обитательница замка Видере, верная супруга, заботливая мать, молодая вдова, несчастная пленница, а затем на всю оставшуюся жизнь – изгнанница.

Удивительная судьба, удивительная женщина.

Детство Минни… Оно прошло в окружении сестер и братьев, многочисленной знати и прислуги, на глазах великого сказочника Андерсена и придворных историографов, но почему же никто из них не оставил для потомков ни строчки живых, теплых воспоминаний об этой поре ее жизни?

Да и она сама, в своих дневниках скрупулезно фиксируя события и переживания каждого или почти каждого дня своей взрослой жизни, почему ни разу не обратилась к воспоминаниям о детстве? Ведь наверняка же в мыслях она многократно то с веселой, то с грустной улыбкой возвращалась в ту счастливую пору, снова и снова живо переживая те давно минувшие для всех, канувшие в Лету, но навсегда оставшиеся с ней дни, минуты и мгновения, может быть, самого главного – начала, становления, вырисовывания основных черт ее самой и ее будущей жизни.

Такие мысли приходили автору каждый раз, когда он открывал ноутбук, перечитывая десятки и сотни больших и маленьких, глубоких и не очень документальных и художественных текстов в «Мейле», «Гугле» или «Яндексе», или перелистывал тома старых, пожелтевших от времени, и новых, только что вышедших журналов и книг.

«Ну каким же, каким было твое детство, Минни? Какой ты была? – раз за разом взывал он к ней, как к живой, да что там, на самом деле ставшей для него совсем реальной, живой за долгое время работы над книгой о ней, глядя на ее черно-белую фотографию на экране компьютера. – Ведь все, что было с тобой потом, брало начало тогда, в твоем детстве!»

И вот однажды…

Время было позднее. Стрелки часов приближались к часу ночи, и он уже собирался выключать компьютер, когда призывно затрещал сигнал WhatsApp.

– Кто это так поздно? – недовольно пробормотал он, но все же решил ответить.

– Добрый вечер, уважаемый автор, – услышал в наушниках молодой женский голос.

– Привет… – осторожно ответил он, прислушиваясь и тщетно силясь понять, кому это понадобился в столь поздний час.

Но так и не понял.

И потому спросил:

– Извините, что-то я не узнаю вас по голосу… Кто эта прекрасная особа, что почтила меня своим вниманием в столь поздний час?

– Благодарю за комплимент… Вы только не удивляйтесь и не пугайтесь… Мы знакомы довольно давно и уже достаточно близко, но… как бы поточнее и понятнее выразиться… заочно. Я – Минни. Мария Федоровна. В не таком уж далеком по сравнению с Вечностью прошлом императрица Российской империи, волею судьбы ставшая вот теперь героиней романа, над которым вы трудитесь.

– Минни… Мария Федоровна… Императрица… Что за шутки в такое позднее время! Кто вы на самом деле и зачем меня разыгрываете? – не всерьез, уже будучи заинтригован, возмутился он.

– Согласна, в это трудно, даже, наверно, невозможно поверить. Но это так. Чтобы убедиться в том, что это не розыгрыш, вам достаточно включить камеру на вашем ноутбуке.

«Розыгрыш, конечно, но кто эта женщина, решившая подшутить надо мной в этот час?» – подумал он, но почему-то послушно выполнил просьбу таинственной незнакомки.

Выполнил – и тут же замер, пораженный увиденным, в недоумении, испуге и полной растерянности.

– Нет! Этого не может быть, это невозможно! Минни?.. Дагмар?.. Галлюцинация или маскарад? То ли я сегодня слишком заработался, то ли заболел… Или чересчур увлекся углубился в ту давно минувшую действительность?

– Успокойтесь, это не бред, не плод воспаленного воображения. Это то, что вам трудно понять и почти невозможно принять, что не укладывается в рамки вашей привычной, обыденной жизни, но тем не менее существует. Это жизнь после жизни. Что вы знаете здесь, на земле, о том, что возможно и что невозможно! А здесь, у нас, в том мире, в котором обитаю я теперь, ничего невозможного нет. Если вы не видите нас, живущих здесь, в мире ином, мире Вечности, это вовсе не значит, что нас нет и что мы не видим вас, не наблюдаем за каждым вашим шагом, действием, не читаем каждой вашей, даже самой мимолетной мысли, не знаем ваших самых сокровенных желаний или случайных порывов. Как ни старайтесь, вам не понять, как я появилась здесь, так что просто перестаньте копаться в том, что возможно и что невозможно, и примите это как данность. Конечно, следует признать, что и вы сыграли большую роль в моем появлении. Работая над рукописью, вы мысленно и чувственно каждый раз воссоздавали мое время и меня, оставшуюся в нем, тем самым предоставили мне возможность как бы заново прожить мою жизнь, пусть пока лишь в вашем воображении, в страницах рукописи, но зато потом – многократно – в представлениях будущих читателей. Но для того чтобы эта моя новая жизнь была как можно ближе к, казалось бы, минувшей, а на самом деле никуда не ушедшей, а просто притаившейся реальности, я и пришла на помощь к вам, ведь я, как никто другой, в этом заинтересована. И если вы не против, еще не раз буду приходить, чтобы восполнить то, чего вам не хватает, может быть, где-то поправить, что-то подсказать – словом, помочь в вашей работе и, не скрою, воспользоваться представившейся возможностью хотя бы ненадолго вернуться, побыть в вашем времени. Надеюсь, вы не скажете «нет», не лишите меня такой возможности?

– М-м-да-а… Ситуация, мягко говоря, странная… Как вы понимаете, государыня, я в полной растерянности от вашего столь неожиданного и, прямо скажем, невероятного визита. И до сих пор не верю ни глазам своим, ни ушам. Но… Но конечно, если уж такое случилось, я всегда буду рад вас видеть и буду безмерно благодарен вам, если вы снизойдете до такой…

– Вот и хорошо, вот и замечательно! – оборвала его витийствования на полуслове ночная гостья. – Только давайте-ка сразу договоримся о том, что вы будете называть меня просто Минни. Как я поняла, вам это нравится. Вот и мне тоже. Так звали меня самые близкие, дорогие мне люди – родители, братья и сестры, а потом мой дорогой Саша. Мне и теперь так тепло на душе от этого имени, так уютно в нем. И императрицей, государыней, уж будьте так любезны, не величайте. Я давно отвыкла от этого. Тут, где я теперь, нет ни императриц, ни принцесс или принцев, ни господ, ни их подданных, здесь все совсем по-другому. Я не стану вам ничего объяснять – все равно до поры не поймете… Ну вот, я вижу, вы немного успокоились, пришли в себя, смирились с тем, что невозможное иногда все же возможно, и теперь, я полагаю, пора перейти к делу, ради которого я оказалась здесь. А для этого предлагаю совершить немного необычное для вас путешествие. Дайте-ка мне руку!

И он явственно увидел, как Минни с голубого экрана компьютера протянула руку в темноту его комнаты, к нему!

Словно под воздействием гипноза, и он протянул ей руку навстречу и – невероятно, но так оно и произошло – ощутил в своей руке ее маленькую, теплую, живую ладонь.

– А теперь закройте глаза и представьте себе, что шагнули мне навстречу, – услышал он ее тихий, вкрадчивый голос.

И он сделал этот шаг…

– Ну вот, теперь глаза можно открыть.

Я пригласила вас немного погостить в моей любимой Дании, в нашем дворце, там, где прошло мое детство.

Он открыл глаза и увидел, что сидит на берегу моря на камне. Перед ним, насколько охватывает взор, расстилается морская гладь. Июльское полуденное солнце бросает слепящие блики в сине-зеленую рябь воды.

Неподалеку молодая стройная женщина в длинном, почти до пят, платье, стоя у самой кромки воды, призывно машет рукой малышке, весело резвящейся в волнах прибоя довольно далеко от берега.

«Кто эта отважная девчушка? – подумал он. – Неужели?..»

– Да-да, вот такой я была когда-то, – услышал он голос Минни за спиной. – А кто стоит на берегу и тщетно взывает к разуму своей непослушной дочурки, вы, сударь, похоже, уже догадались.

– Королева Луиза? Ваша матушка? Я не ошибся? – обернулся он, чтобы увидеть ту, другую, Минни, которая увлекла его в это невероятное путешествие.

Но не увидел.

– Минни, Мария Федоровна! – в панике воскликнул он. – Где вы? Не оставляйте меня здесь одного!

– Не пугайтесь, я здесь, рядом. Но по-моему, нетрудно сообразить, что, пока вы тут, с ними, в этом времени, вы не можете меня видеть. Впрочем, так же как и они не увидят, не услышат и не почувствуют ни вашего, ни моего присутствия. Трудно, но вы должны понять, что они есть только для вас, а на самом деле их давно уже нет и само это мгновение давно кануло в Лету, в бездонную копилку всего того, что было, что есть и что будет когда-нибудь. А вы просто с моей помощью заглянули в эту копилку.

– Но это же невозможно! До сих пор не могу в это поверить.

– Опять вы за свое! Как вам еще объяснить… Ведь вас не удивляет, когда воспоминания переносят вас в далекое прошлое, когда перед вашим мысленным взором проплывают живые картины вашего детства или юности, когда вы до мельчайших подробностей, деталей видите комнату, которую сняли ваши родители сразу после женитьбы, и себя в ней. Вам тогда не исполнилось еще и семи лет. Наверняка не забыли вы и свой первый поцелуй, и ту девчонку, которую вы когда-то впервые поцеловали, провожая с танцев, или весеннюю вылазку в лес с друзьями и подружками – треск сухого валежника в пламени ночного костра, холодок за спиной, веселое журчанье лесной речки под высоким берегом…

– Откуда вам все это известно? – удивился и даже возмутился он.

– Все это хранится в той самой копилке Вечности, в которую и вы сейчас заглянули с моей помощью. А чтобы вам было понятней, приведу такой пример. Вы включаете телевизор и смотрите кадры хроники минувших лет, видите людей, которые давно уже покинули тот мир, в котором вы живете, наблюдаете за событиями, которые давно стали прошлым, историей; на экране бегают, резвятся, смеются младенцы, успевшие вырасти, состариться и умереть; вы слышите залпы орудий – и вот уже через минуту видите мирного сеятеля, перепахивающего землю, которую взрывали снаряды тех орудий в давно отгремевшей войне… Всего этого уже нет, но вас не удивляет то, что вы все это видите на экране, след прошлого остался в этой новой вашей жизни, в вашем времени. А теперь вот еще и компьютер, бесконечный мир интернета, виртуальная реальность… В этом словосочетании главное слово – «реальность». Непреходящая реальность! Теперь поняли?

Немного успокоились? Тогда оставайтесь и наблюдайте, будьте рядом, запоминайте, но не вмешивайтесь ни во что. А я ненадолго отлучусь, оставлю вас с ними наедине. У меня ведь и других дел полно. Впрочем, – сказала она на прощанье, – мне кажется, нам пора перейти на «ты» и к более неформальному общению. Эти дурацкие «выканья» сбивают меня с толку. Признаться, я уже давно отвыкла от этих земных светских условностей. Там, где я теперь, это не принято.

– Что ж, если не принято, тогда конечно… Тогда я постараюсь… И все же не оставляй здесь меня одного надолго, а то мне все еще как-то не по себе от всего происходящего.

И он остался один. Точнее, совсем в другой компании.

– Минни! – все строже, но тщетно продолжала взывать королева Луиза. – Минни, умоляю тебя, не заплывай так далеко! Сейчас же вернись назад!.. Ну погоди, все отцу расскажу, уж он тебе задаст жару!.. – И через минуту снова, не замечая, что уже сама ступила в воду: – Минни, детка, ты уже плещешься целый час, а вода в море такая холодная! Вот простудишься, заболеешь – что я с тобой буду делать?.. Ганс, милый, хоть вы ей скажите, чтобы она наконец вылезла из воды! Может, вас она послушается, – всплеснув руками, обернулась королева к старику, стоявшему в сторонке и с рассеянной улыбкой наблюдавшему за этой картиной.

И он, следом за королевой, посмотрел в ту же сторону.

«Да это же… Это же великий сказочник – Ганс Христиан Андерсен!» – воскликнул он. И тут же, спохватившись, зажал рот ладонью, совершенно забыв о том, что его никто не может услышать.

– Минни, детка, послушай старика! Плыви поскорее к нам, – тяжело ступая подагрическими ногами, подошел ближе к воде, к пенным волнам прибоя, Андерсен. – Я почитаю тебе новую сказку, которую этой ночью начал писать для тебя. Для меня важно, понравится ли тебе моя задумка и писать ли мне дальше или бросить и придумать что-нибудь другое. Может, и ты мне что-нибудь подскажешь? Ведь ты всегда помогала мне советом. Но если ты не будешь послушной девочкой, я не стану делиться с тобой своим замыслом.

Минни обернулась на зов сказочника, помахала ему рукой и тут же послушно поплыла к берегу.

Выйдя из воды, опасливо посматривая на мать, вытерлась большим полотенцем, накинув на плечи легкий халатик, встала на цыпочки, прильнула к ней хрупким тельцем и, когда та наклонилась к ней, чмокнула холодными, мокрыми губами в щеку.

– Не сердись, мама, мне совсем не холодно! А море… Оно такое… доброе. Оно меня любит… Ты только не говори ничего папе.

– Ладно уж, так и быть, на этот раз не скажу. Но и ты тоже не будь такой упрямой, слушайся маму.

Ганс, стоя в сторонке и попыхивая трубочкой, с умильной улыбкой наблюдал эту сценку.

– Ну, рассказывай! – подбежала к нему Минни. – О ком твоя новая сказка?

– О тебе, моя дорогая Минни.

Выложенной тесаным камнем тропинкой они поднялись по крутому склону и разместились в ажурной беседке, из которой открывался удивительной красоты вид на море. Над их головами в небесной вышине парили стаи белоснежных крикливых чаек. А за спинами – живая зеленая фантазия старого королевского парка, витиеватые дорожки, тенистые аллеи, цветники, скульптурные композиции и фонтаны. И щебет невидимых птиц в густой кроне деревьев.

Он тоже, никем не замеченный, следом за ними направился к этой беседке, но не вошел в нее, а стал наблюдать за тем, что будет дальше, прислонившись спиной к стволу вековой сосны.

Словно из-под земли бесшумно появившаяся служанка принесла на подносе и разлила по чашкам горячий чай, поставила в центре стола хрустальную вазу со сладостями и так же бесшумно ушла, скрылась за поворотом тропинки.

– Ну слушай, моя дорогая русалочка, – сделав глоток чаю и нацепив на нос очки, сказочник с таинственным видом извлек из своей сумки потрепанную тетрадочку и, положив ее перед собой на стол, взглянул поверх очков на выжидающе замершую маленькую принцессу. – «Далеко в море вода синяя-синяя, как лепестки самых красивых васильков, как самое чистое стекло, только очень глубока, так глубока, что никакого якорного каната не хватит… Там, на дне, живет подводный народ… Там растут невиданные деревья и цветы с такими гибкими стеблями и листьями, что они шевелятся, словно живые, от малейшего движения воды. Между ветвями снуют рыбы, большие и маленькие, совсем как птицы в воздухе у нас наверху. А в самом глубоком месте высится дворец морского царя. Стены его из кораллов, высокие стрельчатые окна из самого чистого янтаря, а крыша – сплошь раковины…»

– Скажи, он добрый или злой, этот морской царь? – громким шепотом спросила Минни, дернув Андерсена за полу его камзола и снизу вверх заглянув ему в лицо.

– Ну как тебе сказать… Как и наши земные цари – иногда добрый и ласковый, а иногда и не очень, если чем-нибудь расстроят или разозлят его домочадцы или подданные… Но погоди, не спеши с вопросами. Наберись терпенья и послушай, что будет дальше. Так вот… «У царя было шестеро дочерей, шестеро русалочек, все прехорошенькие, но милее всех самая младшая, с кожей чистой и нежной, как лепесток розы, с глазами синими и глубокими, как само море…» Словом, такая же красавица, как ты, моя принцесса. «…Удивительное дитя была эта русалочка – тихая, задумчивая, добрая и ласковая. И больше всего русалочка любила слушать рассказы своей бабушки о мире людей – там, наверху. „Как интересно! – вздыхала русалочка. – Вот повидать бы все это своими глазами!" „Что ж, – говорила бабушка, – когда тебе исполнится пятнадцать лет, тебе дозволят всплывать на поверхность, сидеть в лунном свете на скалах и смотреть на проплывающие мимо корабли…" Шло время. И вот ей исполнилось пятнадцать лет, настал ее черед покинуть отчий дом, чтобы повидать другие миры. Однажды она заплыла далеко-далеко. А когда подняла голову над водой, то увидела большой трехмачтовый корабль. Подплыв к нему, русалочка заглянула в окно одной из кают и увидела там много нарядных людей. Но красивее всех был молодой принц с большими черными глазами. Ему было не больше шестнадцати лет… Ах, как хорош был молодой принц! Так хорош, что русалочка никак не могла оторвать от него глаз. Но вот наступила ночь, над морем сгустились тучи, начался сильный шторм, и корабль, словно скорлупку, стало бросать с волны на волну до тех пор, пока он не рассыпался в щепки. Сверкнула молния, и русалочка увидела, что принц изо всех сил борется с волнами. Но вот одна из волн накрыла его с головой, и он пошел ко дну. „Нет, нет, он не должен умереть!" – пронеслось в голове у русалочки. И она бросилась ему на помощь…»

Андерсен закончил читать, отложил листки бумаги в сторону и сделал глоток чаю.

– Ну что же ты замолчал на самом интересном! – возмутилась Минни. – Что было дальше? Он не утонет? Русалочка спасет принца? – теребила она сказочника. – Они будут вместе?

– Об этом я расскажу тебе в следующий раз, – невозмутимо ответил Андерсен. – Я еще не дописал эту сказку до конца. Так что я и сам пока не знаю, чем там дело кончится. Да и куда нам с тобой спешить? Только, я думаю, все самое главное еще впереди…

– Ты знаешь, я тоже в этом уверена, – серьезно сказала девочка. – Ведь русалочка обязательно спасет принца. А потом они поженятся и будут жить долго и счастливо!

– Поживем – увидим, ведь жизнь такая непредсказуемая штука…

Почему-то, сказав это, сказочник грустно улыбнулся, пряча заветную тетрадку в сумку. Затем, достав из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой.

– О, как незаметно летит время в хорошей компании! – засмеялся он. – Вот и пришло время нам расставаться. Тебе пора возвращаться во дворец, а мне – в свою скромную лачугу. Каждому пора заняться своим делом.

Андерсен встал из-за стола, неуклюже раскланявшись, приложился губами к крохотной ручке Минни, а затем к руке королевы Луизы.

– До завтра, наш дорогой Ганс, – благосклонно произнесла королева.

– Я буду ждать тебя! – на прощанье помахала ему ручкой маленькая принцесса.

– Что ж, дорогая, и нам пора идти, – сказала королева, ласково погладив по головке дочь. – Пора и делом заняться. Твой учитель музыки уже заждался.

Тяжело вздохнув, Минни вышла из-за стола, и они с матерью направились к замку.

Чуть выждав, и он последовал за ними.

«Похоже, я уже неплохо освоился в этом, казалось бы, совершенно не моем мире и времени, – подумав так, он усмехнулся. – Невероятно, конечно, но так увлекательно! Посмотрим, что будет дальше…»

Не успели они подняться по ступеням парадного входа, как навстречу им из дверей выбежала девочка чуть постарше Минни, но очень похожая на нее.

– Мама, ну что же вы! Почему так долго? Мы с учителем уже заждались! Минни, идем скорее! Наш добрый Жан, похоже, окончательно потерял терпение. Рвет и мечет. И это так смешно! Непрестанно бегает из угла в угол комнаты и ругается на своем французском. Я побоялась, как бы его не хватил удар, вот и отправилась вам навстречу…

– Я тут ни при чем, – сохраняя спокойствие, улыбнулась королева, – это все твоя сестра. Я битых полчаса не могла вытащить ее из воды. Спасибо нашему милому Андерсену, которому удалось наконец выманить Минни из воды новой сказкой.

– Новой сказкой? А как же я?! Вот всегда так, самое интересное – и без меня! Я знаю, старый Ганс любит Минни больше, чем меня!

– Не говори глупостей, детка, – остановила ее красноречие мать. – Лучше бери Минни – и бегом в класс! Жан уже заждался своих нерадивых учениц. А насколько я знаю, ваш французский пока никуда не годится. И имейте в виду, если он опять будет на вас жаловаться, за обедом сладкого не получите.

Похоже, девочек совсем не испугали угрозы матери. Взявшись за руки, они со смехом бросились к дверям и через мгновение скрылись из глаз.

Королева Луиза, с умильной укоризной покачав головой, отправилась вслед за ними. А вместе с ней и он просочился во дворец.

Он знал, что Александра была любимой сестрой Минни. У Минни было трое братьев и две сестры, но с Аликс, которая была на три года старше ее, они были особенно близки. Они совершенно не ощущали разницы в возрасте и были неразлучны – вместе играли в куклы, вместе читали книжки, чуть позже увлеклись шахматами.

Учитель-француз научил их французской игре «ля грейс» – «грации». И летними солнечными днями они выбегали в парк, прихватив с собой украшенные лентами кольца и палочки. Разбежавшись в разные стороны, бросали эти кольца друг другу, стараясь нанизать их на эти палочки.

Кто изловчится и поймает больше, кто ловчее, кто быстрее?

– Я выиграла, я выиграла! – с восторгом кричит Минни.

И Аликс не спорит с ней. Ведь она старшая и должна уступать любимой сестренке.

Целый день он провел в компании Минни, ее братьев и сестер. В этом давно оставшемся в прошлом мире, среди людей, которых уже нет, среди их переживаний, минувших и забытых мелочей, из которых состояла их жизнь.

Оставаясь незамеченным, он наблюдал за их игрой, радуясь вместе с ними солнечному теплу, щебету птиц в густой кроне деревьев, тому, что они так юны, беззаботны и вместе, а жизнь так прекрасна, удивительна и добра к ним.

Но, как говорится, делу время, а потехе час. Отдохнули после надоевшего французского, после брюзжания Жана, всегда недовольного результатами занятий, недолго порезвились на солнышке – и снова за дело. Вон на краю полянки их любимая Элизабет, которая преподает им музыку, уже призывно машет рукой.

– Девочки! – кричит она. – Заканчивайте свою игру! Вас ждут Моцарт, Гайдн и Шопен! Мойте руки – и в класс!

Она молода, стройна и по-своему красива. Ей самой-то, наверно, нет еще и двадцати. Она и сама была бы рада, забыв про урок, вместе с девочками порезвиться на этой полянке. Но нельзя: положение обязывает казаться взрослее, чем не самом деле, быть строже, чем хочется, и не забывать о том, что эти милые девочки ей не ровня, они принцессы, а она всего лишь простая учительница музыки и оказаться в этом дворце ей довелось лишь по счастливому стечению обстоятельств.

И несмотря на то, что она знает, чувствует, как эти девочки привязались к ней, наверно, даже полюбили ее, стоит лишь на минуту забыть о том, какая пропасть лежит между нею и обитателями этого дворца, сделать неверный шаг, как все двери для нее будут закрыты. Поэтому нельзя расслабляться, нужно казаться взрослой, рассудительной и строгой. И она искренне думает, что это у нее получается, не зная о том, что девочки-то давно разглядели в ней ту, настоящую, потому и полюбили, и слушаются беспрекословно, и играют в эту предложенную ею игру – строгой учительницы и прилежных учениц…

А еще в этот день он поприсутствовал на занятиях по истории и географии, посидел в сторонке, наблюдая за тем, как Минни и Аликс под руководством известного датского художника, сидя за самыми настоящими взрослыми мольбертами, явно соревнуясь друг с другом, старались перенести на холст раскинувшийся за окном пейзаж.

Но вот такой насыщенный событиями и делами, даже напряженный день подошел к концу. Обитатели замка отправились на покой, во всех залах и комнатах воцарилась тишина. А он остался в одиночестве в пустом зале наедине со своими мыслями и впечатлениями от увиденного и услышанного.

«Насколько непроста и наполнена самыми разными событиями и серьезными занятиями жизнь Минни, этой славной малышки! – с сочувствием думал он. – Но это можно понять. Ведь с самого рождения ее судьба была предрешена. Она обречена быть на самой вершине государственной и общественной жизни, и тем самым ей суждено быть в центре внимания миллионов людей. От ее знаний, душевных качеств, энергии, работоспособности будут зависеть судьбы этих миллионов подданных. А еще она должна быть хорошей, доброй и заботливой супругой и матерью. А еще, а еще, а еще… И понимание этого, способность к этой высокой миссии родители и наставники воспитывают в ней с самого раннего детства… Как хорошо, что мне посчастливилось побывать здесь, окунуться в эту жизнь, увидеть все своими глазами! Спасибо Минни, той Минни, которая явилась мне и открыла эту волшебную дверцу в свой мир… Но как же теперь выбраться отсюда? Где ты, Минни? Не забыла ли обо мне в круговерти своих, не доступных нашему земному пониманию, забот? Ведь если я целый день провел здесь, в датском королевстве, вдали от родины, от дома, то это значит, что я на целый день выпал из той привычной и понятной жизни… А что думает о моем исчезновении жена? Ведь она наверняка сходит с ума: был – и исчез! Может быть, даже уже обратилась в полицию и я объявлен в розыск. Хотя… Кто будет меня искать, кому я нужен, кроме нее!..»

– Минни, где ты? Ты не забыла обо мне в круговерти своих, не доступных моему пониманию, забот? Я хочу домой! – прошептал он, боясь спугнуть тишину замка.

– Не паникуй, я здесь, рядом, – вдруг услышал он знакомый голос.

Обернулся и увидел ее.

Минни стояла у окна, и ее силуэт отчетливо выделялся в голубоватом свете луны.

– Какие впечатления? Не напрасно окунулся в это время? Узнал что-нибудь новенькое, полезное для твоей работы?

– Конечно! О таком я не мог даже мечтать! Спасибо тебе.

– Значит, теперь домой?

– Хотелось бы. Жена, наверно, с ног сбилась, разыскивая меня. Был муж – и нет его!

– Не волнуйся, она даже не заметит твоего отсутствия. Ведь здесь только частица твоего «я», а там… Все как обычно, все идет своим чередом.

– Невероятно!

– Жизнь так устроена, что очень многое, что поначалу нам кажется совершенно невероятным, однажды становится возможным, а со временем даже обыденным. Пойми же наконец: вся бесконечность прошлого вмещается в мгновение настоящего, уходя вместе с нами в бесконечность будущего. Так было, так есть и так будет всегда. То, что вы там, в своем материальном мире, называете жизнью, всего лишь преджизнь, предыстория, начальная школа бытия, тернистый путь от крохотного комочка плоти – хранилища души – через все мытарства и бессмыслицы материального мира к ее высвобождению из ставшей лишней оболочки материи для самого главного – вечной, настоящей, одухотворенной жизни здесь, в ином, совершенном мире. В этом великий смысл мироздания. Эти знания даны всем мировым религиям. Они открыты для каждого, но, к сожалению, так много тех, кто не руководствуется ими в мирской суете, закрывая своей душе путь в бесконечность ее бытия.

– А ты?..

– Как видишь, мне посчастливилось и я здесь. Но мне еще многое нужно преодолеть, превзойти себя для того, чтобы… Словом, и для меня самое главное все еще впереди.

А теперь дай мне руку. Тебе пора возвращаться. Поздно уже…

Он послушно протянул руку и снова ощутил ее живое тепло. Хотел что-то сказать ей на прощанье, но облик Минни уже растаял в голубоватом свечении экрана компьютера.

Не без труда вернувшись к действительности, взглянул на часы, что висели перед ним на стене. Стрелки показывали то же самое время, что и до начала этих его странных странствий. Прислушавшись, услышал, как в соседней комнате жена тихо посапывает во сне.

– Но мы еще встретимся? – с надеждой едва слышно прошептал он в пустоту, словно боясь спугнуть что-то неуловимое, но очень важное.

– Да мы и не расставались с тобой. Ведь впереди еще так много разного – целая жизнь…

Он так и не понял, был ли это ее ответ или просто эта мысль пронеслась в его голове.