Buch lesen: «Личности и идеи в русской метафизике»

Schriftart:

Введение

Русская философская культура – неотъемлемая часть национальной культурной традиции. Уже в средневековой Руси вопросы человеческого и мирового бытия воспринимались с подлинно философским удивлением, и в пределах христианского миропонимания рассматривались проблемы, требовавшие именно философских усилий, а в существенной мере и философского творчества. В древнерусской мысли, а затем и в новой, послепетровской России философский опыт был преимущественно метафизическим – это был опыт понимания и обсуждения предельных, последних вопросов, когда разум определяет собственные возможности и собственные границы в понимании подлинного, абсолютного смысла бытия и критически исследует иллюзорные миры мнимостей, постоянно сопутствующие человеческой жизни и человеческому познанию. В XVIII–XIX веках была в полной мере воспринята новоевропейская метафизика в ее различных направлениях. И это был период не только усвоения, но и формирования оригинальных метафизических позиций. Идеи русских мыслителей были интересны в контексте своего времени, но могут быть интересны и сегодня, поскольку философы думали и писали о проблемах действительно глубоких и никуда от нас не ушедших. Наивно же считать, что современность – это какой-то совершенно новый мир, обитатели которого обладают уже совершенно новым мышлением. Очень умные и очень образованные люди, посвятившие в прошлые века свою жизнь философии, могли ошибаться, и у них, конечно, не могло быть более позднего исторического опыта. Но эти очевидные обстоятельства не обесценивают смысл философского творчества. Подобно тому, как любые достижения «современного искусства» никак не умаляют значения творений «старых мастеров». В истории философии, так же как и в целом в истории культуры, никакого механического прогресса нет и быть не может. Идеи прошлого могут обретать новую жизнь, а у идей «современных» нет гарантий пережить свою собственную современность. Все это в полной мере относится и к истории русской метафизики. История эта сложна и, безусловно, не лишена противоречий, нередко исключительно драматических. Философия по своей сути – критическое мышление. Критика и спор всегда были принципиально важны для ее развития. Если, конечно, это живой процесс философской критики, а не механическо-идеологическое отрицание иных позиций и взглядов. Критика метафизического выбора в философии начинается в Европе и в России в XIX веке. Продолжаются споры о метафизике и в настоящее время. Но для того, чтобы понять и оценить смысл старых и новых критических аргументов, необходимо иметь достаточно полное представление о предмете критики, т. е. о метафизике, в данном случае русской. Именно этой цели и призвано послужить настоящее издание.

Авторы в целом стремились следовать традиции энциклопедического жанра, но, конечно, данная книга – это не классический философский энциклопедический словарь, в котором большой коллектив специалистов имеет возможность представить детальную панораму философского процесса в историческом времени и пространстве. На суд читателей выносится работа монографического характера, рассказывающая о личностях и идеях в русской философии различных исторических периодов. В первую очередь – об идеях метафизических и о тех, кто их обосновывал и отстаивал. Но не только. Это не история, скажем так, «чистой метафизики». Русскую философию нередко упрекали в том, что она слишком часто отходила от собственно философского дела и, обращаясь к вопросам злободневным, увлекалась публицистикой. Но публицистика публицистике рознь. Современный мир буквально переполнен различными вариантами публицистического жанра. А мы знаем, как быстро «устаревают» даже самые умные и хорошо исполненные тексты такого рода. В то время как философская публицистика многих русских интеллектуалов XIX–XX веков и сегодня может представлять интерес сама по себе, а не только в качестве свидетельства эпохи. Не обязательно быть феноменологом или следовать принципам исторической герменевтики, чтобы войти в диалог понимания с живыми и яркими текстами отечественных мыслителей. Не обязательно быть профессиональным философом. Образованность, непредвзятость и интерес вполне достаточные условия. Авторы видят в такой открытости к диалогу не слабость, а достижение русской философии.

Метафизика – это далеко не только особый вид интеллектуальной деятельности и определенная историческая форма философского знания. Это нечто очень существенное в историческом бытии человечества, в мире высокой культуры – возможно, уходящем (авторы так не считают), но в любом случае прекрасном. Русская классическая и уже постклассическая культура XIX–XX веков – важная часть этого мира, а метафизическая устремленность – ее характерная особенность. В словаре особое внимание уделяется проблематике «новой русской метафизики» (Вл. Соловьев и его последователи). Как нам представляется, это один из наиболее интересных опытов обоснования метафизики в философии ХХ века. Метафизические позиции играли определяющую роль и в философской культуре русского зарубежья. Идейный контекст всегда очень важен. Ни о какой тотальной метафизичности русской мысли не может быть и речи. Поэтому в словаре представлены позиции и тех, кто критиковал метафизический выбор, и тех, кто избирал принципиально иные пути философского познания. Авторы в данном случае стремились не к полноте в характеристике личностей и идей (это было практически невозможно в рамках данного проекта), а к ясности и объективности в определении сути альтернативных (по отношению к метафизике) позиций. Пути русской философии, как и всякой настоящей философии, многообразны и сложны. Философия-метафизика рождается на почве отечественной культуры, проходит свой путь развития и остается реальностью нашей жизни, нашего культурного бытия, которое не может измеряться только буднями современности, сохраняя и открывая возможности понимания смыслов событий прошлого, настоящего и будущего человеческой истории.

Аксаков Иван Сергеевич
1823–1886

Мыслитель, общественный деятель. Сын С. Т. Аксакова, младший брат К. С. Аксакова. Родился 26 сентября 1823 в с. Куроедово Белебеевского уезда Оренбургской губернии. Окончил училище правоведения в Петербурге (1838–1842). Находился на правительственной службе до 1851 (в уголовном департаменте сената, министерстве внутренних дел). В марте 1849 был арестован, но вскоре освобожден. Причиной ареста стали славянофильские настроения молодого чиновника. После выхода в отставку его главным жизненным делом становится публицистика. В 1852 под редакцией Аксакова выходит славянофильский «Московский сборник». Уже второй том сборника был запрещен, а Аксаков лишен права редактировать какие бы то ни было издания. Во время Крымской войны Аксаков участвует в боевых действиях в составе московского ополчения. В 1858 в «Полярной звезде» Герцена увидела свет социальная сатира Аксакова «Судебные сцены». Герцен назвал эту работу «гениальной вещью». В 1858–1859 Аксаков участвует в издании журнала «Русская беседа», а после снятия запрета на издательскую деятельность выпускает газету «Парус», запрещенную, однако, уже на втором номере из-за антикрепостнической позиции редактора.

В 1860–1880-е Аксаков стремится осмыслить новые тенденции общественной жизни пореформенной России в свете идей К. С. Аксакова и А. С. Хомякова. Аксаков надеялся, что крестьянская реформа приведет к сближению сословий в России, а институт земства будет способствовать восстановлению органичности общественных связей, характерной, по убеждению славянофилов, для истории Руси. Он считал, что дальнейшее существование дворянского сословия после 1861 невозможно и предложил проект самоупразднения дворянства как сословия, отмены всех «искусственных разделений сословий» и распространения дворянских привилегий на все сословия России. Идея самоупразднения дворянства была выдвинута Аксаковым в полемике с идеологами дворянского конституционализма. Аксаков вскоре утратил надежды на возможность быстрого достижения в России бессословной общественной гармонии, но продолжал выступать с критикой конституционализма. Требуемая либеральным дворянством конституция, по его убеждению, чужда народному духу и ведет к окончательному разрыву между народом и самодержавной властью.

Как и у первых славянофилов, в воззрениях Аксакова монархизм сочетался с признанием необходимости личной и общественной свободы и несовершенства любых форм государственности: «Государство, конечно, необходимо, но не следует верить в него как в единственную цель и полнейшую норму человечества. Общественный и личный идеал человечества стоит выше всякого… государства, точно так, как совесть и внутренняя правда стоят выше закона и правды внешней». В начале 1860-х Аксаков формулирует идею «общества». На его взгляд, в России, покончившей с крепостным правом, развивается и крепнет новая социальная сила – «общество», «народ самосознающий» – по существу, народная интеллигенция, призванная преодолеть отчуждение между государством и народом. «Общество, – утверждал Аксаков, – объединяет людей всех сословий, оно есть сила именно социальная и духовная, а не политическая», и для нормального ее развития совершенно необходимы основные свободы (слова, печати, совести). Но уже в середине 1860-х, наблюдая за социальными процессами в стране, он приходит к выводу, что «общество» оказалось «бессильным», неспособным выполнить столь необходимую для России объединяющую и творческую миссию. В 1860-е Аксаков редактировал газеты «День» (1861–1865) и «Москва» (1867–1868). Оба издания отличались независимой и критической общественной позицией и в конце концов под давлением цензуры прекратили свое существование. Выступая как сторонник политической и культурной независимости славянских народов, Аксаков участвовал в создании славянских благотворительных комитетов и в 1870-е возглавлял Московский славянский комитет. В 1876 он становится одним из организаторов всенародного сбора средств для Сербии и Черногории, боровшихся за независимость. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 Аксаков вносит большой вклад в организацию помощи болгарскому ополчению. В последние годы жизни (1880–1886) Аксаков – редактор газеты «Русь». Аксаков стремился следовать не только общественно-политическим, но и религиозно-философским идеям первых славянофилов. Он продолжил начатый его предшественниками спор с рационализмом, видя в нем логическое знание, «отрешенное от нравственного начала». Глубокие личные и идейные отношения связывали Аксакова со многими деятелями русской культуры: Ф. М. Достоевским, Ф. И. Тютчевым, Вл. С. Соловьевым и др.

Умер И. С. Аксаков в Москве 27 января 1886.

Сочинения:

Сочинения И. С. Аксакова 1860–1886. Т. 1–7. М., 1886–1887.

Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Т. 1–4. М., 1888–1896.

Отчего так нелегко живется в России? М., 2002.

Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. М., 1981.

Аксаков Константин Сергеевич
1817–1860

Философ, публицист, поэт. Сын писателя С. Т. Аксакова, брат И. С. Аксакова. Родился 29 марта 1817 в с. Ново-Аксаково Бугурусланского уезда Оренбургской губернии. Окончил Московский университет (1835). В студенческие годы – участник кружка Н. В. Станкевича и, как и другие его участники (в частности, В. Г. Белинский), испытал влияние философии Гегеля. Это влияние еще заметно в его магистерской диссертации «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка» (1846), несмотря на славянофильскую направленность работы. В конце 1830-х Аксаков сблизился с А. С. Хомяковым и И. В. Киреевским. После окончания университета сотрудничал в «Москве» и «Московском наблюдателе». Основной вклад Аксакова в славянофильское учение – его общественно-политическая теория и система эстетических взглядов. Свои общественно-исторические воззрения он уже вполне определенно сформулировал в 1848 в статье «Голос из Москвы», написанной под впечатлением революционных событий в Европе. Осуждая революцию и признавая ее «совершенную чуждость» России, Аксаков видел в европейских бурях следствие своего рода политизации общественной жизни Запада, «обоготворения правительства», концентрации общественных интересов и внимания преимущественно на сфере политики и власти. Православная же Россия, доказывал Аксаков, никогда не обоготворяла правительство и даже смотрела на политическую власть как на «дело второстепенное». Политические и государственные отношения вообще, по Аксакову, имеют для русского народа второстепенное значение, так как в силу исторической традиции и особенностей национального характера его подлинные интересы лежат всецело в области духовно-религиозной. Этой «негосударственности» народа может гармонично соответствовать только одна форма власти – православная самодержавная монархия. Соответствующие идеи Аксаков развивал в адресованной Александру II записке «О внутреннем состоянии России» (1855). Отстаивая идеал монархической государственности, Аксаков в то же время резко критиковал общественно-политическую ситуацию в самодержавной России, писал о «внутренних язвах» российской жизни – крепостном праве и коррупции чиновников, осуждал «иго государства над землею», начало которому было положено, по его мнению, при Петре I.

Обосновывая свое понимание своеобразия русской истории, Аксаков обращался к исследованию литературно-исторических памятников, национального фольклора, высказывал идею об отсутствии у древних славян развитого родового строя и решающей роли в их жизни семейно-общинных отношений, писал о преимущественно мирном развитии русской государственности, критиковал петровские реформы как прервавшие органическое развитие русского общества и нарушившие вековую традицию взаимоотношений земли (народа) и власти (государства). Ставшая важным элементом славянофильского учения, концепция «земли» и «государства» играла существенную роль в славянофильской критике Запада, служила обоснованием особого исторического пути русского народа, предпочитающего, по Аксакову, «путь внутренней правды» (христианско-нравственное устройство общественной жизни, воплощенное исторически в крестьянской общине) – «внешней правде» (политическо-правовая организация общества западного типа). Аксаков был активным сторонником отмены крепостного права и стремился вывести необходимость реформы из общих принципов своей теории. Так, с концепцией «негосударственности» связана его идея неотъемлемых, суверенных народных прав (слова, мнения, печати), которые он считал правами неполитическими и, соответственно, не подлежащими юрисдикции государства: «Государству – неограниченное право действия и закона, земле – полное право мнения и слова». В будущем гражданском устройстве России, считал Аксаков, формой сотрудничества государства и народа должны стать земские соборы, на которых будут представлены все сословия. В то же время возможность конституционных ограничений самодержавия им решительно отвергалась: конституция – «осуществленная ложь и лицемерие», республика – «самая вредная правительственная форма». Существенная часть творческого наследия Аксакова посвящена русской литературе. Отвергая в равной мере и концепцию «чистого искусства», и «натурализм» (натуральную школу), он признавал «народность» основным критерием оценки художественного творчества. Аксаков надеялся, что современная литература, пришедшая на смену традиционному народному творчеству, в конце концов уступит место новому «синтетическому» искусству. В знаменитой гоголевской поэме он увидел прообраз такого искусства, настаивая на том, что эпическое содержание равно пронизывает и «Мертвые души», и древние поэмы Гомера.

Умер К. С. Аксаков на о. Занте (Греция) 7 декабря 1860.

Сочинения:

Полное собрание сочинений Константина Сергеевича Аксакова. Т. 1–3. М., 1861–1880.

Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика. М., 1981.

Алексеев Николай Николаевич
1879–1964

Философ, правовед. Родился 1 мая 1879 в Москве. Окончил в 1906 юридический факультет Московского университета и был оставлен при кафедре философии права для подготовки к профессорскому званию. Его научным руководителем был П. И. Новгородцев. В 1908–1910 стажировался в европейских университетах, слушал лекции Г. Зиммеля, В. Виндельбанда, Г. Когена, А. Бергсона и др. В 1911 защитил магистерскую диссертацию «Науки общественные и естественные в историческом взаимодействии их методов». С 1916 – профессор Московского университета. После Февральской революции работал в издательстве при Временном комитете Государственной думы, участвовал в подготовке к выборам в Учредительное собрание. В 1918 – профессор Таврического университета в Симферополе. В 1922–1931 – профессор Русского юридического института в Праге, позднее – профессор Русского научного института в Берлине. Покинул Германию после прихода к власти нацистов. Преподавал сначала в Сорбонне, а в 1940–1949 – в Белградском университете. С 1950 жил и работал в Женеве. Умер Н. Н. Алексеев в Женеве 2 марта 1964.

Алексеев был одним из теоретиков евразийства, разрабатывал в первую очередь государственно-правовую программу этого движения. Критически оценивая европейскую философию права, базирующуюся на концепции «естественного права», Алексеев акцентировал единство правовых и нравственных моментов в жизни государства и апеллировал к соответствующему опыту древнерусской государственности (идеал Святой Руси как «государства-правды»). В России-Евразии, согласно Алексееву, сильная государственная власть предполагает наличие духовной элиты («духовного ордена»), обладающей безусловным моральным авторитетом в обществе и действующей в интересах большинства. Алексеев считал, что на смену «объективному» (нормативному) праву должно прийти право «установочное», гораздо в большей степени укорененное в культурно-историческом опыте народа и в его религиозно-метафизической традиции. В экономическом плане он отстаивал идею «государственно-частной системы хозяйствования», призванной устранить имущественное и сословное расслоение общества и обеспечить определенное регулирование экономических отношений.

Предметом философского познания, считал Алексеев, является «мир как целое», и в этом заключается особая роль философского опыта и его отличие от других наук, которые исследуют отдельные элементы действительности.

Сочинения:

Основы философии права. Прага, 1924.

Собственность и социализм. Опыт обоснования социально-экономической программы евразийства. Париж, 1928.

Религия, право, нравственность. Париж, 1930.

Идея государства: Очерки истории политической мысли. Нью-Йорк, 1955.

Алексеев Сергей Алексеевич
1871–1945
Псевдоним Аскольдов

Философ. Родился в Москве в 1871. Сын философа А. А. Козлова. Окончил физико-математический факультет Петербургского университета. Защитил магистерскую диссертацию по книге «Мысль и действительность» (1914).

С 1908 – член Петербургского Религиозно-философского общества. Участвовал в сборниках «Проблемы идеализма» и «Из глубины». После революции преподавал в Ленинградском политехническом институте. В 1920-е организовал тайное религиозно-философское общество. В 1928 был арестован и отправлен в ссылку в Коми, а позднее в Новгород. После оккупации немецкими войсками Новгорода выехал в Германию. Умер С. А. Алексеев в Потсдаме 23 мая 1945.

Значительное влияние на Алексеева оказала теория «панпсихизма» его отца А. А. Козлова. Это влияние особенно заметно в первом серьезном философском сочинении Алексеева «Основные проблемы теории познания и онтологии» (1900). Своему отцу он посвятил книгу «Алексей Александрович Козлов» (1912). И в дальнейшем он оставался верен основным принципам концепции «панпсихизма», постоянно обращаясь в своем творчестве к религиозно-метафизической проблематике. Отрицание метафизики в новейших философских учениях есть, по Алексееву, проявление общего для новоевропейской культуры секуляризма. «Позитивизм и метафизика суть лишь вариации старого противоположения науки и теологии, гуманизма и теодицеи». Секулярность, доказывал Алексеев, сыграла решающую роль и в антиметафизическом гносеологизме неокантианских школ. Так же как и Козлов, он исходил из первичной реальности «я» и признавал «гипотетическую», но совершенно необходимую для познания «всеобщую одушевленность» мира. В своей гносеологии Алексеев критически оценивал феноменологический и кантианский антипсихологизм, отстаивая реальность и подлинность индивидуального душевного опыта и «непосредственного сознания». «Мы выводим все познание из двух источников: 1) из непосредственного сознания, которое и есть самая первоначальная для нас действительность, дающая нашему познанию необходимый базис и точку отправления, и 2) из мышления». Реальным и имеющим самое непосредственное отношение к познанию он признавал и трансцендентное, которое «неудержимо прорывается во всякую гносеологию». Эта никогда не прерывающаяся связь с трансцендентным определяет универсально-символический характер человеческого познания.