Buch lesen: «Маргиналы в советском социуме. 1930-е – середина 1950-х годов»

© Красильников С. А., Шадт А. А., введение, 2017

© Коллектив авторов, 2017

© Политическая энциклопедия, 2017

Введение

Маргинальность, понимаемая как временная или окончательная утрата индивидом, группой, с утратой своего прежнего статуса и идентичности с выводом ее носителей на периферию социальных отношений или вовсе в теневую часть социальной структуры общества, является предметной областью для многих социальных наук. В ХХ в. в России (СССР) с ее радикальным сломом политических и социальных структур, участием в двух мировых войнах, утверждением тоталитарного режима, громадной мобильностью населения число и разнообразие маргинальных групп было и остается весьма значительным. Среди данных групп различаются маргиналы естественные, выпавшие из социальных, этнических, культурных, конфессиональных связей («дно»), и маргиналы, искусственно порожденные целенаправленной репрессивной и дискриминационной политикой сталинского режима. Ретроспективный анализ причин возникновения, условий и последствий существования искусственной маргинальности сталинской эпохи позволяет глубже осмыслить феномен маргинальности в современном российском обществе. Упомянем только о влиянии последствий массовых этнических депортаций на современное состояние межнациональных и межгосударственных отношений внутри России и сопредельных с ней территорий. То же касается трудно преодолеваемых традиций подавления государством прав и свобод личности, с одной стороны, и устойчивого социального иждивенчества – с другой.

«Новые» маргиналы, получившие свой статус в результате целенаправленной политики советского государства, обладали особой спецификой. Во-первых, традиционная маргинализация предполагает, в силу каких-либо обстоятельств (внешних или внутренних), разрыв индивида со своей социальной группой без последующего вхождения в другую. Вначале происходил разрыв (как правило, принудительный) группы с обществом, а в последующем процесс распространялся и на членов группы («зависшая» группа получала особый, режимный статус). Во-вторых, маргиналы традиционно рассматриваются как группы, «исключенные из общества», вытолкнутые за пределы социально значимых структур, создавшие свою субкультуру и воспроизводящие сами себя, представляющие серьезную опасность для социума¹. Тотальный контроль ОГПУ – НКВД – МВД над «новыми» маргиналами не оставлял им шансов не только для реализации деструктивных действий, но и каких-либо действий вообще, фиксируя их маргинальный статус на неопределенный срок, в зависимости от желаний советского бюрократического аппарата, способного в одночасье как превратить любую социальную или этническую группу в маргиналов «навечно», так и «назначить» им любой социальный статус по своему усмотрению, переведя из маргинального состояния в социально значимое. Авторы исходят из положения о том, что категории маргинальности и маргинализации являются одними из определяющих (институциональных и структурных) характеристик советского общества в 1930–1950-е гг., что и определило актуальность нашего исследования.

В совокупности политической и социальной систем советское общество имело двухуровневое устройство: легитимное, представленное официально закрепленными институтами «народовластия» и «трехчленной» социальной структурой, и «теневое», представленное властью партийно-государственной бюрократии и социальной структурой, отягощенной наличием значительного числа пограничных, маргинальных групп [заключенные, спецпереселенцы, ссыльные, лица, проходившие государственную проверку («фильтрацию»), и др.]. Государственные репрессии, ставшие важнейшим инструментом внутренней и внешней политики сталинского режима в сочетании с влиянием и последствиями экстремальных факторов (участие СССР во Второй мировой войне), многократно усугубили традиционные и породили новые социальные аномалии. Приняв в 1930-е гг. характер государственной политики, маргинальность в СССР приобрела институциональный, устойчивый характер и сформировала условия и механизмы своего воспроизводства. Маргинальные группы составляли основу для функционирования в экономике подсистемы принудительного труда. Политика депортаций и других форм репрессий привела к радикальным сдвигам в демографической ситуации как в регионах их осуществления, так и в регионах массового размещения маргиналов. Маргинальность, в свою очередь, порождала соответствующие формы социальной организации и субкультуры, принимающие, в условиях тотального контроля и давления со стороны государства, искаженные формы.

Авторы поставили перед собой цель комплексного изучения формирования и эволюции ряда новообразованных маргинальных групп сталинского общества (тылоополченцы, социальные и этнические спецпереселенцы, лица, подвергавшиеся процедурам государственной проверки, – «фильтранты», «теневые» предприниматели, верующие и служители религиозных культов). Центральное место в работе занимает реконструкция политики сталинского режима, способов и последствий ее осуществления в отношении указанных маргинальных групп, а также анализ повседневной маргинальности.

Научный анализ возникновения и трансформации массовых маргинальных групп позволил авторам выявить и изучить такое явление, как советская модель институциональной маргинальности, в основе своей искусственной, то есть порождаемой и закрепляемой специальной государственной политикой. В работе представлены результаты осуществления многоаспектного анализа процессов маргинализации и как особой подсистемы политики сталинского режима, и как фактора, определявшего динамику социальной структуры советского общества («теневой» его части), и как явления, формировавшего систему ценностей и поведение маргинальных групп.

Из совокупности категорий маргиналов сталинской эпохи авторами исследования избраны и представлены в монографии шесть маргинальных групп, имевших как общие, так и специфические черты. Тылоополченцы, или армейские маргиналы, формировались из числа «лишенцев» призывного возраста и направлялись для прохождения воинских обязанностей в части, обслуживавшие отрасли гражданской и военной экономики (добыча угля, лесозаготовки, строительство дорог и т. д.). Возникновение и длительное существование спецпереселенцев – крестьян и этнических спецпереселенцев – явилось результатом сталинской внутренней и внешней политики. «Теневики» являлись порождением советской нерыночной экономики. «Фильтранты» – бывшие военнопленные, лица, находившиеся на оккупированных территориях, угнанные в Германию и т. д., – являлись маргиналами военного времени. Конфессиональная маргинальность имеет свою специфику. Несмотря на конституционные положения, в советском обществе все граждане, исповедовавшие религиозные взгляды, относились к «группам риска». В данной работе акцент сделан, прежде всего, на конфессиональных группах (верующие и служители отдельных «неофициальных» религиозных культов), которые рассматривались властью как идеологические противники, конкуренты в борьбе за «умы и души» и получившие статус маргиналов по факту депортаций по конфессиональному признаку [баптисты, «молчальники», истинно-православные христиане (ИПХ), «иеговисты»].

В отечественной и зарубежной исторической литературе практически отсутствуют комплексные исследования феномена институциональной маргинальности в предлагаемом участниками монографии формате. Анализ основ «маргинальной» политики сталинского режима и особенностей ее реализации, применительно к самым разнообразным по природе источникам формирования, целям существования маргинальных групп, не имеет аналогов. Одни из маргинальных групп еще не стали объектами исторического изучения (тылоополченцы), исследования других начались сравнительно недавно («фильтранты», «теневики»). При весьма интенсивной разработке проблем истории социо- и этномаргиналов (спецпереселенцы) вне исследовательского внимания остаются такие аспекты, как действие адаптационных механизмов в условиях спецпоселения, стратегия поведения различных групп спецпереселенцев, динамика форм жизнедеятельности в экстремальных условиях.

Предложенная структура монографии позволяет в очерковой форме рассмотреть указанные группы в совокупности трех измерений:

– законодательно-нормативная база политики. В рамках раздела рассматриваются процессы маргинализации ряда социальных, национальных и конфессиональных групп советского социума в контексте трансформации советской внутренней политики. Центральное место в разделе отведено механизму формирования и эволюции законодательно-нормативной базы государства по регулированию статуса маргинальных групп и практик ее реализации на общесоюзном и региональном (сибирском) уровнях;

– базовые характеристики (численность, состав, размещение, демографические показатели). В разделе анализируются институциональные и структурные изменения в численности, составе, размещении и использовании трудового потенциала различных маргинальных групп, составляющих «теневую» социальную структуру сталинского общества. Историческая реконструкция произведена на основе выявления и анализа разнообразного корпуса документальных и нарративных источников, отражающих базовые характеристики жизнедеятельности маргинальных групп;

– социокультурные и поведенческие характеристики. В рамках раздела рассмотрены механизмы адаптации маргинальных групп к новым условиям существования. Проанализированы такие аспекты маргинализации, как действие механизмов адаптации в условиях спецпоселения, различные стратегии поведения маргинальных групп, изменение форм жизнедеятельности социальных и этнических групп в экстремальных условиях войны, депортации и спецпоселения.

Исследования, проведенные авторами монографии, позволяют достаточно предметно определить природу, формы проявления и последствия такой социальной аномалии, как принудительная маргинализация. Это приближает историков к пониманию места и значения советской модели маргинальности среди других системных характеристик советского общества сталинского периода.

В процессе реализации данный проект получил организационную и финансовую поддержку ряда фондов и учреждений, в том числе Российского гуманитарного научного фонда, а также помощь со стороны посольства Франции в Российской Федерации (программа академического сотрудничества). Особую признательность авторы выражают О. Орловой (Россия), а также А. Гроппо и Н. Верту (Франция).

С.А. Красильников, А.А. Шадт

Глава 1
Тылоополченцы

1.1. Правовые основы создания и развития системы тылового ополчения в Советской России и СССР (1918–1937 гг.)

Тыловое ополчение (т. о.) в Советской России и СССР в 1918–1937 гг. – это система военизированных трудовых формирований, созданных для выполнения задач военного, оборонно-стратегического и экономического характера путем использования принудительно привлекаемых к работам граждан, не допускаемых к несению военной службы с оружием в руках [лишенные избирательных прав по Конституции («лишенцы»), пораженные в правах по суду, высланные в административном порядке и др.]. История т. о. включает три этапа. На первом этапе (1918–1925 гг.) создание т. о. явилось следствием воплощения большевиками в жизнь идеи осуществления политики всеобщей трудовой повинности и проблем, возникших в результате узурпации ими власти в 1918 г. Теоретическим обоснованием этой идеи большевики начали заниматься еще до Октябрьской революции. В.И. Ленин, основываясь на положениях учения К. Маркса о труде, считал трудовую повинность важным звеном в общей цепи мероприятий, необходимых для осуществления социализма. В известной работе «Государство и революция» он говорил: «…насущный и злободневный вопрос сегодняшней политики: …превращение всех граждан в работников и служащих одного крупного «синдиката», именно: всего государства…»². После революции активное участие в разработке вопросов теории и практики проведения всеобщей трудовой повинности приняли Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, Д.Б. Рязанов, М.П. Томский, Л.Д. Троцкий и др. Они разделяли партийную идею о необходимости проведения всеобщей трудовой повинности, однако их взгляды на формы и методы ее проведения были различны.

Всеобщая трудовая повинность была провозглашена в январе 1918 г. в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», а закон о ее введении принят ВЦИК 22 апреля того же года. Конституция РСФСР, принятая V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г., закрепила «Положение о трудовой повинности».

Практические эксперименты по проведению трудовой повинности в Советской России начались с весны 1918 г., в ходе Гражданской войны. Ввиду того, что не было выработано единой концепции, правительственные декреты и приказы Реввоенсовета Республики (РВСР), определяющие категории мобилизуемых и порядок их трудового использования в 1918 г., нередко противоречили друг другу, либо перекрывали один другой. Так, в обращении СНК «Социалистическое отечество в опасности!», принятом 21 февраля 1918 г., говорилось: «…в эти батальоны (для рытья окопов. – Д. М.) должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся – расстреливать»³. В принятом СНК 20 июля 1918 г. постановлении «О тыловом ополчении» уже было определено, что все граждане в возрасте от 18 до 45 лет, не подлежащие призыву в Красную армию (в т. ч. и представители буржуазии), подлежат зачислению в тыловое ополчение⁴. Поиск оптимальных форм и методов проведения трудовой повинности и различных трудовых мобилизаций не прекращался до введения в Советской России новой экономической политики. Создание тылового ополчения на этапе Гражданской войны было одним из экспериментов в этом поиске.

С проведением в жизнь политики всеобщей трудовой повинности тесно связано решение проблемы практического привлечения к защите Советской республики широких слоев населения, искусственно выведенных большевиками в разряд маргинальных или откровенно враждебных. Первые же законы, принятые большевиками в период с декабря 1917 по июль 1918 г., разделили все население страны по классовым признакам на два враждебных лагеря. В одном оказались рабочие и крестьяне, не эксплуатирующие наемного труда. Они, в соответствии со ст. 64 Конституции РСФСР 1918 г., наделялись активным и пассивным избирательным правом, могли участвовать в управлении государственными делами на различных уровнях, а также имели право получить в руки оружие для защиты революции (ст. 19). В другом лагере оказались многие категории граждан России, которые в соответствии со статьями 7 и 65 Конституции лишались избирательных прав и не могли демократичными способами влиять на строительство и развитие нового государства. К «лишенцам» были отнесены лица, «…прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; …живущие на нетрудовой доход, как то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.; …частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; …монахи и духовные служители церквей и религиозных культов; …служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома; …лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой; …осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором»⁵. Эти категории граждан оказались достаточно многочисленными и потому представляли серьезную угрозу для большевиков. Однако критическая ситуация, сложившаяся на внешних и внутренних фронтах Советской России к лету 1918 г., вынудила большевиков привлечь к защите государства и «лишенцев» в качестве рабочей силы по обслуживанию тыла Красной армии, для производства продукции на нужды обороны.

В марте – апреле 1918 г. оформилась концепция создания армии, комплектуемой путем всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян. Введя в мае 1918 г. всеобщую воинскую повинность и осуществляя принудительный набор, большевики за полгода смогли увеличить численность армии с 300 тыс. до 1 млн чел. Именно в этот период родилась идея создания тылового ополчения. Она была вызвана потребностью действующей армии во вспомогательных структурах для обеспечения работы тыла, а также стремлением большевиков привлечь все имеющиеся в наличии людские ресурсы для обороны Республики и законодательно оформлена 20 июля 1918 г. Декретом СНК РСФСР «О тыловом ополчении». Согласно его положениям, призыв на службу в т. о. «лишенцев» призывных возрастов производился одновременно с призывом в Красную армию по одним и тем же территориальным районам и возрастным категориям. Уже через месяц одновременно с очередной мобилизацией рабочих и крестьян в ряде уездов Казанской губ. впервые состоялся набор в т. о. Из призванных ополченцев были сформированы рабочие части (батальоны, роты, команды), использовавшиеся на окопных, строительных, дорожных, ремонтно-восстановительных и пр. работах.

Несмотря на большой резерв потенциальных ополченцев, количество трудовых частей и численность призванных на службу в годы Гражданской войны были относительно невелики. Так, в распоряжении Центрального управления военных сообщений, обеспечивавшего доставку военных грузов на все фронты, по состоянию на 15 марта 1919 г. на разгрузке подвижного железнодорожного состава работало только 7 тыс. чел. (две бригады, один полк, семь отдельных рот, одна дружина и одна команда)⁶. Всего же с 20 августа 1918 г. по 15 июня 1920 г. в т. о. было призвано 16 790 чел., что составило 0,9 % от общей численности мобилизованных по особым распоряжениям правительства за тот же период⁷. Причинами такого положения стали трудности в размещении и жизнеобеспечении созданных частей, отсутствие необходимого количества командиров.

После окончания Гражданской войны на первый план вышли задачи восстановления разрушенного народного хозяйства. Для ослабленной страны содержание 5,5-миллионной армии являлось тяжелым бременем, поэтому к 1923 г. ее состав сократился до 516 тыс. чел. Сокращению подлежали и рабочие части т. о. В марте 1924 г. вышло в свет постановление ЦИК и СНК «О порядке зачисления граждан в команды обслуживания в 1924 году»⁸, которое отменяло Декрет СНК от 20 июля 1918 г. Формально части т. о. были переименованы в команды обслуживания.

В ходе военной реформы 1924–1925 гг. призыв в команды обслуживания был признан нецелесообразным и фактически на протяжении всего второго этапа (1924–1930 гг.) тылоополченцы на службу не призывались, а состояли в запасе, представляя мобилизационный резерв на случай войны. Взамен службы для них Законом «О специальном военном налоге с граждан, зачисленных в тыловое ополчение» (1925 г.)⁹ был введен налог, сбор от которого поступал в фонд соцобеспечения для оказания помощи семьям погибших и инвалидам Гражданской войны.

В 1925 г. вышел первый в СССР «Закон об обязательной военной службе» (ЗОВС)¹⁰. С этого времени и до 1931 г. положения о т. о. включались отдельным разделом в указанный закон (1928, 1930 г.), а все предыдущие декреты и положения о тыловом ополчении отменялись. Кроме ЗОВС и закона о специальном военном налоге, в указанный период вышло только постановление СНК СССР «О призыве и использовании в военное время граждан, зачисленных в тыловое ополчение и освобожденных от военной службы по религиозным убеждениям» (1929 г.), детализировавшее порядок мобилизации тылоополченцев и создания из них команд по обслуживанию тыла и фронта в военное время.

Начиная с 1926 г. под воздействием господствовавших в советском обществе настроений и интересов укрепляющейся номенклатуры наметились признаки свертывания новой экономической политики и перехода к жесткой командно-административной системе управления народным хозяйством. Налоговая реформа 1926/27 г., новая инструкция по выборам в советы 1926 г. были направлены на дискриминацию зажиточного крестьянства, классовое расслоение деревни. Поворотным событием, ознаменовавшим переход к планово-распределительной системе управления, явился прошедший в декабре 1927 г. XV съезд партии. Принятие директив пятилетнего плана с заложенными в нем высокими темпами индустриализации, усиление налогового давления на частнокапиталистический элемент города и деревни, поощрительные меры в отношении беднейших крестьян и принуждение их к кооперированию явились приговором нэпу.

В ноябре 1928 г. СССР был взят курс на форсированную индустриализацию. Вновь, как в период «военного коммунизма», со всей отчетливостью стали проявляться черты принудительно-мобилизационного способа решения руководством страны политико-экономических проблем.

Летом 1929 г. произошло переименование лагерей особого назначения ОГПУ в исправительно-трудовые. Они явились «первым камнем» в фундаменте создаваемой системы принудительного труда. С начала 1930 г. в эту систему вошли спецпереселенцы (выселенные вместе с семьями «кулаки»). И заключенные, и спецпереселенцы в массовом порядке привлекались к строительству промышленных предприятий и развитию добывающих отраслей, обеспечивающих модернизацию экономики. Вместе с тем требовалось изыскать и другие способы мобилизации трудовых ресурсов, не связанные с отвлечением значительных средств на создание специальной лагерно-комендатурной инфраструктуры.

В ходе поиска новых каналов привлечения дешевой рабочей силы руководство НКВД РСФСР не обошло вниманием ЗОВС 1928 г. Положениями раздела XV этого Закона в мирное время разрешался призыв и направление на общественно полезные работы граждан, по религиозным убеждениям отказывающихся от прохождения обязательной военной службы с оружием в руках («религиозников»). Этим немедленно воспользовался НКВД и впервые в мирное время централизованно произвел призыв на службу указанной категории граждан.

Нарком внутренних дел РСФСР В.Н. Толмачев подписал 12 марта 1930 г. приказ № 180, согласно которому граждане, подлежавшие призыву в 1925–1929 гг., но освобожденные от военной службы по религиозным убеждениям, привлекались «для работы на лесных разработках государственного треста “Лесохим” в пределах Сибирского производственного района с 20 апреля по 20 октября 1930 г.»¹¹. Но собранный контингент оказался незначительным и не смог существенно повлиять на ликвидацию «прорыва» на лесоразработках.

Одновременно с «религиозниками» должны были быть призваны и граждане, состоявшие на воинском учете как тылоополченцы. Но указанный выше закон разрешал их призыв только в военное время. Стремление руководства страны ликвидировать нараставший дефицит рабочей силы, в т. ч. за счет призыва тылоополченцев, явилось одной из главных причин срочной корректировки ЗОВС. Не случайно постановлением ЦИК и СНК СССР «О введении в действие закона об обязательной военной службе в новой редакции» от 13 августа 1930 г. Наркомату финансов СССР (НКФ) по соглашению с Наркоматом по военным и морским делам (НКВМ) и НКВД союзных республик предписывалось «определить в отношении лиц, зачисленных в тыловое ополчение до 15 августа 1930 г., порядок перехода от обложения специальным военным налогом по закону об обязательной военной службе в редакции 8 августа 1930 г. (правильно 1928 г. – Д. М.) к использованию их на общеполезных работах или обложению специальным военным налогом по закону об обязательной военной службе в новой редакции»¹². В новой редакции этот закон вышел 13 августа 1930 г.¹³ Порядок призыва и использования в мирное время «религиозников» и тылоополченцев здесь практически совпадал. Разница заключалась только в продолжительности срока службы – для первых она составляла два года, для вторых – три.

При внимательном изучении ст. 236 ЗОВС 1928 г., определяющей порядок использования «религиозников» в мирное время, можно отметить, что В.Н. Толмачев, санкционировавший их отправку на лесные разработки, поступил не по закону. В статье указано: «Граждане, освобожденные от обязательной военной службы по религиозным убеждениям… направляются: в мирное время – на работу по борьбе с эпидемиями или на иные общеполезные работы (борьба с лесными пожарами и другими стихийными бедствиями и т. п.), а в военное время – в особые команды для обслуживания тыла и фронта»¹⁴. Лесные разработки не входили в перечень определенных статьей видов работ. В редакции ЗОВС от 13 августа 1930 г. данный недочет уже устранен. Статьи 276 и 284 предельно ясно определяют порядок использования «религиозников» и тылоополченцев в мирное время: «…привлекаются к общеполезным работам (лесозаготовки, сплав, торфоразработки, борьба с эпидемиями, лесными пожарами и другими стихийными ^{бедствиями и т. п.)…»15} Положениями этих же статей право устанавливать порядок использования указанных категорий граждан на работах в мирное время предоставлялось НКВД союзных республик по соглашению с наркоматами труда, земледелия, здравоохранения и другими заинтересованными комиссариатами. Так начался третий, основной этап истории тылового ополчения (1930–1937 гг.).

Практически одновременно с заключенными и спецпереселенцами т. о. становилось неотъемлемой частью системы принудительного труда в СССР в 1930-е гг. Однако необходимо подчеркнуть, что система ГУЛАГ (заключенные и спецпереселенцы) возникла в результате проведения государством репрессивной политики по отношению к гражданам, а тыловое ополчение – в первую очередь для решения экономических задач.

В соответствии со ст. 28 ЗОВС 1930 г. в т. о. зачислялись нетрудовые элементы, лишенные права выбирать в советы на основании конституций союзных республик, а также осужденные по ст. 2–14, 16–17 (прим.), 20–27 Положения о преступлениях государственных; осужденные за иные, кроме государственных, преступления с поражением политических прав; сосланные или высланные в судебном или административном порядке; «вычищенные» со службы по I категории, а также осужденные даже без поражения в политических правах, если нарком по военным и морским делам признавал нежелательной службу последних в РККА. В число граждан, «вычищенных» по I категории, входили «лица, оценка работы которых показывает абсолютную невозможность их исправления и безусловный вред, наносимый их работой в советском аппарате интересам рабочего класса»¹⁶.

Развернувшаяся в стране кампания по «чистке» советского аппарата породила новую форму дискриминации граждан.

После выхода в свет ЗОВС от 13 августа 1930 г. исполнительные органы регионов, заинтересованные в скорейшем привлечении к работам тылоополченцев, начали запрашивать Центр о порядке практического перехода от обложения последних специальным военным налогом к их использованию на общеполезных работах. В связи с этим 2 октября 1930 г. вышло постановление Наркомата финансов СССР «О порядке перехода от обложения специальным военным налогом граждан, зачисленных в тыловое ополчение, к использованию их на общественных работах»¹⁷. Этим постановлением устанавливался следующий порядок перехода: в 1930–1931 гг. все граждане 1903 г. рождения и более младших призывных возрастов должны были быть использованы на общеполезных работах в соответствии со ст. 284 ЗОВС. Граждане старших возрастов продолжали уплачивать специальный военный налог. Гражданам, уплачивавшим до издания этого постановления специальный военный налог и привлекаемым к общеполезным работам, срок использования на работах понижался на полгода за каждый год платежа налога. Если гражданин до привлечения на работы имел недоимки по уплате специального военного налога, то недоимки списывались с него в размере годового оклада за каждые отработанные полгода.

Несмотря на то что в общесоюзном масштабе еще не были выработаны подзаконные акты и положения, определяющие организационно-штатную структуру, подчиненность, порядок обеспечения всеми видами довольствия частей т. о., исполнительные органы некоторых регионов уже в октябре – ноябре 1930 г. начали призыв и привлечение к работам тыловых ополченцев. В числе первых были СНК Автономной Татарской ССР, Западно-Сибирский крайисполком (ЗСКИК), исполком Западной области. Сформированные ими части в большинстве случаев были подчинены административным органам НКВД и использовались на работах в местах формирования. Основные сферы применения – лесоразработки, угледобыча, строительство шоссейных и железных дорог, объектов коммунального хозяйства в городах.

В ходе первых призывов тылоополченцев на региональном уровне перед исполнительными органами, помимо организационных, возник целый ряд вопросов, требующих директивного (законодательного) разрешения. Одним из них был вопрос о порядке использования на работах граждан, в той или иной мере уже проходивших военную службу. 29 декабря 1930 г. первым отделом Управления по укомплектованию и службе войск Главного управления Рабоче-крестьянской красной армии (ГУ РККА) была издана директива за подписью начальника ГУ РККА Левичева и члена Коллегии Наркомата труда (НКТ) СССР Алексеева с разъяснениями по существу этих вопросов: «…1. Те из тылоополченцев, которые отбыли срок непрерывной службы в кадрах РККА (не менее 2-х лет), привлечению к работам не подлежат.

2. Тем из тылоополченцев, которые до зачисления их в тыловое ополчение отбывали действительную военную службу (в кадрах, в переменном составе или в категории вневойсковиков), срок работы должен быть сокращен в зависимости от того, сколько времени они фактически пробыли в рядах РККА.

При зачете необходимо исходить из того, что 1 месяц пребывания в РККА должен приравниваться к 1 ½ месяцам работ. Например, бывший красноармеец переменного состава отбыл 3-х месячный новобранческий сбор – срок работы ему должен быть сокращен на 4 ½ месяца (1 ½ х 3 = 4 ½). Или вневойсковик, прошедший 2 месяца военного обучения, – срок работ соответственно сокращается на 3 месяца (1 ½ × 2 = 3). Бывший красноармеец кадровой части, прослуживший 1 год, – срок работ сокращается на 1 ½ года и т. д.»¹⁸.

15 декабря 1930 г. постановлением ЦИК и СНК СССР были ликвидированы НКВД союзных и автономных республик, в компетенцию которых в числе других входили и вопросы направления на работу тылоополченцев. Пунктом 7 настоящего постановления эта обязанность была возложена на НКТ СССР и союзных республик¹⁹.

В этот же день вышло постановление ЦИК и СНК СССР «О порядке найма и распределения рабочей силы и о борьбе с текучестью рабочей силы», положениями которого все функции по набору и распределению рабочей силы передавались также НКТ СССР²⁰. С принятием этого постановления все предприятия, учреждения, хозяйства и отдельные лица обязаны были нанимать рабочих и служащих только через органы труда (за исключением отдельных случаев, специально оговоренных в постановлении). Подразумевалось, что и тылоополченцы должны набираться и распределяться только по нарядам НКТ СССР для удовлетворения заявок важнейших наркоматов, в первую очередь Наркомата путей сообщения (НКПС), Центрального управления шоссейных и грунтовых дорог и автомобильного транспорта (ЦДТ, Цудортранс) и Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) [позднее – Наркомата тяжелой промышленности (НКТП)]. Решение вопросов т. о. вошло в компетенцию Спецуправления НКТ СССР и РСФСР.