Zitate aus dem Buch «Домострой»

А кто в срок больших оброков и всяких повинностей не платит, не откупается, две дани ему набежит – вот уж и вдвое ему платить. И так неразумные люди попадают в рабство, а по судам и в долгах до конца обнищают.

Следует мужьям воспитывать жен своих с любовью примерным наставлением...

Ведь сегодня с появлением разных серых схем "оптимизации налогообложения", "черного нала" уровень морали необыкновенно "подрос", сравнивая с уровнем отдельных "передовых" стран, где слукавить в отношениях с государством, а проще говоря, обмануть его, издавна было своего рода доблестью. И в России, разумеется, подобные случаи имели место, но никогда не были они предметом гордости. Наоборот, большинство русских предпринимателей считали своим первым долгом выполнение обязательств перед госудпрством и церковью. А потом еще несли деньги в больницы и дома презрения, чтобы помочь убогим и сирым.

Сравним теперь их "низкую домостроевскую мораль" с так сильно "подросшей" сегодняшней моралью, с ее "широтой" взглядов, с ее эгоцентричностью, с ее пронизанностью жаждой наживы и удивимся замечанию одного из интернет-критиков "о странном впечатлении", которое производит "Домострой" своей отсталостью "на позднейшего читателя".

"Москва - третий Рим" - идея, безусловно, очень красивая и привлекательная. Соблазняя некоей мистической исключительностью, она тешит национальное самолюбие. Но вот что удивительно! Русские цари так и не взяли ее на вооружение, как ни поощрял их на это Запад, в интересах которого было втравить Россию в борьбу с Турцией за византийское наследство. Она, эта формула, так и осталась достоянием лишь церковной истории.

Но что смутило здесь государей московских? Разве сомневались они в мировом предназначении Православия? И не от Византии ли крестилась Русь? Не ее ли она прямая духовная наследница? Все так! Все правильно! За исключением одного - мирового царства. Мирового - не в смысле духовного центра мира, а в смысле владычества земного.

Его не могли принять и не приняли на Руси. И не потому, что сил не хватало. Сила - вещь наживная. Не приняли потому, что никак "мировое владычество" не укладывалось ни в душу, ни в разум государей московских. Они хорошо помнили, чем закончились потуги на мировую империю Рима первого и Рима второго. И не желали такой судьбы "Риму третьему". Уверены были, что не мировой гегемонией будет сильна Русь, а верой Православной, которую надлежало хранить и беречь. Ибо ею одной утверждается величие и святость России. Не за Рим, не за "третье царство" ратовали московские государи, но за матушку Русь, за Русь Святую. И здесь более значимой им представлялась работа внутренняя, нежели военные походы, пусть и крестовые.

А ключники бы и повара, и пекари, и стряпухи все еще до стола поели бы и выпили немного некрепких напитков, тогда и стряпают они спокойно.(1552)

Еду же и напитки на стол нести, оглядев, чтоб и посуда, в которой несешь, была чиста и дно подтерто, а еда и напитки также чисты, без мусора и без плесени и без пригарины; поставить, осмотрев, а поставив еду или напитки, тут уж не кашлять, не плевать, не сморкаться, но отойдя в сторонку, вычистить нос и прокашляться, или сплюнуть, отворотясь, да растереть ногою; так-то любому человеку прилично.(1552)

А всякую ссуду и брать и давать честно, хранить крепче, чем свое и в срок возвратить, чтобы сами хозяева о том не просили и за вещами не посылали: тогда и еще дадут, да и дружба навек.

А если чужого не беречь, или в срок не вернуть, или отдать испортив, в том обида на век и убыток в том и пени бывают, да и впредь никто и ни в чем не поверит.

...Вот только ничего б не входило в дом твой ни насилием, ни грабежом, ни воровством, ни какой-то корыстью, ни наветом, ни неправедным судом, ни корчемным доходом. Если от этих бед сбережешься, будет дом твой благословен отныне и вовеки.

А если что сотворил не по правде или приврал и выклянчил, или выторговал обманом, – не благословен подобный доход, не надежен, и милостыня с него неприятна Богу. От праведных же трудов и от честных доходов и себе надежно, и Богу достойно дать, и такая милостыня Богу приятна