Руины Астендара

Варагас, 532 год новых летописей.

Поиски правдивой истории на безымянном материке – дело слишком неблагородное. Одни совершенно точно уверенны, что истинное прошлое затерялось за столько лет, другие слишком сильно верят в ту иллюзию, которую считают истинной. Тех же, кто, в самом деле, желает узнать правду о былых событиях, невероятно мало. Однако где-то на территории Варагаса все же нашлась такая одинокая личность. Ей ужасно повезло встретиться с не менее одинокой личностью, но уже совершенно иными талантами. И, как и многие, невероятно одинокие личности, их союз имел определенную выгоду для них обоих.

К примеру, тот ритуальный кинжал, что перебирал в тонких руках аадвар. Всем давно известно, что такие вещи пропали уже слишком давно. Однако откуда взялся этот экземпляр – действительно вызывало немало сомнений и интереса. Сам клинок оказался чуть загнутым, словно коготь. Его рукоятку украшал красный полудрагоценный камень, формой напоминая змея или ящера. Искуснейшая работа. Жалко, что применялась в скверном ремесле, когда еще живых существ потрошили на специальных алтарях.

Все это аадвар знал только потому, что его народ принял идею нового культа почти добровольно – так что обошлось, так сказать, малой кровью – гибелью Третьей, как и ее учеников, как и кровавых культистов. Но время Великой Чистки все аадвары пережили крайне сносно – поохотились какое-то время и затихли, оставив при этом часть хроников и заметок о прошлых временах. Проблема вся в том, что это были лишь аадвары. Вархады? Древоды? Частично от новых идей пострадали и братья младшие – дранмары – ближайшие родичи аадваров. Да и сами асириане не без крови и страданий меняли старые порядки в главенстве культов.

Отложив находку к остальным редкостям в доме, аадвар обратился к своему товарищу:

– Не узнаю этот символ на рукояти. Мне всегда интересно, откуда ты притаскиваешь все эти вещи.

Кроме того, что этот дом пестрил находками в виде фрагментов каменных табличек, обломков скульптур, старых свитков и пергаментов, его сложно назвать каким-то особенным. Это не столица Варагаса, а лишь поселение, да и еще почти у самых песков. Так что вместо красивых стен, узоров, дом никак и ничто не украшало. Построенный по образу большинства таких же лачуг – из прутьев в качестве опоры, стенами из обожженной глины и песка.

Что же до того, к которому обратились, то даже с первого взгляда становилось ясно, что это тааррун – черная, как смоль кожа, без пятнышка или хоть какого-то оттенка, словно бы в доме стояла ожившая тень. Вполне типичные для рода серые человеческие глаза, звериные лапы, больше напоминающие крысиные – те же подвижные пять пальцев, высоко расположенная пятка, уже больше переходя в скакательный сустав, как у зверя. Когти на руках и лапах. Лысый хвост без каких-либо изысков. В общих чертах тааррун напоминал человека, и как всякий человек имел волосы на голове. Хотя этот экземпляр сбривал большую их часть, оставив только небольшую косу, что тянулось от самого лба, как линяя – словно бы разделяя череп существа на две части седой полосой. Его образ дополняли множество шрамов-узоров на плечах и руках. Существо их не стеснялось и даже как будто демонстрировало – не пытаясь укутаться во множество сложных одежд. С легкостью оголив плечи и руки. Только были у него узоры и на лице – это характерный символ изгнанников, однако почему этот тип стал одним из них, аадвар никогда не спрашивал.

– Из Долины Мертвецов. – кратко, грубым басом пояснил тааррун.

Аадвар на миг замер. Он знал, о какой долине идет речь – даже в пустыне есть место, где погибает почти все живое. Этакая странная и крайне опасная зона, которую сложно описать простыми словами.

– Разве это не то место где…

– Да. – снова крайне кратко и емко ответил тааррун. – Даже большинство тааррунов обходят это место стороной – слишком опасно.

Аадвар задумчиво отвел взгляд в сторону. В отличие от своего тааррунского приятеля, он удобно расположился в плетеном кресле. И ему было куда откинуться, и куда комфортно отвести взгляд, еще раз осмотрев все находки, что были в его доме. Тааррун же предпочитал напряженно вглядываться в окно, словно ожидая толпу неприятелей, что придут его убить.

Если внешность таарруна крайне примечательна, то аадвар выглядел более типично по-человечески. Разве что крайне сложно с первого взгляда понять, кем он является. Совершенно странным образом аадвар как будто сохранял в себе черты обоих полов, при этом внешне выглядя достаточно привлекательно, почти для всех человекоподобных существ. Его образ немного дополняли длинные уши, заостренные назад. В остальном же аадвары, как и асириане – словно бы два братских рода – почти близнеца, что существуют с начала времен. Только если асириане прямые потомки первых людей, аадвары каким-то образом были созданы первыми людьми. Как копия себя, или как создание лучшее, чем были они. В остальном же – асириане уже давно утратили первичный облик. Тогда, как аадвары в большей степени сохранили свои старые черты. Пусть и не без определенных жертв.

– Я даже не знаю, что тут тебе можно сказать. – все же признался аадвар. – Разве что пожелать быть осторожным? Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и чем рискуешь.

Тааррун передернул плечом, словно бы отмахиваясь от назойливой мухи. Аадвар же снова взял ритуальный клинок, еще раз осматривая рукоять.

– Все же мне интересен этот символ. – пояснил он. – Кровавый культ правил практически всеми народами. Мне всегда казалось, что они должны быть во всем одинаковые.

– Почти. – вдруг отозвался тааррун. – По каждому верховному жрецу на род, как пастырь для бездумного стада. По каждому главенствующему, от Первого из Проводников…

Тааррун резко замолчал. Также внезапно, как и начал. Аадвар уже с интересом оглянулся на своего товарища, едва приподняв бровь.

– Вот как? – произнес он. – Это текст старого культа. Я не ожидал его услышать спустя столько лет.

– Почему? – все еще не оборачиваясь, спросил тааррун. – Лично я эти слова слышал достаточно часто от своих старших собратьев в юношестве. Хотя мы передаем историю былых времен словами. Я заметил, что асириане, как и вы, делаете это через… Книги.

– Время Великой Чистки – напомнил аадвар. – Старый культ добровольно ушел в небытие только у нас. Большинство других восприняли это слишком негативно и сопротивлялись. Однако это уже не имело никакого смысла: старый культ был обречен, все остальные жертвы – напрасны: они не переломили бы наступление нового времени. Вот именно поэтому меня это и удивляет – после свержения культа у всех народов по заключении Великого Договора, были Чистки, как раз, чтобы вырезать все лишние знания и упоминания старого культа. А твои слова звучат так, что как будто вас это не коснулось.

Тааррун некоторое время задумчиво молчал, только когда решил ответить своему собеседнику, повернулся в его сторону:

– Этого я не знаю. Могу только вспомнить несколько легенд о том, как верховная кровавая жрица тааррунов ушла в пески на стыке двух этих культов.

Аадвар вяло отмахнулся:

– Это же легенды. – он посмотрел на клинок. – Они могут быть слишком далеки от реальности. Она ушла потому, что ее изгнали? Это был ее выбор? Она спасалась бегством? Ее кто-то вынудил уйти? Может, она все еще жива? Или ее убили? – аадвар наклонился, присматриваясь к вещам. Средь общей кучи антиквариата, он высмотрел мешок, пододвинул его к себе и достал от туда сверток с местной монетой. – Вот. Я даже отсчитывать от туда ничего не буду. Купишь все, что посчитаешь нужным для новой дороги.

Тааррун едва заметно поморщился:

– Потом, – пояснил он, – Я собираюсь еще раз вернуться в Долину. Все что требуется, я уже приготовил. А этот сверток пока у себя оставь – к моему возвращению.

– Как хочешь. – аадвар кинул сверток обратно. – Хочешь пойти налегке: запросто. Он так и будет тут тебя ждать. Ты знаешь: мне нет смысла тебя обманывать.

Тааррун ничего на это не ответил. Еще какое-то время он долго и тяжело смотрел аадвара. А после, не утруждая себя какими-либо объяснениями, просто направился к выходу. Остановился тааррун только на одно мгновение, чтобы распахнуть дверь из прутьев, и в тот миг, когда он перешагнул порог – его ослепил ярчайший свет. Потребовалось некоторое время, чтобы его глаза привыкли. Уже значительно позже стали прорисовываться детали – череда скромных лачуг, иногда настроенных друг на друга, из-за чего общий вид города немного напоминал улей. Вместо дорог и троп – только голая серая земля, которая местами потрескалась, словно скорлупа, а местами и вовсе переходила в светлый песок. В остальном же этот город казался пустым, особенно сейчас, когда беспощадное солнце находилось в самом зените. Тааррун только едва повел плечом, когда почувствовал легкое покалывание на коже, хотя будь на его месте кто-то другой, то запросто мог получить ожоги от настолько яркого солнца. Однако он даже серьезных проблем не испытывал – только легкий дискомфорт.

Быстро вспомнив, где располагалось убежище, тааррун направился в ту сторону – мимо домов, скудных прохудившихся и начавших уже разваливаться заборов. Что тут сказать: город у самой границы с песками не пользовался любовью и интересом. О нем вспоминали разве что путешественники, которые держали свой путь через пески, хотя и они больше предпочитали обходить эти земли со стороны моря – как раз там, где воды омывали один из берегов острова Арлем. По итогу даже те города с портами имели больший спрос, но не этот.

В остальном же скудные земли Сероземья не оставляли даже и шанса на земледелие – тут не помирало только то, что способно либо пробиться сквозь толщу земли до подземных вод и пещер, либо то, что способно вынести и жару, и засуху. Одно в Варагасе всегда манило и глупцов, и самых отчаянных – это подземные камни, в том числе и драгоценные. Какая бы тут не была земля, то, что можно найти в пещерах, или просто в песках – порой стоило состояния.

Так что весь Варагас имеет неоднозначную репутацию – он манит всех, кто желает избавиться от прошлого, кто ищет достатка и в тоже время он кажется совершенно свободным, лишенным всех предрассудков и ограничений. Порой тут можно встретить таких личностей, что никого не удивит появление ни изгнанника таарруна, ни забывшего что-то в этой дыре аадвара. И естественно тут много самих асириан, что когда-то основали этот город у самого края цивилизации.

Переставляя когтистые лапы по жгучей земле, тааррун оказался у самого края поселения – тут большая часть хибар попросту заброшена и разграблена. У многих отсутствовали двери, часто внутри или не было ничего, или валялся поломанный хлам, как и куски мебели. Свое убежище из общей разрухи тааррун признал практически сразу – это был единственный дом с закрытой дверью. К тому же ее надежно удерживал в таком положении крепкий канат.

Несколько повозившись с канатом, тааррун распутал его узлы, временами помогая себе когтями. Взяв после этого его в руку, тааррун распахнул дверь. Тут же все было еще скуднее, чем у аадвара искателя древностей – тахта, сломанный и заваленный на бок комод, а рядом с заколоченным окном – стальные кольца и обломки старой бочки. Самое важное уже лежало на полу: копье, мешок с запасами еды, кожаная фляга с водой, как и самая дорогая вещь для самого таарруна – крупный кинжал. Немного неровный, так как выполнен из заточенного камня. Этот предмет был с ним на протяжении многих лет. Даже не столько подарок, сколько своеобразная ноша и память. В первую очередь о самой его матери, как и крови.