Книга Тайн. Наука медитации. Части 1-4

Глава 19. Две техники – для интеллектуального и чувствующего типов

28. Представь, что силы или знания постепенно покидают тебя. И в тот миг, когда они полностью тебя покинут, шагни за пределы.

29. Преданность освобождает.

В понимании тантры, человек как таковой есть болезнь. Не то чтобы ваш ум был расстроен – скорее, сам ум и является расстройством. Не то чтобы в вас было напряжение – вы сами и есть напряжение. Уясните себе эту разницу. Если ум болен, то болезнь можно излечить, но если болезнью является ум сам по себе, тогда эта болезнь неизлечима. Из этой болезни можно выйти, подняться над ней, но нельзя ее излечить. Вот главное различие между западной психологией и восточной психологией; вот в чем тантра и йога расходятся с западной психологией.

Западная психология предполагает, что ум способен быть здоровым, что ум как таковой можно вылечить и привести в порядок – потому что в западной мысли отсутствует представление о трансцендентальном, о возможности выйти за пределы, так как считается, что за пределами ума ничего нет. А выйти за пределы можно только в том случае, если там что-то есть, то есть вы можете жить в своем нынешнем состоянии и пойти дальше него. Если же дальше ума ничего нет, и на нем все кончается, тогда выйти за его пределы невозможно.

Если вы считаете себя только телом и не более того, вы не можете выйти за пределы тела – кто тогда выйдет и куда? Если вы всего лишь тело, вы не можете выйти за пределы тела. Если же вы можете выйти за его пределы, это означает, что вы не только тело, а что-то еще, что-то сверх него. Это «сверх» и становится тем измерением, в которое можно выйти.

Аналогично, если вы только ум и не более того, превзойти его невозможно. Тогда мы можем лечить отдельные болезни… Человек умственно болен – мы можем излечить болезнь ума. Мы не станем трогать сам ум, мы только устраним болезнь и приведем ум в норму. И никто не задумывается, здоров ли «нормальный» ум сам по себе.

Нормальный ум – это просто скептический ум. Фрейд говорит, что наша природа такова, что мы можем только привести больной ум к норме, к среднему уровню – как у всех. Однако вопрос о том, здоровы ли «все», не поднимается в принципе. Мы принимаем как нечто само собой разумеющееся, что средний ум, ум среднего человека нормален. И когда кто-то выходит за рамки среднего, за пределы нормы, его надо вернуть обратно, отрегулировать. Таким образом, вся западная психология работает только над приведением к норме – над приведением к обычному, среднему уровню.

Кстати сказать, некоторые мыслители, в частности, такой глубокий ум, как Джеффри, относят гениальность к разряду болезней, потому что гениальность выходит за рамки нормы. Если считать здоровьем нормальность, то гениальный человек не здоров. Гениальный человек не нормален; в определенном смысле он сумасшедший. Просто его сумасшествие может оказаться полезным, поэтому мы оставляем его в покое.

Эйнштейн, Ван Гог, Эзра Паунд – поэты, художники, ученые, мистики, – все они сумасшедшие, но им позволяется быть сумасшедшими по двум причинам: их сумасшествие либо никому не причиняет вреда, либо даже приносит пользу. Благодаря своему сумасшествию они могут создать нечто такое, чего не могут создать нормальные умы. В силу своего сумасшествия они отклонились от нормы и в чем-то дошли до крайности, до предела, и им видны такие вещи, которые не видны нормальному уму. Так что мы можем позволить им быть сумасшедшими – и даже даем им Нобелевскую премию. Но они больны.

Если принимать нормальность за критерий и стандарт здоровья, тогда каждый, кто отступает от нормы, является больным. Джеффри говорит, что наступит день, когда мы начнем лечить ученых и поэтов точно так же, как лечим сумасшедших: мы будем приводить их к среднему уровню. Такие взгляды опираются на гипотезу, согласно которой ум является венцом всего, и за его пределами ничего нет.

Совершенно противоположно мировоззрение Востока. Мы считаем болезнью сам ум. Мы не классифицируем ум на нормальный и ненормальный, для нас ум бывает только «нормально-больным» и «ненормально-больным». Нормальный человек – нормально-больной. Он не настолько болен, чтобы это бросалось в глаза. Он просто средний, такой, как все. Поскольку все вокруг похожи на него, он не выделяется. И даже человек, который его лечит, психоаналитик, – даже он сам «нормально-больной». У нас ум как таковой считается болезнью.

Почему? Почему мы называем ум болезнью? Давайте посмотрим на это с другой стороны, в другом измерении, – тогда все будет ясно. Для нас тело означает смерть; в восточном понимании тело означает смерть. А поэтому невозможно, чтобы тело было совершенно здоровым – иначе как оно умрет? Можно создать определенное равновесие, но тело как таковое, в силу самой своей смертности, подвержено распаду. Так что здоровье может быть только относительным. Тело не бывает – не может быть – совершенно здоровым.

Вот почему в медицине не существует стандарта здоровья, нет определения здоровья. Болезням даются определения, конкретная болезнь может иметь определение; но что такое здоровье – этому нет определения. Самое большее, можно сказать, что человек здоров, когда он не болен – не болен никакой конкретной болезнью. Но такое определение здоровья, определение путем отрицания, выглядит нелепо, потому что тогда основным определяющим фактором здоровья оказывается болезнь. Но само по себе здоровье неопределимо, потому что тело никогда не бывает по-настоящему здорово. Каждое мгновение тело находится лишь в относительном равновесии, потому что смерть прогрессирует вместе с жизнью; вы постоянно умираете. Вы не только живете, но одновременно с этим также и умираете.

Смерть и жизнь – это не две крайние точки, далеко отстоящие друг от друга. Они как две ноги, одновременно участвующие в ходьбе, – и обе они ваши. Сейчас, в эту самую минуту, вы и живете, и умираете. Каждое мгновение что-то в вас умирает. И за семьдесят лет смерть придет к своей цели. Каждое мгновение вы будете умирать, умирать и умирать, пока, в конце концов, не умрете.

Вы начали умирать в тот день, когда родились. День рождения – это также день смерти. Если вы непрерывно умираете – и смерть не приходит извне, а вырастает изнутри, – значит, тело никогда не может быть абсолютно здоровым. Как оно может быть здоровым? Если с каждой минутой оно умирает, как оно может быть абсолютно здоровым? Оно может быть только относительно здоровым. Так что, если ваше здоровье «в норме», этого достаточно.

То же самое с умом. Ум не может быть по-настоящему здоровым, целым, потому что само его устройство таково, что он должен оставаться больным, напряженным, неспокойным, тревожным. Такова сама природа ума, поэтому нам нужно будет понять эту его природу.

Три начала… Одно из них, ум представляет собой связующее звено между телом и «не-телом», которое внутри вас. Это связующее звено между материальным и нематериальным внутри вас. Это в высшей степени таинственный мост. Он соединяет два берега, которые несоединимы, – материю и дух.

Попытайтесь понять этот парадокс. Обычно мы строим мост через реку, где оба берега материальны. Здесь же мост перекинут между двумя берегами, один из которых материальный, а другой нематериальный… между видимым и невидимым, преходящим и вечным, жизнью и смертью, телом и духом. Или, если угодно, назовите эти два берега как-нибудь по-другому. Мост ума, соединяющий такие противоположности, неизбежно пребывает в напряжении, он не может расслабиться.

Ум постоянно перемещается от видимого к невидимому, от невидимого к видимому. Каждое мгновение ум находится в огромном напряжении. Ему приходится соединять такие вещи, которые несоединимы. Отсюда и напряжение, отсюда тревога. Каждое мгновение вы в тревоге.

Я говорю не о финансовых тревогах или других подобных вещах: это поверхностные тревоги, они где-то на краю кадра. Подлинная тревога другая: подлинная тревога – это тревога Будды. Вы также испытываете такую тревогу, но вы настолько обременены повседневными заботами, что не можете обратить внимания на главную тревогу, которая в основе всех остальных. Как только вы поймете вашу главную тревогу, вы войдете в религию.

Религия глубоко связана с главной, ключевой тревогой. У Будды была тревога другого рода. Он не беспокоился о деньгах, не беспокоился о красивой жене; он ни о чем не беспокоился. У него не было забот – не было обычных забот. Ему нечего было бояться и не о чем было заботиться. Он был сыном великого короля, мужем очень красивой женщины. У него было все. Стоило ему только пожелать, и он мог получить все. Для него было возможно все, что вообще возможно.

Но внезапно им овладела тревога – и это была ключевая тревога, первичная тревога. Он увидел, как везут тело умершего, и он спросил колесничего, что случилось с этим человеком. Колесничий ответил: «Этот человек умер». Это было первое столкновение Будды со смертью, поэтому он тут же спросил: «Каждый человек должен умереть? И я тоже умру?»

Обратите внимание на этот вопрос. Вы вряд ли задали бы такой вопрос. Вы спросили бы, кто умер и от чего, или сказали бы, что он слишком молод и что он умер слишком рано. Эти тревоги не главные; они не касаются вас. Возможно, вы почувствуете сострадание, возможно, вам станет грустно, но все это только на периферии – через несколько минут вы об этом забудете.

Будда повернул вопрос к самому себе. Он спросил: «И я тоже умру?» Колесничий ответил: «Я не могу утаить от тебя правды. Каждый должен умереть, каждого ждет смерть». Будда сказал: «Тогда поверни колесницу. Если я должен умереть, какой смысл жить? Ты породил во мне глубокую тревогу. Пока эта тревога не разрешится, я не могу быть спокоен».

Что это за тревога? Это та тревога, которая лежит в основе всего. И если вы начнете осознавать самые основы жизни – в отношении тела, в отношении ума, – вы почувствуете, как в вас закрадывается странная тревога, и потом уже эта тревога будет постоянно пульсировать внутри. Что бы вы ни делали, эта тревога, эта глубокая тоска, будет с вами. Мост ума натянут над бездной, несоединимой бездной. Тело должно умереть; внутри же вас есть нечто, которое бессмертно.

Возникает противоречие. Вы как будто стоите в двух лодках, плывущих в разные стороны. От этого вы пребываете в глубоком конфликте. И это конфликт ума. Ум натянут между двумя противоположностями – это во-первых.

Во-вторых, ум – это процесс, а не вещь. Ум – не вещь, это процесс. Само слово «ум» неудачно. Когда мы говорим «ум», нам представляется, будто внутри нас есть нечто, некий «ум». Но ничего подобного нет! Ум – это не вещь, это процесс. Поэтому лучше называть его «умствованием», а не «умом». В санскрите у нас есть слово читта, которое означает умственную деятельность, процесс действия ума. Не ум, но умствование – процесс.

Процесс никогда не бывает безмолвным, бесшумным. Процесс всегда подразумевает напряжение. Процесс означает сумятицу. И ум все время течет из прошлого в будущее. Прошлое постоянно обременяет собой ум, поэтому он должен течь в будущее. И это непрерывное движение создает внутри вас дополнительное напряжение. Если слишком остро его сознавать, то можно сойти с ума.

Поэтому мы всегда находим, чем себя занять. Мы не хотим быть свободными. Когда мы ничем не заняты, мы начинаем сознавать внутренний процесс, движение ума, и это вызывает очень странные, непривычные напряжения. Поэтому каждый стремится так или иначе себя занять. Если ничего другого не остается, люди снова и снова перечитывают одну и ту же газету. Почему? Разве нельзя просто тихо сидеть? Это трудно, потому что, если вы будете тихо сидеть, вы начнете сознавать до предела напряженный процесс, происходящий внутри.

Поэтому каждый ищет спасения. Это может быть алкоголь – вы становитесь бессознательны. Это может быть секс – на мгновение вы совершенно забываете себя. Это может быть телевизор, это может быть музыка – все, что позволяет забыть себя и увлечься настолько, чтобы на какое-то время вас как будто бы не стало. На самом деле, это постоянное бегство от самого себя связано именно с умственным процессом, с умственной деятельностью. Если вы ничем не заняты – а быть незанятым значит быть в медитации, – если вы совершенно ничем не заняты, вы начинаете осознавать свои внутренние процессы. А ум – это ваш главный внутренний процесс.

Вот почему многие люди приходят ко мне и говорят, что они пришли медитировать, но когда начинают медитировать, в них становится больше напряжения. Они говорят: «Раньше в нас не было такого напряжения, раньше мы не были так беспокойны. Обычно мы целый день ни о чем не беспокоимся. Но когда мы садимся, замолкаем и начинаем медитировать, мысли обрушиваются на нас, как лавина, как наводнение». Это что-то новое для них, поэтому им кажется, что такой наплыв мыслей вызван медитацией.

Но это не из-за медитации. Наводнение мыслей есть все время, но вы так заняты внешними вещами, что не сознаете этого. Когда же вы садитесь медитировать, вы начинаете осознавать – начинаете осознавать те вещи, от которых всегда пытались уйти. Ум, умствование – это есть процесс, а процесс – всегда усилие. Процесс требует энергетических затрат, энергетических потерь. Этот процесс необходим: он нужен для борьбы за существование, он помогает выжить. Это оружие – и одно из самых сильных.

Только благодаря этому оружию человеку удалось выжить среди других животных. Зверь физически сильнее, но он лишен этого тонкого оружия – ума. У него есть опасные зубы, опасные когти; он сильнее человека. Ему очень легко убить человека. Но у него нет одного оружия – ума. Благодаря этому оружию человек мог убивать и смог выжить.

Так что ум – это средство выживания. Он нужен, он необходим, но он несет насилие. Ум жесток и насильствен, он является частью долгой истории насилия, через которую пришлось пройти человечеству. Ум сформирован насилием. Поэтому, когда вы садитесь и медитируете, вы ощущаете насилие внутри: на вас обрушиваются мысли, безудержная лавина мыслей, и вам кажется, что они вот-вот разорвут вас в клочья. Именно поэтому никто не хочет сидеть в молчании.

Все приходят и говорят: «Мне нужно на что-то опереться, нужна какая-то точка опоры внутри. Я не могу просто сидеть в молчании. Дай мне какое-нибудь имя, чтобы я мог его повторять, какое-нибудь „Рама, Рама, Рама…“ Дай мне слово, чтобы я его повторял; тогда я смогу быть в молчании». Что вы делаете на самом деле? Придумываете себе новое занятие. Так вы сможете сидеть молча, потому что ум снова будет занят. Вы будете сосредоточены на этом «Рама, Рама, Рама», на повторении; ум по-прежнему не останется без дела. Ум, как процесс, не может не быть больным. Он не может быть в таком равновесии, которого требует молчание.

В-третьих: ум формируется извне. Когда вы рождаетесь, у вас есть только возможность ума, самого ума нет – есть только способность, потенциал. Поэтому, если ребенок вырастет вне общества, вне всякого общества, он станет взрослым, его тело станет взрослым, но ум не разовьется. Он не научится говорить словами, не научится мыслить концепциями. Он будет как любое другое животное.

Общество обучает вас, развивает ваш потенциал, оно дает вам определенный ум. Вот почему у индуиста один ум, у мусульманина другой. Каждый из них человек, но умы разные. У христианина третий ум… Все умы разные, потому что они сформированы разными обществами, с разными намерениями, с разными целями.

Родился ребенок, мальчик – или родилась девочка. У них еще нет ума, есть только возможность, что ум пустит ростки. Ум возможен, но его пока нет; он только в семени. Потом вы учите их. Тогда у мальчика разовьется один ум, а у девочки разовьется другой ум, потому что вы учите их по-разному. Тогда индуист и мусульманин разовьются по-разному. Тогда ум теиста и ум атеиста будут разными. Все эти умы вам привиты, воспитаны в вас. Они вам навязаны.

Вследствие этого, ум по своей сути стар и ортодоксален. Прогрессивных умов не бывает. Это может прозвучать странно, но прогрессивных умов не бывает. Ум всегда ортодоксален, так как он складывается из условных рефлексов, формируется путем обусловливания. Поэтому так называемые прогрессивные люди столь же ортодоксальны в своей прогрессивности, что и любой ортодокс. Например, коммунист. Он считает себя самым прогрессивным, но «Капитал» Маркса для него такой же авторитет, как Коран для мусульманина или Гита для индуиста. И если вы начнете критиковать Маркса, это так же заденет коммуниста, как задела бы любого джайна критика Махавиры. Ум ортодоксален, потому что он состоит из условных рефлексов, привитых прошлым, обществом, окружающими – привитых для определенных целей.

Зачем я указываю вам на этот факт? Чтобы вы поняли, что жизнь каждую минуту меняется, а ум принадлежит прошлому. Ум всегда стар, а жизнь всегда нова. Так что неизбежно будет напряжение, конфликт.

Возникает новая ситуация… Вы влюбляетесь в женщину, но ваш ум обусловлен в традиции индуизма, а эта женщина – мусульманка. Тогда будет внутренний конфликт. Будет много ненужных страданий. Эта женщина мусульманка, и жизнь привела вас в такую ситуацию, что вы полюбили мусульманку. Жизнь представляет вам новое явление, а ум не знает, что с ним делать. Нет никаких заготовок, никакого рецепта, поэтому будет внутренний конфликт.

Вот почему в нашем очень переменчивом мире люди теряют опору, устойчивость; их жизнь наполняется тревогой. В прошлые века было не так. В человеке было больше спокойствия, тишины – не подлинной тишины, конечно, но хотя бы внешнего спокойствия и тишины, потому что вокруг него все было более статичным, и в его уме не было особых конфликтов. Теперь же все так быстро меняется, что ум не успевает перестроиться. Ум цепляется за прошлое, а все меняется каждый миг.

Вот почему Запад так наполнен тревогой. В странах Востока у людей меньше тревоги. Это кажется странным, потому что им приходится решать более насущные проблемы. Нет еды, нет одежды, нет крыши над головой; люди страдают от голода. Но тревоги у них меньше, чем у людей Запада. Запад богат, развит в научном и техническом отношении, там более высокий уровень жизни – отчего же столько тревоги? Оттого что наука и технология так быстро изменяют жизнь, что ум не успевает справляться с этими переменами. Прежде чем вы приспособитесь к чему-то новому, оно уже устаревает и изменяется.

Опять разрыв! Жизнь постоянно приносит новые ситуации, а ум всегда пытается реагировать, исходя из старой обусловленности. И этот разрыв все время растет. Чем больше становится разрыв, тем больше тревога. Ум ортодоксален, жизнь не ортодоксальна.

По всем этим причинам ум как таковой является болезнью.

Что же делать? Если вы хотите лечить ум, есть легкие способы. Психоанализ – это легко. Это может потребовать много времени и оказаться бесполезным, но это не так трудно. А выйти за пределы ума трудно, мучительно трудно, потому что вы должны отбросить ум целиком. Вы должны раскрыть крылья и взлететь, покинуть ум, оставив его в таком виде, как он есть, – даже не касаясь его.

Например, я здесь, в этой комнате, и мне жарко. Я могу поступить двояко. Я могу включить кондиционер и остаться в комнате, продолжать жить в этой комнате. Я могу приложить еще какие-то усилия и оборудовать комнату так, чтобы в ней не было жарко, но тогда за всем оборудованием надо будет следить, ухаживать, беспокоиться и решать проблемы. И есть другая возможность: я могу покинуть комнату, выйти наружу.

В этом вся разница. Запад продолжает жить все в той же комнате ума, пытаясь приспособить ее, оборудовать так, чтобы жизнь в комнате ума была хотя бы «нормальной». Может быть, в этой жизни нет счастья и блаженства, но она становится все менее и менее несчастной. Может быть, она не достигнет пика, вершины счастья, но страдания можно избежать: страдания становится все меньше и меньше.

Фрейд утверждал, что счастье для человека невозможно. Если вам удастся так отрегулировать свой ум, чтобы он был нормальным, в лучшем случае вы будете менее несчастны, чем другие; вот и все. Это выглядит очень мрачно и безнадежно. Но Фрейд был истинным мыслителем, настоящим мыслителем, и его понимание в определенной степени верно – поскольку ограничено рамками ума, дальше которых он не идет.

Именно поэтому на Востоке не существует никакой психологии, сопоставимой с психологией Фрейда, Юнга или Адлера. Это кажется странным, потому что Восток говорит об уме уже как минимум пять тысяч лет.

Почему Восток не создал психологию – Восток, который пять тысячелетий говорил об уме, о медитации, о трансцендентальном? Психология лишь недавно появилась на Западе. Почему Восток не смог создать никакой психологии? Здесь был Будда, который говорил о самых глубоких пластах ума. Он говорил о сознательном, о подсознательном, о бессознательном. Наверняка он знал. Почему же он не разработал психологию сознательного, подсознательного и бессознательного?

Причина вот в чем: Восток не занимался комнатой. Его не интересовала комната. Он говорит о комнате совсем немного и только ради того, чтобы можно было выйти за ее пределы, выйти наружу. Комната интересовала нас лишь настолько, насколько это было необходимо, чтобы найти дверь, – вот и все. Нас не интересовали подробности, мы не собирались жить в этой комнате. Нас интересовало только, где дверь и как выйти наружу. Мы говорили о комнате лишь для того, чтобы можно было обнаружить дверь – чтобы знать, как ее открыть и выйти наружу.

Весь наш интерес заключался в этом. Вот почему в Индии психология не развилась. Если комната вас не интересует, вы не станете составлять ее план, не станете измерять каждую ее стену и подсчитывать каждый дюйм пространства. Вам это безразлично. Единственное, что вас интересует, – это где дверь, где окно, чтобы можно было выпрыгнуть наружу. А как только вы оказываетесь снаружи, вы совершенно забываете о комнате, потому что теперь вы под огромным, бескрайним небом. Вы даже не помните, что была какая-то комната, что вы жили в каком-то замкнутом пространстве, тогда как здесь, вокруг все время было это бесконечное небо – и можно было в любой момент выбраться наружу. Вы тут же забудете эту комнату.

Что происходит, когда вам удается выйти за пределы ума? Ум остается прежним, вы ничего в нем не изменили – но вы выбрались наружу, и это все меняет.

Тогда при необходимости вы можете снова вернуться в комнату, но вы будете уже другим человеком. Этот выход наружу и возвращение внутрь сделают вас качественно другим человеком. Человек, который жил в комнате и не знал, что находится вне ее, не был в полном смысле человеком; он жил как жук, он жил как насекомое. Когда он выходит под открытое небо – огромное небо – и встречается с солнцем, с облаками, с бесконечным простором, он мгновенно меняется. Под действием бесконечности он впервые становится человеком, сознанием.

Теперь он может снова войти в комнату, но будет уже другим человеком. Теперь он будет просто пользоваться комнатой, когда нужно. Это уже не тюрьма – из нее в любой момент можно выйти. Комната стала просто чем-то практически полезным. Раньше он был в ней как в тюрьме; теперь он свободен. Теперь он сам себе хозяин – он знает, что снаружи всегда ждет небо, бесконечность. И теперь даже эта комната для него – часть той бесконечности, даже это маленькое ограниченное пространство внутри комнаты – то же самое пространство, что и снаружи. Человек снова входит внутрь и живет в комнате, использует ее, но теперь это уже не тюрьма. Произошло качественное изменение.

Восток интересует, как выйти за пределы ума и потом использовать его. Не отождествляйте себя с умом – вот ключевое понимание. И все техники медитации связаны только с тем, как найти дверь, как использовать ключ, как отпереть дверь и выйти наружу.

Сегодня мы обсудим два метода. Первый связан с остановкой во время действия. Мы уже обсудили три стоп-техники; осталась еще одна.

Итак, четвертый метод:

Представь, что силы или знания постепенно покидают тебя. И в тот миг, когда они полностью тебя покинут, шагни за пределы.

Это можно делать в реальной жизненной ситуации, или же создать какую-то ситуацию в воображении. Например: лечь, расслабиться и представить, что ваше тело сейчас умрет. Закройте глаза и начните чувствовать, что вы умираете. Вскоре вы ощутите, как тело наливается тяжестью. Представляйте: «Я умираю, я умираю, я умираю». Если это чувство подлинно, тело станет тяжелым; вы почувствуете, что тело стало как свинец. Вы хотите пошевелить рукой, но не можете – она совсем тяжелая, мертвая. Продолжайте представлять, что вы умираете, умираете, умираете, умираете, умираете, и когда почувствуете, что момент настал – еще один шаг, и вы будете мертвы, – вдруг забудьте тело и шагните за пределы.

Представь, что силы или знания постепенно покидают тебя. И в тот миг, когда они полностью тебя покинут, шагни за пределы.

Теперь, когда вы чувствуете, что ваше тело мертво, что значит «шагнуть за пределы»? Посмотрите на тело. До сих пор вы чувствовали, что вы умираете, теперь тело стало мертвым грузом. Посмотрите на тело. Забудьте, что вы умирающий, и теперь будьте наблюдателем. Тело лежит мертвое, а вы на него смотрите. В этот момент случится выход за обычные пределы. Вы окажетесь вне ума, потому что мертвому телу не нужен ум. Мертвое тело расслабляется настолько, что сам процесс ума прекращается, течение ума прекращается. Вы есть, и тело есть, но ум отсутствует. Помните – ум необходим для жизни, но не для смерти.

Если вам вдруг станет известно, что через час вы умрете, что вы будете делать в течение этого часа? Остался только час, и точно известно, что через час вы умрете – ровно через час. Что вы будете делать? Все ваши мысли тут же прекратятся, потому что мысли всегда связаны или с прошлым, или с будущим.

Вы планировали купить дом или автомобиль, вы планировали на ком-то жениться или с кем-то развестись. Вы думали о многих вещах, и они постоянно вращались в вашем уме. Теперь же, когда остался всего один час, женитьба или развод больше не имеют никакого значения. Теперь пусть планируют другие – те, кто продолжает жить. Со смертью всякое планирование прекращается, со смертью все заботы исчезают, потому что все заботы связаны с жизнью.

Завтра вам придется жить – вот откуда берутся все заботы. Поэтому все, кто когда-либо учил медитации, всегда говорили: не думайте о будущем. Иисус говорит своим ученикам: «Не думайте о завтрашнем дне», – потому что, если вы будете думать о завтрашнем дне, вы не сможете войти в медитацию. Вы погрузитесь в заботы. А нам так нравится иметь заботы, что мы думаем не только о завтрашнем дне, но даже о жизни иной. Мы строим планы не только на эту жизнь, но и на другую, загробную.

Однажды я шел по улице, и кто-то дал мне брошюру. На обложке были изображены очень красивый дом и очень красивый сад. Это было прекрасно – просто божественно. И рядом большими буквами было напечатано: «Хотите иметь такой же прекрасный дом и такой же прекрасный сад? И без всяких денег, бесплатно – совсем даром». Я перевернул страницу… Этот дом был не на этой Земле! Это был христианский буклет, и в нем было написано: «Если вы хотите иметь такой же красивый дом и такой же прекрасный сад, верьте в Христа. Все, кто верит в него, получат такие же прекрасные дома бесплатно – в Царстве Божьем».

Ум продолжает думать о будущем – не только о завтрашнем дне, но даже о том, что будет после смерти, – пытаясь принять меры и устроить свою судьбу в загробной жизни. Такой ум не может быть религиозным. Религиозный ум не думает о завтрашнем дне. А те, кто думает о загробной жизни, всегда обеспокоены – хорошо ли обойдется с ними Господь Бог?

Когда умирал Черчилль, кто-то спросил его: «Готовы вы встретиться с Отцом небесным?»

Черчилль ответил: «Меня беспокоит другое. Меня всегда беспокоило, готов ли божественный Отец встретить меня».

Так или иначе, но человек всегда озабочен будущим. Будда говорил: «Нет никакого рая и никакой загробной жизни». Он говорил также: «Души нет, и ваша смерть будет полной и окончательной; ничего не останется». Люди думали, что он был атеистом. Но он не был атеистом, он только пытался создать ситуацию, в которой вы сможете забыть о завтра и вернуться в настоящий момент, быть здесь и сейчас. Тогда медитация случится очень легко.

Поэтому, когда будете думать о смерти – не о той смерти, которая когда-то придет или должна прийти, – упадите на землю и лежите, как мертвый. Расслабьтесь и чувствуйте: «Я умираю, я умираю, я умираю». Не просто думайте, а чувствуйте это каждым членом своего тела, каждой клеткой. Пусть тело наполнится смертью. Это одна из самых красивых медитаций. И когда вы почувствуете, что тело стало как мертвый груз, и вы не можете пошевелить ни рукой, ни головой, и все застыло, омертвело, вдруг посмотрите на свое тело.

Ума не будет. И вы сможете смотреть! Будете вы, будет ваше сознание. Смотрите на свое тело – оно не будет выглядеть, как ваше тело, это будет просто тело. Зазор между вами и вашим телом будет очевидным, абсолютно очевидным. Никакого соединяющего моста не будет. Тело лежит мертвое, и есть вы, но просто как свидетель, вы не в нем – не в нем!

Запомните: ощущение того, что вы находитесь в теле, заключены в теле, идет от ума. Это ощущение – что вы в теле, идет от ума! Когда же ума нет, когда он отсутствует, вы не можете сказать, в теле вы или вне тела. Вы просто есть, не внутри и не снаружи. «Внутри» и «снаружи» – это относительные понятия, связанные с деятельностью ума. Вы просто есть, вы свидетельствуете. Это выход за пределы.

К нему можно прийти многими способами.

Иногда это возможно в реальных жизненных ситуациях… Вы больны и чувствуете, что надежды нет, вы умираете. Это очень полезная ситуация. Используйте ее для медитации. Можно попробовать и другие способы. Представьте, что постепенно вас покидают силы. Лягте и почувствуйте, будто все существование высасывает вашу силу. Отовсюду из вас высасывают силу – вы постепенно истощаетесь. Вскоре вы станете бессильны, останетесь совсем без сил. Ваша энергия вытекает наружу, ее отнимают у вас. Скоро внутри ничего не останется. Именно так происходит в жизни: из вас высасывают силу, все окружающее высасывает из вас силу. Однажды от вас останется только пустая оболочка – все будет высосано. Вся жизнь вытечет из вас, и останется лишь мертвое тело.

Даже сейчас вы можете это сделать. Попробуйте следующее: лягте и представляйте, что из вас высасывают энергию. Через несколько дней практики у вас получится – вы начнете чувствовать, что энергия вытекает наружу. И когда вы почувствуете, что все силы вас покинули, что в вас ничего не осталось, шагните за пределы: