Красный Вервольф 4

Глава 1

Я не услышал шаги, а скорее почувствовал их. Кто-то крался наверх, ступая осторожно и едва слышно. Как тени из предутреннего сумрака.

Бл*ха, я кажется, заразился от графа, даже мысли у меня потекли в пафосной манере.

– Заткнись, – сказал я, поняв, что он снова открыл рот, чтобы что-то сказать. – Мы не договорились. Янтарную комнату тебе никогда не получить. И вообще ничего. Прощай, граф. Надеюсь, на том свете не увидимся.

Ответить я ему не позволил, и так слишком долго его слушал. Настолько долго, что меня уже затошнило от его велеречивых откровений. Он успел только раскрыть рот, но в ту же секунду шейные позвонки его хрустнули, и я опустил его обмякшее тело обратно в кресло. На котором он растекся безвольной медузой.

Затухающим взглядом он смотрел, как я опрокидываю вычурный канделябр, как первые языки пламени облизывают богатые портьеры на окне. Как я каминной лопаточкой выкидываю горящие угли на ковер.

Как там пела Брунгильда из «Гибели Богов? «Бросаю огонь в светлый Вальгаллы чертог?»

Походя? подобрал скатившийся с ладони графа перстень. Хотел бросить его в кресло, но передумал. Оставлю на память. Сунул в карман.

Эх, канистру бы горючки еще, чтобы полыхнуло побыстрее!

Но пламя и так занималось очень даже хищно. В квартире графа на мою удачу было очень много портьер, ковров, балдахинов и покрывал. Деревянные панели на стенах тоже скоро займутся, как и мебель. И окна распахнуты, значит тяга будет отличной.

Бросил последний взгляд на тело графа. В глазах – последние искры угасающей жизни. Поставить что ли ему пластиночку напоследок? Как раз там подходящая ария играла!

Обойдется.

Пора уходить. И так задержался дольше, чем следовало. Небо уже стремительно сереет, скоро рассветные сумерки превратятся в хмурое осеннее утро, а мне еще нужно успеть выбраться за пределы Пскова. И желательно так, чтобы меня никто не заметил…

Сунул руку в нагрудный карман, затем в другой. Черт! Бланки пропусков кончились. Опасно так шнырять по городу в комендантский час, да еще когда такой кипишь в городе творится. Подземный ход мы завалили, через него мне не выбраться из Пскова. Пока до окраины города доберусь, сто раз успею напороться на патруль. Придется заночевать, а утром рвать когти.

В СД не дураки сидят. Граф сгорел, но полиция смекнет, что совсем не просто так пожар приключился. Трупы на складе № 6, взрывы в городе, угон грузовиков и смерть графа – все в одну и туже же ночь. Ежу понятно, что не бывает таких совпадений. Будут шерстить, в первую очередь, ближайшее окружение графа и мигом меня прижмут. К Марте нагрянут. Марта… Точно.

Прежде чем свалю из города, навещу ее. Только сделать это надо прямо сейчас. Пока еще полыхает дом графа, пока не стали расследовать его смерть, пока грохочут выстрелы.

Держась в тени, и прячась от лунного света, я шнырял по подворотням, направляясь к знакомому дому. Вот и он. В окошке горит свет, не спит почему-то моя коллега.

Юркнул в подъезд, наощупь добрался до нужной двери, тихо постучал. Щелкнула задвижка и дверь распахнулась.

Я протиснулся внутрь квартиры. Марта захлопнула дверь и повисла у меня на шее.

– Ты почему не спрашиваешь кто пришел? – пробурчал я, отдирая девушку от себя.

– Я никого не боюсь Алекс, – улыбнулась она, поправляя сбившийся кружевной халатик, – разве, что только тебя…

– Я пришел попрощаться…

Все-таки сделать это надо было. Нехорошо так резко исчезать, да и в глубине души, я был уверен, что судьба еще сведет меня с этой немецкой девушкой. Меркантильная душа разведчика подсказывала, что не стоит разбрасываться такими контактами. Это теперь мой единственный человек среди фрицев Пскова.

– Ты уходишь? – пухлые губы Марты дернулись, она часто заморгала, но сдержала слезы.

– Граф мертв, меня будут искать…

– Ты убил его? – осуждающе, но без капли сожаления спросила Марта.

– Он сам выбрал свою судьбу, мог бы заниматься описью ценностей и прочей музейной ерундой, но ему захотелось большего.

– Ты и есть тот самый Вервольф? Да? – Марта впилась в меня взглядом, глаза ее превратились в щелочки.

В мозгу мелькнула нехорошая мысль, что теперь Марту придется… Нет. Она слишком привязана ко мне, она не сможет меня сдать. Она…

Щелкнул металл.

Черт… Похоже я слишком самонадеян. Марта держала в руке пистолет. Стол направлен мне прямо в сердце.

– Я не могу отпустить тебя, Алекс, – по щекам девушки катились слезы. – Ты либо мой, либо…

Голос ее дрогнул, но рука сжимала рукоятку твердо.

Я улыбнулся:

– Что ж… Стреляй. Ведь ты никогда не сможешь приручить Волка.

Я шагнул к ней навстречу. Ствол уперся мне в грудь, Марта шумно дышала, в расширенных глазах боролось смятение, гнев, любовь и черт знает еще что.

Я мягко взял пистолет из ее руки, сунул себе в карман, пригодится. Обхватил девушку, прижал к себе и поцеловал. Она сразу обмякла, и из несгибаемой фурии вмиг превратилась в хрупкую беззащитную девочку. Прижалась ко мне, всхлипывала и бормотала:

– Я… я хотела, чтобы ты уехал со мной… Эта чертова страна погубит тебя, Алекс. Даже если война закончится, здесь все пойдет прахом. Ты не можешь вот так уйти.

– Мне пора, – оторвал я от груди девушку.

– Куда ты? – встрепенулась она. – Останься хотя бы до утра, ты не выйдешь сейчас из города.

– Не могу, у тебя оставаться опасно, – к тебе первой придут, когда поймут, что граф погиб.

– Да. Да… Ты прав, – Марта ссутулилась и вздохнула.

– Что ты скажешь сотрудникам СД когда они придут?

– Что не видела переводчика графа… Не знаю где ты.

– Умничка, – я улыбнулся и поцеловал ее в лоб, как ребенка, как старого друга. – Прощай… И прости, если что.

Повернулся и направился к двери. Главное не оглядываться, сердце и так сжалось в комок, а на душе почему-то скребут кошки. Щелкнул задвижкой, решительно распахнул дверь и вышел в подъезд. Спиной почувствовал рыдания Марты.

Сбежал по ступенькам и нос к носу столкнулся с фашистской рожей.

– Алекс! – воскликнул фриц. – Это ты?

– Герман?

Один из моих собутыльников по бару, очевидно, возвращался к себе домой. Он тоже работал в комендатуре и мы частенько там пересекались.

– Ты что здесь делаешь? – удивленно уставился он на меня?

Я многозначительно улыбнулся и пожал плечами, мол, дела личные.

– Ах ты, хитрый лис, Алекс! – Герман похлопал меня по плечу. – Ты все-таки залез под юбку Марте! И что она в тебе нашла? Ты же чертов русский?

– Русский, кивнул я, а вот ты, дорогой друг, хоть и немец, но уже покойник.

– Что?

Я толкнул фрица в подбородок. Снизу вверх. Что есть силы толкнул, вложил всю массу. Хрясь! Его голова впечаталась в кирпичную стену подъезда, размазав затылком кровь по штукатурке. Прощай Герман, больше не выпьем с тобой шнапса.

Труп оттащил в закуток, где был отгорожен чулан. Закинул его туда и прикрыл дверь. Нельзя было оставлять его в живых, подставит Марту, когда нагрянут СД-шники. И вообще… Вервольфу не нужны оправдания, чтобы уничтожать фашистов.

Я осторожно вышел из подъезда. В городе уже все стихло. Теперь надо пробираться как мышь. Еще раз огляделся, не выходя из тени подъездного козырька. Вокруг никого. Отлично, никто не заметил моего визита к Марте. Из живых никто…

Попетлял дворами, потом проулками, через полчаса вышел к разрушенному дому на окраине. Все, дальше нельзя. Впереди открытая местность, и вышки режут черноту фонарями. Надо найти укрытие и перекантоваться до утра.

Сзади послышался топот. Я прыгнул за обломок плиты и притаился. Осторожно выглянул. Отделение фрицев бежало в мою сторону. Меня заметили? Не могли, темно же. Спешно огляделся. За спиной между плитами чернеет спасительная щель. Протиснулся туда. Ага, знакомое место! Сердце радостно подпрыгнуло. Был я уже здесь, и даже немного оборудовал как раз на такой вот случай.

Теперь нужно только сползти чуть вниз и прикрыть пролом досками, будто тут нет ничего, кроме завала.

Последняя доска почти бесшумно встала на место. Голоса фрицев зазвучали глуше, было слышно, что кто-то вроде ломанулся в развалины, осколки битого кирпича заскрипели под сапогами. Потом окрик чьей-то команды.

«Ну вот и пригодилась нора!» – удовлетворенно подумал я, отступая по короткой лестнице вглубь подвала. В этот дом стоял в развалинах, и никто не торопился его как-то чинить или обживать. В него сначала влетела авиабомба, а потом, уже в ходе уличных боев, дело довершили танки. Теперь дома тут, считай, что и не было. Вертикально стоял только один угол. Я бы в тот раз мимо прошел, если бы не Рубин. Мы тогда проходили мимо, и он сказал, что мол, хороший был дом, дореволюционный. Раньше вроде как контора какая-то была, но потом его перегородками на квартиры поделили и заселили. А подвал остался бесхозным. Хороший такой подвал, с потолками сводчатыми. И выходов из него было несколько.

И я слова его запомнил и вернулся, чтобы получше руины обследовать. Расчистил один из входов, забрался внутрь. Роскошным этот подвал, конечно, больше не был. Прямое попадание авиабомб не прошло для него даром, так что частично он обрушился. Но часть оказалась вполне пригодна для оборудования тайничка на случай «если вдруг что». Один вход через дыру в полу рядом с уцелевшим углом. Я позаботился, чтобы было чем ее прикрыть, чтобы незаметно было. И запасной выход тоже имелся. Правда, не такой удобный, скорее узкий лаз, больше похожий на крысиную нору. Но все лучше, чем ничего.

И нычку тут тоже оборудовал. Коробка патронов, бесформенная крестьянская куртка, шапка-треух, штаны, сапоги. Точно, патроны!

Я бросился к тому углу, где лежала моя «захоронка». В мозгу уже носились дикие мысли, что сейчас надо перезарядиться, выползти через лаз наверх, зайти в спины моим преследователям. Их там человек семь, наверное, уже. И если сходу пальнуть в главного, то…

Так, выдох.

Выдох, дядя Саша, на улице уже рассвело. Бежать сейчас – это напрямую подставляться. Поднимется тревога, примчится тьма народу, будут гонять меня по городу, как зайца. Может уйду, а может и нет.

Так что – стоп. Обыскивать развалины они не стали. Подумали, что я через кусты в овраг сиганул. Откуда-то оттуда сейчас голоса звучат.

Что ж… Я осторожно, по стеночке, пробрался в тот угол, где оставил свои пожитки. Только сейчас понял, что колени подрагивают, что мышцы ватные и в голове мутится от усталости. Не мудрено, ночка была та еще, а я все-таки уже не двадцатилетний козел, чтобы такие скачки даром проходили.

Эх, жаль не догадался сюда одеяло притаранить. Или спальник какой. У фрицев полевые спальники, чудо, как хороши! Я все примеривался спереть один, но как-то не собрался.

Ладно, придется так обходиться.

Я наощупь размотал шмотки и сообразил себе какое-никакое «ложе». Устроился поудобнее, накрылся кое-как. Успел подумать только, что какой-то кирпич в бок упирается, надо бы убрать. Но додумать мысль не успел, потому что провалился в сон.

– Шурик, а ты сможешь в воскресенье на дачу с нами съездить? – раздался из коридора голос Лилечки. – Надо отцу помочь крышу починить, и мама очень просила с теплицей помочь.

– А я просил не называть меня Шуриком, и что это изменило? – пробурчал я себе под нос и ткнул еще раз в пульт телевизора. Вокруг была кухня в сиреневеньких тонах, просторная квартира Маринки, изнеженной фифы, маменькиной и папенькиной принцессы. Вместе мы были недолго, всего год или что-то вроде… Ну да, вот же календарь на стене с передвижным окошечком. 23 сентября 2008 года, вторник. Зеленые цифры на часах микроволновки показывают без двадцати десять. За окном светло, значит утра.

– Шурик, ты меня не слышал? – а вот и сама Лилечка появилась в дверях. Хороша. Прямо готовая модель для куклы Барби. Натуральная платиновая блондинка с идеально-точеной фигуркой. Думал, такие только из-под ножей хирургов бывают, но нет, встречаются и в реальности… образцы.

– …легендарная янтарная комната… – пробился сквозь ее голос звук от телевизора.

– Шурик, ну почему ты всегда такой? – обиженно протянула Лилечка.

– Помолчи! – прикрикнул я, сел и прибавил звук.

– …уже в это воскресенье, – радостно закончила предложение дикторша. – Напомню, янтарная комната была одним из сокровищ Екатерининского дворца, которые немецко-фашистские захватчики вывезли из Царского Села в годы Великой Отечественной войны. Долгое время она считалась навсегда утраченной. Легендарный интерьер воссоздали по фотографиям и документам. Однако год назад в ходе строительных работ был найден вход в часть старых подземелий, которые по легендам, тянутся под улицами всего города. Работы немедленно остановили, и за дело взялись археологи. Каково же было их удивление, когда под сводами древней каменной кладки они обнаружили шесть тщательно упакованных контейнеров с маркировкой Третьего Рейха. С превеликой осторожностью посылку из прошлого вскрыли. И обнаружили там демонтированную янтарную комнату. Кто и почему оставил в подземельях Пскова такой подарок, до сих пор остается загадкой.

Было принято решение вернуть находку на ее законное место – в Екатерининский дворец. Воссозданную же там копию решено демонтировать и в дальнейшем переместить в один из музеев-заповедников Санкт-Петербурга. Напоминаю, что в это воскресенье полюбоваться на настоящую янтарную комнату смогут все желающие.

– Шурик, ну что за ерунда, почему ты меня игнорируешь? – Лилечка села на тахту рядом со мной и закрыла экран всей собой. Коснулась лба пальцами. Бл*ха, какие холодные у нее руки…

– Не называй меня Шурик, – пробормотал я, понял, что рядом никого нет. Только темнота и чье-то маленькое шустрое тело с писком умчалось прочь. На лоб мне упала еще одна капля.

Несколько секунд я лежал неподвижно, приходя в себя и прислушиваясь к звукам. Голосов не слыхать. Сначала мне показалось, что наверху кто-то ходит, но нет. Это капли. Вода просачивалась сверху и несколькими струйками проникала в «мой» подвал. Наверху зарядил дождь. Сколько времени я проспал, интересно?

Я поднялся, с трудом разгибая задубевшие мышцы. Надо было убрать перед сном этот долбаный кирпич! Все ребра мне продавил.

Теперь чуть размять мышцы… Пить еще так хочется!

Хотя с этим, к счастью, проблем нет. Потолок протекает в десяти местах, подставляй ладони, да пей.

Сделав несколько глотков дождевой воды, я почувствовал, что пришел, наконец, в себя. Несмотря на ноющие мышцы и постукивающие от промозглого холода зубы, я чувствовал себя отдохнувшим. И даже где-то полным сил. И зверски голодным, разумеется, но это как раз просто решить. Пару банок тушняка я тут оставил.

И сон еще этот.

Как в тот раз, с драгоценностями Фаберже. Как будто не сон, а воспоминание. Из будущего, ага.

Мозг взрывается, когда начинаю об этом думать. Как когда мне пытаются объяснить суть какой-нибудь гравитационной сингулярности или квантовой физики.

Я умыкнул янтарную комнату, и в моей голове появилось воспоминание о том, как я узнал в две тысячи восьмом, что ее откопали в Пскове. В том самом месте, где я ее и оставил. Как там дикторша сказала? «Посылка из прошлого»?

Губы сами собой расплылись в улыбке.

Получилось! Дядя Саша, все получилось же! Хрен вам, фрицы, а не янтарка! Выкусите!

Орден мне за это никто не прикрутит, конечно, да и пофиг! Я смог! Я это сделал!

Так тебе, подозрительный Хайдаров! Сомневался он еще, рожа особистская!

Эх, сейчас бы я даже накатил на радостях, вот только бутылку никакую от графа не догадался прихватить. Стояла там на столике, точно помню.

Получилось. Получилось. Получилось!

Хотелось заорать от радости, но сдержался. Я все-таки прячусь тут, а не корпоратив сам себе устраиваю. По случаю успешного завершенной миссии «Янтарная комната».

Но…

Раз я все еще здесь, значит работа не закончена. Получается, история еще недостаточно поменялась, и почивать на лаврах рановато.

Хотя да. Чего это я?

Фрицы все еще здесь. Война не закончена. По нашему Пскову они ходят уже как хозяева. Домой он собрался, ага.

Давай, дядя Саша, упал-отжался, пошел работать!

Я осторожно подобрался к выходу из подвала и приподнял на миллиметр доски.

Глава 2

Я крался вдоль улицы, следя за топающими по брусчатке фрицами. Трое патрульных были закутаны в длинные прорезиненные плащи. Об эстонских карателях новые хозяева так заботиться не стали. Видел на прошлом их на предыдущем перекрестке. Топтались в своих насквозь промокших кителях, пытаясь укрыться от зарядившей непогоды под почти облетевшим кленом. Но это был не эстонский патруль. Эсэсмены, надо же. В последнее время я не видел, чтобы фрицы сами патрулировали улицы, особенно по ночам. Эту изнурительную обязанность они свалили на всяких понаехавших…

Фрицы остановились на перекрестке, сгрудились в кучку и принялись что-то тихонько обсуждать. Мелькнул огонек сигареты.

Я скользнул по кустам дальше. Дождь – неплохое прикрытие для скрытного перемещения, постоянный неравномерный шум здорово маскирует шаги. Только холодно, бл*ха. Предусмотрительно заныканная куртка к дождливой погоде оказалась не особенно пригодна, и уже минут через десять моей «прогулки» насквозь промокла и потяжелела как будто на целую тонну.

Странное чувство. Это все те же улицы Пскова. За эти месяцы стали почти родными. Сколько километров по ним намотал, как легально и открыто, так и крадучись. Вроде бы чуть не каждый закоулок уже изучил. Но сейчас все стало по-другому. Это стал чужой город, вражеская территория.

На самом деле, будто гора с плеч свалилась. Не надо больше сутулить плечи, прикидываясь безобидным ботаном-переводчиком. Лебезить, заискивать, глаза стыдливо опускать, мямлить смущенно. Если эти фрицы в тяжелых дождевиках сейчас вдруг каким-то чудом меня заметят, я просто их здесь же и положу. Даже не попытавшись завести беседу.

Хотя лучше бы, конечно, чтобы не заметили. «Ты, конечно, крут, дядя Саша, но не зарывайся, – с мысленной ухмылкой сказал я сам себе, ежась от залившейся за воротник струйки холодной воды. – Даже если тебе очень захочется, положить тут всю группу армий „Север“ точно не сможешь».

Я двинул дальше. Пора было заканчивать с этой ностальгической ночной прогулкой и выбираться из города. Троица фрицев тоже проследовала дальше. В противоположном от меня направлении.

Я добрался до развалин промзоны, чтобы улизнуть одной из проверенных тайных троп для выхода из города, минуя посты и заграждения. Но тут меня ждал неприятный сюрприз. Еще на подходе я услышал там какой-то нездоровый шум. А когда подошел ближе, увидел своими глазами. Твою мать, что это тут такое развернули?

Прожекторы, несколько свеженьких вышек, деловито ползающий бульдозер… Промокшие отощавшие рабочие с лопатами и тачками. Н-да, вот и нет больше прохода. Или что-то строить тут собрались, или наоборот разравнивают место, чтобы даже крыса незаметно не проскочила.

Ладно, придется поискать другой путь.

Я скрылся за обломком стены, пропуская яркий луч прожектора. Потом скользнул под прикрытием пригорка, матюгнулся, угодив ногой в глубокую лужу. Воды черпанул сапогом. Доберусь до места потемнее, надо будет вылить.

Я собирался проскользнуть мимо блокпоста, перекрывающего восточный выезд из города, но там тоже царило какое-то нетипичное оживление.

Колонна тяжелых «Мерседесов L6000», загромоздила весь проезд, ожидая, когда с дороги уберут ежи заграждения и откроют шлагбаум. Груженые, но чем именно, в темноте непонятно. Сразу восемь штук. Куда это они намылились ночью? Обычно компания Тодта соблюдает, так сказать, трудовой кодекс и по ночам не работает.

Подходить вплотную, чтобы послушать разговоры, я опасался. Слишком много там было света и людей.

Хотя…

Я собирался пересечь охраняемую границу города в другом месте, вплотную к реке ближе к окраине. Но почему бы не воспользоваться случаем?

Правда, по грязи придется ползать, но мне не привыкать.

Ужом скользнул за бетонный блок рядом с дорогой, вжался в землю, практически слившись с углом. По спине скользнул луч прожектора.

Сапоги двух фрицев прочавкали по дороге совсем рядом. Эх, рискованно работаю! Если бы не дождь, меня срисовали бы за милую душу.

Но эти двое были заняты – один осматривал грузовики, заглядывая им под брюхо, второй нудел ему, что лучше бы он служебное рвение проявлял в более подходящих местах, а не тормозил важную и нужную работу.

«Проверяющий-то как раз знает, что делает!» – подумал я. Дожидаясь, когда фрицы пройдут вперед еще на десяток шагов.

Вот сейчас…

Нет, рановато. Пусть еще один грузовик пройдет.

Пора!

Пропустив еще один луч прожектора, я перекатился через блок и нырнул под брюхо предпоследнего грузовика в колонне.

Хоп – и я уже подтянулся, распластавшись под днищем тяжеленного мерседеса. Этот номер мне уже приходилось проделывать в прошлом, точнее, в будущем. Только грузовик другой.

Мурыжили их еще минут пятнадцать. Пока документы фонариком просветят, пока ежи уберут, пока попререкаются… Главное, чтобы по второму разу не взялись днища машин проверять, а то придется…

Наконец, двинулись. Ох и трясет же тут! Эту дорогу фрицы поддерживали в умеренно-рабочем состоянии, но на дождь это «покрытие» явно рассчитано не было. Моментально все развезло. Я молился только, чтобы глубина колеи была достаточной, чтобы меня об землю не расплющило.

Пока было нормально. Пару раз пробороздил спиной по скользкой грязи, но и только.

Я собирался покинуть своего «железного коня» где-то через километр и нырнуть в лес, искать ориентиры, которые мне Наташа оставила.

Но на повороте передумал.

Успеется к партизанам. Интересно мне стало, куда это направляются груженые мерседесы, и что там такое затеяли.

Технически я знал, что фрицы возводят укрепления, конечно. Но почему бы глазами не посмотреть, что там у них. Может помешать чем смогу…

Я отлип от днища и скатился в придорожную канаву как только колонна остановилась. Было слышно, что приехали, а не просто тормознули в пути. Окрики охраны, все дела.

Высунулся. Дождь перестал почти – это хреново. Лучше бы продолжал стелиться пеленой, скрадывая серым маревом движения и звуки.

Куда это мы приехали? Забор, колючка, две вышки по боками ворот.

Шталаг? Нет, вроде не похоже. Шталаг совершенно в другой стороне, тут что-то другое. Стройплощадка или что-то вроде. Какие-то постройки… Башенка… Монастырь тут что ли?

Я снова нырнул в канаву, уходя от луча прожектора.

Ворота с громким лязгом распахнулись, и колонна грузовиков стала втягиваться внутрь.

Вовремя я соскочил. Территория охраняется явно лучше, чем периметр Пскова. Пришлось бы изворачиваться, чтобы ее покинуть. Да и выбраться незаметно на вон той ярко освещенной площадке, на которой грузовики выстраивались в ряд, было бы в разы сложнее. «Здрасьте, уважаемые фрицы, на меня не обращайте внимания, я просто налипший на днище ком грязи, сейчас я уползу по своим делам, простите, что намусорил тут у вас».

Я снова осторожно выглянул из канавы. Ага, можно выбираться. Фриц на вышке отвел прожектор в другую сторону, и там луч остановился. Наверное, решил перекурить. Или поболтать с новоприбывшими.

Но уходить я не торопился. Сменил укрытие на более удобное, чем канава. Осмотрелся получше. Да, это точно стройплощадка. Что-то грандиозное тут собрались возводить, котлованище вон какой здоровенный. И тоже работа кипит. В три смены шпарят, без перерыва на сон и обед.

Не сподобился как-то пока был рубахой-парнем завести приятеля из компании Тодта. Сейчас бы наверняка знал, что это за бункер они тут возводят. Хотя информация наверняка засекреченная, но что-то все равно просочилось бы, вон какой масштаб стройки грандиозный!

Так, надо бы к тем кустам подобраться, ближе к забору, можно будет услышать, о чем те два фрица в эсэсовской форме разговаривают.

Три, два, один!

Луч прожектора проскользил мимо, и я сразу следом за ним.

Ох, бл*ха! Правая нога соскользнула, и я чудом не скатился по обрыву. Твою мать, это берег реки!

Карта в голове моментально сложилась. Стало ясно, куда именно колонна грузовиков меня привезла. Севернее города, в том месте, где река Великая изгибается. Монастырь, все верно. Какой-то монастырь здесь, но названия не помню.

Парочка фрицев замолкли и настороженно закрутили головами. Я лежал на обрыве, распластавшись. Уцепился за какой-то куст. Куртка задралась, пузо проехалось по мокрой холодной глине. Только бы чахлые корни этого клятого куста выдержали, и я не сверзился с шумом и треском вниз. Придется тогда нырять под воду. Я, конечно, и так весь насквозь мокрый, но для купания время все равно неподходящее. Воспаление легких – это совсем не то, что мне в нынешних условиях необходимо…

– Кто там? – резко спросил один.

Не шевелиться. Проверено, что стук сердца часовые не слышат. Зато треснувшие ветки и осыпавшиеся камешки – только так!

Кровь в висках колотится, отсчитывая секунды напряженного ожидания. Луч прожектора метнулся в мою сторону, но проскользил по спине, не задержавшись. Ну да, у меня сейчас спина покрыта толстым слоем грязи. Лучший камуфляж! Тяжелый только очень.

– Да нет там никого, – расслабленно бросил второй. – Ну или псина может бродячая.

– Какая псина, их местные русские уже всех на гуляш пустили, – презрительно отозвался второй.

– Гуляш, ха-ха, – первый нервно рассмеялся. – Я бы сейчас навернул тарелочку горячего гуляша.

– Проклятый дождь, – второй шмыгнул носом. – Опять усилился.

Прочавкали шаги. Парочка чуть удалилась. Зашли под брезентовый навес, наверное.

– Кстати, к нашему разговору, – усмехнулся первый.

– Вы про герра Штернхоффера? – настороженно спросил второй.

– Знаете анекдот про Геббельса и Рузвельта? – чуть тише проговорил первый.

– Что за анекдот? – первый снова шмыгнул носом.

– Американский президент берет интервью у Геббельса. А тот говорит: «Если бы американский президент завел себе СС, как Гитлер, то у вас давно уже не было бы никаких гангстеров. А тот ему отвечает: «Конечно! Они все были бы штандартенфюрерами!»

Двое фрицев заржали. Потом резко осеклись и замолчали.

Первый закашлялся.

– Не понимаю, как он дослужился до штандартенфюрера, – сказал он. Голос начал звучать еще более гнусаво, чем раньше. Простыл, бедняжечка. Что же с тобой зимой в наших суровых краях будет? – Смешной анекдот, да. И на Штернхоффера очень похоже.

«Штандартенфюрер Штернхоффер, – повторил я про себя. – Надо бы запомнить это имя, кажись, значимая фигура на этой стройплощадке, что бы она такое ни была».

Фрицы продолжали сплетничать, только свернули с опасной дорожки обсуждения своего нового начальника на более безопасный треп о сослуживцах более низкого звания.

А я слушал уже не столько потому что это была важная информация, сколько потому что шевелиться не мог, иначе наделал бы кучу лишнего шума, и тогда меня бы точно засекли.

Спас меня неожиданный лязг со стороны котлована. Не разбираясь, что это там загрохотало, я отпустил спасительный куст и съехал по глинистому обрыву вниз, к реке.

«Пожалуй, надо ненадолго остановиться», – подумал я, присел и привалился спиной к дереву. Бррр! Вроде ничего не делал, а устал, как собака! Продрог в промокшей одежде, в сапогах хлюпает, и вообще я весь похож на ком грязи. Надо сделать чутка покомфортнее. А то топать еще далеко. Местечко как раз подходящее, ручеек журчит, куртку можно прополоскать.

От стройплощадки я отошел уже довольно далеко, но все равно старался не шуметь особо. Насколько я помнил карту, чуть выше по этому ручью должна быть деревенька. Но заходить в нее я бы не стал. Слишком рядом она с этим вот «объектом круглосуточного функционирования». Значит там наверняка квартирует толпа фрицев, которые обирают селян насчет продовольствия.

Я прополоскал куртку от грязи, как мог отжал из нее лишнюю воду. Повесил на куст. Выполоскал грязь из шевелюры. Затылком прямо пробороздил, пока под брюхом грузовика висел. Теперь сапоги…

Портянки насквозь, конечно, хреновое дело.

Недолго сбить себе ноги в такой обуви. С тоской подумал про берцы и носки. Переобуться в них – отличная идея, но до избушки Кузьмы еще дотопать надо, тайник с моей «горкой» и ботинками как раз там неподалеку.

Может, к деревне подойти поближе, разжиться там чем-нибудь сухим?

Нет, дурацкая мысль. Местным жителям и так живется несладко, еще меня не хватало.

Не сахарный. Дотопаю как-нибудь до сторожки в мокром, не раскисну.

Отжался десяток раз, чтобы согреться. Не очень-то помогло, конечно, но кровь чуть-чуть разогнал, стало пободрее. Натянул, ежась, мокрую куртку.

Прикинул, куда мне топать примерно.

Вроде не должен заблудиться, если моя привязка к местности верна.

Чуть заплутал. Опомнился, когда вышел практически к крайнему дому Заовражино. Бл*ха, лишних километра три, получается, сделал. Но зато теперь я точно знал, где я, дорогу с закрытыми глазами найду.

И часть пути можно по утоптанной тропе пройти, а не лесом ломиться.

Запах гари я почуял издалека. Сначала подумал, что Кузьма печку топит, но чем ближе подходил, тем тревожнее мне становилось.

Ох, не печкой это тянет…

От избушки Кузьмы почти ничего не осталось. Сгоревшее пепелище, угли еще теплые. Значит, сгорела она аккурат пока я дрых, заныкавшись в подвале. Вокруг ни души, можно осмотреться, не таясь.

Включил фонарик, обежал тусклым лучом все вокруг. Следы. Немецкие сапоги, мотоциклы. Два, как минимум.

Эх, Михалыч, неужели попался?

Сердце тоскливо заныло.

Так, спокойно, дядя Саша, давай-ка без соплей! Может, обошлось еще. Не факт, что Кузьма сюда возвращался. Может с ребятами к Слободскому двинул.

Лоханки лесника на привычном месте не было, уже хороший знак…

Я еще раз внимательно осмотрелся. Вокруг сгоревшей избушки валялись вещи. Кособокий котелок, чайник, тарелки… Ватник старый, что у Кузьмы на вешалке перед дверью висел. Всякая прочая мелочевка. Следов крови или стреляных гильз нет.

В голове постепенно складывалась картина.

Похоже, фрицы приехали утром. Четверо или пятеро. Провели грубый обыск, перевернули тут все вверх дном, а потом сожгли избушку. И уехали.

Был ли тут в это время Кузьма – непонятно. Если и был, то его, получается, забрали с собой. Сапоги на нем немецкие же, так что следы могут быть и его тоже.

Но по грубым прикидкам, не было его тут.

Отлегло немного. Может и обошлось.

Подумать подольше холод мне не позволил. Стоило перестать двигаться, как зубы начинали выбивать чечетку.

Рассчитывал тут передохнуть, но увы. Надо дальше двигаться. Переодеться только надо.

Тайник, к счастью, оказался на месте. Не добрались до него фрицы. Клацая зубами, я содрал с себя мокрую одежду. Потер пальцами мокрые сморщившиеся ступни. Натянул шерстяные носки, сунул ноги в сухие боты и чуть не застонал от удовольствия.

В «горку» переодеться?

Я комкал в руках свой камуфляж. Слободский меня в этом уже видел, да и Хайдаров тоже. А по лесам прятаться в камуфляже всяко удобнее, чем в этой мокрой брезентовой хламиде.