Buch lesen: «Соловейка. Как ты стала (не) моей»

Часть 1. Глава 1.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Княжич Аяр сидел на заднем дворе и в свете костра прикладывал наконечники к стрелам. Внизу, у подножия холма, у самого берега Ольхи-реки в городище зажигали огни. Девушки пели песни и привязывали к яблокам верёвки, тёплый воздух мешался с дымом костров и острым запахом облепихи.

Летние работы в полях и лесу были окончены, урожай собран, да любовно припасён. Потому все парни и девушки собрались прославить мать-природу и задобрить её перед долгой, трудной зимой. Даже дружинники из княжеского терема один за другим ускользнули за ворота.

Аяр сердито насаживал наконечники, выполняя отцову волю, и сам себя пытался убедить, что поступает правильно. Днём он запретил сёстрам идти на хмельной праздник. Знал он, как иные мужи День плодородия отмечают. Похватают припасённые красные яблоки и давай их на шеи девам надевать, а потом – в кусты. Чтобы красная, как яблоко, последняя девичья и первая женская кровь удобрила землю, умилостивила Природу на будущий богатый урожай. Не для его сестёр такие развлечения!

Им не позволил и сам не пошел, зорко смотря в оба глаза, за узкими оконцами девичьих светёлок. Одно мерцало дрожащим светом, тёмная фигура младшей сестрицы нет-нет, да промелькнёт, а второе же было глухо. Там тоже горела свеча, но сколько бы раз Аяр на неё не глянул, ни разу не видел, что б пламя колыхнулось, или тень скользнула перед окном. Слишком оно было безмятежно…

Аяр отложил в сторону кипу стрел и прищурился. Больно уж это было не похоже на его сестрицу. Нахмурившись, он вдруг соскочил с деревянной чурки и бросился в терем через заднюю дверь. Напугал старушку ключницу, взлетел по узкой черной лестнице к девичьим покоям. Распахнул первую дверь: младшая сестра испуганно вскинула голову от рукоделия. Аяр ничего ей не сказал, притворил за собой дверцу и тут же схватился за ручку соседней.

–– Сбежала! – вскрикнул княжич, поняв, что вторая светёлка пуста, только свеча стояла на окне. На сквозняке огонёк, наконец, встрепенулся.

Обманула его и сбежала! Недоглядел. Аяр бросился вниз по красной лестнице и через большое крыльцо выбежал во двор. Двое оставшихся в тереме дружинников высунулись из своих гридниц. Он бросил им, чтобы оставались в тереме и, если появится Соловейка, схватили её до его прихода. Дружинники улыбнулись, переглянулись, и ответили, что сделают, как велено.

–– Но вряд ли, княже, Соловейка придёт раньше, чем костры зальют.

Аяр строго глянул на них, но говорить ничего не стал. Нужно было найти сестру во что бы то ни стало.

***

Высокие костры запускали искры в потемневшее вечернее небо. Ветер трепал разноцветные ленты на кругах, прикреплённых к высоким палкам. Девицы под песни то и дело подбегали к лентам, хватали их, танцевали хороводами. Юноши снимали с деревьев яблоки с верёвками и охотились на девиц, выхватывали их из хороводов за руки. Девицы звонко визжали, кто-то отбивался и убегал, парни их не догоняли, а снова змейкой вливались в девичий хоровод. Другие же позволяли накинуть на себя веревочку с яблоком и тогда пара, переплетя пальцы рук, уходила берегом реки в лес.

Девушки с весёлой песней снова собралась под ленточным кругом. Парни покружились вокруг них, а потом Райнар, один из дружинников, бросился вперёд и вытянул из хоровода девицу с длинными, распущенными волосами под венком из рябиновых веток. Густые пряди тёмно-рыжими, медными всполохами обнимали её крепкую, пышнобёдрую фигурку.

–– Целуй, девица, в уста, чтобы рожь была густа! – вскрикнул парень, схватив её за талию, и тут же крепко поцеловал.

Юркая девица толкнула парня в плечи и вывернулась из его рук, как белка.

–– А ну отстань! – весело вскрикнула она, захотела сбежать, но он схватил её за плечо, второй рукой накинул верёвку с яблоком на шею.

–– Теперь со мной пойдёшь! – сказал Райнар и обвил девушку огромными ручищами, зубами отхватив горькую рябиновую ягоду с её венка.

Дыхание у него было хмельно-медовое, девушка поёрзала в его руках, а потом глянула через плечо и громко охнула. Тут же рука тяжело опустилась на плечо дружинника. Тот обернулся, девица взвизгнула и ухнула вниз, чтобы сбежать, но её быстро схватили за руку.

–– Братец… – испуганно пискнула девица, но вырвать ладонь не посмела.

–– Я тебе что велел, Соловейка? – грозно проговорил Аяр, одной рукой держа сестру, а второй дружинника. Тот пьяно улыбнулся и хлопнул его по плечу.

–– Да оставь, княжич! Давай по чарке разольём, раз пришел. Ночь пьяна и молода!

–– Не для моей сестры, – отрезал Аяр, заводя её за спину.

–– Что ты заладил… – Райнар сбросил княжескую руку с себя и отступил на шаг. – Все знают, что она тебе только на словах сестра.

Аяр потемнел лицом, Соловейка за спиной слегка тронула его за плечо: только б не подрались! Но дружинник не стал еще больше нарываться, расплылся в улыбке.

–– Зря ты такой ненастный в эту ночь, Аяр. Не будет тебе удачи в любви, – предсказал он и нырнул в девичий хоровод.

Княжич тяжело вздохнул, а потом пошел прочь с гульбища и потянул за собой Соловейку. Она семенила следом, просила помедленнее, но внутри Аяра всё пылало от злости. Он сразу же нашел её медно-медовую макушку в толпе других девиц, и увидел, как Райнар протянул к ней руки. А ведь он знал, что она его сестра! Не даром они с босоногого детства вместе с игрушечными мечами бегали. Теперь вот Райнар вырос и давай девок хватать. Жгучая ярость будто выжигала Аяру глаза. Никто не смеет к Соловейке так прикасаться! Еще и яблоко это… Он вдруг остановился, Соловейка от неожиданности врезалась ему в спину. А потом подняла зелёные, как побеги молодых ёлочек, глаза с пушистыми рыжими ресницами, глянула ласково и примирительно. На круглой щечке заиграла задорная ямочка. Княжичу захотелось с разбегу прыгнуть в Ольху-реку, чтобы остудить жар, охвативший его. Он одним движением выхватил из-за голенища сапога нож и срезал верёвку.

–– Что ты делаешь… – сжимая яблоко в ладони и едва дыша проговорил Аяр, а про себя добавил: «что ты со мной делаешь?».

Соловейка всё смотрела своими большими, зелёными глазами и шептала: «Прости, братец». В душе княжича разлилась нежность, как водой заливая костёр ярости. Он отвёл взгляд, чтобы не потеряться в глазах сестрицы еще сильнее, и вдруг услышал, как в городище одновременно грохнули десятки мужских голосов. Соловейка вздрогнула, испуганно обернулась. Аяр сразу же вытянулся, нахмурился, пожалев, что оружия никакого не взял. Только этот короткий нож был с ним. Княжич хотел уже броситься в терем за своим мечом и щитом, когда с гульбища до него как свет сигнальных костров донёсся крик:

–– Здрав буде, княже!

***

Соловейка встрепенулась испуганной птицей: вот и закончилась их вольница. Батюшка, князь Остромысл вернулся из дальнего и трудного похода. Теперь пуще прежнего за ними будут смотреть, и о праздниках можно позабыть. Соловейка вздохнула, глянув на брата. Аяр, кажется, думал о том же – вернулся отец, и теперь он будет сидеть в высоком тереме.

–– Ступай домой, – сказал княжич, а сам пошел вниз, к подножию холма, куда как наводнение, выливалась княжеская рать с факелами.

Соловейка прикусила губу, на секунду задумавшись. Она обещала братцу, что более расстраивать его не будет. Но что худого, если она всего минуточку посмотрит на бравого князя-батюшку с дружинниками, порадуется его возвращению вместе со всеми? Среднего братца встретит, а потом встречу эту младшей сестрице Журавельке перескажет. Расскажет, как княжич Корьян соскочил со своего коня, ударил щитом в землю… Журавелька сразу покраснеет и замашет руками: «Замолчи, замолчи!». А как же тут смолчать… Сама она всё в тереме сидит, света белого из-за своего рукоделия не видит. Соловейка хитро улыбнулась и решила хоть одним глазком взглянуть на вернувшихся.

Подождав, пока Аяр отойдёт на десяток шагов и скроется в вечернем сумраке, она поспешила за ним туда, где кричала, хохотала и бурлила людская толпа. Девицы с яркими лентами разбежались, отовсюду неслись мужские радостные вскрики: «возвратились, наконец-то!», «все наши воины вернулись!», «ну теперь точно пить, да гулять до утра! Наливай по чарке, братья!».

–– Это успеется еще, Райнар. Вижу, ты и без того слишком весел.

Мощный голос князя прокатился по поляне. Соловейка замерла, спрятавшись за чужими спинами. Но отсюда ничего не видать! Скользнув в сторону, она прошла бочком по поляне и подобралась поближе, чтобы всех рассмотреть со стороны. Князь Остромысл по-молодецки соскочил с коня. Он был высокий и несокрушимый в своей сияющей заморской чешуёй кольчуги. Соловейка не часто его видела, и почему-то совсем не помнила, что он такой… могучий и… будто бы сияющий в свете костров. Не опуская головы, он окинул серьёзным взглядом толпу бравых дружинников в праздничных рубахах, и его черные кустистые брови хмуро сошлись над переносицей. Тогда перед отцовы очи встал старший сын.

–– С возвращением, батюшка.

Княжич поклонился в пояс, в руке он всё так же держал красное яблоко с обрывком верёвки. Отец глянул на него и, пригладив черную, окладистую бороду.

–– Никак и ты, Аяр, решил земле-матери своё отдать?

Аяр вздрогнул, будто очнувшись. Он глянул на яблоко в своей руке и яростно отшвырнул его в траву. Княжич был такой же широкоплечий, но светло-русый, с тонким носом и ласковыми серыми глазами. Даже когда злился, его глаза не становились такими непроницаемыми и пугающими, как у отца. И сейчас батюшка глянул на него именно так: непроницаемо и пугающе. Страшно, должно быть, выдерживать такой взгляд… Соловейке захотелось оказаться рядом с братом, она подобралась к нему еще ближе. За спиной загоготали дружинники, а громче всех хмельной Райнар.

–– Аяр и девицу себе по сердцу подобрал, – вскрикнул он, вдруг схватил Соловейку за руку, как в хороводе, и вытолкнул вперёд.

Она запнулась, выскочила перед толпой, упав в ноги сурового отца. Рябиновый венок слетел с головы, рыжие волосы разметались по спине. Соловейка замерла, вцепившись руками в траву, и не смела поднять головы.

–– Это еще кто? – прогрохотал над головой князь, и Соловейка сжалась еще сильнее. Она даже представлять не хотела, какое сейчас лицо было у братца Аяра, и от страха ничего не смогла ответить.

–– Да какая ж это девица, – неожиданно весело сказал кто-то сбоку, и девушка узнала по голосу среднего брата Корьяна. – Это ж Соловейка. Пришла батюшку встречать, от радости великой даже в ноги бросается.

Соловейка повернула голову и в свете костров, да факелов увидела, как рядом с отцом встал высокий, стройный витязь, с такой же, как у родителя, черной гривой волос и бородой. Корьян всегда больше походил на отца, но в отличии от него, часто улыбался и смеялся. Он и сейчас улыбался.

–– Ну раз пришла, так и встречай, – сказал отец, но прежде, чем она успела подняться сама, кто-то схватил её за плечи и рывком поставил на ноги.

Соловейка глянула на среднего брата, тот насмешливо вздёрнул на неё брови, а потом кивнул ей за спину. Девушка почувствовала, как на плечах сжались пальцы, а в макушку кто-то резко выдохнул. Она сразу же поняла, что это Аяр. «Почему же ты меня не слушаешь», – тихо прошептал он ей над самым ухом. Соловейке захотелось провалиться сквозь землю. Опустив голову, она больше не посмела ни на кого посмотреть, а потом зажмурилась, резко развернулась и побежала сквозь толпу вверх по холму, к терему.

В спину ей снова долетел мужской гогот, но она слышала только строгий голос отца и тяжелый, будто разочарованный выдох брата. От него, или от быстрого бега так заходилось сердце, что едва удавалось дышать. Соловейка промчалась мимо дружинников у крыльца терема, взлетела по лестнице и наткнулась у самой своей светёлки на Журавельку. Она беспокойно стояла в коридоре, раздумывая, спуститься вниз, или нет. Соловейка, прижав ладони к груди, свободнее выдохнула. Как она испугалась! Будто вместо сестры тут сам отец оказался.

–– Что там за шум такой? – спросила сестрица.

–– Княже вернулся.

Теперь и Журавелька разволновалась, сильно побледнела. Она глянула на сестру, а потом вернулась в свою светёлку, выглянула в окно. Ночь уже наступила и на склоне холма виднелись только оранжевые точки факелов, да тени людей.

–– Батюшка вернулся… и все с ним?

Ааа… Соловейка догадалась, о ком сердечко сестрицы тревожится, конечно, она же сама хотела посмотреть на вернувшегося братца. Но взглянула на отца и обо всём забыла от страха. Немного покраснев, она рассказала, что и братец Корьян тоже возвернулся. Такой же как всегда, чернявый, да горбоносый, посмеялся над ней…

–– Значит, такой же он, как и был… – мечтательно сказала Журавелька, глянув в окно, – пригожий и весёлый. И так же…

Соловейка не расслышала, что сказала сестрица. Она увидела, как огоньки двинулись вверх по холму, к самому терему. Не иначе как отец с братьями! Подпрыгнув на месте, она испуганно вскрикнула, выскочила из чужой светёлки и бросилась в свою. Поменяв праздничную рубаху на ночную, забралась на постели под тяжелую шкуру и свернулась там калачиком. Зажмурившись, Соловейка попросила всех богов, каких только помнила, чтобы Аяр не нашёл её здесь хотя бы до утра. А к утру братец подобреет.

Глава 2

Вот уже несколько дней Соловейка коротала в одиночестве. Аяр пришёл такой злой, что от него лучину можно было зажигать. Он сердито гремел словами над сестрой, говорил, что теперь она будет в комнате своей сидеть, пока он не дозволит выйти. Соловейка не посмела ничего сказать, прячась под тяжёлой шкурой, служившей одеялом. Да он и не хотел её слушать, на неё смотреть. Запер комнату на засов снаружи и более глаза не казал.

Соловейка ждала, что сердце брата оттает до заката, как то ни раз бывало. Но ни на следующий день, ни через день он не пришёл. Приходила только Малка – двенадцатилетняя кухонная девчонка, приносила еду.

–– Не дозволено с тобой говорить, барышня, – испуганно таращила глаза Малка и торопилась запереть за собой тяжёлый засов.

К четвертой заре Соловейка совсем зачахла. Есть не хотелось, шептать в дверную щель извинения тоже. Никто её не слышал. Рукоделие надоело, слова в песни никак не складывались. Целыми днями и ночами она смотрела в окно – единственное дозволенное развлечение. После возвращения князя на заднем дворе постоянно кто-то толкался: то дружинники, то деревенские мужики с прошениями, то купцы с товарами.

И вот на шестой день, когда было так рано, что роса едва-едва легла на траву, Соловейка увидела, как кто-то из терема пошел вниз к подножию княжеского холма. Это был мужчина, он шел в истончившейся темноте как белый дух в одной ночной рубахе, штанах и сапогах, несмотря на студеное, осеннее утро. И только когда пропели петухи, человек вернулся назад. В мокрой, прилипшей к широким плечам рубахе, с мокрыми волосами возвращался он к княжескому терему. Да это же князь, с удивлением поняла Соловейка. Неужели он в такое холодное утро ходит на Ольху купаться?

Следующую ночь она не спала, чтобы не пропустить, как батюшка снова выйдет из терема до петухов. Все в той же, простой льняной белой рубахе князь Остромысл пошел на реку, а потом вернулся, зачесывая рукой назад мокрые чёрные волосы.

Неужто и в самом деле купается? Соловейка поверить не могла. Она знала, в это время вода такая холодная, что стягивает грудь крученой веревкой, только успевай воздух глотать, чтобы водяница на дно не утянула. Это какой же князь-батюшка сильный, что ни водяного, ни холода не боится. И захотелось ей поглядеть своими глазами, как могучий Остромысл с русалками да водяными в студеной воде борется. Будто это была сказка старой нянюшки. Если она утром уйдет, а до петухов вернется по чёрной лестнице, никто и не заметит…

Вечером с кружкой молока и куском хлеба снова пришла Малка. Соловейка её схватила за руку и спросила, не подобрел ли братец Аяр?

Малка задумалась, а потом кивнула – наверное, да. Княжич Аяр добрый и сейчас совсем не сердитый, всё с младшими братьями разговоры ведёт.

–– Как думаешь, может, можно мне тогда выйти во двор, хоть глоточек воздуха сделать, не то я здесь зачахну, заболею и умру…

Малка испуганно замотала головой, тонкие косички запрыгали по плечам. Ей велели только молоко отнести и сразу же назад, даже словечком обмолвиться с Соловейкой не дозволяли.

–– А ты просто не закрывай засов на ночь? Меня никто не увидит, я до утра обязательно вернусь. А за то я тебе дам бусики, – сказала она и покачала перед лицом девочки бусами из красных, круглых, как ягоды, камней.

Малка как завороженная посмотрела на украшение, а потом с сомнением на Соловейку. Тогда та взяла ладошку девочки и вложила в неё бусы.

–– Не бойся, никто не узнает. Я только на крылечко выйду, и сразу же вернусь. Ты потом придешь и меня закроешь.

Соловейка закрыла кулачок девочки, и та окончательно решилась. Коротко кивнув, она забрала пустую чашку и быстро ушла. Лязгающего звука засова Соловейка так и не услышала.

Уснуть никак не получалось. Соловейка едва могла усидеть на месте, заплетала и расплетала толстую, длинную косу. Она то подходила к окну, то прислушивалась к затихающему терему. Последней по коридору прошлась старуха-ключница, гремя своей огромной связкой. Никто на открытый засов комнаты внимания не обратил. Соловейка сидела у окна и ждала, когда в утренней серости снова появится дюжая фигура отца. И он действительно прошел через задний двор мимо факела за частокол. Соловейка схватила приготовленные ботиночки, прижала их к груди, чтобы не топать по лестнице, и осторожно выскользнула в коридор. Сердце так оглушительно колотило в груди, будто хотело весь терем перебудить. Соловейка босиком сбежала вниз, тихонечко отворила дверь и оказалась на улице.

Там было еще почти темно. Холод сразу же схватил её за руки и плечи, скользнул под рубашку. Ледяная, пожухлая трава как собачья пасть колко хватала за ноги. Соловейка, выдыхая холодные облачка, добежала до частокола. Как быстро без неё наступила осень. Казалось, вот-вот и снег пойдёт. Тоненькая рубашка совсем не грела, как бы Соловейка не растирала руки ладонями. Может, вернуться назад, в густо натопленный терем, каждым бревном отдающий своё тепло? И зачем кому-то уходить из тёплой постели в такое неприглядное, серое и холодное утро. Ну теперь уж точно понятно – невозможно в такой холод купаться. Может, вернуться домой?..

Но дорога так легко спускалась по холму, ноги сами несли Соловейку вниз, где Ольха поворачивала в диких зарослях ивняка и облепихи. Было очень тихо, даже птицы еще не пели, только ветер едва слышно пролетал через раскидистые кусты, да где-то вдалеке слышался плеск воды. Неужто и правда?

Удивлённая Соловейка забыла о холоде, забралась в самую гущу колючей облепихи, она обнимала её длинными ветками. Вздрагивая, девушка пробралась поближе к воде и, отогнув осыпанную желтыми ягодами ветку, глянула вперёд. Там, на самой середине Ольхи, широко загребая воду, плыл князь Остромысл. Соловейка изумлённо хлопнула себя ладонями по щекам – невероятно! Но тут рыхлая земля, смешанная с песком, поползла из-под ног. Ветки вцепились иголками в щеки Соловейки, но не смогли удержать. Вместе с землёй она скатилась с высокого, крутого берега, оставляя клочки рубахи на ветках, и с визгом рухнула в обжигающую ледяную воду. Она будто разорвала судорогой ноги, схватила за горло и утянула вниз на бездонную глубину, не позволив вскрикнуть хотя бы раз.

***

Князь Остромысл наслаждался ледяной водой, пробирающей до самых костей. Потом он набирал воздуха в грудь и позволял реке себя утопить. Вода смыкалась над головой, глубина обнимала, как продажная невлюблённая девка. И когда в лёгких уже начинало жечь, князь отталкивался от дна, делал три широких взмаха, и выскакивал над водой живой. Родная река на родной земле прибавляла сил. Остромысл врезался в неё грудью, вслушиваясь в утреннюю тишину.

Но тут что-то зашуршало, а потом и завизжало. Князь резко повернул голову и с удивлением увидел, как с правого обрывистого берега из кустов кто-то в белом с воплем вывалился. Кого еще принесла нелёгкая сюда в такой ранний час?! Кто это решил подсмотреть за ним, да не удержался? Несколько раз взмахнув руками, шпион скрылся под водой.

Нырнув, князь увидел, как белый мешок медленно опускается на дно и даже не пытается всплыть. Неужто утопленник решил отдать себя воде с камнем на шее? А чего тогда кричал? Сделав несколько гребков, он подплыл к телу в белом, легко схватил его и всплыл. На поверхности вокруг них по воде, как кровь, разошлись длинные рыжие пряди. Да это ж девица в одной рубахе! Бледная, с закрытыми глазами, она и в самом деле была будто мёртвая.

Князь подплыл к берегу, подхватил девицу на руки и вышел из воды. Длинные волосы облепили его плечи и тяжелым прядями свисали к самым коленям. Положив утопленницу на песок, Остромысл оглядел её и вдруг удивлённо замер. Да какая же это утопленница, это ж Соловейка. Сбежала из-под замка и бросилась в воду? Утренний холод не смог перебить яркого раздражения. Нахмурившись, он смотрел на глупую, посиневшую девицу, а потом перевернул её на бок и хлопнул меж лопаток. Она закашлялась, задрожала и открыла глаза. А! Не до конца утопла, значит.

–– Это кто ж тебе велел сюда прийти? Неужто Аяр? – строго спросил князь.

Взрослая уже, а в реку лезет, как босоногий несмышлёныш. И когда в его доме успела такая девица вырасти? Крутые бёдра, округлая грудь под мокрой, прилипшей рубахой. Вода стекала с волос и бороды князя, разбиваясь о девичьи плечи. Она едва откашлялась и теперь смотрела на него так, будто он был водяным: изумлённо и испуганно.

–– И что же делать с тобой? Бросить в воду, раз такая охота сюда привела, иль поставить перед Аяровы очи?

–– Только не к Аяру, – вскрикнула Соловейка, испугавшись еще больше. – Лучше в омут!

Остромысл хмыкнул, встал на ноги и девушку поднял. Но стоять она не могла, тут же повалилась на землю. Тогда князь подхватил её на руки и пошел вверх к терему. Соловейка сжалась и закрыла лицо ладонями. Упрямая девица не желает никого слушать. Так-то старший сын её воспитывает? Только балует и лелеет?

Князь вошел в терем, прошел через общую светёлку и вошел в комнату старших сыновей. Саданул ногой в лавку, на которой спал Аяр. Оба княжича сразу же скатились с лавок, повскакивали и уставились на отца.

–– Кто мне сможет это объяснить? – прогрохотал отец на весь дом и бросил Соловейку на тёплую Аярову постель.

Она взвизгнула и тут же зарылась в его шкуру-одеяло. Дружинники повыскакивали из гридницы и столпились в коридоре вместе с перепуганными дворовыми девками. Они все побросали свои миски, да горшки на кухне и явились на крик.

–– Дозволь знать, Аяр, почему я твою сестрицу из реки вылавливать должен?

–– Что случилось? – спросил Аяр, глянув на неё, а потом на отца.

–– Это ты мне расскажи. Али не ты должен был за ней следить? Или теперь я должен следить за всем и утопленниц вылавливать из реки?

–– Утопленниц? – опять спросил Аяр и побледнел. – Что ты делала на реке, Соловейка? Как ты там оказалась?

–– Ты ей что велел?

Отец возвышался над сыновьями, как гора, готовая обрушиться на непокорные головы. Аяр пораженно смотрел то на него, то на Соловейку и это сердило князя еще больше: что он как дурак вертит головой? Остромысл угрожающе надвинулся на старшего сына, с его лавки послышался плач. Младшие братья тоже проснулись и столпились у входа, но говорить вперёд отца никто не смел.

–– Слишком много спишь, княжич Аяр. Экая у вас тут вольница. Эта девка решила, что и брат ей не указ и отец не указ. Никто не указ! Я тебя тут на правление оставлял, а ты только пестуешь, да балуешь! Как она там оказалась из-под замка-то? Ты сжалился? Отвечай!

–– Нет, не я.

–– А кто?! – повысил голос князь. – Кто решил, что теперь сам тут всё решает?

–– Это я сама… сама убежала, – прорыдала с лавки Соловейка.

Остромысл сорвал с неё шкуру, чтобы все её лучше расслышали. Девица с трудом встала на ноги, прикрывая лицо ладонями. Из коридора послышался громкий всхлип. Князь хмуро обернулся и увидел среди толпы дружинников и сыновей дворовую облезлую девчонку с дорогими бусами на шее. Она рыдала, тряслась и не сводила взгляда с Соловейки. Князь развернулся и вытянул девчонку на середину комнаты. Та завыла еще громче, размазывая слёзы по щекам. Соловейка испуганно на неё посмотрела и замотала головой. Остромыслу больше никаких доказательств не нужно было.

–– Пока ты спал, за твоей спиной тут подло сговорились! Говори, как всё было! – встряхнул он рыдающую Малку.

Та сразу же повалилась князю в ноги, прикрыв голову руками, и запричитала, что только засов отперла, только засов и ничего больше.

–– Вот подлое племя! Подговорила дуру дворовую как ночная разбойница. А та и рада стараться!

–– Это не она! Это я сама её попросила! Дала ей бусы, чтобы она засов отперла! Хотела хоть глоточек воздуха вдохнуть.

–– Так, значит, это твоя вина? – князь в упор посмотрел на Соловейку, больше не обращая внимания на ползающую внизу девчонку. А потом взглянул на ошарашенного Аяра и ткнул пальцем уже в его сторону: – И твоя! Смотришь на всё сквозь пальцы, а они творят, что хотят. Сегодня дура за бусы засов светёлки открыла, а завтра за сундук ворота в терем?!.. Эту я поднял со дна реки, а завтра где будешь ловить такую стрекозу? Она обманула дворовую дуру, думаешь, с тобой будет по-другому? Ну, раз не слушает братку, послушает палку!

Князь свирепо посмотрел и на Соловейку, и на Малку, и на Аяра, а потом дёрнул рукой в сторону младшего сына Хлына и потребовал принести розги. В горнице старших сыновей их давным-давно уже не бывало, да и младших почти не пороли, но для острастки держали прутья в углу.

–– Отец…

Аяр хотел что-то сказать и даже подался вперёд, но тут уже вернулся Хлын. Домашние за спиной князя ахнули, Малка от страха даже реветь перестала, только беззвучно тряслась. Отец выхватил у младшего сына прут, и без замаха саданул девчонке по спине. Та взвизгнула, повалившись на грудь, прикрыла зад руками, но князь больше не думал её бить.

–– Пошла вон с глаз моих, чтоб я тебя в тереме больше не видел!

Девчонка подобрала юбку и удрала мимо замерших княжичей. Отец окинул их всех строгим взглядом, а потом глянул на старшего и передал прут ему.

–– Я тебе что говорил? И за смерть ты в ответе и за жизнь. Придётся тебе перестать пестовать, и начать свою дуру воспитывать, – жестко сказал он. – Или это сделаю я.

Все знали, у Аяра рука лёгкая и справедливая, он уже очень давно не находил повода пороть младших. И отец знал: его любили и без порки слушались, да вот не все. Какая-то девчонка обвела его вокруг пальца и теперь стоит, хлопает ресницами. Доколе княжич будет в дураках ходить, будто он и не сын Остромыслов?! Аяр, сжимая в кулаке прут, смотрел то на него, то на Соловейку, будто не мог поверить в то, что происходит. Она, не переставая, ревела и тоже мотала головой туда-сюда. У князя закончилось терпение, он резко выхватил прут.

–– Отец, я сам готов! – будто очнувшись, крикнул Аяр, и взволнованно шагнул к Соловейке. Уж не защищать ли он её надумал? Ну что за дурак вырос!

–– Ни к чему ты не готов! – окрикнул его отец и махнул рукой, чтобы тот отошел к стене.

Этой же рукой Остромысл развернул Соловейку и грудью толкнул её на Аярову лавку. Она молча легла, вцепившись руками и зубами в шкуру. Под мокрой рубашкой выделялся круглый, пышный зад девицы, так что задирать её отцу было без надобности, он и так не промахнётся. Аяр стоял в нескольких шагах и, насупившись, тяжело дышал. Отцу его вздохи были безразличны. Он замахнулся и опустил первый удар в полсилы на подставленные ягодицы. Девчонка вздрогнула и приглушенно вскрикнула. Заёрзала на месте, но шкуру из рук не выпустила, не прикрылась. Остромысл опустил второй удар и сразу же третий, на который она громко взвизгнула, не сдержалась и сильнее прежнего зарыдала.

Аяр судорожно вдохнул, но отец в упор посмотрел на него, не выпуская прута из руки. Сын сразу же всё понял – когда-то отец сказал, что теперь он ответственный за жизнь, которую спас, и с ней будет всё делить. Это он, как ребёнок наивный, не досмотрел. Княжич стянул через голову рубаху, развернулся спиной к отцу, поставил руки на стену и опустил голову.

Ну, может, и не такой уж он дурак. Остромысл широко замахнулся и саданул Аяра по спине. Тот покачнулся, на коже проступила кровавая роса. Второй удар, третий, княжич цеплялся руками за брёвна, но ничего не говорил, за него и за себя на лавке рыдала Соловейка. Отец разделил десять ударов между ними и, опустив седьмой на сыновью спину, остановился.

–– Будет впредь наука во все глаза смотреть, и проверять, кому доверяешь, – строго сказал отец.

Безмолвный Корьян стоял сбоку и не мог взгляда отвести от окровавленной спины брата. Швырнув прут под ноги старшим сыновьям, Остромысл быстро вышел, растолкав на пороге младших.

Соловейка ревела, прикусив пальцы. Боль от порки никак не могла перебить отчаяния и обиды за Аяра. Брат пострадал ни за что. Отец так сильно его выпорол лишь потому, что она ослушалась и сбежала. Лучше б он все десять ударов ей всыпал! Аяр несколько раз неглубоко вдохнул и осел на пол, накинув рубаху на плечи, чтобы та впитала в себя кровь. Соловейка не сдержалась, кинулась к брату, уткнулась лицом в его колени. Она плакала и всё просила, чтобы он её простил, что она не хотела, чтобы всё так вышло, она не хотела, чтобы его наказали, она не могла…

Аяр мягко положил ладонь ей на затылок.

–– Я так испугался, – сказал он негромко.

Соловейка подняла голову, увидела воспаленные, красные глаза брата и до крови прокушенную губу. Внутри неё всё задрожало от жалости и стыда.

–– Я больше никогда, никогда-никогда от тебя не убегу, – прорыдала она и снова уткнулась ему в колени.